K. Okner
Безысходность
ГЛАВА 25. (3 года назад).
Очередной день в лаборатории. Амелия идет по столь привычному ей белому коридору к лифту, затем на десятый подземный этаж, о существовании которого раньше даже не знала. Ей двадцать три года. Сегодня она получит ответ на один из своих вопросов. Но сможет ли она жить с этим знанием дальше?
Красный огонек в лифтовой кабине загорается, оповещая о прибытии на заданный этаж. Она наклоняется к устройству, сканирует сетчатку глаза, после прикладывает руку к другому механизму, который прокалывает ей палец, втягивает кровь, и только после двери лифта открываются. Личность подтверждена. Заместитель главы касты ученых. Амелия. Человек, которому сегодня дозволено узнать главную тайну этого мира, а может и не одного.
Она проходит вперед. Пусто. Слишком пусто. Амелию не смущают ни ослепительные белые стены, ни тишина – она привыкла к ним, лаборатория стала ее настоящим домом. Но на этом этаже царила атмосфера отчаяния и боли, словно в воздухе повисли безмолвные крики. Она не могла объяснить себе внезапно возникшее чувство, ведь вокруг все выглядело…обычно.
Длинный коридор без дверей. Без поворотов. Без окон в другие смежные помещения. Тревожно. Амелия дошла до конца. Перед ней снова стояло устройство, предназначенное для сканирования крови.
«Почему именно крови? Зачем такой варварский способ? Кого здесь держат, что так усиленно стараются огородить от остального мира?».
Вновь укол. Алые капли падают на панель. Ничего не происходит. Она слышит, как позади открываются двери лифта. Тяжелые, неторопливые, уверенные шаги. Руки в карманах темных классических брюк в белую мелкую полоску. Светлая рубашка слегка выглядывает из-под расстегнутого белого халата. Темные, средней длины, волосы зачесаны назад. Карие, почти что черные, глаза придают его бледному лицу строгости и мрачности. Марк. Амелия знает его походку лучше, чем свою собственную. Сколько раз за свои ранние годы она прислушивалась к чужой походке, желая, чтобы по ту сторону комнаты оказался не ее отец. Но она почти всегда угадывала. Звук его шагов отзывался болью в теле. В коридоре резко стало тесно, будто одним лишь своим присутствием он поглощал воздух, отнимал свободу.
Амелия терпеливо ждала, пока он приблизится.
– Здравствуй, дочь. Удивлена, что тебе отказали в доступе? Скоро ты поймешь, почему я настолько осторожен.
– Здравствуй. Я лишь хочу узнать, что находится по ту сторону.
– Смерть.
Марк достал из кармана пробирку с кровью, вылил ее содержимое на устройство. Дверь открылась.
– Пойдем, – спокойно произнес он, проходя вперед.
Амелия ожидала увидеть что угодно, но не еще один коридор. Она еле сдержала подступившие чувство разочарования.
– Я объясню тебе все, запасись терпением, Амелия. Не стоит тяжело вздыхать, ты же знаешь, как меня это раздражает.
– Я достаточно терпелива, отец.
Белые стены тянулись по обе стороны от них. Абсолютная, всепоглощающая пустота.
«Возможно, мы все уже давно сошли с ума, живя в этих стенах».
В самом конце коридора Амелия увидела две двери: одну на левой стене, одну прямо напротив себя. Марк достал очередную пробирку с кровью, вновь вылил ее содержимое на устройство, и дверь тронулась с места, открывая доступ в помещение. Внутри стояла клетка. Металлические прутья выглядели так, словно их выпачкали в крови.
Амелия окинула взглядом помещение, посмотрела на отца. Он отстраненно стоял в дверях.
– Она для меня? – бесцветно спросила Амелия.
Марк рассмеялся:
– Конечно, нет. Но если тебе тут нравится, можешь оставаться.
– И что все это значит?
– Пойдем, за этой дверью тебя ждут ответы, которых ты так желаешь.
Когда Амелия поравнялась с отцом, он тихо произнес:
– Но готова ли ты к ним?
– Есть только один способ узнать.
