K. Okner
Безысходность
– Неси воды. Быстро!
Катарина засуетилась, побежала на кухню, набрала воды в железную кружку и молниеносно прибежала в комнату, подала ее Рему. Он аккуратно приподнял своей сильной рукой Амелию под лопатки, второй рукой приставляя кружку к ее губам. Она сделала несколько глотков, откашлялась, и он положил ее обратно, также аккуратно, как и подхватил.
– Не вижу радости на твоем лице, – Амелия попыталась придать своей фразе нотку сарказма и иронии, но голос сильно хрипел и подводил ее.
– Ты пролежала без сознания, в общей сложности, почти неделю, я думал, ты уже не очнешься.
– Ты следил за мной все это время?
– Мне помогали. И кивнул в сторону женщины. Амелия тяжело повернула голову в ее сторону. В груди невероятно сильно зажгло, с трудом она притянула руку к себе, провела под футболкой в месте, где все горело, и осознала, что через все ее тело тянулась длинная глубокая рана.
– Хорошая работа. Шов такой аккуратный. Даже я лучше бы не сделала в этих условиях, – направляя свой взгляд к женщине, сказала Амелия, закончив ощупывать рану под бинтами, – Спасибо. Твои умения сохранили мне жизнь.
– Это его работа. Я всего лишь мыла тебя, и переодевала. Он даже не давал мне кормить тебя. Будто мне был резон травить полудохлую девку.
– Жди на улице. Обсудим уплату твоего долга.
– Ладно, я буду на крыльце. И да, я знаю, что убегать бессмысленно.
Женщина поспешно удалилась ждать Рема на улицу.
– Спасибо, – сухо сказала Амелия, просто не зная, что еще можно ответить на столь неожиданные подробности, которые ей сообщила женщина.
В голове у нее вертелся только один вопрос, который не давал покоя: «Зачем?». Но она понимала, что задавать его бессмысленно, демон не ответит. Почему он действительно ее спас. Ладно, зачем спас и вывел с бала, она еще могла понять и предположить, что им руководило. Но выхаживать ее столько дней, просить помощи на стороне, только для того, чтобы спасти того, кто в это время не представлял никакой ценности. Это совершенно противоречило тем условиям, на которые они оба согласились в первый день. Он поставил самого себя под удар, нанес репутации урон, и все для чего? Даже если Рем знает, кто она такая на самом деле, неужели для такого как он, это могло послужить причиной? Хотя Амелия была уверена, что Рем давно догадался, откуда она родом.
«Это все равно никак не объясняет его действий, его поведения, его слабости. Кормить мое бесчувственное тело. Я даже не могу представить себе сейчас эту картину». Поток ее мыслей прервал Рем.
– Тебе нужно нормально поесть и начать приводить свое тело в работоспособное состояние. Каждый день бьет по твоему рейтингу все сильнее.
– Рейтингу? Все так серьезно?
– Позже. Это подождет.
– Хорошо, но потом ты пообещаешь ответить мне на один вопрос. Всего на один, но ответить честно.
– Я никому не даю обещаний.
Амелия не стала ничего отвечать, молча, попыталась подняться на ноги. Не получилось. Тогда она перевернулась на живот, словно черепаха, и попыталась встать на четвереньки. Тело безумно ломило. А вот стоя в такой позе, она уже не знала, где взять силы, чтобы подняться на ноги. Рем все это время не трогал ее. Нужна будет помощь, попросит. Жалости никто не любит.
– Помоги мне встать, пожалуйста, – ей не нравилось никого просить о помощи, тем более признавать свою беспомощность. И кому? Ему!
Рем подошел к ней, взял на руки и донес до кухни.
– Сил самой стоять хватит?
– Пока не попробую, не узнаю.
Он опустил ее на ноги. Они тут же подкосились, и Амелия изо всех сил сжала в руках его рубашку, стараясь задержаться за что либо, чтобы не упасть. Повисев так немного, она почувствовала, как Рем взял ее руку в свою, давая крепкую опору. Она потихоньку выпрямила подкосившиеся ноги.
– Я не буду сейчас есть. Тошнота. Хочу в воду.
– Какие капризы.
Он снова взял ее на руки и отнес в уборную. Там уже была набрана теплая вода. Катарина собиралась обмывать Амелию, незадолго до того, как она проснулась. Рем поставил девушку на пороге.
– Сама сможешь раздеться?
– Да.
Рем разжал ее руку, убедился, что она стоит самостоятельно, и развернулся, чтобы выйти.
– Стой. Не уходи.
