Иван Шишлянников
Город скорби
О том, как город кусается
Города подобны чужакам, поселившимся на негостеприимной земле. Чужаков порой недолюбливают.
Природа издавна отвечает городам своеобразным гостеприимством – насылает стихийные бедствия. Это попытка заявить о себе, о своём положении в мире. Показать, что у Природы остаётся пара припасённых тузов в рукаве.
Для города мы такие же чужаки. И город нам отвечает всё той же монетой.
Если представить его как организм, то люди окажутся лишь бактериальной плёнкой. Они снуют по городу, где-то обновляют его, где-то укрепляют косые дома.
Самое главное – они молятся городам. Возлагают на них свои надежды. Города стали подобны храмам. Сакральная энергия наполняет воздух, заставляя сердца людей биться чаще.
У города тоже бывают перепады настроения. Порой он не хочет общаться с людьми, ощетинивается, смотрит на них неприветливо.
В такие дни особенно тоскливо идти по улицам. Кажется, что из каждого окна тебе желают проклятий вслед. Небо затягивают серые тучи, а пепельные дома поглощают последние крупицы света. Так ты и идёшь по улицам – грустный и одинокий. В поисках своего места под солнцем.
Город может тебя невзлюбить. И тогда придётся несладко. В такие моменты нужно быть осторожным на каждом повороте. Город потребует от тебя максимальной сосредоточенности.
Пример? Как-то мы шли с другом по Советскому району. Повсюду можно было видеть проявления жизни: горстка пешеходов куда-то спешит, качается море из машин на трассах, ожившие продовольственные ларьки привлекают к себе внимание. Ларьков на улице всегда много и в каждом предлагается свой особый товар.
Забавно наблюдать за тем, как местная власть пытается эти ларьки выкорчевать и убрать восвояси.
«Налоги не платят. Не по правилам здесь стоят». Вот чиновник в очередной раз даёт интервью местному каналу «7+», а работяги сзади занимаются демонтажем бунтарской постройки.
Проходит пара дней, и ларёк вырастает заново. Стоит и приветливо приглашает внутрь. Чем-то это похоже на яркую иллюстрацию к теории реинкарнации.
И вот мы идём с другом мимо ларьков, особо не смотря под ноги или по сторонам. Праздно шагаем, общаясь о чём-то своём.
Стоит отметить, что мы точно не говорим о политике. Это считалось меж нами моветоном. А ларьки продолжали приветливо улыбаться своими створками, их подпорки были похожи на вытянутые вперёд руки.
Мой друг засмотрелся куда-то вдаль, мечтая о чём-то особом. Из состояния блаженной неги его вывел крепкий удар. БАЦ Его лоб впечатался в одну из ларьковых подпорок. Даже мне в тот момент стало больно, чего уж говорить про друга…
Вот так город может укусить тебя исподтишка. Его трассы подобны артериям. По ним вечно колесят шустрые автомобили. Даже в праздничные дни люди куда-то торопятся. И куда? Далеко не первое место по уровню жизни, но со стороны может сложиться впечатление, что каждый из водителей спешит навстречу светлому будущему.
И потому дороги – ещё один способ навредить тебе. В группе «ДТП Астрахань» люди каждый день философствуют, пытаясь ответить на два извечных вопроса: «как же так?», «можно ли это изменить?». Следует очень осторожно путешествовать по городу. Даже на пешеходных переходах нельзя терять бдительность. Как бы не было парадоксально, но на них случается больше всего аварий.
– Один, два, шесть, восемь. Восемь, мам! – кричит какой-то мальчишка.
Это он посчитал бродячих собак, что ждут нас на другой стороне улицы Николая Островского.
Бездомные животные – звериный оскал города. С их помощью он умудряется наказывать людей. Морально и физически.
Сейчас мы стоим практически в центре города, но перед нами красуется стая отбившихся от рук животных. Пример того, как город может укусить.
Делает он это незаметно. Люди живут, ходят на работу, отправляют детей в школу. А потом осознают, что в городе стало слишком много бездомных животных. Это плохо? – спросите вы. Дело не в этом.
Животные дичают, угрожая окружающим людям. Если говорить про доброту душевную, то животным в моей семье стараются помогать.
Один раз вышла курьёзная ситуация.
У школы №33 проходит широкая дорога – сделана она не лучшим образом, так что по ней курсируют все и сразу: машины, люди, велосипедисты. И всё это происходит под боком у мусорных баков. Амбре здесь стоит такой, что невольно начинаешь задумываться о применении химического оружия.
