Иван Дьяченко
Стаи хищников в сфере экономики
Последней из универмага, закрыв двери на замок, вышла администратор магазина, достойная дама на вид сорока пяти лет.
– Первый – четвертому. Снимаемся с вахты, идем за дамой бальзаковского возраста, сейчас приведем ее к вам.
В это время некоторые, сидевшие в автобусах работники «Березки», начали возмущаться по поводу их задержания. Нещадимов обратился к ним:
– Не волнуйтесь, это формальное мероприятие. Сейчас мы поедем на Петровку, 38, и через час-полтора всех отпустим.
Они успокоились. Подойдя к служебной машине, Нещадимов увидел в салоне симпатичную девушку, которую задержали с молодым человеком. Вокруг нее, как мухи, увивались два больших любителя женского пола.
– Андрей, почему дама не в автобусе и без присмотра? Что за вольные беседы вы невовремя устроили? – спросил он у оперативников.
– Нам ведь нужны будут общественники, вот ее и можно задействовать. Она, по всей видимости, кажется, не при делах, – ответил Андрей.
К такому поведению этих бездельников сподвигло отсутствие у молодой продавщицы сумочки, где могла находиться валюта. На использование дамы в качестве представителя общественности разрешения от старшего группы они не получили. Как потом выяснилось, доллары она прятала в нижнем белье, поэтому чувствовала себя уверенно.
После того как вся смена работников универмага вместе с оперативниками и внештатными сотрудниками, наблюдавшими за «подопечными», расселась по местам, автобусы направились в управление. В процессе следования Нещадимов обратил внимание на администратора универмага и еще одну женщину Как потом выяснилось, это была заместитель заведующей продовольственным отделом. Они вели себя как-то беспокойно, постоянно нагибались, вертелись из стороны в сторону, толкали локтями рядом сидевших внештатных сотрудников. По их поведению и внешнему виду нетрудно было догадаться, что они скорее всего поняли, зачем их везут на Петровку. Другие, менее искушенные в валютных делах, сидели спокойно и скорее всего не предполагали, какие неожиданности им уготовила судьба.
Прибыв к корпусу, в котором находилось управление БХСС, работники «Березки» стали выходить из автобусов строго по порядку, в сопровождении оперативников или внештатных сотрудников. На шестом этаже их разместили в разные кабинеты, некоторые расположились в коридоре под наблюдением. К неподдельному удивлению оперативников, при осмотре опустевших автобусов под сиденьями в двух местах были обнаружены доллары. Как раз на тех, на которых сидели заместитель заведующей отделом и администратор, то есть самые матерые жулики. Они сразу сообразили что к чему и выбросили валюту. Где располагалась администратор, обнаружили 95 долларов. Под другим сиденьем находилось 150 долларов.
По нынешним меркам, незначительные суммы. Но в то время, для возбуждения уголовного дела по статье 88 достаточно было незаконно приобрести 27–28 долларов США. С помощью представителей общественности установили, кто сидел на этих местах, и составили соответствующие протоколы.
В служебных кабинетах в процессе досмотра в присутствии понятых у 22 из 27 задержанных оперативники обнаружили валюту. У четырнадцати из них сумма превышала тридцать долларов, что соответствовало признакам состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. У восьмерых работников «Березки» изъяли менее 25 долларов, и они подпадали под административную ответственность. Только у пятерых немолодых продавцов валюты при себе не было. В общей сложности сотрудники БХСС изъяли около двух тысяч долларов. Сумма небольшая, но если учесть, что ее получили незаконным путем в течение одной-двух смен работы универмага, фактические объемы вырисовывались немаленькие даже по нынешним временам.
Распределив оперативников для проведения в отношении доставленных дальнейших процессуальных действий, Нещадимов как инициатор оперативного дела выбрал себе тех, у которых обнаружили крупные суммы валюты. В процессе опросов, все как сговорились, рассказывали похожие истории. Кассиры упорно твердили, что доллары нашли на полу возле кассы. Продавцы рассказывали о неожиданных находках в отделах, возле прилавков. Администратор, у которой после сброса валюты в автобусе обнаружили 23 доллара, также случайно их нашла возле администраторской стойки в торговом зале и собиралась утром передать руководству для оприходования как находку. Заместитель заведующей продовольственным отделом Раиля Сабирова, хитрая по природе, у которой было всего двадцать долларов, заявила:
– Валюту нашла на полу около витрины с винно-водочными изделиями и готова показать это место.
