Иван Андреевич Баркевич
Санаторий… Крематорий
Он бежал к Рите. У Григория Михайловича вздулись вены на висках, но больше ничего не произошло. Он даже не двинулся с места.
Уродец подбежал к Рите и схватил ее за руку. Я, не в силах сдерживаться, ударил его по лицу. Он упал и зло захлопал глазами. Григорий Михайлович снова расхохотался.
Показав рукой, чтобы мы шли за ним, он направился в лес.
Ночь продолжала опускаться на землю, тяжелые облака скрыли и звезды, и луну; силуэты деревьев становились все более размытыми в общей тьме. Мы куда-то и зачем-то шли; Григорий Михайлович бережно подстраивался под Риту, стараясь идти с ее скоростью.
Периодически за нами что-то шуршало и вздымалось. Тени перебегали от дерева к дереву… Было жутко и одновременно как-то покойно.
Внезапно передо мной оказалась она – женщина с темными волоокими глазами. Она вцепилась в мои плечи ногтями, ее стойкие лавандовые духи будто обожгли меня, ярко-коралловый пиджак больно резанул по глазам.
Одновременно с этим вскрикнула Рита – я было кинулся к ней, но не смог даже пошевелиться. Бездонные глаза проникали в меня все глубже, я будто попал в какую-то невесомость, будто куда-то падал, но при этом не ощущал страха падения.
Все остановилось. Руки, ноги, мозг, сердце – все замерло, законсервировалось… окуталось в каком-то черном пуху.
Абрикосовая косточка. На ее шее висела гладкая, старательно чем-то отшлифованная абрикосовая косточка…
Мир вокруг превратился в тьму… Я слышал голос Риты, но не видел ее… Я вообще больше ничего не видел, кроме мерцающих глаз, абрикосовой косточки и кораллового пиджака.
Мое тело убивало мой разум, мою душу. Оно будто схлопывало все, что находилось внутри него. Я попытался вспомнить Риту, но не ничего не получалось. Я хотел закричать, но черный пух заложил мой рот и горло.
Вдруг я почувствовал, как меня кто-то вытягивает из тела. Мерзкие глаза наполнились непониманием и ужасом, а я вновь обрел свободу и легкость. Я мог кричать, я видел Риту и Григория Михайловича, стоявшего совсем рядом… Точнее…
И я, и Рита, и Григорий Михайлович не стояли… Я оглянулся вокруг и увидел, как меня по-прежнему сжимают длинные ухоженные пальцы, но это был уже не я, а кто-то другой…
И тут я снова вернулся обратно. В меня вновь глядела бездна, но я ощущал себя, свое тело… Свой разум. Через несколько секунд Екатерина Андреевна куда-то исчезла. На земле остался труп Риты.
***
Григорий Михайлович подошел ко мне, лежавшему на ее теле. Ее руки мраморно побелели, глаза… Совершенно не поблекшие глаза глядели в морозную, клубящуюся тьму. У меня не было ни слез, ни криков… Просто тесно сжатый клубок оледеневших червей перекрыл горло и грудь. Я ничего не мог… Она была…
– Пойдем, Ваня… Пойдем…