– Разомни мышцы руками, поможет.
Амелия чувствовала себя спокойнее, когда Рем находился рядом. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Все то время, проведенное в бреду, ей недоставало его присутствия. Она отрывочно помнила, как просыпалась и думала, что лежит одна в темной комнате. Ей было страшно открыть глаза и понять, что он ее бросил. Почему? Ведь она была уверена, что именно так Рем и поступит. Она не могла ответить честно себе на этот вопрос. Просто хотела, чтобы он оказался рядом вопреки всему. А над причиной у нее еще будет время поразмышлять.
Рем не остался. Это уже не первый раз, когда они оба находились в одном помещении, где он одет, а она раздета, но первый – когда не были уверены, что это больше ничего не значит.
– Мне нужно идти, – почти разочаровано произнес он и вышел.
На улице его ждала Катарина, желая поскорее получить свою свободу обратно. И он ее освободил. По-своему. Рем подарил ей быструю и безболезненную смерть.
ГЛАВА 13.
Прошло около недели. Амелия уже относительно окрепла. Больше ей не требовалась посторонняя помощь для передвижения. На улице стоял прохладный ноябрьский вечер. С неба срывались первые мелкие снежинки. Рем курил на крыльце, а она решила принять душ. Несмотря на то, что вода из крана текла все такой же холодной, ей доставляло удовольствие подолгу стоять под водой, ощущать, как обжигающе холодные капельки стекают по телу.
Рем тихо зашел в уборную. Амелия заметила, что в последние дни он чувствовал себя не очень хорошо. Вот и сейчас, на его лице читались предельная усталость, изможденность. Он набрал в руки ледяной воды и несколько раз умылся, а потом тяжело оперся обеими руками о раковину и навис над ней, склонив голову.
– Все хорошо?
– Да, – сухо ответил Рем и уже развернулся уходить, как Амелия заметила кровавые разводы на его белой футболке под ребрами с левой стороны. Она мгновенно выскочила из ванной, будто сама еще пару дней назад не лежала обессиленная, схватила его за плечо и с усилием развернула к себе.
– Только попробуй еще хоть слово произнести о том, что с тобой все в порядке. Стой на месте.
Небрежным движением плеча Рем попытался сбросить ее руку, но Амелия только угрожающе крепче вцепилась пальцами в его кожу. Демон уступил. Она отпустила его плечо и аккуратно обеими руками приподняла футболку. Рем был наспех перемотан бинтами ниже ребер, которые полностью пропитались кровью.
– Какой же ты идиот! И я еще принимала твою помощь! Твою! – прорычала Амелия. Рем отвернулся от нее так, словно отмахнулся от надоедающей букашки.
– Тебе нечего сказать? Твоя взяла, делай, что хочешь – злость в ней уже закипала. Она отпустила руки, развернулась и пошла одеваться.
Внутри тлело разочарование. По резко доносящемуся запаху, который она почуяла, когда наклонилась к ране, Амелия поняла, что его рана уже начала гнить, процесс разложения запущен. Скорее всего, не обошлось без специального яда, предназначенного для таких, как он. Одно из ее достижений в прошлой жизни. Как давно это было! Так, словно она успела прожить целую жизнь за последние три года.
«Если быстро все не исправить, ему не прожить и недели», она закусила губу. Порой только чувство легкой боли способно успокоить разъяренное сознание холодного человека.
Амелию злило, что Рем ничего не сказал ей раньше, что не стал уделять своим ранам столько же внимания и аккуратности, что ее. Но больше – что не заметила этого сама. А еще она переживала. Она не хотела, чтобы этот безумный рыжеволосый парень, ставший ей самым близким товарищем, умер. Не хотела остаться одна. И это не чувство вины или долга за свое собственное спасение. Нет. С Ремом ей было одновременно и легко, и весело, не одиноко и не страшно. Амелия отгоняла эти мысли от себя как могла, но в глубине души понимала – она хочет, чтобы он жил не только из-за его силы и чувства безопасности, которое она испытывала рядом.
– Я могу тебе помочь.
– Не можешь.
– Хорошо. Я не предлагаю тебе помощь. Я предлагаю услугу. Возмездную. Если так тебе будет проще.
– Ты не можешь мне помочь, – тверже повторил он.
– Почему ты так упорно отказываешься от моих услуг?
– Уже поздно. Ты не сможешь мне помочь. Ночью я, скорее всего, умру.