Чувствовалась многолетняя подготовка на случай задержания правоохранительными органами. Время шло, наступила полночь. Заканчивался срок административного содержания доставленных граждан, а правдивых показаний ни от кого так и не было получено, несмотря на все старания и использование оперативных премудростей для убеждения подозреваемых. С целью как-то расположить работников «Березки» к откровенным разговорам сотрудники угощали их бутербродами, чаем, растворимым кофе, конфетами. После скромной трапезы настроение у них поднималось, но откровенничать не спешили.
В это время руководители отдела и управления хотя и не находились в здании, но постоянно были на телефонной связи и торопили с получением доказательств. В случае несвоевременного возбуждения уголовного дела по факту задержания всей смены работников одного из крупнейших универмагов «Березка», не говоря о худшей ситуации, вся ответственность в первую очередь ложилась на Нещадимова как инициатора разработки и его группу. Затем на начальника отделения Вишнякова и на руководство отдела. У оперативников стала проявляться нервозность.
Создалась, по сути, патовая ситуация. С одной стороны, у работников торгового предприятия «Березка» обнаружены большие суммы валюты. С другой – согласно их показаниям, все доллары ими были не иначе как найдены, а подобные действия не подпадали под уголовную статью. В этот момент Вишнякову позвонил начальник отдела:
– Владимир Семенович, ну что, удалось получить от кого-нибудь правдивые показания?
– Пока нет. Работаем.
– Если до часу ночи не будут получены доказательства незаконного получения валюты, составьте административные протоколы и всех на служебном автобусе и дежурных машинах развезите по домам.
Что бы сейчас ни говорили недоброжелатели, а законность в Советском Союзе в тот период времени, во всяком случае органами внутренних дел, соблюдалась.
В процессе опросов оперативники пытались убедить работников торговли в абсурдности выдвинутой ими версии о массовых находках всей сменой в один день потерянной иностранцами валюты. Создавалось впечатление, что в этот день «Березку» посещали исключительно рассеянные иностранные туристы, которые то и дело теряли доллары. Однако ничего не помогало.
Сотрудники УБХСС понимали, что стоит только расколоть одну из продавщиц и узнать настоящую схему незаконного приобретения валюты, как большинство из них «поплывет». Нещадимов решил поговорить с Татьяной Васильковой, немолодой продавщицей из продовольственного отдела, у которой не было валюты. Из-за своей честности или по причине правопослушности либо из боязни она не принимала участия в незаконных сделках. При этом неодобрительно относилась к происходившим нарушениям в универмаге. В доверительной беседе Василькова только слегка приоткрыла завесу над совершаемыми махинациями с валютой, поскольку не была включена в эту схему и не могла знать всех подробностей, но о многом догадывалась и поделилась своими соображениями.
Проанализировав полученную информацию, оперативники решили использовать ее в процессе дальнейшей работы. По мнению Васильковой, вывести на откровенные разговоры заведующих отделами, их заместителей или администратора было нереально. Поэтому выбор пал на четырех молодых продавщиц, еще не искушенных в такого рода противоправных делах.
В процессе проводимых бесед сотрудники давали понять, что способы совершаемых махинаций им стали известны. Однако на самом деле они их не знали, а разговоры без конкретики не достигали цели. Для дальнейшего общения из четверых выбрали двух, наиболее лояльно настроенных, и стали угощать их кофе, бутербродами, предпринимая попытки вести откровенные разговоры. В результате все же удалось получить хотя и слабую, но конкретную информацию в отношении заведующих продовольственным и ювелирным отделами.
К этому моменту оперуполномоченный Игорь Ивлев при досмотре сумки, принадлежащей заместителю заведующей продовольственным отделом, обратил внимание на небольшой свернутый лист бумаги. На всякий случай он взял его и развернул. В нем содержался, по сути дела, весь расклад, кому и сколько передано долларов. «Света – 115 дол., Лена – 46 дол., Валентина Сергеевна – 175 дол., Катя – 75 дол., Лера – 80 дол., Зина – 35 дол., мне – 150 дол.».
– Раиля, это ваша записка? – спросил Игорь
– Нет, не моя.
