Ivolga (Анастасия Каляндра)
Здравствуйте, дорогие потомки!
Дорогие потомки. Вот, что я вам скажу. Я даже не знал… Не знал и не догадывался до сегодняшнего дня, о том, что книжки бывают не только как те взрослые люди, что тебя наставляют и отчитывают, и учат какой-то морали… но ещё и как друзья. Не только как учителя и ругатели – но и как настоящие друзья, которые тебя понимают. Я только сегодня это понял. Случайно. Я хотел себя наказать за то, что я такой непутевый, и назначил себе в наказание чтение. Но, вот представляете?.. Я взял одну книжку – и там было так чудно написано про какого-то ёжика, котрый друга искал, что я аж сразу подумал, что это про нас с Аней пишут!.. Вот – так же грустно и жалко было… А ещё… А ещё я прочёл рассказ "Девочка на шаре", и сразу же подумал, что… Что это всё про нас. Хотя это было написано давно – мне показалось, что мальчик из этого рассказа меня совсем, сов-сем понимает… Точнее – понял бы, ведь с ним случилось – почти то же!.. И значит – я не один. Не совсем один сижу здесь, в залитой светом лампы квартире, посреди дождя, который идёт над всем двором, и над всем районом, и наверное – над всем миром… И папа того мальчика, наверное, меня тоже бы понял. Раз понял он и своего сына. И потом я читал ещё какие-то книжки и истории… Про всё рассказывать будет долго. Но где-то, хоть где-то, в каждой почти, я нашёл что-то и про себя. Вот, совсем про себя!.. Как будто прямо с меня писали! А ведь это писали давно… И значит – что это лишь только я сейчас начинаю их, эти книжки сам понимать. Но чувство такое – как будто бы где-то взяли и поняли меня. Вот так вот интересно… Выходит. И я даже подумал, подумал, и придумал, что мне хорошо бы тоже написать какую-нибудь такую книжку – про девочку и про дождь, который к ней не пускает… И про резиновые сапоги, которые легко могли бы всё исправить… И про горку кораблик, с которой можно скакать от самого, самого паруса… И может быть – когда-то напишу. Чтобы если однажды ещё один мальчик попадёт вот в такую ситуацию, так он тоже почувствовал бы, что он совсем не одинок. И среди дождя он понял бы, что становится ему от чего-то теплее… И тоже, может быть, понял бы – для чего они нужны, эти писатели!..
2 ноября.
Дорогие потомки!
Возможно скоро мне придётся сжечь всё это, что я пишу… Возможно – порвать и выкинуть в мусор, потому что спички мне мама врядли даст. Но ситуация становится крайне опасной. Мама вчера нашла мой дневник. Конечно – я сам виноват. Но в этом не моя вина. Я как раз собирался прибрать на столе, как вдруг мама не выдержала и стала убирать сама, потому что, как она говорит – устала уже ждать и просить меня несколько дней подряд. Но это не справедливо. Ведь я все эти несколько дней, действительно очень, очень хотел убрать у себя на столе, и ждал не мог дождаться, когда же наконец смогу это сделать. Я сам уже измучился. Как увижу свой этот стол, весь заваленный тетрадками, альбомами и красками и… И всем остальным, что только у меня есть – так взор мой, сразу же и сгорает от боли. И так и хочется потянуть руки к нему и всё убрать. Но нет – не могу. Я должен. У меня есть обязательства перед другими людьми. А это – всегда в первую очередь. Я ведь знаю, что Миша меня ждёт на поле под домом – в футбол играть. Он ждёт и надеется. А я буду его предавать?.. И тогда я вздыхаю тяжело и отправляюсь исполнять свой дружеский долг… А когда я возвращаюсь домой – так я так измотан своей беготней, что больше не могу и рукой-то пошевелить! А мама ещё заставляет зубы чистить!.. И когда я обессилено падаю в кровать – я с затаенной болью бросаю взгляд на свой письменный стол и думаю, что – вот… вот, только я проснусь завтра – и сра-ааа-зу!.. А утром – лень. С утра и так холодно. А тут – ещё и к окну подходить! Ведь у меня стол стоит возле окна. И это очень удобно – ведь когда делаешь уроки, можно всегда взять и посмотреть – как там летают птички и качаются деревья… И почувствовать, что есть ещё где-то в мире этом жизнь… и свобода.
