Ирина Соловьева
Кто мы на самом деле? О бессознательном образе тела
1.2. Бессознательный образ тела
Что ты, зеркало, мне скажешь,
Если я опять спрошу?
На стекле полоской сажи
Снова имя напишу.
С непонятным выраженьем
На меня посмотрит зверь…
Для кого-то – отраженье,
Для меня, пожалуй, дверь.
Алькор (Светлана Никифорова) «Метаморф»
Телесный образ Я предоставляет нам широкие возможности для диагностической и коррекционной, терапевтической работы с образом Я – то есть для того, чтобы определять индивидуальные личностные особенности и менять их, меняя образ тела. Открывает возможности изменить нашу жизнь. Ведь мы живем, строим свою жизнь в соответствии с представлением «Кто я».
В числе преимуществ работы с образом тела М. Фельденкрайз называет следующие.
Во-первых, тело явлено нам объективно, у нас есть критерий, с которым мы можем сравнить субъективные представления клиента, – есть константная точка отсчета. Во-вторых, сфера психологическая более затабуирована, менее доступна: к своим эмоциональным переживаниям и ранним детским воспоминаниям клиент подпустит не так охотно, как к исследованию образа тела.
Чтобы изменить свою жизнь, надо изменить образ действий, а для этого надо изменить образ себя (сперва необходимо ответить на вопрос «Кто я?», из него будет следовать «Что мне делать»). И начать легче всего с образа своего тела. Пока образ собственного тела искажен, человек не может иметь реалистичного представления о себе в целом, в том числе и о своих психологических качествах.
М. Фельденкрайз предложил принцип диагностирования бессознательного образа тела: респондент с закрытыми глазами показывает размеры частей своего тела. Узнав об этом принципе в 2001 году на семинаре Т.Ю. Колошиной, известного российского психолога, я заинтересовалась и вот уже пятнадцать лет занимаюсь данной темой. На основе этого принципа в 2001–2002 годах была составлена методика «Промеры по М. Фельденкрайзу» (И.А. Соловьева, Институт психологии им. Л.С. Выготского РГГУ, научный руководитель – кандидат психологических наук Т.Ю. Колошина). Подробнее методика описана ниже, во второй главе этой книги.
Бессознательный образ тела отображает структуру характера (иногда она также называется психотипом). Согласно М. Фельденкрайзу, «Мы живем и действуем в соответствии с образом Я». То есть проявляемся в мире и строим свою жизнь, исходя из представлений о себе. То самое «Кто я?», о котором мы говорили в начале главы. На эту тему можно привести много афоризмов, в том числе «Характер человека – его судьба».
Тело – субстрат для психики. Наши представления о своем теле – фундамент для психологических представлений о себе. Онтогенетически сперва как базовый конструкт формируется схема тела: представление о расположении своего тела в пространстве, возможность его контролировать, управлять им… Затем схема расширяется до образа тела – как тело при этом выглядит, какое оно…
Итак, как я уже сказала, бессознательный образ тела отображает наш психологический тип (структуру характера). Базовая структура характера и соответствующие ей основные черты бессознательного образа тела формируются в дошкольном возрасте, к семи годам. Далее они могут существенно поменяться в пубертате (в подростковом возрасте, 11–16 лет). А после восемнадцати лет редко претерпевают кардинальные изменения – обычно в этот период усиливаются уже существующие тенденции. То есть и структура характера, и бессознательный образ тела формируются к первичной зрелости, к восемнадцати годам, и далее меняются, но не существенно.
Структура характера дает представление о психологическом портрете, ядерной проблематике, индивидуальной жизненной стратегии, ресурсах, защитах, паттернах коммуникации и о многом другом. Структура характера отображена в образе тела, так что мы можем диагностировать ее по бессознательному образу тела.
Во второй главе этой книги предложена типология структур характера, облегчающая качественный анализ бессознательного образа тела. Стоит напомнить, что бессознательный образ тела может существенно отличаться от реального тела. И данные изображения являют собой именно бессознательный образ тела, а не тело реальное. А сейчас поговорим о том, каким образом тело стало средством оказания профессиональной психологической помощи.
1.3. Тело приходит в психотерапию
Это и есть мое тело, со всеми его изъянами и несовершенствами. Люблю я его или нет, другого не будет. И другого лица тоже – надо жить с этим. Чем старше я становлюсь, тем спокойнее мирюсь с этим.