В это время зашел Нещадимов. Игорь показал ему обнаруженный листок. Он мельком посмотрел на него и все понял. «Имея такой аргумент, будет легко разрушить выдвинутую легенду о массовой находке валюты, стоит только показать эти записи колеблющимся продавцам, и они расколятся», – подумал он. Но на самом деле оказалось не так все просто.
– Раиля, что означают указанные здесь имена, цифры и кто их писал? – спросил Нещадимов.
– Этот листок не мой. Я его вижу впервые.
– Если не ваш, как он мог оказаться в вашей сумке?
– Может, его подбросили ваши сотрудники.
– Но сумка в пути следования и здесь, в управлении, находилась при вас, и ее никто не изымал. Каким образом мы могли в нее что-то подложить?
– Значит, это сделал кто-либо из продавцов отдела.
– С указанными в нем именами в вашем отделе работают продавцы, а заведующую зовут не иначе как Валентина Сергеевна. Так что означают указанные суммы долларов напротив имен? И слова «мне 150 долларов»? Это кому?
– Записку я не писала и что означают содержащиеся в ней записи, не знаю.
– Раиля, мы проведем почерковедческую экспертизу и установим, ваш это почерк или нет.
– Проводите, я ничего не писала.
Тем временем около часа ночи наступил кульминационный момент. Одна из молодых продавщиц, у которой в процессе досмотра нашли пятьдесят долларов, согласилась рассказать о способах получения иностранной валюты по своему отделу в обмен на изменение в протоколе указанной суммы на двадцать долларов. Оперативники, оценив ситуацию, согласились на ее предложение и взамен получили информацию о совершаемых правонарушениях в продовольственном отделе. Только после этого момента лед тронулся. Еще две продавщицы, у которых было обнаружено менее 25 долларов, дали показания, раскрывающие способы незаконного присвоения валюты в отделах, где они работали. Настроение у сотрудников, в особенности группы Нещадимова, сразу поднялось.
Из следственного управления вызвали дежурного следователя. Прибыл капитан юстиции Гайдуков с украинским акцентом. Со скептическим многозначительным видом в течение часа он не спеша изучал полученные материалы, лениво опрашивал некоторых работников «Березки», но уголовное дело возбуждать не спешил. Время шло, а уголовное дело так и не было возбуждено. Нещадимов, в присутствии начальника отделения Вишнякова, не скрывая своего раздражения, спросил у следователя:
– Сергей, что мешает тебе возбудить уголовное дело?
– Не вижу достаточных оснований.
– А валюта, превышающая в несколько раз минимальную сумму, подпадающую под уголовную ответственность, найденная почти у всей смены универмага, это тебе не аргумент?
– В материалах нет ни одного признательного показания от работников торговли, у которых обнаружено более тридцати долларов. Как вам известно, найденная валюта в любых суммах не подпадает под уголовную ответственность. В этом и заключается вся проблема.
– Ты сам когда-нибудь находил хотя бы один доллар? Уверен, что нет, а почему практически вся смена магазина, торгующего на иностранную валюту, за один день нашла около двух тысяч долларов?
– Если будет получено хотя бы одно признательное показание от продавцов, у которых обнаружено более тридцати долларов, уголовное дело будет незамедлительно возбуждено.
В разговор включился Вишняков:
– Задержаны с поличным работники «Березки». Установлена примерная схема незаконного получения валюты. Изъята записка, в которой указаны имена продавцов отдела и напротив каждого значится конкретная сумма долларов. Эти аргументы напрочь разбивают придуманную пресловутую легенду о найденной валюте.
– Все равно я пока не вижу достаточных оснований для возбуждения уголовного дела.
– Ты их и не увидишь, если не захочешь, – сказал он.
Посовещавшись, сотрудники пришли к мнению, что причиной такого поведения следователя явилось не отсутствие оснований для возбуждения уголовного дела, а банальное нежелание после дежурства принимать его к своему производству и проводить кропотливое расследование. Поэтому стали думать, кому из руководства в начале третьего часа ночи лучше всего доложить о сложившейся непростой ситуации. В ночное время проще было позвонить заместителю начальника отдела или начальнику. Но оперативники предположили, что они не смогут решить данный вопрос, а обращаться в это время к руководству управления, навлекая на себя гнев разбуженного начальника, попросту не захотят. В случае если начальник отдела сразу не решится звонить руководству управления, тянуть до утра с возбуждением уголовного дела станет весьма проблематично.