И, конечно, нельзя обойтись без рядов ничейных гаражей. Старые, ржавые, развалившиеся – они стоят здесь, подпирая собой мыльное небо. К чести властей стоит сказать, что несколько таких они всё-таки убрали. Хотя вид окружающей территории лучше не стал.
Стало только хуже. К химической атаке примешались виды разбомбленных окрестностей. Теперь можно снимать фильм про ужасы войны, даже не затрачиваясь на декорации.
В один из весенних дней к этим гаражам подкинули целую коробку котят. Мать насчитала семь штук, пока сердобольная женщина из близлежащего подъезда их кормила. У матери созрел в голове довольно своеобразный план: отмыть котят, а после поселить в одной из комнат нашего дяди. Места у него в квартире было много, но большая часть этого места успешным образом не эксплуатировалась.
– Ну, хорошо! – сказал тогда дядя, но вскоре об этом пожалел.
Спустя несколько недель котят удалось пристроить в добрые руки. Но бардак они оставили после себя знатный.
Под окна ЖЭКа я в один из дней вынес несколько лотков с использованным песком. «Удобрение!» – злорадствовал я. А запах кошачьей жизнедеятельности выветривался из квартиры дяди ещё месяц. С тех самых пор мать шутит, что у дяди «психологическая травма».
С котятами ещё как-то можно разобраться. Но что делать с собаками? Думаете мне их не жаль? Отнюдь. Множество раз за свою жизнь я их чем-то умудрялся подкармливать.
В один из летних дней мы с другом пошли кормить щенков. Для этого был куплен жидкий корм в одном из ларьков, что работают круглосуточно (на этот раз голову никто не разбил). Щенков мы благополучно покормили, даже корм ещё остался. Довольные шли с другом домой, думая о том, какие же мы молодцы. На футбольном поле нашей школы гуляла девочка из соседнего класса. Другу она в то время очень нравилась.
Джентльмены стремятся всячески впечатлять дам. Вот и мой друг сразу же решил перед объектом своей страсти распустить павлиний хвост.
– Мы щенков кормили! – город сказал он.
– Правда? – его слова вызвали у девочки (я не помню её имени) неподдельный интерес.
– А ещё я могу так – мой друг открыл последний пакетик корма и начал его есть.
Мы с девочкой смотрели на эту картину, не понимая предназначения этого «подвига». Футбольное поле в тот момент напоминало большой жёлтый фонарь, только здесь горели хоть какие-то фонари. А мы были подобны мотылькам, слетающимся на свет.
Издалека шёл наш одноклассник – Дима. Наше присутствие на поле его обрадовало, возможно в тот вечер ему наскучило гулять в одиночестве.
– Привет! – сказал он нам, а потом остановился и прищурился.
– Чем это пахнет? – спросил он – Едите что-то? А ну делитесь!
В тот момент я и удивлённая девочка чуть не умерли от смеха. Но поступок моего друга её всё же впечатлил…
***
Это может казаться смешным, но только до поры до времени. Я уже говорил, что город любит показывать свои зубы. Следы от его укусов могут остаться на всю жизнь. В качестве шрама или зуда фантомной боли. Животные не только источник умиления, они ещё и источник проблем.
В 21 веке на улицах нашего города бегают десятки. Нет, сотни. Тут бегают сотни бездомных собак: они бросаются на машины, гавкают всем скопом по ночам, нападают на беззаботных детей. У города есть множество способов навредить тебе. Собаки лишь один из них.
И в этом виноваты только мы сами. Наших усилий не хватает даже на элементарные вещи. Если рядовые граждане живут плохо, то чего и говорить про животных? О какой цивилизации может идти речь?
Животные плодятся, рассасываются по улицам города, ищут себе хоть какую-то пищу. Но находят только безучастные взгляды горожан. Нам необходимо наладить отношения с городом, сделать так, чтобы он растерял всю свою строптивость. Стал наконец приятным местом обитания для каждого живого существа.
Наша ригидность может однажды аукнуться. Не только город злится, злятся люди, беснуются животные. Злость и голод делают с живыми существами страшные вещи. В какой-то момент пищей для городских собак можем стать мы.