Харуки Мураками. «О чем я говорю, когда говорю о беге»
Сейчас уже ни специалистов, ни клиентов не удивляет возможность оказания психологической помощи через задействование тела. Однако некогда, в пору зарождения и активного развития психоанализа, телу как инструменту психологической диагностики и помощи уделялось мало внимания. Пациенты по рекомендации психоаналитика могли проходить дополнительные медицинские процедуры (ванны, массажи и т.п.). Но между психоаналитиком и пациентом не могло быть телесного контакта во время психоаналитической сессии (сеанса). Иногда исследовались соматические (телесные) симптомы, их психологическое содержание (чаще всего – проявление истерического расстройства личности), – патология, но не норма. Представление о теле («обычном», без выраженных болезненных симптомов) как об объекте психологической работы появилось в 1920-е годы. Один из учеников З. Фрейда, психоаналитик и член Венского кружка психоаналитиков Вильгельм Райх (1897–1957) начал развивать свое собственное направление – вегетотерапию, или соматическую терапию. Для того времени идеи Райха (например, возможность телесного контакта с пациентами) оказались настолько революционными, что от него отвернулись некоторые коллеги-психоаналитики.
В. Райх стал основоположником телесно-ориентированной психотерапии (далее – ТОП). С тех прошло почти столетие, и она получила широкое распространение по всему миру, насчитывая более сотни официально признанных школ.
Одним из основных постулатов ТОП является закон:
Телесное и психическое равны и тождественны.
Тело – субстрат для психологических процессов, основа. Все, происходящее с нами психологически, находит отображение в теле, а телесное состояние напрямую влияет на психологическое.
Когда у нас возникают эмоции, мысли, желания, это отображается в теле хотя бы на доли секунды, прежде чем мы сдержим возникший импульс. Например, вы разозлились на собеседника и вам захотелось сказать ему нечто резкое. Но по какой-то причине вы сдержались – не захотели ранить, испугались испортить отношения или постыдились показаться невежливым. Внешне вы никак не выразили свое желание, но ваше тело хоть на секунду, да напряглось, готовясь произнести эти слова.
И наоборот: изменив определенным образом позу и выражение лица, мы начнем испытывать соответствующее им состояние. В частности, этот прием используется в русской системе актерского мастерства: перед выходом на сцену актер изображает телом выражение подходящей для его персонажа эмоции, и она действительно приходит к актеру – в нужном состоянии он и выходит на сцену.
Эмоции – субъективное рефлексивное отображение окружающей действительности с целью достижения максимальной адаптации. Иначе говоря, эмоции – закрепленный эволюцией механизм выживания, помогающий отслеживать изменения в мире и вовремя под них подстраиваться. Есть четыре базовые эмоции: гнев, радость, страх и печаль. Традиционно их сокращают как ГРСП.
Давайте ненадолго остановимся на «эволюционной теории эмоций». Возможно, сперва появился страх как сигнал об угрозе, ведь безопасность – залог выживания, значит, надо вовремя отследить опасность. Радость – сигнал о благополучии: все в порядке, не надо ничего менять. Возможно, радость появилась изначально вместе со страхом, это были две полярности: страх – радость, опасность – безопасность.
Далее возник гнев как защитная реакция: гнев дает нам силы для выживания в случае опасности. Гнев помогает охотнику, преследующему добычу, и воину в бою…
А печаль – самый поздний механизм, переживание неисправимой потери. Страх и гнев побуждают нас действовать: убегать или нападать (замирание – разновидность убегания от реальности, это убегание «в себя», в свой внутренний мир). Печаль – пассивное состояние: действовать не надо, уже поздно, и нужно осознать потерю.
Эмоции – механизм, обеспечивающий своевременную и соразмерную реакцию на изменения в мире. Нужно вовремя не только отследить эти самые изменения, но и среагировать на них. Поэтому в тело идет сигнал к действию. И в большинстве случаев… тормозится. Ведь мы – социальные создания и должны быть адаптивными не только к миру природному, но и к социальному, а потому не можем быть совершенно свободными в своих телесных проявлениях эмоций и желаний. Есть такой анекдот:
– Что вам мешает быть собой?
– Правила этикета и Уголовный кодекс.