В итоге пришли к выводу, что лучше всего самим сейчас позвонить заместителю руководителя УБХСС подполковнику Саранцеву, который раньше работал начальником отдела в следственном управлении. Он был в курсе проводимой операции.
– Володя, придется тебе звонить Саранцеву, другого варианта нет. С маленького начальника и спрос небольшой, – сказал Нещадимов.
– Вот ты и звони.
– Для ночного разговора с боссом я слишком мелкая фигура, а ты на эту роль больше подходишь. Давай прикинем, что тебе может грозить. В худшем случае отматюгает по телефону, но он как интеллигентный человек, думаю, до этого не опустится. В лучшем – решит нашу проблему. Так что звони, мы будем рядом. Поддержим морально.
Вишняков согласился с убедительными доводами коллег и набрал домашний номер телефона Саранцева. На звонок долго никто не отвечал. Надежда у сотрудников, находившихся рядом с начальником отделения, стала таять на глазах. Он уже хотел положить трубку, но как раз в этот момент послышался мужской заспанный, раздраженный голос:
– Слушаю.
Все затаив дыхание прильнули к трубке телефона.
– Извините, Александр Петрович, за поздний звонок. Вас беспокоит начальник отделения третьего отдела Вишняков по вопросу возбуждения уголовного дела по результатам проводимой операции.
– Скорее он ранний, чем поздний. Почему звонишь мне ты, а не начальник отдела? Что случилось?
– Практически на пустом месте возникла проблема с возбуждением уголовного дела дежурным следователем следственного управления Гайдуковым.
– Немудрено, что такая проблема возникла именно с этим следователем. Пусть мне позвонит твой начальник.
– Александр Петрович, без вас Колесов сейчас все равно ничего не решит, только время потеряем.
– Какая, ты говоришь, сумма валюты обнаружена у работников «Березки»?
– Около двух тысяч долларов.
– Хорошо. Постараюсь что-нибудь сделать. Вишняков, за компанию все же разбуди своего шефа.
– Понял, Александр Петрович, сделаем.
Однако, чтобы не выслушивать довольно нелестные аргументы Колесова, Владимир будить его до утра не стал. Через тридцать минут в управление приехал следователь, старший лейтенант Олег Капур, уроженец Белоруссии. По виду инициативный человек. Увидев Олега, Гайдуков отвел его в сторону и что-то долго объяснял. Тот в ответ кивал головой, по всему видимому соглашаясь с ним.
Познакомившись с материалами и опросив трех работников «Березки», Капур в течение часа возбудил уголовное дело по статье 88 и приступил к проведению допросов, в процессе которых одна продавщица продовольственного отдела, увидев листок со своим именем и указанной в ней суммой восемьдесят долларов, дала правдивые показания о валютных махинациях в отделе. Затем кассир и продавец ювелирной секции рассказали о том, как на самом деле работники универмага незаконно получают валюту. К тому времени многие задержанные еще не признались в содеянном, но преступная схема была установлена. Смысл ее заключался в следующем.
Работники «Березки» покупали в магазинах за рубли товары, аналогичные продаваемым у них в универмаге. Особенно популярными были ювелирные изделия из янтаря, сувениры, в том числе из хохломы, гжели, а также водка, текстильные изделия, мохеровые шарфы, которые в обычных магазинах стоили в два-три раза дешевле. На этот товар, с ведома заведующих отделами, вешали ярлыки с указанием цены в долларах США и выставляли на прилавки. Иногда продавцы об этом не ставили в известность заведующих и проделывали подобные сделки только с участием кассиров, чтобы не делиться валютой с руководством.
В случае когда иностранные покупатели выбирали вместе с другими товарами и купленные за рубли, продавец выписывал два так называемых «мягких чека». В одном указывал наименование подложного товара с ценой, а в углу ставил условное обозначение в виде галочки или буквы В (валюта). В другой вписывались остальные выбранные вещи, продукты. Покупателю вручались копии чеков, и он шел в кассу для оплаты. Кассир, увидев условленный знак, валюту, полученную за этот товар, откладывал отдельно, чтобы потом передать продавцу и получить заранее оговоренное вознаграждение. На чеке ставил вторую галочку или букву «О» (оплачено). При этом указанная в нем сумма через кассовый аппарат не пробивалась. Покупатель после оплаты по обоим чекам шел в отдел и предъявлял их вместе с кассовым чеком, который, как и положено, оставался в секции.