Рем говорил холодно, отрешенно, а у Амелии от его слов внезапно заледенело все внутри. Она уже ничего не замечала. Не замечала, как Рем с усилием одной рукой держится за косяк двери так, будто сейчас упадет. Не замечала, как он тяжело дышит. Не замечала, насколько сильно его лицо и губы побелели за последние дни.
– Бери оружие и уходи. Через два дня можешь вернуться. Территория будет твоей. Но не смей возвращаться раньше.
Амелия стояла на месте. Не могла произнести ни слова. Несколько раз открывала рот, но слова все никак не облекались в звуки.
– Пошла прочь! – закричал Рем. В его голосе сплелись ярость, свирепость, боль и отчаяние. Он не хотел умирать в чем-либо присутствии, особенно в ее. Он не желал, чтобы его видели слабым. Ему оставалось только кричать от боли, упасть и больше не подниматься, но он не мог позволить себе этого, пока не останется совсем один. Тем временем силы стремительно иссякали.
– Уходи! – продолжал кричать Рем.
Амелия, все еще пребывая в состоянии некого транса, вышла за дверь.
– Я хочу умереть, – тихо сказал он ей в след так, что она его едва услышала, и захлопнул дверь.
Мелкие колкие снежинки подали на землю и сразу таяли. Амелия поплелась вперед, не принимая произошедшего за реальность. Слишком внезапно и неожиданно мир перевернулся с ног на голову. Снова. Ее рана, соприкасаясь с одеждой, неприятно горела, но даже этого она не замечала, двигаясь вперед со стеклянными глазами.
Рем отошел к противоположной стене, оперся об нее всем корпусом и закричал.
В этом крике отразилось все. Нестерпимая боль. Разочарование в жизни, в том, как он умрет. Отчаяние, давно душившее его еще с того самого дня, когда мир рухнул. Облегчение от того, что больше не нужно притворяться, терпеть, что уже скоро все закончится. Этот крик был насквозь пропитан болью, нечеловеческим страданием. Услышав, его было бы невозможно забыть. Он был способен расколоть душу на мелкие осколки.
Ничто не может сравниться с отчаянием человека, у которого отобрали смысл жизни, растоптали, и который так хотел умереть, но не мог, ведь всегда что-то незримое удерживало на краю пропасти. Нечто неведомое держало его и сейчас. Как бы он не жаждал смерти, не надеялся обрести покой, положить конец своим страданиям, часть его души не хотела умирать. Не хотела примириться с судьбой.
Силы окончательно его покинули. Рем съехал по стене на пол и потерял сознание.
ГЛАВА 14.
Амелия долго шла вперед медленным шагом, не разбирая пути перед собой, полностью погрузившись в свои мысли.
Она помнила Рема еще маленьким мальчиком. Помнила его не по-детски холодный, полный страдания взгляд бесподобных фиалковых глаз. Она тоже была еще совсем ребенком, лет десять не больше. Им запрещалось смотреть на эксперименты до определенного возраста. Но Амелии всегда было мало. Ей хотелось знать больше, увидеть недоступное другим представителям касты. Теория без практики бесполезна. Амелия усвоила этот урок преждевременно и слишком рано стала желать получить ответы на вопросы, которые еще не следовало задавать.
Однажды она пробралась в смотровую – в небольшую комнату со стеклом во всю стену. С другой стороны располагалась операционная, и те, кто находился там, из-за двустороннего стекла не могли ее видеть. Ей было очень интересно, что делают с детьми из касты солдат, как они обретают свою силу и выносливость.
В операционную завели Адремалеха. От ослепляющих белых стен его глаза сделались еще более насыщенными и яркими. Он сел в кресло, медбрат пристегнул его руки и ноги ремнями, проверил, достаточно ли сильно они затянуты. Вскоре пришел врач. Ее отец. Он что-то сказал Рему, Амелия не могла слышать, что именно. После, он взял в руку скальпель и начал резать плоть мальчика: по ребрам, между ними. Разрезы были не глубокими, но без анестезии приносили достаточную боль. Рем молчал. Он зажмурился, сжал ладони в кулаки, но не издал ни звука.
– Хорошо. Хороший мальчик.
Доктор разговаривал с Ремом, будто с собакой. Он отложил скальпель в сторону и взял со стола пинцет. Ее отец явно не торопился заканчивать. Холод пробежал у Амелии по коже. Она понимала, что по ту сторону стекла сидит такой же, как и она, ребенок, которому больно.
«Сколько же раз с тобой делали подобное, что ты научился терпеть эту боль!» Но худшее ожидало впереди. Амелия оказалась впечатлительным ребенком.
