Иван Деревянко
Экономисты не знают экономики???
Введение
«Экономисты не знают
экономики, потому что
не знают логики Гегеля»
В.И. Ленин
Цитата В.И. Ленина, приведенная в эпиграфе, поначалу шокирует. Однако, при знакомстве с его «Философскими тетрадями», появляется понимание, что эта цитата появилась не зря. В те времена единственной более или менее полной методологией была логика Гегеля [1], и Ленин овладел ею в оригинале [2], поскольку знал немецкий язык. Российские же экономисты ее не одолели, а те, что познакомились с «Наукой логики» по переводным изданиям [3], не смогли ее понять из-за сильного искажения смысла.
Нельзя сказать, экономисты России не разбираются в экономике. Разбираются, и очень даже неплохо, раз Запад ничего сделать с ней не может. Однако, знают ее не совсем хорошо, так как не могут создать устойчиво работающую экономическую систему. Поэтому "рывок" в экономике, на который нацеливался Президент, не получился. И не "ковид" и СВО в этом виноваты.
У Гегеля в триадах мирно сосуществовали три элемента, а экономисты считали, что экономический строй должен быть один: либо капиталистический, либо социалистический. Им было невдомек, что единая экономика государства состоит из трех элементов: социального (не социалистического), рыночного и капиталистического.
Дворника не возмущает дорогой автомобиль олимпийского чемпиона. Он понимает социальную разницу между собой и талантливым человеком. Но, если он видит, что кто-то наворовал огромное состояние и без чувства меры продолжает по-крупному воровать, то он готов взять в руки оружие и идти воевать не за равенство, а за социальную справедливость.
Классовая вражда возникает тогда, когда люди не знают, как определить эту справедливость не только на уровне общественной оценки, а и по научно обоснованным критериям. Однако, придумывать эти критерии не требуется, их можно взять у природы. И здесь на помощь приходит всеобщая теория систем. Но, к сожалению, существующая интерпретация такой теории пока не может решить эту проблему.
Цель данной книги состоит в том, чтобы на принципах системности показать, что такое система, в том числе экономическая, и что экономика должна функционировать по той же схеме, что и естественные системы, имеющие механизмы саморегуляции. Но для этого необходимо, чтобы математика сама стала системой и помогла экономике создать систематизированную модель. Именно на такой основе создаются хорошо работающие автоматические системы, сделанные искусственным путем.
«Система» – понятие весьма распространенное. В интернете дается более 66 млн. ссылок на это понятие. Обращает на себя внимание то, что довольно много ссылок на объекты, как на системы, но эти объекты системами не являются и что среди этих ссылок нет ни одной с всеобщим определением систем.
К числу непосредственных предшественников разработки теории систем можно отнести А.А. Богданова с его тектологией, как всеобщей организационной наукой [4]. Современная разработка этой теории осуществлялась такими авторами, как Л. фон Берталанфи, М. Месарович, Р. Акоф, Л. Заде, О Ланге, А.И. Уемов, И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, Э.Г. Юдин др.
Авторы едины в понимании общих задач теории систем, но ориентируются на различные предметные области и используют разный логико-математический аппарат. Причем, ни один автор не дал общего определения понятия систем, хотя таких попыток сделано немало. Очевидно, причиной такого положения служит разнообразие систем. В результате этого трудно находить в них общие характеристики, а потому недостаточно полно раскрыта их природа.
Анализ различных видов систем показал, что свойства и закономерности хорошо работающих технических систем соответствуют естественным системам, хотя не раскрытыми остаются теоретические вопросы их структурообразования. Ситуация соответствует тому, что в свое время остроумно подметил А. Эйнштейн.
«Теория – это когда все известно, но ничего не работает. Практика – это когда все работает, но никто не знает почему. Мы же объединяем теорию и практику: ничего не работает… и никто не знает почему!» [5].
Эйнштейн оказался прав в том, что в существующей теории систем вроде все известно, но универсальная система не работает, а технические системы работают, но никто не знает почему. В данном же случае сделана попытка показать, что многие системы не работают потому, что не соблюдаются закономерности образования естественных систем.
Технические системы работают потому, что методом проб и ошибок технари вышли на законы Природы и по ним построили свои системы. Гуманитарии же, особенно экономисты, возомнили себя членами особой касты, которая может обходиться без математики, без аналогий с техникой и вообще без всеобщих законов развития Природы.
