Иван Шишлянников
Антиэнтропия
Электрохимические цепи
Электрохимические цепи, превратите Миры мои в пепел,
Наметайте икры в мои зенки, базарьте на диком сленге.
Сбейте нейроны, что кегли, ДНК забрызгайте клеем,
Загрузите чернуху на флешку, только, блин, не робейте.
–
Цепи выбрали цели, куцый стал целым, кустик стал елью,
Еле-еле мы стали умнее, всё сами, без дурацких зелий.
Мы читали какую-то ересь, автор жёг, а ты и не верил,
Автор врёт, но говорит правду, книга улёт, но никто не читает.
–
И воробей уже не чирикает, ибо и он продал свой принцип,
Каждая тварь поникла, теперь повсюду столица.
Бог тоже столицый, думает, как на церкви нажиться,
Сна нет, не ложимся, внутри сна рекламные титры.
–
Какой ты хитрый, битник, бит вруби-ка, играя микшером,
Ты фальшивка, ложь и зараза, куда тебе до Де Сада?
Я покажу, как надо, ведь я искушённый читатель,
Христа опять распинают, но улыбка не притянет взгляды.
–
Электрохимические цепи, давайте режьте резче, есть разве время?
Это для вас Мир, как бремя, я всё ещё музыкант бременский.
Берега путаю бегло, Даша прижата к щеке, мы налегке,
Цепи в руке – стяг сражения: серый Мир против нашего воображения.
Вечное сияние Дарьи М
Вечное сияние чистого разума, ты лучистая и слаженная,
Каждая косточка смазана, но так мало слов было сказано.
Ты складная, это не мнение старца, это слова озорного Вани,
Что дышит в тебя мечтами, что льды топит твоими очами.
–
О чарах могу говорить часами, ты восточная сладость,
Ты нимфа и туринская плащаница, под твоей футболкой могу укрыться.
Груди твои слаще, чем запахи Крыма, от тебя спелеют и сливы,
От холода мы сможем укрыться, в любви растворившись.
–
Не принцип, но дебаты прилипли, где диванные вскрики были,
О Красоте они говорили, говоря, что всё "субъективно".
Но я то знаю, что это барьеры обиды, они ноги твои не видели,
А я их вижу и трогаю, внеземной Красоты исполненный.
–
Ничего они не познали, я держать тебя буду за талию,
Поцелуи запрыгают пятнами, моей любовью будешь "запачкана".
Комплименты сыпятся пачками, по твоему телу бегают пальчики,
Не оставляя ничего тайного, наш Эрос становится явленным.
–
Стыдиться ничего не буду, на подносе жизни ты лучшее блюдо,
Губы, как искры салютов, твоя нагота под одеялом лоскутным.
Со мной ты будешь распутна, всю боль захочу я распутать,
Целовать тебя каждое утро, воспевая красоту твою чудную.
Дачные сотки Бога
Боженька, а ты всё работаешь? Вселенная – не дачные сотки,
Тебе не дашь и сотки, если посмотришь на это "убожество".
Это людская логика, твои слюни – плазма глюонная, ты художничал,
Что ни чих, то слово божие, что ни сон, то штрих для Космоса.
–
Чёрные дыры и всякие полости, людские колкости и сверхновые,
Тебя печатают на футболках улётных, тебе в грозу молятся.
Бог бы с ним, Боженька, этот трёп для аграрного общества,
И Библия лишь мифотворчество, они скорбят о твоём одиночестве.
–
Боже, но я ведь знаю правду, ты научил меня улыбаться,
Помнишь те диски пиратские? Помнишь петарды в падике?
Нет, я не продам тебя, в рекламе ты не нуждаешься,
Но ты подарил мне красавицу, не грех тебя поподкалывать.
–
Не тебя, а твой образ жизни, ведь ты старичок хитрый,
Они прыг на свои машины, начинают кричать обидное.
Бог с нами, вот его эгида, Бог большевик и предтеча социализма,
Он хочет, чтоб вы молились, после смерти готовит милость.
–
Какая ещё милость? У Бога на земле грибница,
Он дед, но ещё молодится, внуку делает деревянных птичек.
Жарит лисички, хохочет, с бабкой хлопает в ладоши, запрягает лошадь,
Его волнует тепло и забота, ему отдых, а нам терь правления борозды.