Выйдя из помещения, Амелия поняла, что вторая дверь уже открыта. Она прошла внутрь. Худший и лучший день в ее жизни.
На первый взгляд, помещение, открывшееся обзору, напоминало хорошо обустроенную операционную в верхних лабораториях: те же хирургические инструменты, тот же операционный стол, кресло. Были и другие игрушки, скорее напоминавшие орудия пыток, но и их ей уже доводилось видеть и даже применять наверху.
У противоположной стены цепями был прикован юноша примерно ее возраста, может чуть старше. Черные смольные волосы. Жилистое, худощавое тело. Фарфоровая белая кожа, выпачканная свежей и уже запекшейся кровью. Множество недавно нанесенных ран, которые образовывали своеобразный рисунок на его теле, описывая ребра, уходя на спину, к позвоночнику. Белые хлопковые штаны порваны, сквозь одну из штанин выступает сломанная кость ноги, острым осколком прорвавшая ткань. Его голова опущена на грудь, тело повисло на путах. Юноша казался мертвым.
Амелия сделала несколько шагов по направлению к нему. Ей было интересно, почему из-за какого-то мальчишки отец установил столько систем безопасности.
Юноша поднял голову. Его глаза светились голубым огнем. Нечеловеческие глаза. Амелия от неожиданности резко отпрянула назад и ударилась спиной о подошедшего Марка. Он засмеялся. Холодно. Мрачно.
– Вот он, наш самый страшный секрет. Чего же ты ожидала здесь увидеть, Амелия?
– Чего угодно, но не искалеченного юношу и клетку в соседней комнате. Мне нужны ответы, отец.
– Ты смотришь в глаза Богу, Амелия. Настоящему Богу, – в качестве доказательства Марк подошел к юноше и проткнул его сердце первым подвернувшимся под руку острым предметом.
– Видишь? Он бессмертен. Если ты мне не веришь, я могу отпилить ему голову, и он все равно останется жив.
– Этого не может быть. Это против законов природы.
– Значит, придется отпилить тебе сегодня голову. Моя дочь ненасытна в знаниях, – произнес Марк, обращаясь к Богу.
– Я не это имела ввиду.
– Следи за словами, Амелия. Ты сказала, что не веришь. Есть лишь один способ доказать правду. И не говори, что если не увидишь это своими глазами, то примешь на веру. Не примешь, – Марк взял со стола ручную пилу.
– Ты не сделаешь этого.
– Еще как сделаю. Ты хотела ответы, так получай их. И не смей отворачиваться.
Марк затянул ремни на голове юноши, плотно притянув его к металлическому шесту сзади, затем отделил его голову от тела. Медленно. Упиваясь каждой секундой процесса. Болью. Юноша молчал, но Амелия видела в его глазах безграничную боль и страдание, отчаяние и разочарование. В людях.
Закончив, он крепко ухватился за черные волосы бога, приподняв голову и проведя рукой снизу, доказывая Амелии, что все происходит по-настоящему. Рукав его белоснежного халата тут же пропитался кровью. Затем он разжал пальцы, и голова Бога упала на тело. Юноша все также оставался пристегнутыми цепями и ремнями.
– Кто он? – в глазах Амелии стояли слезы. Неподдельные. Она так желала узнать ответы, а теперь готова была самолично вырвать их из своей головы.
– Он Бог. Он сама природа, именно поэтому, возможно, на него ее законы не действуют. Бессмертное существо.
– Почему он тогда не уничтожит нас? Его же не могут сдержать простые цепи?
– Он лишен силы. Мы много лет держим его взаперти. О существовании Бога всегда знают только два человека из касты солдат – глава и наследник, и четыре из касты ученых – также глава, наследник и еще два приближенных человека, которые следят и помогают с экспериментами, и по одному от каждого члена Круга. Поколение за поколением.
– Зачем?
– Он бессмертен. Он молод. Здоров. Его невозможно убить. Он обладает невообразимой силой. Неужели для тебя этого не достаточно?
– Он нас уничтожит, – по ее щекам текли слезы, а голос дрожал от ужаса.