В чем тут дело? А дело в том, как выразился Фридрих фон Хайек, что из-за огромной, разницы между методами, характерными для технических наук и наук социальных, учёный естествоиспытатель, обратившийся к тому, что делают профессиональные исследователи общественных явлений, зачастую обнаруживает, что науки об общественных системах, соответствующей техническим стандартам, до сих пор не существует.
Приходится с величайшим сожалением констатировать, что ученые – гуманитарии не признают методологии технических наук. Ведь технари, прежде чем описать свою идею, сначала нарисуют эскиз или схему, затем просчитают возможные взаимодействия элементов, создавая проектно-конструкторскую документацию и только после этого идея реализуется на практике.
Из общих методов системного исследования следует отметить достаточно хорошо разработанный фон Берталанфи метод, при котором принимается мир таким, каким он обнаруживается, исследуются содержащиеся в нем различные системы, а затем делаются выводы о наблюдаемых закономерностях [6].
С этим можно было бы согласиться, если бы не было более простых естественных систем. Но в одном фон Берталанфи прав: системы надо изучать не просто как образ живой природы, а начинать надо с самой сложной системы биологического развития, т.е. с человека, который имеет хорошо известную и постоянно применяемую простейшую систему управления.
1. Гегель и экономика.
Формально Гегель никакого отношения к экономике не имеет, но непонимание его логики отрицательно сказалось в целом на экономике. Поскольку марксисты были идеологами экономических формаций, то они должны были знать «Науку логики» Гегеля [1], но они, очевидно, не только не дочитали логику Гегеля, но и не поняли ее. Ленин в свое время констатировал, что экономисты не знают экономики, потому что они не знают логики Гегеля. И он в этом, к сожалению, оказался прав.
Сейчас трудно сказать, читал Маркс «Науку логики» до начала работы над своим «Капиталом» или в процессе этой работы. Скорее всего сделал он это, находясь под влиянием экономики Адама Смита и Давида Рикардо, поскольку он практически нигде не сделал поправок с учетом логики Гегеля.
Он лишь продолжил и расширил трудовую теорию стоимости Смита и добавил теорию прибавочной стоимости, направив экономику в политическую плоскость, чем обострил, так называемые, классовые противоречия. Так появилась марксистская политическая экономия, которая ничего общего не имеет с логикой Гегеля.
Тем не менее, марксисты пытаются создать свою философию экономики как учение о диалектическом процессе, недостаточно обоснованно используя понятие всеобщности развития и законов перехода количества в качество, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания. Но практика показала, что эта философия не работает, так как ставится под сомнение правильность применения философских законов.
К сожалению, Маркс и его последователи, видимо, не внимательно читали или не дочитали «Науку логики», а потому ее не поняли. Если бы экономисты знали логику Гегеля, то они в качестве экономической основы бы взяли, не товар и деньги, а аналог гегелевского «Бытия», а именно, человеческое бытие.
Не случайно еще со времен Аристотеля слово «экономика» обозначает правила, законы ведения домашнего хозяйства. А то, чем теперь занимается экономика, Аристотель называл хрематистикой. Этим термином он обозначал науку об обогащении, о накоплении богатства как самоцель, как сверхзадача, как поклонение прибыли. Аристотель предупреждал, что скатывание в хрематистику губительно для общества. Так оно в основном и получилось.
Основной постулат марксовой экономики: – товар, как продукт человеческого труда, который участвует в обмене. Да, с возникновением разделения труда товар становится всеобщей формой производственных отношений, развиваясь и перерастая в капитал, но это вторично. Первичным является понятие человеческого бытия, которое определяется количеством людей и их жизнедеятельностью.
В разных местах условия для жизнедеятельности людей разные и продолжительность их жизни тоже разная. Но значимость жизни для каждого человека однозначно одинакова, поэтому человеческая жизнь является всеобщей мерой этого бытия, а однозначность представляет всеобщее свойство экономики. У Гегеля «Бытие» характеризуется словом «Bestimmtheit», которое переводится как «определенность», но и как «точность», что можно понимать как точную определенность или однозначность.