Социум живет по законам, отличным от природных. Нам приходится осваивать его законы, контролировать свое поведение. К природным чувствам – ГРСП – добавляются социальные: стыд (переживание собственной плохости) и вина (переживание плохости своих поступков). Эти чувства начинают формироваться после полутора-двух лет, когда к ребенку начинают предъявлять социальные требования, противоречащие его природным желаниям. Ему приходится контролировать свои проявления: эмоции, желания, инстинкты, – овладевать ими, будь то приучение к горшку или запрет орать и кусаться. Стыд и вина не природные чувства, но они базируются на природном чувстве страха, страха отвержения, за которым скрывается… страх смерти. Ведь наши предки не выживали в одиночку, залог нашего выживания – существование в группе, и, если группа отвергает отдельную особь, та погибает. С первобытных времен страх отвержения своей группой и изгнания настолько силен, что использовался долгие тысячелетия и иногда используется до сих пор: изгнание из родного города/деревни/страны, заточение в одиночестве и т.п.
Кроме страха, стыд и вина включают в себя аутоагрессию: гнев, направляемый человеком на себя самого. Отвержение (или его страх), ограничения со стороны социума порождают гнев на этот самый социум и на его запреты. Но выразить такой гнев напрямую страшно: ведь тогда социум уж точно может отвергнуть. Как в советском анекдоте:
Если ты плюнешь на коллектив, коллектив утрется. А если коллектив плюнет на тебя, ты потонешь.
В результате невыраженный гнев на социум превращается в аутоагрессию: замыкается на себя. Чем сильнее гнев, тем сильнее аутоагрессия и самообвинения. Вина и стыд побуждают нас искать самонаказание. Наверно, самый яркий пример – японское харакири, смывающее «позор».
Под влиянием социума у ребенка в возрасте около полутора лет начинает формироваться Супер-Эго – внутренний конструкт, часть личности, отвечающая за соответствие социальным требованиям и нормам. Сперва ребенок видит этот свод правил вовне, затем они интериоризируются и становятся внутренними. И мы сами регулируем свое поведение в соответствии с социальными нормами, даже если при этом на нас не смотрят и не контролируют. Стыд и вина – суперэжные чувства (порождение Супер-Эго), базирующиеся на природных чувствах страха и гнева.
Чувство – субъективное зеркальное отображение действительности, эмоции приходят к нам сами, в соответствии с нашим восприятием происходящего. Мы не властны над тем, какую из них испытывать, а какую нет: нельзя заставить себя не обижаться, не ревновать или полюбить кого-то (можно лишь старательно себя убедить, но правдой это не станет). Однако мы властны над тем, что делаем, испытывая то или иное чувство, – над своим поведением, выражением чувств. Противоречие между естественными реакциями и вынужденными произвольными – одно из базовых для человека как социального существа. Например, телефонный звонок отрывает вас от вкусного обеда, вы испытываете раздражение, но из вежливости говорите: «Рад твоему звонку».
В ТОП метафорически выделяют два тела: животное и социальное. Наше «животное тело» естественно, «социальное» – произвольно. «Социальное тело» – метафорическое название для наших телесных проявлений, ставших произвольными под влиянием социума. Например, у нашего животного тела есть потребность в испражнении, но наше социальное тело способно ее контролировать, и мы реализуем эту потребность произвольно, тогда и там, когда и где это дозволено социальными правилами.
Животное тело и социальное подчас входят в противоречие друг с другом, и тогда возникает внутренний конфликт, который отображается и на психологическом, и на телесном уровне. Это конфликт «хочется, а нельзя». Например, когда младенец злится, он выражает свой гнев свободно: кричит, бьет руками и ногами, кусается… Он следует за инстинктами животного тела, социальное – еще не сформировано. Затем он взрослеет, и его учат сдерживать свой гнев: эмоции уже нельзя выражать так же свободно. Но животное тело никуда не исчезло, и в момент злости мы, как и в младенчестве, хотим кусаться, плеваться, бить и орать… Напрягаются для действия соответствующие мышцы, но действие сразу же блокируется долженствованиями и приличиями. Поэтому, вместо того чтобы честно плюнуть или укусить, мы вежливо улыбаемся и делаем реверансы. А нереализованное действие остается в мышцах в виде напряжения. Со временем это напряжение накапливается, становится хроническим. Образуется так называемый мышечный панцирь.
Представление о мышечном панцире было введено В. Райхом и стало одной из его революционных идей. Как бы далеко современные школы ТОП ни отошли от вегетотерапии Райха, представление о мышечном панцире все равно остается для ТОП одним из базовых постулатов.