Амелия посмотрела в сторону юноши. Он ей улыбнулся. На отделенной от тела голове возникла ядовитая усмешка! Амелия непроизвольно закрыла ладонью рот, стараясь сдержать крик.
– Для этого нам и нужны такие, как Адремалех. Такие, как ты.
– Хочешь сказать, что создание Адремалеха – это попытка скопировать гены Бога, получить путь к его силе и бессмертию?
– Неудачная. Но это лучшее, что получилось на данный момент. У нас впереди еще много времени.
– Это ошибка. Это чудовищная ошибка.
Амелия не могла оторвать взгляд от юноши. Она видела, как ткани начали срастаться, как его тело восстанавливало свой прежний облик.
– И разве тебе не интересно, насколько сильна его регенерация? Насколько безграничны возможности этого тела?
– Интересно. Но я способна обуздать свои дурные наклонности, отец. А ты просто безумен. Я видела твои глаза. Ты упивался болью, что причинял этому несчастному существу.
– Это несчастное существо разорвет тебя на части, только дай ему волю.
– И кто в этом виноват?
– Ты либо примешь сложившиеся устои, либо тебе не место здесь. Но подожди с ответом. Эмоции утихнут, разум подскажет правильное решение.
– Определенно, – и она направилась к выходу, бросив через плечо напоследок:
– Сколько, отец?
– Уже три сотни лет.
– Глава знает?
– Конечно, знает.
– И он согласен?
– Практически. Ему не нравятся некоторые наши методы. Но солдаты никогда не понимали нас. Даже тот, в чьих жилах течет его кровь. Он попытался остановить меня, но у него ничего не выйдет, – и Марк кивнул в сторону юноши.
«На некоторые вопросы лучше никогда не получать ответов».
Амелия, словно в бреду, дошла до своих жилых комнат, закрыла за собой дверь и медленно сползла по стене на пол.
«Бог? Это произошло взаправду? Это не сон? Не один из моих кошмаров? Как это возможно? Богов не должно существовать!».
Амелия ощущала себя потерянной и разбитой. Жестокость. Ненависть. Страх. Нет. Не страх. Ужас. Ей дали выбор. Стать одной из них, хранить эту жуткую тайну, либо покинуть касту, стать отверженной, без места и цели.
«Если я приму твое предложение, отец, ты, ведь, заставишь меня пытать его. Я не хочу убивать его. Раз за разом. Я ненавижу твое честолюбие и жадность. Твое сумасшествие. И что же мне делать? Утонуть в этом безумии с тобой?».
Она долго сидела в темноте. В голове пустота. Раньше, она считала, что с Адремалехом поступали жестоко, но теперь его пытки казались ей детским развлечением. Есть вопросы, на которые лучше не получать ответы. Но она слишком усердно их искала.
Амелия не продержалась и года. Она старалась заглушить здравый смысл и выполнять свою работу. Холодно. Отрешенно. Ее отец жаждал бессмертия. Он сделал из нее монстра, только чтобы когда придет время, она дала ему желаемое – ответ, который не смог найти он сам. Все годы избиений за неудовлетворительные результаты приобрели новое значение.
«Это невозможно. Причина его бессмертия в нем самом. Мы не сможем отобрать. Это все бессмысленно!», вторила она себе уже после первых месяцев работы. И ей стало слишком жаль это несчастное существо. Они не могли его освободить, страх слишком велик, но они имели возможность сделать его жизнь лучше, хотя бы исключить пытки. Бессмысленные истязания, которые не приносили никакой пользы, кроме личного удовлетворения чужой кровожадности.
Амелия пыталась выйти на разговор с Богом, ведь он молчал уже больше сотни лет, и однажды он ответил, видя слабость в ее глазах.
– Ты другая. Мне тебя жаль. Я вижу, как тебе не хочется убивать мое тело.
– Пытки бесполезны. Нам нужна лишь твоя кровь и информация.
– Так зачем продолжать? – он поднял на девушку свои нечеловеческие глаза, полные отчаяния.
– Я требовала прекратить, но осталась не услышанной.
– Почему? Почему люди так сильно жаждут моих страданий, моей крови на своих руках?
– Они хотят твою силу.