Сидеть в очереди за прививкой от столбняка и бешенства – неприятно. Знать, что твоего родственника обгладили бездомные собаки – ужасно. Да, следствие выяснило, что на тот момент, когда псы утащили тело в кусты, человек уже был мёртв. Вердикт – сердечный приступ.
Но всё могло быть иначе. И тогда собаки съели бы живого человека. Навсегда лишив родственников душевного покоя.
Что, если мы ошиблись и движемся в неправильном направлении? Вместо будущего мы выбрали прошлое. Прогресс сменился регрессом. И скоро всё откатится на уровень тёмного средневековья.
А город только потворствует этому. Смеётся над каждой из наших неудач. Радуется каждому человеческому горю.
Плеяда душ ушедших
Кто мы в глазах города? Кровяные тельца? А может питательный субстрат? Или же мы – раковая опухоль? У меня нет ответов на эти вопросы. Но в моих глазах город видится чем-то хтоническим, чем-то древним. Улицы города видели множество смертей. И теперь город подобен огромному могильнику. Одно поколение сменяет другое. Люди приходят и уходят.
Город смотрит.
Смотрит на нас и на наши жалкие потуги быть счастливыми.
Порой город предстаёт в виде большой и пористой губки, что вбирает в себя людское счастье. Слёзы же город не впитывает, выдавливает их обратно, заливая улицы солоноватой водой.
Мы часть одного организма. Часть собственного города. Но это мало кого роднит. Оглянитесь вокруг, видите? Все живут в своих уникальных мирах. И лишь одно нас объединяет – все умирают одинаково. Город видит каждую смерть. Регистрирует её. Хранит под сердцем.
Каждый день умирают люди. В небо поднимается плеяда человеческих душ.
Кто-то умирает от глупости, кто-то умирает от безразличия. От нашего невнимания? Возможно. В одной из квартир на проезде Воробьева был такой вот случай. Слушаете?
Родственники оставили лежачую мать дома. Ей было около 80 лет – тело высохло, ноги уже не ходят. Навестили, оставили, забыли. Старушка такому раскладу не очень обрадовалась. Решила собраться с силами и доползти до телефона. Неудача вышла. Осуществление плана закончилось тем, что она попросту скатилась на холодный пол. Два дня лежала на нём, стуча по нему металлической миской. Привлекала внимание соседей. Удалось. Дверь выломали, а старушке помогли.
Если бы не удалось?
Было бы так – в этом же доме (а это старое общежитие, тлен опоясал все этажи и стены) умер пенсионер. Он тоже был лежачий, больной, немощный.
Ухаживали за ним без особого энтузиазма, периодически про него забывая. Так он в один день и помер, начав постепенно разлагаться. В подъезде этом довольно сыро. Лучше, чем ничего. Животных сырость не останавливает, собаки порой юркают в подъезд, начиная там греться и отлёживаться. Сыро, пахнет псиной, по углам гниёт мусор. Через два дня к этим запахам примешивается ещё один – «запах, будто кошка сдохла».
А это не кошка, это начал разлагаться мертвец… Лишь визит МЧС поставил точку в этой истории.
Запах стоял несколько месяцев.
Это история безразличия? Нет, это история одного города. Астрахани. Города, который подмечает каждую смерть. Города, где гибнет всё: надежды, чувства, души. Частично в этом виноваты мы сами. Это город скорби. Ещё пример?
Как-то я шёл по улице Звёздная. Мимо парикмахерских (много их расплодилось), мимо хозяйственного магазина, мимо зубной клиники. Все эти «персонажи» удобно встроились в ниши девятиэтажного дома.
Но только у зубной царил покой и относительный порядок. Сразу видно – местом владеют люди с достатком.
У входа в зубную растут какие-то невзрачные деревья. Помню, что таксист жаловался мне на них, грезя об лучшем благоустройстве. «И куда они смотрят?». Он обращался к властям, но этот вопрос применим и ко всем нам.
К дереву прислонился жилистый дед. Он стоял, хрипел, держался за сердце. Был он одет в чудной жилет, волосы были окрашены в цвет седины, на носу уместились большие очки. Выражение лица перекосилось.
Но никто и не думал подходить к страдальцу, все шли мимо, стараясь не замечать коллизию. Стоит сказать, что улица Звёздная довольно оживлённая. Здесь дефилируют толпы людей.
– Вам помочь? Скорую? – спросил я у деда.
– В жилетке… Нитро-гли-церин – слова давались деду с трудом, но он старательно выводил устами буквы.