Из этой ситуации вытекает первичная закономерность экономики – сохранение жизней людей. Это гегелевское «Aufheben». Если для каждого человека первостепенным является жизнь, то и для государства, как экономического субъекта, чрезвычайно важным представляется его выживание в существующих условиях. Переход от конкретного человека к государству осуществляется с помощью хорошо известного простейшего метода – восхождения от частного к общему.
Таким образом, базовые элементы экономики должны соответствовать первичным элементам философской системы: понятие – свойство – закономерность – методология. К сожалению, в экономике этого не просматривается. Следовательно, даже на начальном этапе экономисты, действительно, игнорируют логику, точнее, ее материалистическую основу и поэтому не могут создать совершенную экономическую систему.
Если говорить о марксистской концепции диалектического материализма, то такого у Гегеля нет. У него четко просматривается материалистическая диалектика, поскольку диалектика содержит материалистическую основу, а не наоборот. Точно также в экономике материалистическое человеческое бытие имеет материалистическую противоречивость потребностей и возможностей. У Гегеля это «Widerspruch». Потребности и возможности диалектически подразделяются на положительные и отрицательные противоположности – «Gegensatz».
И то, и другое имеют особенную естественную меру – деньги. Деньги являются мерой жизнедеятельности человека и возникают потому, что есть необходимость определенным образом измерять и то, и другое. Это не совсем то, что говорил Маркс: «товар и товарный обмен должны порождать деньги». Это не так. Ведь он же сам говорил, что «деньги _ это особый товар, который обладает способностью соизмерять и выражать стоимость всех других товаров». Только деньги – это не товар, а мера.
Таким образом, у Гегеля рассматриваются три пары: бытие и пустота, противоречия и противоположности. Следовательно, и в экономике должно быть три пары: измерение жизнедеятельности людей деньгами, потребности и возможности, товарообмен.
Возникают сомнения о том, что Маркс использовал логику Гегеля в своем постулате о противоположности классовых интересов в сфере отношений к собственности на средства производства, а соответственно и политической власти. Во-первых, политика не имеет прямого отношения к экономике, а, во-вторых, классовые интересы не являются противоположностями, так как понятия пролетариат и капиталисты находятся в разных классификационных группах.
Пролетариа́т – это наёмные рабочие, лишённые орудий и средств производства. А кем же тогда является управленческий персонал, государственные служащие и военные?
Все они являются трудящимися, удовлетворяющими свои потребности за счет своих возможностей – получают зарплату за свой труд, как цену за свой товар. Это товарообмен. Свои возможности человек обменивает на деньги, за которые он приобретает предметы жизнеобеспечения: предметы потребления и предметы защиты.
Люди, которые имеют деньги для приобретения сырья и материалов, средств производства, для оплаты наемным рабочим и управленческому персоналу, создают предметы жизнеобеспечения в соответствии со спросом на них, называются не капиталистами, а предпринимателями. Они разрешают противоречивость между потреблением и возможностями, т. е. между спросом и предложением. Это тоже обмен.
Люди, которые ничего не производят, а только хранят чужие деньги за определенный процент, называются капиталистами. У них происходит обмен деньгами между людьми, их имеющими. Эти три основных класса мирно существуют в любом обществе. Они имеют свои классовые интересы, но не являются противоположностями и не имеют никаких противоречий. Здесь имеют место триады Гегеля.
В каждом классе имеется по три группы, образованные соотношением потребностей и возможностей. Одно соотношение образуется, когда потребности превышают возможности, второе соотношение возникает, когда они равны, и третье, когда возможности превышают потребности. Эти группы, объединенные по классам, определяют дефицитную, сбалансированную и прибыльную экономики. Прибыльная экономика как раз и является хрематистикой.
Решение противоречия всеобщей формулой капитала на базе закона стоимости К. Маркс связывает с появлением работника, свободного в двояком смысле: во-первых, свободного как личность и, во-вторых, свободного от средств производства и жизненных средств, т. е. с появлением товара «рабочая сила».
В основе стоимости, по мнению Маркса, лежит количество овеществленного в нем общественного труда. Величина стоимости определяется количеством общественно – необходимого рабочего времени, воплощенного в товаре.
Стоимость, по Марксу, «определяется не тем трудом, который затрачен на производство товара, а трудом, который нужен для его воспроизводства», а закон стоимости выражает «связь между различными общественными потребностями и затратами общественного труда, необходимыми для их удовлетворения».