И вот – я только уже собирался убрать!.. Я только подумал, что – вот, обязательно через два часа я примусь за это дело, когда приду с футбола… И тут мама взялась убирать со стола сама. Но вдь я как раз хотел! И я ей даже говорил об этом, даже… кричал. А она… А она, в ответ, говорит: -"Да, знаю я уже твое "как раз хотел"!.."
И ни-че-го она не знает! Я обязательно хотел!.. Я точно хотел! И я, в итоге, и не играю в футбол – ведь я не могу так оставить, чтоб мама сама что-то трогала на моём столе без меня… Вдруг она что-то там поставит так, что я потом и не найду, или мне совсем не удобно будет, что оно так стоит?.. Поэтому я должен, конечно же, контролировать. И на столе своём сам, тоже уже не убираю… так не убираю, как мне удобно было бы… А только сижу на диване, напыжившись и наблюдаю за мамой – как она, что делает… И раздраженный и обиженный, только и могу, что делать ей замечания о том – ну, как так можно-то?!. Ка-аак так можно всё складывать, а? Ведь, ну например – сложить все тетрадки в одну стопочку – да это же – потом не найти!.. Да это же значит, что они для тебя, на много дней, считай, все потеряны!.. Ну и многое другое. У взрослых такие странные порядки, что и вообще не поймешь… Ну, например – все ручки и карандаши и фломастеры собирать со стола, где они лежали преспокойненько, и ставить все в один стаканчик – так это же просто уму не постижимо!.. Зачем?.. Ведь ты же их, всё равно, при первом использовании, достанешь и будут они опять лежать на столе?!.
Но, вобщем – это не самое страшное. А самое страшное – то, что мама увидела у меня в кипе тетрадок и этот вот дневник!!! И открыла его!.. И сразу – на самом важном месте: про девочку и про дождь… И она начала читать!.. И я весь похолодел изнутри, а потом – наоборот,внутри меня, как будто пламя взвилось вверх от самого желудка, и где-то до подбородка… Мама начала читать вслух те слова, что я написал там про горку и про качели… Она просто, вот так, сказала: -"Так… А здесь у тебя что?.." И сразу начала читать!.. И не спросить, и не узнать – а можно ли?!. Ведь если ты только кормишь человека, и одеваешь, и лечишь, когда заболел, и водишь к врачам и в школу и на прогулку – так это ещё не даёт тебе права считать, что ты можешь лезть во всю его личную жизнь!.. И мама стала читать, но к счастью – она сразу обратила всё, всё своё внимание именно на то, как я пишу, а не на то, о чём. Она ужаснулась и сказала, что: -"Ну это же мрак, как ты пишешь!.. Валя, ну пер-вый класс – а такие каракули!.." Я инстинктивно сказал: -"Ну, это я давно писал… Так – ерунда… детская…"
– Как – давно?.. – ответила мама, – Тут у тебя число стоит!.. Это… прошлый четверг!.. Ффууух! И то – еле разобрала!..
– Ну, вот… Давно. – буркнул я. А это и справедливо – это для вас, взрослых, которые уже прожили на этом свете тридцать, там, и больше лет – время от прошлого четверга до сегодня, уже совсем маленькое… А в моих шести с половиной годах – это, вполне себе, внушительный отрезок времени!.. За этот отрезок я, может быть, ещё ого-го, как сильно развился и спрогрессировал!..
– Так… "Горка… На нашим дваре…" Ну, Ва-ля!.. Ну, уроки русского тебе вообще никакого развития не приносят?.. "Очинь аблеслая…" АБЛЕСЛАЯ!!! Знания у тебя, Валя, в голове аблеслые, а не горка!.. Значит… Ну ка марш за учебник русского, и пока всё, что вы прошли, не повторишь – никакого футбола!.. Снимай, живо, бутсы!.. – и мама захлопнула дневник и положила на стол – сверху на тетрадную стопочку.