Именно из-за чудной жилетки история вросла мне в мозг. Мысленно я сравнивал его с Вассерманом. Только в тот момент никто бы удачное сравнение не оценил. Было не до этого. Из нагрудного кармашка я достал маленький пузырёк, открыл, протянул деду. Стал ждать пока он закончит ритуал обновления сердечной мышцы.
Прошла пара минут, а его сердечную недостаточность как рукой сняло. Он улыбнулся и крепко пожал мне руку.
– Человечище! – сказал он. Тяжело вздохнул, осмотрелся по сторонам, с какой-то печалью пошёл к концу дома.
Представьте, что этим дедом были бы вы. Вот вы стоите, вам плохо, но к вам так никто и не подходит. Чернота опускается на веки, а вы умираете прямо там – в замусоренной клумбе.
***
Я и сам тот ещё фрукт. Скажу так – алкоголь лишает чувств не только любителей выпить, он лишает чувств всех вокруг. Выпил человек сверх меры, а потом валяется на дороге, воображая себе лучшую жизнь.
Такие вот неразумные товарищи и довели до того, что люди на улицах шарахаются от лежачих. Стараются обойти «пьянь» стороной. Со временем я и сам стал испытывать некоторую брезгливость.
Шёл я солнечным жнём по Зеленгинской, – бодрая улица, постоянно покрыта машинами и людьми, – размышляя о вечном. Прямо посреди дороги лежит человек, раскинув руки в стороны. Вдалеке шагает его подружка, раскачиваясь так, будто это штормовая волна.
Ей захотелось выйти в центр пешеходного перехода и лечь перед очертаниями машин. Люди пренебрежительно обходили этих субъектов стороной. И я тоже так поступил. Но кто знает – может тот мужчина был мёртв? И никто этого не заметил: ни пьяная подружка, ни трезвые мы. Только городу всё и про всех известно. Город скорби…
***
В мой период жизни на Трусово произошла неприятная история. Я впервые осознал, что человек может убить сам себя. В семь лет это казалось чем-то необычным. Может на это повиляло отсутствие интернета, точно уже не скажешь.
И всё же – это ещё одна история о недопонимании. Ещё один пример того, что каждый живёт в своём собственном мире.
И этот мир не пересекается с мирами других. Даже близкие люди для нас остаются загадкой.
На Якобинской жили хорошие ребята. Семья. Отец (Володя), жена и сын. Мне, к сожалению, уже не вспомнить всё в деталях и подробностях. Скажу так: в те времена только начали появляться компьютеры (у простых работяг, в мире они уже не были новинкой). Сын их подрастал, вёл себя по-бунтарски, просил у отца компьютер.
Дядя Володя сжалился и купил. Порадовал сына. Зря… Сын окончательно ушёл в иные миры, забросив учёбу и полноценную жизнь.
Недалеко от нас жил учитель физкультуры. Он рассказал Володе и его жене о поведении юноши. Они расстроились. Разозлились. Решили принять радикальные меры – лишили сынишку всего, компьютера тоже.
В один из дней они сказали, чтобы я учился на примере их чада. «Хорошо себя веди, Вань. Хорошее поведение – способ всегда быть на коне». Лучше бы они говорили не со мной, а со своим ребёнком.
Один из дней раскололся от страшного крика. Выяснилось, что душа подростка не выдержала – сын Володи повесился на втором этаже. Страшную картину застала мать, навсегда лишившись здоровья.
Все горевали тогда, в том числе я. Эта история ударила меня током. Чувства обуревали меня. Как так? Был молодой парень. Был, жил, а теперь его нет. Сам ушёл из жизни. Возможно ли такое?
Погрустнел с тех пор Володя. Жаль было видеть его таким. Жене тоже сильно досталось. Спустя пару лет она умерла от проблем с сердцем. Помню, что был на её поминках. Думал о непостоянстве жизни.
Мысленно жалел осунувшегося Володю. Радость ушла из его дома. «Души его родных вознеслись к ярким звёздам». Так мне хотелось думать.
***
Я иду домой и снова думаю о сакральном. Цепочка смертей сделала своё дело, с самого детства я пытался философствовать.
«Город всё видит, всё слышит, всё знает». Живёт вместе с нами. Помнит нас. Знает, что переживёт нас. Сколько призраков ходит по этим улицам? Я закрываю глаза и вижу плеяду душ ушедших. Упокоенных и неупокоенных. Вдалеке слышны размеренные псалмы. Святой отец читает их медленно, с чувством и с расстановкой.