Не совсем так. И тот, и другой труд является лишь составной частью стоимости, которую определяют также стоимость использованных сырья и материалов, амортизация средств производства и, конечно же, налоги.
В свое время основоположники марксизма обвинили Гегеля в том, что он перевернул чуть ли не всю философию с ног на голову и обозвали его идеалистом. Но они, видимо, не читали «Науки логики» в оригинале [1]. Если кто-то из российских экономистов и читал, то, наверняка, в переводе, существенно исказившем смысл написанного [6].
Гегель ничего не переворачивал и никогда не был идеалистом в современном его понимании, когда основой идеализма является понятие «идея», как оторванная от реальности мысль человека, употребляемая в негативном смысле. Это что-то вроде софистики. У Гегеля идея основана на отражении идеальной реальности. Идеализм, который исходит у него в основном от слова «идеальный».
2. Оценка современного состояния экономики.
В настоящее время только ленивый не критикует экономику. Оно и понятно: простым людям становится жить все хуже и хуже, а миллиардеров становится все больше и больше. Главным раздражителем является повышение цен. Если цены повышаются в мировом масштабе, жди военных конфликтов, а если в масштабах одной страны – жди протестных акций, а то и революцию. И виновата в этом экономика.
Почему так происходит? Взгляд снизу на это «почему» с позиции активного участника экономической деятельности уже был . Показано то, что опытному производственнику видно невооруженным глазом. Теперь надо показать то, что не всем видно, даже экономистам-академикам, но очевидно с точки зрения теории систем, т.е. надо взглянуть на экономику как бы со стороны. В науке известны случаи, когда взгляд со стороны позволял сделать открытия в незнакомых областях. Хочется надеяться, что так произойдет и в экономике.
Удивительное дело, технические системы большие и малые хорошо работают, а экономику нельзя назвать системой. В чем тут дело? А дело в том, как выразился Фридрих фон Хайек, что из-за огромной разницы между методами, характерными для технических наук и наук социальных, учёный естествоиспытатель, обратившийся к тому, что делают профессиональные исследователи общественных явлений, зачастую обнаруживает, что науки об общественных системах, соответствующей техническим стандартам, до сих пор не существует.
По мнению этого ученого, на протяжении последних четырёх поколений такого рода попытки создать новую науку об общественных системах предпринимались постоянно, и, хотя они так и не принесли ожидаемых результатов, те, кто все ещё надеются революционизировать общественную мысль, повторяют такие попытки довольно часто. Эти усилия чаще всего никак между собой не связаны, в них всё же заметна определённая регулярность.
Приходится с величайшим сожалением констатировать, что ученые общественники, особенно, экономисты возомнили себя членами особой касты со своим языком, которая может обходиться без математики, аналогий с техникой и вообще без всеобщих законов развития Природы, руководствуясь принципом «кто-то что-то где-то сказал».
Но не тут-то было. Оказывается, без законов природы обойтись нельзя. Целая группа академиков в СССР разрабатывала «500 дней», а академик Абалкин возглавлял экономический блок в Правительстве. И что? А ничего не получилось, и не могло получиться, ибо проигнорированы были всеобщие закономерности.
Следует иметь в виду, что экономика – это тоже система и функционирует она точно также как все системы. Конечно, это гораздо сложнее, чем представляют ее теоретики-экономисты, но гораздо проще тех сложнейших выкрутасов, с помощью которых они пытаются спасти гипертрофированную хрематистику, скромно именуемой «рыночной экономикой».
Например, один из главных рыночников А. Кудрин заявляет о невозможности рывка в экономике без либералов. Для этого необходимо чтоб граждане обладали свободным, продвинутым сознанием, а также имели критическое мышление и способность работать в команде. Кто бы возражал против этого, если бы рыночники с самого начала не делали все наоборот?
Как известно, любая система должна иметь ресурсы для своего существования. Нет, это не деньги. Деньги служат ресурсами финансовой системы. В экономике такими ресурсами является общество, в котором люди одновременно и потребители, и производители. Баланс между потреблением и производством должен быть первостепенным свойством экономической системы. Должен, но не всегда соблюдается. Это экономисты хорошо знают.