– Моя сила – это мое проклятие. Она приносит боль. Я бы с радостью умер.
– Зависит от точки зрения.
– Отпусти меня.
– Не могу.
– Я не буду мстить. Я исчезну. Если я потеряю здесь рассудок, то Вас ничего не спасет от моего гнева.
Его голос звучал в ее голове днями и ночами, пока не свел с ума. И она попыталась его освободить. Неудачно. От ее попытки остался лишь небольшой скол на его оковах. А после она оказалась в соседней клетке. Сбежать удалось примерно через год, а потом еще примерно столько же скрываться от отца, но он ее нашел.
ГЛАВА 26.
Они шли ранним утром вдоль пустой улицы, по обе стороны которой вереницей тянулись заброшенные серые здания. Что это был за город когда-то? Текла ли через него жизнь? Стремились ли его обитатели остаться, или же он и в свои лучшие год выглядел столь же уныло, как и сейчас, что даже самые преданные граждане однажды решили его покинуть?
«Почему этот город? Почему именно здесь? Почему именно так? Столь огромная могила всего для двоих человек. Почему сейчас?» – обрывочные, разрозненные мысли наполняли разум и Амелии, и Рема. Либо они выживут, и день повторится вновь, либо настанет час, когда ее отец получит голову ненавистного Адремалеха, а ее прикует обратно цепями. Приближаясь к сердцу города, они чувствовали напряжение каждой клеточкой тела.
Оба были готовы к любому исходу, но не хотели сдаваться, не хотели проиграть сейчас, когда слабый силуэт надежды начал еле различимо мелькать на горизонте. Амелия не хотела молчать. Когда, как не сейчас, когда идешь на верную смерть, разделить печальные эмоции поровну.
Ученым свойственно любопытство. Даже в самых нелепых мелочах. Ей было страшно. Она чувствовала боль Рема, но ничем не могла ему помочь. В последние дни его раны заживали медленно, ослабляя с каждым резким движением. Они преодолели заражение крови, воспаление тканей, гниение, но прошло слишком мало времени для полного восстановления. Девушка, будто на собственной шкуре, ощущала, насколько тяжело ему дается каждый новый шаг, как трудно поддерживать столь сильную и полную концентрацию, она видела, как на его бледном лице слегка выступают капельки пота, а они еще даже не дошли до места сражения. Сегодня Рему было особенно плохо. Голод. Раны. Большие кровопотери. Страшно. Ей было страшно. Но не за свою жизнь. Да, она не хотела умирать, но, по большей части, ей было все равно. Страшно, что она потянет его за собой. Слабое звено, вечно не в том месте и не в то время, всегда недостаточно хороша – так она о себе привыкла думать, это ей внушили другие, так ей следовало думать.
– У нас принято считать, что вы на физиологическом уровне не ощущаете страха и боли. Скажи мне, хоть что-то одно из этого правда? – она так хотела услышать, что да, это правда, я никогда не испытывал и не знаю, что такое страх, хотя разум твердил, что это невозможно.
– И ты еще спрашиваешь? Тебе до сих пор не понятен ответ? Да, нам с детства внушают, что боли нет, что ее не существует, ведь мы не можем ощущать то, чего нет. Но я тебе скажу как тот, кого пытали с четырех лет. Боль есть, невозможно представить, будто ее нет, когда от тебя отрезают куски твоей собственной плоти. Вам говорят, что мы ее не чувствуем. На самом деле нас учат, как ее терпеть и не показывать окружающим. Со страхом проще. Страх искоренить из души ребенка не сложно. Но вырвать его с корнем – невозможно. Я всегда думал, что мне нечего бояться в этом мире, ведь что может быть хуже того, что уже со мной сотворили? По настоящему, страх я испытал лишь однажды, в тот день. Лежа на земле, не имея возможности пошевелить даже пальцем, зная, что дальше может случиться, что угодно, и ты никак не сможешь этому помещать – эта беспомощность пробудила во мне эмоции, что умерли еще в детстве. Бойся своих желаний. До того дня я никогда не мог понять, насколько нужно быть бесхребетным и жалким, чтобы бояться последствий своих собственных выборов. Тогда я отчаянно желал жить. Я так не хотел умирать. Мое желание исполнилось, и лучше бы я умер. Мой страх смерти заставил пережить тот день. Больше я не боюсь смерти, я ее жду.