У моего подъезда организована похоронная процессия. Ещё одна смерть в копилку нашего города. Г-образный дом. Пустые улицы, раскуроченные ЖЭКом дороги, выкаченные погреться мусорники.
Распахнута створка домофона, чуть погодя стоит гроб с иссушенным телом. Белые глаза вперились в небо. А там ни облачка. Поп читает молитвы, а люди грустят. Я осторожно обхожу их всех, ныряя в пространство подъезда. Где-то сзади поп говорит, что все мы воскреснем.
Я оборачиваюсь и смотрю на понурых людей. Всё кажется каким-то блеклым и смазанным. Город даёт нам довольствоваться лишь серыми красками, лишает нас радости и солнечного света. Минуту я думаю, а потом неслышно произношу в сторону священника свой вопрос:
«Воскреснем ли?».
А город? Каким он будет после нашего воскресения?
Старикам тут не место
Проезд Воробьёва. 8 часов утра. Суббота. У местного отделения Сбербанка вырисовывается большая очередь из старичков. Пришла пенсия. Пришёл тот день, когда придётся пройтись по серым улицам города, обойти все ямы и кочки, замедлить свой шаг у стаи собак.
Рыжий пёс бегает вокруг очереди и обнюхивает людей. Все они что-то ищут, все они чего-то ждут. А я смотрю на это и понимаю одно – старикам тут не место. Тут? В Астрахани? В России?
Нас всех поджидает скорбный путь старости. Да, конечно, не каждого из нас поджидают унылые преклонные года. Возможно, что вы (мой уважаемый читатель) не поощряете интроверсию и мизантропию. Возможно, что вы сформируете семью, обустроите семейный очаг.
Мудрость про стакан воды в старости всё ещё актуальна. Не верите? За свою жизнь я видел старость с разных точек зрения. Во-первых, старость – это ухудшение моторных функций, это снижение когнитивной ясности. Во-вторых, старость – это вероятное одиночество, которое дробится на множество мелких историй.
(очередь у Сбербанка всё ещё не рассосалась)
Со своими знакомыми я шёл однажды из Ленты. Это огромный супермаркет на улице Николая Островского. Большой серый прямоугольник, пыльная стоянка, а вокруг десятки однообразных домов. Есть дома старые, есть дома помоложе. На выходе из супермаркета ко мне подошла старушка с тележкой (уж не знаю, чем я ей приглянулся).
– Внучек, помоги, пожалуйста, бабушке. Докати мне тележку до подъезда – так она ко мне обратилась.
Я пожал плечами и пошёл помогать; друзья решили ждать меня возле Ленты, благо там есть пара приятных лавочек. На всё про всё ушло минут 10, не больше. Но по пути старушка рассказала мне про свою нелёгкую жизнь.
«Нет у меня никого. Одна совсем. Вот и приходится помощи у людей просить, старая я совсем стала. Старая и немощная».
Идентичный случай произошёл у Монако – это развлекательное заведение, что стоит на Воробьёва. Только я вышел из маршрутки, как ко мне подходит жилистая старушенция. В платке, в пуховике, в смешных лосинах (ну и образ). Оказалось, что она уже давно просит людей помочь. Ей было нужно донести две сумки до ближайшей девятиэтажки. Не проблема, я донёс.
Тут могла быть ваша шутка про наследство. «Надо было тебе к ним в доверие затесаться и попросить оформить завещание в свою пользу».
Это единичные примеры того, как одиночество играет с людьми злую шутку. Можно ли этого избежать?
Возможно. Есть вариант остаться бодрым стариком. Один из таких бодрячков бегает каждое утро по футбольному полю школы №33. А ведь ему 76 лет!
Здоровый образ жизни (ха-ха, звучит смешно и тривиально) может сохранить моторные и когнитивные навыки. Я лишь делюсь примерами и мнением экспертов, в остальном всё зависит только от вас.
***
Маразм не самая приятная штука. Знал я бабку по имени Света, она всегда тащила в дом какой-то хлам и мусор. Где-то собирала еду, овощи, фрукты. Но внуки у неё были. С ними вышла интересная история. На Новый год Света принесла им солёные огурцы, а ребятки на радостях покрошили их в салат оливье. Результат был впечатляющий. Их тошнило и пучило дня три. Мне до сих пор кажется, что они теперь смотрят на сумки Светы с опаской. А она так и тащит домой всякую рухлядь.