– Да я… Я и сам не знаю… как я так на-пи-сал… "Аблеслая"!.. Ну, конечно – козе понятно, что не так пишется… Это, наверное, ручка как-то… Сама… У меня. – пробурчал я под нос, медленно откладывая мяч, с которым я сидел всё это время в обнимку, в сторону… Медленно, потому что надеялся, что пока я его буду так, медленно откладывать, так мама ещё и передумает и отпустит меня, всё-таки… Но мама сказала только:
– Сама!.. Ну, вот, пока она сама у тебя не начнёт писать как надо – так и не надо тебе в футбол гонять!.. А то – козе-то, может и понятно, а вот тебе – так ещё, кажется, нет!.. Марш за уроки!..
И я нехотя поплелся садиться за свежеприбранный стол и учить уроки. И тут – во мне, как говорится… промешались сразу два чувства. С одной стороны – горя… А с другой – и облегчения. Ведь мама не дочитала до девочки и я остался в своей анонимности… Но есть в этом и беда – ведь теперь мама, в любой момент, может заглянуть туда снова!.. Конечно она, врядли захочет ещё раз ранить себе взор и смотреть на моё правописание в личных записях… Но всё же – опасность нависла окончательно. Отныне – я нахожусь под прицелом. И дождь и девочка – тоже. Я взял свой дневник с верхушки стопки и мигом заложил его прямо под её самый низ. Но этого мне показалось недостаточно. Ведь мама может в любой момент подойти и начать хозяйничать на моём столе так же, как уже было сегодня!.. Ведь это и есть то, чего ты, конечно же, можешь ожидать от человека, который смело и бесповоротно способен за минуту сложить карандаши в стакан!.. Я начал придумывать план действий. Опершись на учебник русского локтями я стал напрягать мозг, и сначала придумал, что мне надо, просто, всё время, заранее убирать на столе, пока мама ещё не успела к нему подойти!.. Я буду всегда, отныне, сразу убирать весь беспорядок и мама просто, даже не захочет, тогда, прикасаться к моей идеальной чистоте!.. И марать об неё руки. Я буду убирать каждый день… Но потом, когда я представил это – я решил, что это, конечно, уж слишком. Я начал думать – как бы мне спрятать дневник. Я стал обсматривать, мысленно, все углы, но… Но нет такого места в доме, куда не дотянулись бы мамины, жадные до порядка руки!.. Везде мой дневник был бы в опасности. А я – всегда на грани разоблачения… Не знаю, даже, почему мне так страшно того, что кто-то, когда-то, возможно прочтёт у меня в записях про девочку. Ну, кроме вас, конечно, дорогие потомки! По сути – страшнее, наверное, должно быть то, что мама, например, однажды прочтёт про то, как я смухлевал с уроками по литературе… И про ту пятерку. Но, хотя там мне, допустим, и влетит, возможно ремнём… Но видимо, душевная боль, всё же сильнее физической. Я так думаю. И теперь я это особенно явственно чувствую. И… Хорошо ещё, что в этот раз всё обошлось. Я… то, наверное, и не хотел, так усердно и прилежно не хотел сидеть за прописями и вникать как следует в учебник русского… Как чувствовал же, что мне это пригодится!.. А мне ещё говорят – что я лентяй. А я просто предусмотрительный. И я подумал, что надо для начала мне написать на дневнике что-нибудь такое, чтоб точно никто не подумал, что это мой дневник. Ведь, может быть, мама уже и забыла – как он выглядит?.. И я решил написать на обложке "Не дневник". Но потом я попробовал посмотреть на это глазами мамы, как делал бы настоящий детектив с глазами преступника – он обязательно смотрел бы на всё его глазами. И это мне показалось странно. Подозрительно. Ведь если это не дневник – так и чего же на нём так писать тогда?.. Мама же не пишет "Не суп" на котлетах?.. И я подумал, что надо написать что-то другое. Я подумал, что я напишу: "Рассказы по школьной программе" – ну, чтобы это, уж точно, нормальный человек не захотел читать… Но потом думаю – кто же рассказы-то в тетрадь переписывает? Мало их читать – так мы ещё и переписывать будем, что-ли?.. Ну, нет – это мама сразу поймет. Она у меня понятливая очень. И я, что-то перенервничал как-то, и сразу взял, с ходу замазал чернилами из авторучки свою старую надпись "Днивник", с "И" исправленной на "Е", и написал там: "Просто простая тетрадь". И я не знаю – насколько это надежно. Но на первое время пойдёт. Плюс ещё буду прятать под подушку, не смотря на то, что будет мне теперь с ней жестко спать.