Продавец, сверив чеки, в том числе с пометкой кассира, отдавал покупателю выбранный товар и копии мягких чеков. Он получал платежные документы, в которых значилась полная уплаченная денежная сумма. Все были довольны, поскольку иностранных граждан не обманывали, а наносился ущерб государству, так как подложный товар, купленный за рубли и проданный за иностранную валюту, принадлежал работникам «Березки», и валюта не попадала в бюджет государства, а незаконно присваивалась. Здесь налицо нарушения целого букета статей Уголовного кодекса, но основной из них была серьезная восемьдесят восьмая.
Тем временем Гайдуков продолжал находиться в здании управления и постоянно давал советы молодому следователю по поводу проведения допросов. Спустя примерно час Олег не выдержал:
– Сергей, если хочешь помочь, допроси двух-трех продавцов, у тебя до конца дежурства есть еще время. Если нет, лучше не мешай.
Теперь на Гайдукова никто не обращал внимания, все были заняты конкретной работой. Он понял, что уголовное дело, возбужденное молодым следователем, весьма перспективное, резонансное, и выглядел как побитый пес. Ночью работники «Березки» находились в кабинетах, сидели в коридоре на шестом этаже, накинув на себя шинели, форменные куртки. Некоторые, как привидения, с удрученным видом и наброшенными на плечи шинелями бродили по темным углам коридора. В это время у оперативников кипела работа. Часть объяснений, протоколов досмотров вместе с валютой, которые первоначально концентрировались у инициатора разработки, теперь стопкой лежали на столе у следователя. Он приступил к проведению допросов. Расследование пошло полным ходом.
Нещадимов понимал, что после возбуждения уголовного дела большая половина задержанных работников торговли будет уволена по различным причинам, а ему потребуется информация о ситуации в универмаге как объекте, находящемся в его оперативном обслуживании. Поэтому ему нужно было использовать создавшуюся ситуацию в своих оперативных интересах.
В этой связи для общения он выбрал симпатичную, с огромными синими глазами 34-летнюю Ирину Маркину, старшего продавца ювелирного отдела. В магазине она работала около шести лет, была замужем, имела 12-летнюю дочь. В процессе досмотра оперативники обнаружили у нее в дамской сумке 42 доллара. В протоколе с ее слов значилось, что валюту нашла на полу в торговом зале. Нещадимов пригласил Маркину в кабинет для уточнения полученного объяснения. Как ему показалось, он выбрал правильный «объект».
– Ирина, расскажите, где вы взяли доллары, находившиеся в вашей сумке? – глядя в протокол, спросил он.
– Я уже говорила вашим сотрудникам, нашла.
– В универмаге вы работаете давно и не можете не знать, как продавцы приобретают иностранную валюту?
– Может, кто и занимается незаконными валютными операция, мне об этом ничего не известно. Сама я к ним не имею никакого отношения.
– Послушайте, Ирина, 42 доллара это уже 88-я статья Уголовного кодекса, по которой вам уготовано от трех до восьми лет. В случае сотрудничества со следствием постараемся смягчить наказание. Подумайте о своей дочери-подростке?
– Доллары я нашла, а за найденную иностранную валюту у нас не сажают.
– Поверьте, в ходе следствия будет установлено, что валюта вами и другими тоже приобретена незаконным путем. Сегодня следователь задержит вас на трое суток, а потом арестует, и можете до суда не увидеть своих близких. Судить всю вашу компанию будет скорее всего Кузнецова, судья Пролетарского районного суда, известная своей нелояльностью к различного рода мошенникам, валютчикам, казнокрадам. Так что светит вам по меньшей мере семь лет с конфискацией. Ну как, устраивает вас такая перспектива?
– Мне нечего больше добавить.
Тогда Нещадимов решил попробовать перейти на неформальное обращение.
– Ира, давай поступим так, ты рассказываешь больше о других и меньше о себе. Нас это вполне устроит. Потом, когда все в универмаге успокоится, мне нужно будет знать, что у вас происходит. Сейчас, пока материалы не переданы следователю, я могу переписать протокол досмотра и указать в нем не 42 доллара, а менее 25. Эта сумма не подпадает под уголовную ответственность, и ты, можно сказать, отделаешься легким испугом. Тем более что валюту «нашла». Утром уедешь домой, примешь душ, выпьешь кофейку, ляжешь спать, и плевать на нужду. И другая перспектива – через два-три часа тебя ждет душная, со специфическим тюремным запахом, многонаселенная камера, где нет возможности помыться и отдохнуть. Выбирай.