Изначально мышечный панцирь определялся как система хронического мышечного напряжения, как некий «доспех», состоящий из мышц, постоянно находящихся в гипертонусе, то есть перенапряжении. При этом гипертонус может иметь разную степень выраженности. Так, в датской школе ТОП (бодинамическом анализе Лизбет Марчер) выделяют четырехбалльную систему. Постепенно в ТОП пришло представление о том, что к мышечному панцирю относятся и мышцы, находящиеся в хроническом гипотонусе, то есть перерасслаблении, и имеющие проблемы с активацией.
Идеальное состояние мышцы – нейтральная реакция, при которой мышца работает в зависимости от ситуации: когда нужно, способна активизироваться, а когда не участвует в действии, то может расслабиться. При гипертонусе мышца хронически активизирована, при гипотонусе – имеет проблемы с активизацией.
Так как «Телесное и психическое равны и тождественны», то каждая мышца имеет не только физиологическую функцию, но и психологическое содержание – связана с определенной психологической темой. Лизбет Марчер, разработавшая собственное направление в ТОП – бодинамику, предположила следующую закономерность. За гипотонусом мышцы стоит отказ от освоения психологической темы, с которой мышца связана. За гипертонусом – борьба за освоение этой темы. Например, трицепс связан с правом иметь свои границы и отказывать, говорить «нет». Гипотонус трицепса свидетельствует о проблеме с отказом, о так называемых диффузных, то есть пропускающих, границах. Люди с гипотонусом трицепса – «безотказные», слишком уступчивые и мягкие. Гипертонус трицепса говорит о застревании в оппозиции, желании противоречить, доказывать свою независимость. Обладатели трицепса, находящегося в гипертонусе, – вечные спорщики и борцы. Конечно, такое решение (о сдаче либо борьбе – на психологическом уровне и о гипотонусе/гипертонусе мышцы – на физическом) принимается бессознательно, причем еще в детстве.
Мышечный панцирь генетически не предопределен. Он – следствие полученного опыта. Этот опыт может быть совсем ранним, пренатальным (полученным в животе у мамы), потому что уже там плод сталкивается со стрессами, однако генетика здесь ни при чем. У членов одной семьи особенности мышечного панциря могут быть схожими, но из-за передачи не хромосомной, а сценарной: передающиеся модели поведения, реагирования формируют психологические особенности ребенка, которые, в свою очередь, отображаются в его теле.
Подчеркнем: говоря о мышечном панцире, мы имеем в виду состояние мышцы, ее отклик (гипо- или гиперотклик), но не внешний вид, не объем и т.п. Внешние характеристики определяются факторами материальными: генетикой, питанием, тренированностью и т.д. А на здоровую, нейтральную реакцию мышцы или гипо/гипертонус влияют также и факторы психологические (мы не говорим «только психологические»). Мышечный панцирь – индивидуальная система хронического перенапряжения или перерасслабления мышц. Даже спортсмен с объемными, эстетически прекрасными мышцами может иметь мышечный отклик гипотонуса.
Мышечный панцирь формируется в раннем детстве (здесь мы учитываем и пренатальный период, и роды). Основной его «узор» складывается к возрасту семи лет – тогда же, когда формируется психологический тип личности, или структура характера. Собственно, мышечный панцирь как раз и отображает структуру характера: наши психологические особенности отображаются в теле. Поэтому по телу, по напряжению или перерасслабленному состоянию мышц, можно многое сказать о психологических особенностях человека. Важно понимать: и мышечный панцирь, и структура характера – способ адаптации. Ребенок рождается не в идеальном мире, ему нужно приспосабливаться, и у него формируются те или иные формы адаптации, взаимодействия с миром. Они фиксируются и определяют его психологические особенности и телесные.
Например, ребенок вынужден постоянно сдерживать свой гнев, ему не дают права злиться:
– Как ты можешь злиться на своих родителей? Это же родители!
Он теряет свое право на гнев, постоянно подавляет и вытесняет это чувство. У него формируется мазохистическая структура характера (не имеющая отношения к сексуальной перверсии – мазохизму); подробнее этот тип описан во второй главе. В теле накапливается подавленный гнев – возникает определенный тип телесности.