7 ноября.
Дорогие потомки!
Я рискую теперь, как никогда. Сам не знаю – почему, но рискую. И мне хочется это делать, хотя я и вижу глаза безусловной опасности прямо напротив себя. Но я, как отважный каланхоэ, не сдаюсь и не бегу. А даже немножечко играю с огнём… Каланхоэ – это, кажется, есть такое племя в Америке… Ну, да ладно. Потом узнаю точно. Дело в чём… А вот в том. Вчера мама назвала меня бесчувственным чурбаном, когда я сказал, что ничего там страшного такого и нет, что у турецкой дамы какой-то из сериала потерялся вдруг возлюбленный. Я сказал, что ничего – она себе ещё кого-нибудь нового, наверное, найдёт… И, я-то сказал это из жалости к той турецкой бедной женщине, которую, как показали до рекламы, её возлюбленный, на самом деле обманул и бросил… а она, после рекламы, ещё взялась бродить по лесу какому-то и убиваться по нему… И лицо у нее было такое отчаявшееся и грустное – прям как у мамы, когда она у меня оценки в дневнике видит… Я просто терпеть не могу, когда у женщин такие лица!.. Вот и сказал – чтоб та не плакала… А вовсе – я совсем не бесчувственный!.. А ещё мама сказала, что: -"Ты, кажется, Валя, не сможешь, с таким отношением, никогда по настоящему и искренне полюбить!.." И это прозвучало очень обижающе!.. И, кстати, в следующей серии, та женщина, и правда, себе уже другого любимого нашла. Но только – она, пока, вроде как не соглашается в него ещё влюбляться – а только он ещё её просит. И всякие сюрпризы дарит. Вроде как нормальный мужик. И побогаче первого… Она-то не соглашается, но я-то понимаю – куда дело клонит!.. Сейчас, в выходные сериал перестают показывать – так у них по графику… А в понедельник, наверное, уж точно женятся!.. Уж это почти наверняка. Но суть в том, что я весь почувствовал себя оскорбленным… просто… на глубину души!.. Я не хочу раскрывать свои тайны, потому что я горд. Как орёл. И я не считаю нужным распространяться о своих личных делах. Это не моего ума дело… Как говорят в таких случаях. Но я о-оочень захотел доказать маме, что я романтик ещё побольше тех, что во всех этих её сериалах любят показывать!.. Что я просто умею скрывать свои чувства… И вот, я и думаю всё теперь – как бы ей так это вдруг и показать?.. А пусть она знает, что я ещё, может быть и получше того типа из сериала, что теперь за женщиною ухаживает!.. Ведь он, конечно и делает ей дорогие подарки… и устраивает всякие сюрпризы… Но, вот ещё как посмотреть – на детскую площадку ради неё он бы, может, и не решился под проливным дождём выйти!.. А так – когда у тебя есть деньги, так ты, ко-неч-но, можешь ими разбрасываться как угодно!.. Да хоть по десять раз разбрасывайся на серию!.. Это любой может… Конечно. А у бедного школьника, который лишь два рубля у себя в кармане держит… Да и то – потому что внезапно в песочнице нашёл… Так у него только и остаётся, что душевное страдание!.. А… А то, что я и об Ане, возможно, тоже с ошибками всё написал – так это… Это тоже не делает меня хуже в сравнении с ним. С этим мужчиной из сериала. Тот, так вообще – турок… и по русски вообще ни бэ, ни мэ… За него даже переводчик в сериале разговаривает. Не то что там – писать!.. У него уж с русским, так точно не лучше моего!.. А ещё – у него борода, а у меня нет. Но это – не беда. Ведь для женщины, борода – это вообще проблема. С неё по всей квартире будут волосы выпадать, а ей потом – ходи, убирай их там с пылесосом!.. Моей возлюбленной – ещё с моим пластилином в коврах нужно будет научиться разбираться… И чтоб не хуже мамы! Зачем же её ещё больше, совсем нагружать?.. Борода мне ни к чему. Я и так красивый. Особенно в сравнении с трансформерами.