Поле в Питере
Пришёл на то поле в Питере, где Бог задумал убить себя,
Отсчёт времени на старом будильнике, цифры невидимы.
Цифры – лепестки, что бдительны, мрут герои, а в кругу победители,
Пальцами провожу по литию, отдавая себя наитию.
–
Ангел неба, как коршун, накинулся, его хлеб – это "откинуться",
Поле в Питере снова окликнули, зазывая на славную битву.
Они с бритвой идут и с палицей, Бог диджей, искры из пальчиков,
И шаманки съедают мальчиков, нарушая равновесие шаткое.
–
Пришёл я сюда с лопатою, рейв Бога не в моём внимании,
Лепестки в моём бумажнике, по твоим веткам прыг-скок букашеньки.
Буду, дева, копать старательно, хочу в сердце своё вобрать тебя,
А вокруг лишь глупая братия, а вокруг лишь пляска кровавая.
–
Поле в Питере и танец Смерти, муки Бога и голые черти,
Я лопатой отбиваю нечисть, смотря, как взрывается Небо.
Языком до твоего нёба, вокруг фантомы и в пупырышку бомбы,
Меня оплетают твои ветво-ноги, поле в Питере, как храм Соломона.
–
Поднимаясь, я спускаюсь со склона, запустив тобой перемотку,
Мертвецов вокруг целая сотня, они пляской шагают до гроба.
Раскопал твой живот и трогаю, атомы вальс натанцуют шёпотом,
На поле этом теперь солнечно, поле в Питере, как начало нового.
Демоник
Мы с Дашей предавались любви, а Бог нам решил позвонить,
Чихал на экстази и мескалин, нам вопил, что душа болит.
Мы с Дашей проведём экзорцизм, Богу надобно съесть грибы,
И в трипе из богово-кислотных слёз раскрошим косточки Сатаны.
–
Попали мы в разум Бога, а там увидали Толстого,
Этот барин стоял с винтовкой, а после крикнул "по коням!".
Дашу на руки взял спокойно, а лес Бога состоял из приколов,
Кукол ангелов вокруг по горло, лебеди из шин вместо сосен.
–
Даша в лето превращала осень, и черви-демоны тут же корчились,
Я наиграл на гитаре любовь, а Даша строки свои исполнила.
Исполины нам не страшны, Даша из сердец достаёт ножи,
С нотами Лазаря мы на ты, слёзы Даши, как озёра любви.
–
Волны счастья отражают лучи, я с Дашей и я сёрфингист,
Даша губы целует мои, а братва Сатаны вопит.
Чертям не сдюжить наш бит, наша любовь в небе солнцем горит,
И Бог уже не будет гнить, ощущая, как я к Даше приник.
–
Прикинь, прошли все арены, а на последней сидел Достоевский,
Он резал вены свои, не понимая, что можно жить легче.
Я Дашу осторожно раздену, чтоб всех бабочек отправить к свету,
Тьмы резкость исправим страстью, каждый стон обратится в счастье.
Розовое перо
Розовое перо и мой пронзающий взор, стены дома, что мёртв,
Твоё сердце, как мотор, касаюсь твоего живота и завожу его.
Любовь, как секретный приём, на тебе остаётся только бельё,
Смотрю на тебя в упор, пальцы касаются ног, под нами танцпол.
–
Из серых стен коридор, блеск губ оживит мертвецов,
Смотрю на твоё лицо, взбираюсь по нему на холм, где плачет Бог.
На осколки бьётся всякая боль, капли влаги покрывают стекло,
Тебе со мной хорошо, кружим вихрь, что оживляет дом.
–
Мчимся, как снежный ком, нас не остановит коп,
С тебя слетает твоё бельё, ты в руках, как святое копьё.
Зайдём с тобой далеко, чтоб и призрак услышал стон,
Заискрится фонарный столб, на ягодицах отражение звёзд.
–
Твой вздох, и оживёт прошлое, мои руки, что вызывают дождик,
Губы, что высекают грозы, прогулка по лугу, где мы с тобой голые.
Над тобой порхают голуби, твои груди дурманят мне голову,
Красота мне открыта полностью, растворяемся в этом Космосе.
–
Стали мы для Мира помощью, оживили созвездия мёртвые,
С пылкой страстью тебя трогаю, твоё тело исходит волнами.
Мы единое, мы нечто большее, в руках груди твои и волосы,
А ты спину мою трогаешь, рисуя руны стройными бёдрами.