Но того, что каждая система, в том числе экономическая, имеет три вида трехфазовых состояний они, видимо, не знают. Во всяком случае в экономической литературе не встречается и намека на это. Ну, а о четвертом жизненно необходимом элементе систем они тоже хорошо знают. Это подсистема управления. Таким образом, любая система имеет четыре присущих только ей признака: ресурсы, симметрия органов функционирования, трехфазовые состояния и подсистема управления.
Что касается трехфазовых состояний экономики, то Россия уже испытала все эти состояния, но по отдельности, а не все вместе. Начиная со времени отмены крепостного права, были и капитализм, и столыпинские реформы, и коммуны, и НЭП, а потом социализм и опять капитализм.
Принципиальным отличием столыпинских реформ от других форм хозяйствования являлось то, что ставка делалась на средний класс. Дать власть середнякам не предполагалось. Всего лишь ограничились свободой предпринимательства, но результат был ошеломляющий.
Убийство Столыпина и война раскачали Россию так, что к власти пришел пролетариат, который не умел управлять государством, и привел его к разрухе. В результате появился НЭП. Средний класс опять вытащил страну из пропасти. Но идеи социализма оказались сильнее, и усилили страну настолько, что она выстояла в тяжелейшей войне. Однако, то, что сработало в трудные времена, непрофессионально преобразовывалось и оказалось неспособным управлять страной в мирное время. Опять вернулись к капитализму, забыв прихватить с собой то хорошее, что было у столыпинских реформ и у Сталинского социализма.
Анализируя все три формы хозяйствования, можно обнаружить, что у каждой из них есть и свои преимущества, и свои недостатки. А нельзя ли сделать так, чтобы объединить преимущества всех трех форм хозяйствования в одной работоспособной системе? Оказывается, не только можно, но и жизненно необходимо. И это может стать возможным, если экономику государства сделать сбалансированной системой.
Экономисты много говорят о системности экономики, и даже ищут систему в капитале Маркса, но упорно не желают разобраться, почему технические системы хорошо работают, а экономических систем либо просто не существует, а вместо них работает хрематистика, либо они плохо работают. И технические системы, и экономические имеют одинаковые свойства и структуру, только их элементы по-разному называются. И принцип их работы тоже один и тот же. Вот с этих системных позиций и надо рассматривать экономику.
После того, как Президент России объявил курс на рывок в экономике, возникли сомнения, что рыночная экономика, за которую так ратует Минэкономики, способна осуществить этот рывок, поскольку это невозможно сделать при нынешней экономической модели.
Что имел в виду Президент? Это следует из его неоднократных высказываний: это укрепление позиций России в мире, а главное, – значимый рост благосостояния граждан. Поскольку олигархи и так живут хорошо, то речь идет о простом народе и, прежде всего, о беднейших слоях населения. И это должна обеспечить сбалансированная экономика. Вот и возник вопрос: как сделать экономику сбалансированной, где взять деньги и как обеспечить потребности малоимущих слоев населения?
Задача поставлена, и задача злободневна, но очень сомнительно, что она будет выполнена при таком отношении к экономике, когда предполагается разработка новой модели роста на старом теоретическом багаже экономистов – рыночников.
Правительство же борется не с причинами, а со следствиями. А Министр «сказки» рассказывает Президенту. А эти «сказки» выливаются недовольством людей ценами на предметы потребления. Ясно, что эти недовольные поддержат протестные настроения. Конечно, нет ничего проще сделать всеобщее свободное ценообразование, а что делать при этом малоимущему населению никого не волнует.
В Правительстве не понимают, где должна быть здоровая конкуренция, а где не должно быть никакой. Они не задумываются над тем, что конкуренция – это кто лучше ублажит капиталистов. Ведь высококачественные, а, следовательно, дорогие предметы потребления недоступны бедняку.
Опять все сваливается в одну кучу, а это чревато большими неприятностями для экономики. Получается, как всегда, если коллективизация, то сплошная, если приватизация, то всеобщая, а страдает от этого безобразия простой народ.
Ведь законы рыночной экономики таковы, что стоило Президенту еще только подумать о поддержке малоимущих, как цены тут же поползли вверх. Если бы была трехуровневая политика цен, то не пришлось бы Президенту предпринимать столь титанические усилия для нейтрализации проблемы.