– Ты готов умереть сегодня?
– Сегодня смерть за нами не придет. Нас дома еще ждет бутылка вина и долгие разговоры по душам.
– Разговоры по душам? Тогда ты точно уверен, что сегодняшний день мы не переживем.
– Не думай о смерти, Эми. Она найдет тебя, где угодно, когда настанет подходящее ей время. Смерть – не самое плохое, что может произойти с человеком.
– Я не готова просто сдаться. Я так хочу выколоть глаза этому ублюдку.
– Никто сегодня не сдается. Просто всегда будь готова, что день, когда ты выколешь глаза своему отцу, может не наступить. Думай о том, что нужно сделать, чтобы выжить сейчас. Не думай о том, что может когда-то произойти или не произойти в неопределенном будущем.
– Мы пришли.
– Кажется, что так. Нас уже ждут.
Вокруг арены собралась целая толпа игроков. Все знали. Все ждали этого дня. Чем ближе Амелия и Рем приближались к арене, тем громче ликовали взволнованные люди. Шум оглушал. Девушка взглянула на Рема и увидела, насколько напряженным он стал. Толпа выносила ему смертный приговор. Глазами демона являлся его слух, а, значит, на арене при таких обстоятельствах он останется слепым и дезориентированным. И их шансы на успех в сражении стали стремительно падать до нуля.
Они ступили на край арены. Амелия осмотрелась, вокруг было непривычно пусто. Слишком пусто. Она подняла взгляд на Рема и заметила на его лице еле уловимый оскал, словно у зверя, загнанного в угол.
Сейчас они стояли спина к спине. Толпа вокруг продолжала оглушительно реветь. Все были возбуждены до предела. Не каждый день выпадает шанс увидеть, как забьют до смерти великого демона.
Рем все еще оставался слаб физически, ведь еще пять дней назад он одной ногой был по ту сторону в царстве Богини Смерти. Его бледное и изможденное лицо бросалось в глаза, и он не мог этого скрыть. Демон был обучен прятать за полностью равнодушным выражением лица свою боль, но он не мог заставить тело выглядеть живее. Люди это подмечали и делали ставки. Но даже в таком состоянии они боялись и нетерпеливо ожидали, когда настанет конец жизни столь сильного создания.
– Сегодня мы здесь умрем, – тихо произнес Рем, подняв голову к небу.
– Нет, не умрем, если будем работать вместе, если я стану твоими глазами. Да, тебе будет неудобно сражаться, когда я буду стоять прямо за твоей спиной, как сейчас, но так я смогу тебя координировать по обстановке. Это наш шанс.
– Это может сработать, если нам повезет. Причем крупно. Может лучше умереть красиво? Я убью тебя, а следом позволю растерзать себя?
– Даже если мы сегодня проиграем, то давай заберет как можно больше с собой.
– Определенно. Именно так и будет.
– Я рада, что наши пути пересеклись.
– Взаимно, – он развернулся к ней лицом, и поцеловал назло смотрящим. Толпа еще сильнее взревела.
– Мы справимся, – уверенным голосом произнесла Амелия, – арена стандартная. Организаторы не стали ее менять. Вокруг пусто. Нет ничего: ни лишних предметов, ни оружия, лежащего на земле, по краям нет возвышенных построек, на которые можно было бы запрыгнуть. Сражение будет происходить на земле. Оппонент может зайти с любой стороны. Скорее всего, их будет несколько одновременно. Я буду стараться повторять твои движения и не отставать. Если враг будет приближаться со спины, с моей стороны, я буду максимально низко пригибаться к земле, чтобы дать тебе место для маневра. Теперь остается только ждать.
– Мы не станем стоять статично на месте. Мы все время будем перемещаться по окружности. На одном месте, но медленно двигаться вокруг себя. Так у тебя постоянно будет максимальный обзор на арену.
– Поняла. Мы это сделаем. Мы выживем.
– Как и всегда. Готовься. Игра начинается.
