Карен Андерсон
Пегий Гиппогриф
Напряженные крылья взмахнули, поймали воздух и снова поставили гиппогрифа вертикально. Веревка ослабла, и он услышал громкие вздохи. Солнечный свет снова обжег его, и капля пота поползла по виску. Это было щекотно. Он ослабил одну руку, чтобы вытереть лоб. Новый поворот заставил Джонни соскользнуть, и он схватился за веревку. Щекотка продолжалась, пока Джонни почти не закричал, но он больше не осмеливался отпустить веревку. Еще одно щекотание возникло рядом с первым. Он потерся лицом о грубое волокно веревки; облегчение было таким, словно мир был отвоеван.
Затем они заскользили по ровной спирали, которая несла их вверх едва заметным движением перышка. Когда последовал следующий рывок, Джонни был готов к нему и откинулся назад, пока гиппогриф не выгнул шею, пытаясь освободиться от давления на горло. Наполовину задохнувшись, он снова заскользил, и Джонни дал ему вздохнуть.
Они высадились на одном из маленьких островков. Гиппогриф, дрожа, опустил голову и крылья.
Джонни достал из рюкзака еще один кусок меда и бросил его на землю, где гиппогриф мог легко достать его. Пока гиппогриф ел, Джонни гладил его и разговаривал с ним. Когда он спешился, гиппогриф взял соты из рук Джонни. Он погладил его по шее, вдыхая сладкий теплый запах перьев, и громко рассмеялся, когда гиппогриф обнюхал его затылок.
Связав из веревки что-то похожее на уздечку, Джонни снова вскочил на спину и полетел на гиппогрифе к озеру под шум холодных брызг водопада. Джонни следил за тем, чтобы животное не пило слишком много. Когда он съел несколько яблок на обед, гиппогриф съел огрызки.
Потом он полетел к одному из дрейфующих островов и оставил своего скакуна пастись. Некоторое время Джонни держался рядом с ним. Пальцами он расчесал мягкие струящиеся перья гривы, осмотрел копыта и серповидные когти передних ног. Он видел, как гладкие перья на передних конечностях становились все тоньше и тоньше, пока он едва мог разглядеть, где начинается шерсть на задних конечностях. Нежные перья покрывали голову.