Ирина, глядя на Нещадимова своими большими синими глазами, гладит его по руке и говорит:
– Валерий Михайлович, все равно стучать не буду.
– Ира, ну что у тебя за лексика времен царской охранки – «стучать», «закладывать»? Я же говорю, мне нужна всего-то конфиденциальная информация о недостойном поведении некоторых недобросовестных работников «Березки», вот и все. Подумай, пока есть шанс.
– Я уже все обдумала.
– Хорошо. Жди приглашения следователя.
После состоявшегося разговора оформленные объяснение, протокол досмотра с долларами он отнес в кабинет, где расположился следователь, и положил в стопку материалов, находившихся у него на столе.
– Олег, в протоколе фигурирует обнаруженная сумма более тридцати долларов, – сказал он.
– Клади, посмотрю.
В это время в кабинет вошли оперативники и принесли еще несколько объяснений, протоколов досмотров и положили сверху на лежавшие на столе подготовленные материалы. Таким образом, бумаги, составленные на Маркину, оказались почти в середине стопки. Впоследствии этот незначительный эпизод сыграл судьбоносную роль в ее жизни.
Около пяти часов утра Ирина постучала в дверь и вошла в кабинет, где кроме Нещадимова находились еще трое сотрудников и администратор универмага.
– Я хочу с вами поговорить, – обратилась она к нему.
– По-моему, мы уже все выяснили? Сейчас я занят. Зайдите чуть позже.
Через минут тридцать, когда из кабинета вышла администратор и Нещадимов остался один, в кабинет заглянула Ирина.
– Вы освободились?
– Да, заходи. Присаживайся.
– Валерий Михайлович, посидев в коридоре, я все еще раз обдумала и пришла к выводу, если меня посадят, муж скучать долго не будет, женится на другой. Дочь, по сути, останется одна в этот сложный возрастной период. Как сложится ее судьба, нетрудно догадаться. Без материнского присмотра может покатиться по наклонной дорожке. Ради нее я согласна на ваше предложение о конфиденциальности отношений. Поможете мне избежать тюрьмы, никогда об этом не забуду. Расскажу очень много для вас интересного.
Теперь у Нещадимова как у оперативника проявился инстинкт недоверия к этой даме. «Посидев в коридоре и пообщавшись со своими подругами, она скорее всего реально ощутила тюремную перспективу и решила согласиться на сделанное ей прозрачное предложение», – подумал он.
Исходя из практического опыта, знал: чаще всего люди, попадающие в подобные ситуации, во избежание уголовной ответственности, как правило, обещают все что угодно. Но как только такая угроза перестает существовать, они чаще всего забывают о всех данных обещаниях, о конфиденциальных отношениях.
– Ира, ты, к сожалению, опоздала со своим решением, все материалы лежат на столе у следователя. Он скоро тебя вызовет на допрос. Я уже ничего сделать не смогу, как говорится в таких случаях, поезд ушел, – сказал Валерий.
У нее из глаз в буквальном смысле брызнули слезы. В эту минуту ему стало по-человечески жалко и эту молодую женщину, и ее дочь, у которой по вине матери может быть сломана судьба. Но, чтобы убедиться в искренности возникшего у Ирины желания, ему следовало от нее получить какую-либо информацию, представляющую оперативный интерес. Но времени для проверки уже не оставалось. «Нужно срочно что-то предпринимать, а потом убеждаться в ее откровенности, или будет поздно», – подумал он.
– Ладно, сиди здесь, сейчас пойду к следователю, проясню ситуацию.
В это время Капур допрашивал заведующую сувенирной секцией. Момент был неподходящий, и он вернулся в свой кабинет.
Ирина, не увидев в его руках никаких бумаг, посмотрела на него с безнадежной тоской в глазах.
– Сейчас неподходящий момент. Чуть позже зайду еще раз, – сказал Нещадимов.
– Валерий Михайлович, без протокола хочу поделиться весьма важной для вас информацией.
– Слушаю тебя внимательно.
– Завтра, а вернее, уже сегодня в универмаге будет проводиться проверка «Росинвалютторгом».
– Что здесь такого секретного? Об этом нам давно известно.