Доктор продолжил. Он начал оттягивать пинцетом края разрезов, надрывать кожу. Кровь из ран потекла сильнее. Его это не интересовало. Рем запрокинул голову назад, но по-прежнему не издавал никаких звуков. Все его тело напряглось до предела. Амелия не понимала, как такое можно терпеть. Она была совсем ребенком, и еще не знала, подобное – самая безобидная часть тренировок, через которые пришлось пройти Рему за его двадцать лет жизни в лаборатории.
Амелии казалось, что запах крови и боли она чувствует даже здесь, за стеклом. Ей самой хотелось кричать вместо Рема, словно пропустить и выпустить всю его боль через себя. Наивный ребенок, не знающий жестокости настоящего мира.
Он молчал. Грудь стала тяжело вздыматься, легкие глубоко втягивали в себя воздух и с тем же свистом его выпускали. Он умер всего три месяца назад, и вот опять прикован к тому же креслу. По щеке покатилась одна единственная слеза.
– Опять плачешь, бездарное ничтожество? Ты хоть понимаешь, кем должен стать? Твои чувства никого не интересуют. Тебе никогда по-настоящему не заслужить право на имя. Разряд.
К Адремалеху подошел медбрат и ударил его током за покатившуюся по щеке слезу. Одну единственную слезу на лице двенадцатилетнего мальчика, которого пытали всю его жизнь.
Амелия больше не могла смотреть на это. Чрезмерная жестокость. Хотя она даже не представляла, что он пережил всего пару месяцев назад. В груди щемило болью от увиденного, от осознания, что ее предназначение – стать такой же, как отец. Она выбежала из комнатки. Не оглядываясь назад, двигалась по коридору вперед, но все равно не могла убежать от своей судьбы. И вот теперь, спустя столько лет, она все еще бежит. Но отчего сейчас?
Повзрослев, она стала понимать, ради чего ее кастой принимались такие жестокие меры. Хотя то, что она видела ребенком, трудно назвать жестоким по сравнению с иными методами. Результаты поражали. Она видела это, в том числе, на примере Рема. Каким сильным, совершенным орудием войны он стал.
Но действительно ли цель оправдывает средства?
Этот вопрос мучил ее всю жизнь. Она могла получить идеальную судьбу. Власть, достаток, почетное место, авторитет – все это лишь за удачное происхождение и хорошо работающие мозги. Но она зашла в ту комнату и не смогла найти путь обратно. Глубоко засевший в сознании вопрос без ответа, единственный вопрос, на который она не смогла получить внятное объяснение, стал одной из причин ее неповиновения и ранней отставки. Разрушил ее жизнь. Но она была не против. Пусть лучше ее судьба будет разрушена правдой, чем построена на одних лишь иллюзиях.
Амелия остановилась. Ей больше не хотелось бежать.
– Ты всю жизнь сражался один. Тебе всю жизнь запрещали иметь человеческие чувства. За любое проявление слабости наказывали. Ну и разве ты хочешь умереть так, как тебя заставляли жить? Никто не поймет твоей боли. Никто не сможет понять, насколько много ты потерял, насколько много у тебя отобрали. Твоя жизнь – одно сплошное страдание. Я не удивлена, что ты хочешь умереть, что ты устал так жить. Никто не заслуживает того, что с тобой сделали. Но я не позволю тебе умереть. Не сегодня. Сегодня я не буду все той же маленькой девочкой-эгоисткой, которая просто убежала. Я не позволю им победить. Мы вернем себе все, что у нас отняли.
Амелия быстро добралась до их с Ремом убежища, открыла дверь и увидела его лежащим на полу. На секунду она подумала, что опоздала. Сердце остановилось. Тело охватили дрожь и страх. Она проиграла? Они проиграли? Позволили победить им? А она так и не смогла сказать ему, что он не одинок. Что она знает. Быть может, это изменило бы его решение. Целый рой мыслей кружился в голове, пока она делала шаг за шагом к телу Рема. Она наклонилась. Жив! Все еще жив! И он-то еще говорил, что не хочет жить!
Амелия аккуратно перевернула его на спину, сняла футболку, разрезала бинты небольшим складным ножом, который всегда носила при себе. Достать их было не так то и просто. Они сильно прилипли к открытой ране. Расправившись с ними, она ужаснулась. Даже человеку с ее уровнем подготовки видеть подобное давалось не часто. Запах разлагающихся тканей резко ударил в нос. Действие яда. На секунду она замерла, не зная, что ей делать, и возможно ли вообще что-либо сделать.