Другая старушка (не знаю её имени и слава Богу) постоянно со мной ругается. Без причины. Я иду в подъезд по своим делам, а она начинает на меня кричать и угрожать веником.
Кем я только не был в её глазах: пьяницей, наркоманом, блудником. Но самое забавное заключается в том, что и ей мне довелось однажды помочь.
В один из дней её сознание было кристально чисто. Она вежливо обратилась ко мне и попросила включить её сотовый телефон. Телефон-раскладушка. Реликт! Я таких не видел с самого детства.
Симки переставил, телефон включил, а потом и вручил в её потные ладошки. Она довольно посмотрела на экран и поблагодарила меня. Больше я её в таком состоянии не видел. Один раз я чуть не получил веником по голове, вот как…
Два самых страшных примера я оставил напоследок. С первым дело было так.
В храме Иоанна Воина работают/работали хорошие люди.
Отец Николай смотрится бодро и весело, всегда поможет, выслушает, похвалит. Раньше я любил и сам в храме помогать: стараясь подсобить Николаю и дяде Саше (с ним мы неплохо сдружились).
Стоит сказать, что, к сожалению, дядя Саша умер. Мир его праху. Достойный был человек, смерть забрала его во сне.
И вот мы протёрли в храме окна, а потом разошлись по своим делам. Я решил посидеть на лавочке и посмотреть на облака – так я давал глазам отдохнуть. Да и ясное небо не всегда дано увидеть.
Подходит ко мне старушка с печальным лицом. Маска скорби была самая настоящая, я сразу понял, что у женщины траур.
Она обратилась ко мне и поведала свою историю: у неё умер сын, оставил её и внучку без крепкой мужской руки, а мать внучки бросила их давно, живёт теперь в другом городе. Вот такая вышла история…
Меня попросили помочь и разобраться с техникой. Сын был моряком и много всего накупил. Мне же предстояла задача всё разблокировать и настроить: телефон, камеру, телевизор.
Такого обилия техники я давненько не видел, но честно помог Надежде со всем разобраться.
В их семье случилось самое настоящее горе. Сын умер при невыясненных обстоятельствах. Следователи склонялись к версии самоубийства, но всё это было писано вилами на воде.
Я успел заметить приятные семейные фотографии, общался с маленькой дочкой усопшего, видел, что дома у них царит покой и уют. Зачем? Зачем ему было оставлять всё это? Да ещё и душить себя с помощью кожаного ремня. Задачка-загадка.
История эта оставила глубокую борозду на моём сердце. Меня удивила позиция Церкви. Сына Надежды не хотели хоронить, хотя было сказано, что самоубийство – примерная версия. Точных данных нет, так что и конечного вывода не может быть сделано.
Но нет – «не будем мы его отпевать и хоронить, он же самоубийца». Если ваш Бог способен сказать такое, то грош ему цена…
Женщина была убита горем, женщина осталась без сына, теперь ей предстояло поставить внучку на ноги, а ведь Надежде было без малого 62 года. И веру она после этого не потеряла. Старикам тут не место. Даже верующим людям тут не место.
Тут нет места ни для кого. И мы сами своего рода изгои.
Вторая история тоже не имеет счастливого конца.
Я повидал замученных стариков в хосписе. Кого-то бросили, кого-то оставили, у кого-то не было семьи. Итог всё равно был один – разложение в обшарпанных больничных стенах. Боль, слёзы, крики. В этом месте я проходил практику, так что мне довелось познакомиться со старушкой по имени Антонина.
Она тоже повидала много страстей за свою жизнь: раньше времени ушёл муж, за ним ушёл и сын. Сердце перестало её слушаться, ноги тоже. Так она и упала у своего подъезда, повредив себе руку. Дети сына отправили её сюда, сказав, что в хосписе у неё ничего болеть не будет.
Отправили и забыли её в этом месте. А сердце у Тони продолжало болеть. Болела и душа скорбящей Тони.
Я появился в хосписе спустя 2 месяца после нашего последнего разговора с ней. И тогда же я узнал, что больше у неё ничего не болит, теперь её сопровождают покой и лёгкость. Ей теперь не нужно волноваться и переживать.
Она умерла.
(а очередь у Сбербанка всё ещё топчется на одном месте)