Они никогда не сражались бок о бок, полностью полагаясь на силу товарища. Всю жизнь и Рем, и Амелия привыкли биться в одиночку, рассчитывать исключительно на собственные силы. Сегодня им пришлось подстраиваться под обстоятельства, вверив в руки друг друга свои жизни.
Рем понимал, что если бы не ее предложение, крошечный шанс на успех, на этой арене его бы затравили, как слабого, раненного зверя, который только и может бросаться из стороны в сторону, не нанеся ни одного удара по цели. Многие, смотря на его искусные движения, забывали одну простую истину – он все также оставался полностью слепым.
Никогда нельзя показывать свои слабости. Никогда и никому. Если ты покажешь свое больное место, именно туда тебя в первую очередь и ударят. Он научился жить без глаз, но заставил окружающих забыть об этом.
«Демонстрация беспомощности – путь в бездну. Совершай все движения уверенно, даже если что-то идет не по изначально задуманному плану. Сохраняй хладнокровие, притворяйся, играй роль зрячего, и другие усомнятся в твоей слепоте. Тебя будут бояться. Это поможет выжить».
Столько раз он повторял себе эти слова, пока учился жить заново. И, в конечном итоге, это сработало. Поползли слухи, что к демону, хотя бы частично, но вернулось зрение. Если бы они только знали, как проста истина, что все это фарс, его давно загнали бы в угол, дезориентировали и убили бы. Даже Амелия, живя с ним под одной крышей, сомневалась и думала, что он может видеть хотя бы силуэты предметов.
Она понимала, что шум лишит Рема возможности услышать приближение своих оппонентов, предугадывать их направление движений и действий. Амелия же, в свою очередь, не была так хорошо обучена искусству сражения. Конечно, она могла за себя постоять, и доказывала это не единожды, однако, все же, преимущество в битвах оставалось не на ее стороне. Зато Амелия могла видеть. Ей не требовался слух, и крики толпы совершенно не сбивали с нужного курса. Зрение – ее преимущество, которое отсутствовало у Адремалеха. Если бы их разделили и заставили сражаться поодиночке, они были бы обречены на провал.
По правде говоря, Амелия с раннего детства с восхищением смотрела на таких, как Рем. На их искусность, отлаженность действий, быстроту и остроту мышления в критических ситуациях. Она представляла, что однажды тоже сможет сражаться с ними на равных. Быть сильной и непобедимой. Детские грезы. Но оказалось, что стоять спиной к спине с лучшим бойцом и сражаться, как единое целое, дополняя друг друга и делая сильнее, более чем достаточно. Это воодушевляло ее.
И вот они стоят в центре арены, двигаясь по намеченной траектории. Их мышцы напряжены, внимание повышено, но нервы в спокойствии, дыхание уровнено. Амелия ощущала своим телом холодную решимость Рема, его готовность профессионального убийцы и солдата, и настолько сконцентрировалась на цели, что даже забыла про собственную рану.
– На три часа появился противник. Движется прямо. В руках кирка. Пока что он один.
Еще до сражения они обусловили, что Амелия будет называть расположение противников относительно часов на циферблате, где положение Рема всегда будет двенадцатью часами. Это позволяло ему сократить время для реакции, а также помогало им не запутаться в разгаре сражения.
– Он остановился. На шесть часов. Примерно пятнадцать шагов. Больше пока никого нет.
– Пять шагов на него. Веди. Как сделаешь пять шагов, поворачивайся так, чтобы я оказался прямо перед ним, и как можно быстрее.
Первый шаг. Второй. Третий.
– На девять часов появился еще один. Стоит на краю арены. В руках ножи. Другого оружия не вижу.
Четвертый. Пятый.
Моментально они разворачиваются, Рем стремительно бросается вперед, отсчитывая еще семь шагов, на восьмом подпрыгивает вверх, делает кувырок в воздухе, разворачивается лицом к спине противника, надеясь на правильный расчет Амелии и собственную удачу. Одновременно приземлившись на землю, он взмахивает двумя ножами с удлиненными лезвиями, чем-то похожими на сильно укороченные мечи, и голова соперника заваливается на один бок, окропляя лицо Рема свежей кровью.