Отступать перед трудностями было не в ее характере. Хуже уж точно не сделает, так почему не попытаться.
– И ты все это время терпел? Как же я тебя ненавижу!
Она быстро прокипятила нож с самым тонким лезвием, нитки, иголку, щипцы, хорошо вымыла руки. Ей было немного жаль Катарину, но сейчас она в тайне в душе даже порадовалась, ведь со смертью этой женщины в их доме появились некоторые медицинские инструменты.
– Ну что, давай возвращаться с того света.
Она долго оперировала. Очень долго. Аккуратно. Не спеша. Не поддаваясь панике. Тихо, молча, сосредоточено. Не обращая внимания на собственную боль от ранения. Умелыми движениями срезала мертвую ткань, стараясь убрать и вычистить все настолько, насколько это возможно. Рана оказалась сквозной. По форме напоминала цилиндрический предмет, может быть трубу, которой могли проткнуть его тело. На удивление ни один орган задет не был. Главная проблема заключалась в распространяющемся заражении от яда и начавших гнить тканей. Амелия узнала свою работу, сомнений не оставалось, но она старалась не думать ни о чем кроме текущей операции. Иначе она могла на мгновение сломаться от осознания той невыносимой боли от такого рода ранения, степени заражения, и его одиночества. Он до последнего решил остаться один.
Вот и все. Амелия закончила. Аккуратно зашила рану. Но заражение уже было в его крови. Ее яд. От этого одними навыками хирурга его не спасти. В течение суток Рем умрет, чтобы она ни делала. Или нет? Амелии в голову пришла безумная идея. Настолько безумная, что она, не раздумывая, отправилась ее реализовывать.
ГЛАВА 15.
Когда-то давно, будучи маленькой девочкой, она желала разделить чужую боль, забрать ее часть себе, чтобы хотя бы на миг прекратились страдания. Она была ребенком. Всего лишь ребенком, который не мог изменить систему. Сейчас она повзрослела. Ей больше не хотелось прятаться. Сегодня, Амелии казалось, что она смогла забрать часть его боли себе, как истинный лекарь. Да, это лишь ее эмоциональное восприятие своей физической помощи умирающему. Но все же… Видя чуть выровнявшееся дыхание Рема после операции, она ощутила, что никто не сможет отнять у нее ее предназначение – забирать боль своими навыками. Теперь по ее щекам текли слезы. Она позволила эмоциям прорваться наружу, после умылась, привела мысли в порядок, взяла затертую пачку сигарет и вышла на крыльцо реализовывать задуманное.
Амелия прикурила сигарету, сделала первую затяжку, выпустила клубок дыма. Ее лицо больше не отражало никаких эмоций, голос не дрожал. Она полностью взяла свои чувства под контроль.
– Я знаю, вы меня слышите. Не будем притворяться, что это не так. Мы давно играем с вами в эту игру, Dear father. И мы знаем, чем это закончится. Не мне тебе объяснять. Но я уверена, что все идет не по твоему плану. Не так, как тебе хотелось – она сделала паузу, выдохнула очередной клубок дыма, – предлагаю сделку. Вы знаете, отец, что мне нужно. Пара инъекций, чтоб остановить заражение крови и ускорить регенерацию тканей. Пара инъекций того, что спасет ему жизнь и не ослабит, а сделает лишь выносливее. Моей платой станет послушание. Я исполню твое желание, кроме самоубийства или его убийства. У тебя есть шанс вернуть игру в те рамки, в которых ты изначально ее и задумывал. И я говорю не об этом городе. Даю тебе шанс еще раз извращенно сыграть в рулетку с моей судьбой. На решение у тебя пять минут. Отсчет пошел.
Не прошло и минуты, как в дверной косяк рядом с головой Амелии вонзились стрелы. К одной были примотаны две ампулы и столько же шприцов. К другой – записка.
Амелия открепила препараты от одной и положила в карман, затем сняла послание:
«Условия приняты. Но у меня есть дополнительное – через шесть дней ты совместно с Адремалехом выступишь на арене. Ты все равно не откажешься, так что приготовлю сюрприз. Приятно повеселиться.
P.S. Ты переоцениваешь свою важность. Он тебя все равно не спасет. М.П.».
– Как-то условия не внушают доверия. Слишком легко. Слишком просто. Но сейчас не важно.
Амелия сделала укол в вену Рему и немного успокоилась. Теперь она знала, что он будет жить. Хотя сомневалась, что его реакция на этот счет будет положительной. Спасибо он ей не скажет точно.