Можно утверждать, что эти усилия будут малоэффективны, поскольку в народе говорят «к каждому магазину не поставишь Путина, а торгаши делают, что хотят». Сделают вид, что снизили цены на чуть-чуть, а потом продолжат в том же духе по максимуму. И вот результат: вместо рывка в экономике, имеем рывок в повышении цен.
А Правительство толкует о прелестях рыночной экономики, которую, следует напомнить, навязал Запад с целью развала страны. Капиталисты пропагандируют свою теорию, которая ничего общего с экономикой не имеет и называется хрематистикой, которая по словам еще Аристотеля губительна для экономики.
Российские экономисты полностью ушли в услужение капиталистам, заглядывая в рот западным лауреатам Нобелевских премий, полученных за усовершенствование системы обогащения капиталистов.
Экономисты сделали с рыночной экономики идола, которому покланяются. Жаль. Лучше бы подумали над тем, что если государство нацеливает все свои ресурсы на сбалансированное состояние, то такая деятельность является экономической. Если же какая-то группа людей имеет целью свое обогащение, и перенаправляет ресурсы в соответствии с этой целью, то такая деятельность называется хрематистикой, которую выдают за рыночную экономику.
Экономисты забыли одну очень простую вещь. В любом обществе ОБЪЕКТИВНО живут богатые и бедные, а между ними средний класс. Им надо жить мирно и дружно. Зачем нужно заставлять капиталистов жить по правилам социалистического строя, а беднякам предлагать капиталистическую экономику? Надо, чтобы все люди, особенно те, кто физически или по объективным причинам не может заработать на нормальную жизнь, должны иметь минимально необходимые средства существования.
В целом для этого класса необходим социализм с его госпланом, комитетом цен и госснабом. Надо обеспечить сначала жизненно необходимые предметы потребления как для людей, так и для государства, а потом можно заниматься рыночной экономикой вместе с капиталистической. Минимально необходимые средства должны иметь постоянные цены, а на все, что не входит в это понятие, цены могут быть рыночными. Так, что в обществе ни капитализм, ни социализм, ни рыночная экономика по отдельности не могут в принципе быть преобладающими. Только совместная, каждая в своей сфере, экономика может претендовать на общенациональную.
Чиновники в Правительстве хорошо руководствуются законодательством, которое сами же экономисты и разработали не на основе всеобщих закономерностей развития природы и общества, а по принципу «кто-то что-то где-то сказал». Не надо апеллировать к мнению авторитетов, которые, как сказал еще Пуанкаре, больше всего вредят науке. Это в науке, да и на практике не является показателем истинности.
В Правительстве уповают на бюджетные вливания. Да, Президент пошел на то, чтобы «раскупорить кубышку», видя, что экономика топчется на месте. Но финансирование из бюджета – это малоэффективное средство. Бюджетные деньги частью будут разворованы, частью не использованы, а частью вложены не туда куда надо. Хорошие организаторы что-то может и сделают, но эффект от этого будет минимальный. Деньги будут быстро съедены и все вернется на круги своя.
Понятна позиция Правительства: «не трогай ничего, а то все развалится». Это означает, что есть понимание того, что здание экономики (хрематистики) весьма и весьма шаткое. Держится оно, главным образом, на таланте Президента решать, казалось бы, неразрешимые задачи. Президенту надо дать возможность работать в автоматически регулируемом режиме, а не вытаскивать Правительство за уши, то из одной ямы, то из другой.
В связи с этим возникает ряд вопросов. Почему природные ресурсы за бесценок передаются олигархам, когда это достояние всего народа? Почему цены на них не учитывают их дефицитности, спроса, доступности, качества и других показателей? Разве для этого нужно, чтобы Президент обратил на это внимание?
Почему в себестоимость изделия многократно входят налог на налог и прибыль на прибыль? Если бы покупные изделия учитывались по себестоимости, а не по цене, то не было бы баснословных торговых накруток у перекупщиков. Это тоже сложно сделать или Правительство тут тоже не причем?
Почему цеховые и общезаводские расходы не учитываются, а начисляются по процентам? Так легче? Это тоже не компетенция Правительства? Почему производитель и покупатель платят неодинаковые налоги за покупаемую продукцию, когда должно соблюдаться равновесие? Это сложно отрегулировать, и кто это должен делать?
На эти и другие подобные вопросы надобно отвечать.