– Слишком легко, – говорит Рем, вернувшись к Амелии, – они проверяют нашу тактику. Организаторы рассчитали, что крики толпы ослабят меня. Будь внимательнее.
Они продолжили движение по кругу.
– На два часа. Он так и стоит там. Даже свое положение не изменил.
– Он усыпляет внимание, нашу бдительность, либо желает выманить на проигрышную позицию. Тактика окружения. Как у зверей. Будь внимательнее. Не спускай с него глаз.
Они проходили так еще не меньше десяти минут. Ничего не происходило. Обстановка накалялась. Тревожность возрастала внутри Амелии. Рем чувствовал ее напряженное дыхание. Ей не следовало поддаваться на такую примитивную уловку. Но в условиях настоящего боя мало кто может действительно оставаться хладнокровным. Этому учат десятилетиями.
Он еле заметно провел тыльной стороной ладони по ее руке. Девушка вздрогнула от неожиданности, но такое нежное, непривычное прикосновение вывело ее из состояния тревожности, будто из транса.
Амелия громко выдохнула, осознав, в какую ловушку угодила, и что ее внимание притупилось. Рем слегка улыбнулся, ощутив, что его товарищ снова в строю.
Через непродолжительное время, минут семь – девять, не больше, игра продолжилась.
– На час, четыре, семь, десять, двенадцать, восемь, девять появились враги. Движутся к нам с разной скоростью. На двенадцать стоит на месте. На семь приближается быстрее, через десять шагов с такой скоростью будет у тебя за спиной. На пять часов будет следующим. Разница примерно пять шагов.
– Пригнись.
Амелия молниеносно прижалась к земле, как Рем в полуобороте швырнул нож в одного из противников, но промахнулся, перепрыгнул через Амелию и скрестил свой клинок со вторым. Остальные оппоненты тоже стремительно приближались к ним.
Не теряя времени, Рем оттолкнул ногой от себя соперника, и, выхватив второй рукой длинный клинок, рассек ему живот. Амелия ждала подходящего момента, чтобы снова занять их боевую позицию.
– Одновременно. Не больше семи шагов. На девять, шесть и два часа. Не успела она договорить, как Рем бросился вырывать из рук убитого топор и бросил его в соперника на шесть часов, но лишь ранил его. Затем он оттолкнул Амелию назад, оставляя ее за своей спиной и устремился вперед. Их тактика сломалась. Он не мог сражаться со всеми соперниками сразу, когда за его спиной стоял другой человек и мешался. Рем принял решение биться в одиночку, хотя знал о своих небольших шансах на победу.
«Да, хорошая была тактика. Но для постановочного боя».
Противники зажали Рема в кольцо. Сегодня удача на его стороне. Теперь ему не требовалось слушать соперников, когда он точно знал, что они все собрались вокруг него, и куда бы он не ударил сейчас, не промахнется. Рем закружился на месте, поочередно выбрасывая метательные ножи в разные стороны – четыре противника упали замертво. Он еле услышал их падение. Дальше становилось сложнее. Эффект неожиданности прошел. Теперь жертвой будет уже он.
Амелия судорожно пыталась придумать, чем помочь Рему. Она быстрым взглядом осматривала трупы, ища подходящее оружие, какую-нибудь лазейку, пока не заметила за спиной одного из них лук и стрелы. Рем убил его еще до того, как тот успел их применить. Она подобрала оружие и прицелилась – один противник упал на колено, и Рем, не упустив возможность, перерезал ему горло. Живых еще пять. Она вновь прицелилась, но промахнулась. В колчане оставалось только четыре стрелы. Амелия видела, как Рем проигрывает, как его поведение начинает напоминать зверя, которого со всех сторон охотники пытаются пронзить штыком. Она бежала к нему, забыв об осторожности и страхе, боясь лишь одного – не успеть до того, как он сдастся, до того, как позволит убить себя. Она бежала по мокрому песку изо всех сил, крепко сжимая в руке свое любимое оружие, то, что он подобрал ей в самый первых день. С неба срывались крупные капли дождя. Ее ноги увязали во влажном грунте. Она почти добежала. А он уже стоял на коленях. Весь в крови. На лице улыбка. Прощальная.