– Вчера, не дожидаясь окончания работы, заведующая ювелирным отделом Симонова Марина забрала из магазина и увезла домой на такси янтарные ювелирные изделия, купленные в ГУМе, не менее чем на три тысячи рублей для продажи на валюту после окончания проверки. На всех изделиях уже прикреплены бирки универмага «Березка» с указанием цены в долларах США общей стоимостью более четырех тысяч.
– Тебе известно, где она живет?
– Где-то на Ленинском проспекте, в районе метро «Шаболовская».
Полученную информацию он решил как-то использовать, чтобы забрать материалы на Маркину. В это время следователь заканчивал допрос кассира, которая дала признательные показания. К нему в кабинет постоянно заходили оперативники по различным вопросами и отвлекали его. Этой ситуацией Нещадимов и попытался воспользоваться. Однако, кроме оперативников, у него на допросе постоянно находился кто-либо из «Березки». При посторонних, тем более в присутствии подозреваемых, вести какие-либо служебные разговоры было запрещено. Поэтому забрать протоколы в тот момент не представлялось возможным. Когда закончился допрос кассира и она вышла из кабинета, там оставались еще два сотрудника, выяснявшие у Капура какие-то детали. По сути дела, для него представился шанс, и он как профессионал не преминул им воспользоваться с целью решения своих служебных задач.
– Олег, чтобы ускорить затянувшийся процесс, пусть оперативники показания, полученные в ходе опросов, начнут оформлять на бланках протоколов допроса, а неопрошенных сразу допрашивают.
– Хорошо, только скажи им, чтобы не заполняли верхнюю часть бланков, я сам потом заполню. Руководителей секций и тех, у кого найдены крупные суммы валюты, сам допрошу.
Сообщив в общих чертах о полученной информации на Симонову, Нещадимов под предлогом оформления протокола допроса стал искать у него на столе в стопке бумаг материалы на Маркину. Они уже лежали вторыми сверху. Это означало, что через двадцать, максимум тридцать минут следователь должен был вызвать ее на допрос.
– Когда планируете ехать на задержание заведующей ювелирной секции? – спросил Капур.
– Через час, сейчас рано.
– Если возникнут проблемы с доставлением Симоновой, сразу сообщите, я подготовлю постановление о приводе.
– Олег, я возьму материалы на Маркину и до отъезда переоформлю объяснение на бланк протокола допроса?
– Хорошо. А сколько долларов у нее найдено при досмотре?
– Где-то долларов восемнадцать-двадцать, точно не помню.
– Валерий Михайлович, ты же, по-моему, говорил, что более тридцати.
– Да нет, это у другой продавщицы.
– Подожди, я сейчас сам быстро посмотрю, – сказал Олег, взяв в руки протокол.
«Ну все, приплыли», – подумал Нещадимов. В этот момент в кабинет вошел Вишняков с оперативником и предложил Капуру задержать на трое суток администратора и заместителя заведующей продовольственным отделом. Олег на минуту отвлекся, переключившись на более важный с ними разговор. Нещадимов понял, что появилась последняя возможность спасти Ирину. Молча взял из его рук оформленные бумаги и пошел к двери. Пока шел, каждую секунду ожидал, что следователь попросит его сейчас уточнить, сколько все же было изъято у Маркиной валюты. Подойдя к двери, резким движением открыл ее и вышел в коридор. Только когда закрыл за собой дверь, облегченно вздохнул, как будто переживал не за малознакомого человека, а за себя или близких ему людей. «Вот что значит противоречивость женского характера, согласись раньше на сделанное предложение – и сейчас не было бы никаких проблем», – подумал он.
Нещадимов с материалами в руках зашел в кабинет. Увидев его с бумагами, Ирина чуть не завизжала от радости. Переписал протокол досмотра, в котором указал вместо 42 долларов 20. Также внес необходимые изменения в заново оформленный протокол допроса. Как и обещал, не включил в него информацию о заведующей отделом. В противном случае могло все закончиться увольнением Ирины, и вся затея с конфиденциальностью не имела бы смысла. Оставшиеся 22 доллара приобщили к найденным в ящике стола оперативного сотрудника, за которым не более десяти минут назад сидела заместитель заведующей сувенирного отдела. Проявив незаурядную прыткость, она успела незаметно избавиться от ста двадцати долларов. Скорректированные материалы на Маркину Нещадимов вернул следователю.