– Демон все же оказался простым смертным человеком, – произнес один из противников, который уже заносил руку для удара.
Амелия успела. Со всей со своей силы она рубанула этого человека по спине и проскочила в центр круга, вложила Рему в руку его меч и громко прокричала:
– Ты же не просто человек, вспомни, кто ты на самом деле. Дерись! Огненный демон не может просто сдаться и умереть жалкой и позорной смертью.
Рем поднялся, тяжело облокотившись на меч. Амелия с яростью отражала удары. Но ей не хватало силы, не хватало умения.
– Я их не слышу. Мы умрем сегодня.
– На двенадцать, шесть, час, три. Дерись. Мы справимся.
Они убили всех. Сражась спина к спине.
Толпа умолкла.
Рем и Амелия стояли посреди арены, заваленной трупами. Мокрый песок вокруг приобрел багровый оттенок. Капли дождя, смешиваясь с кровью, стекали по их лицам. Они бились слишком долго. Они убили слишком многих сегодня. Но они победили. Победили ли?
Рем опирался на плечо Амелии. Она пострадала меньше всего в этом сражении, хотя и получило достаточное количество ран.
– Что дальше? Кто следующий? – яростно кричала она, смотря в камеру, – выходи на арену и убей меня своими собственными руками, трус!
Из громкоговорителя раздался скрипучий голос Марка:
– Убейте демона и его подружку, и игра может быть окончена.
Никто не сдвинулся с места.
– Ты думаешь, они хотят окончания игры? Что с ними со всеми станет, когда они выйдут отсюда? Что? Скажи мне! Скажи им! Что бывает с преступниками? Никто не хочет укорачивать себе жизнь. Я расскажу им. Я расскажу им о цене, которую платят наши касты ради твоих непомерных амбиций прямо сейчас. Они знают, кто такой Адремалех. Теперь пусть узнают, чья кровь течет в его жилах. Они не захотят умирать сегодня.
– Может тогда они хотят умереть завтра?
– Мы все здесь – трупы. Тебе не запугать нас смертью.
– А они знают, кто ты на самом деле? Что ты моя дочь и наследница? Многих ведь ты сама посадила в эту клетку.
Амелия громко засмеялась.
– Посмотри на меня. Присмотрись внимательнее. Ты отказался от меня, и дал всем это увидеть. Ты ошибся. Надо было убить нас тихо и незаметно.
– Я могу сделать это и сейчас.
Рем вытянул руку перед лицом Амелии. Ему в ладонь вонзилась стрела.
– Послезавтра вы все умрете.
Громкоговорители отключились. Абсурдность ситуации поражала даже просто пришедших развлечься участников.
Рем сломал стрелу и уже хотел вырвать ее из своего тела, как Амелия схватила его за руку.
– Нет. Ты и так потерял много крови. Рану будет необходимо сразу обработать и перевязать. Потерпи до дома.
– Мне не больно.
– Ты еле стоишь на ногах.
– Так давай скорее вернемся.
Он убрал руку с ее плеча, и уверенно прошел мимо толпы. Люди расступались перед ним. Страх и уважение. Рем никогда не думал, что обретет в этих потерянных душах отклики уважения к себе.
Никто не знал, кто управляет кастами. Никто не знал этого точно. Да и маловероятно, что люди одобрили бы нахождение на этом посту самого безжалостного и сильного убийцы. Стереотипы. Клише. Монстр. Чудовище, порожденное кастой ученых. Люди бы не поверили, что под его руководством жизнь может стать лучше. А она стала. Ненадолго. Всего на пару лет. Политика слегка изменила свой курс, экономика взлетела, преподнося гражданам жизнь в достатке, безопасности и спокойствии. Люди чувствовали изменения. Но они не хотели знать, почему эти изменения произошли. Зачем? Если можно лишь пожинать плоды чужого труда. Рем всегда относился к своей работе серьезно. Рем хотел привнести в систему хоть немного порядка и справедливости. Он сделал многое за столь короткое время. И поплатился своими глазами.