А в другой семье гнев ребенка поощряется, зато запрещается страх, проявления «слабости»:
– А ну, соберись, иди и дай сдачу!
В этой второй семье закрепляются другие формы реагирования на стресс, взаимодействия с миром и саморегуляции: агрессивная самозащита. Развиваются психопатическая структура характера (о ней подробнее – во второй главе) и соответствующие ей телесные проявления.
Если мы представим себе фантастический мир с альтернативными реальностями, то увидим: один и тот же ребенок с его врожденными особенностями, попавший в разные семьи, сформирует разные типы адаптации, а значит – разные структуры характера и типы мышечного панциря.
Базовая структура характера и мышечный панцирь формируются к семи годам, когда идет освоение базовых психологических тем. Для каждой из этих тем есть сензитивные периоды – такие, в течение которых они, эти темы, должны быть освоены. И темы, и периоды одинаковы для всех людей, вне зависимости от пола, расы и национальности, социального положения семьи… Потом, в возрасте от семи лет и до подростничества, базовые темы дополняются второстепенными. В подростничестве идет значительная психологическая перестройка, могут произойти существенные перемены (однако общий тип сохраняется). Таким образом, к выходу из подростничества и юности, к моменту наступления первой зрелости (примерно к двадцати годам) и мышечный панцирь, и структура характера имеют достаточно четкое строение. Подробнее о темах и периодах их освоения мы поговорим в третьей главе.
Далее со временем все просто усиливается: и наши психологические черты, и особенности телесности. Потому что в нашем взаимодействии с миром есть эффект самоподтверждения установок и накопления повторяющегося опыта. Исходя из своих убеждений (бóльшая их часть даже не осознаваема), мы воспринимаем мир и взаимодействуем с ним определенным образом, тем самым подтверждая свои убеждения. Об этом эффекте писал еще около ста лет назад отечественный физиолог А.А. Ухтомский, разработавший теорию доминанты: наше восприятие определяется доминантным возбуждением, очагами возбуждения в структурах головного мозга. Он приводит пример: если девушка внутренне убеждена, что все мужчины – подлецы, доминантное возбуждение заставит ее выискивать из толпы поклонников именно подлецов, она выйдет замуж за подлеца и подтвердит свое изначальное предубеждение.
Точно так же, исходя из своей структуры характера, мы взаимодействуем с миром и находим подтверждение «правильности» наших убеждений. От этого лишь увеличивается ригидность и структуры характера, и мышечного панциря. Время – как лакмусовая бумага, оно все выявляет, и с возрастом панцирь характера и мышечный панцирь приводят к определенным последствиям: соматическим симптомам, заболеваниям, искажениям осанки, неправильным движениям, изнашивающим организм… М. Фельденкрайз говорил, что старость и болезни – понятия не тождественные. Конечно, мы стареем, но если правильным образом используем свое тело, то старость не будет сопровождаться болью и болезнями.
Психологическую символику имеют не только отдельные мышцы, но и целые сегменты тела. Представление о сегментах мышечного панциря (иначе – блоках, отделах) было введено основателем ТОП – В. Райхом. Однако некоторые изначальные положения теперь пересмотрены и дополнены.
Согласно Райху, мышечный панцирь состоит из семи сегментов, каждый из которых имеет свое психологическое содержание. С этим положением современная ТОП согласна, но психологическое содержание каждого блока дополнено и расширено.
Тазовый блок включает таз и ноги. Он связан с важнейшими правами: на жизнь, на сексуальность, на удовольствие, на базовый гнев (позволяющий себя защищать). Связан с базовым доверием к миру, с возможностью опереться на других людей и на себя. С движением по жизненному пути. С корнями – предками, семейным Бессознательным.
Сегмент живота (иногда его называют «животным» блоком, что в русском языке вносит небольшую путаницу: изначальное слово – «живот», а не «животное»). Здесь «живут»: страх за жизнь, наши желания, умение удовлетворять свои потребности (заботиться о себе). Внутренний Ребенок. Умение принимать (как память о пуповине).
Диафрагмальный блок. Его иногда называют социальным: в нем живут социальные страхи, точнее – страх быть отвергнутым социумом. Проявляется через смущение, робость, застенчивость, а также стыд. Борьба за свое место в «стае», то есть в социуме.
Грудной блок, кроме грудной клетки, включает также руки и плечи. Он связан с подавлением самых глубоких, сердечных чувств. Не «животных», а сердечных, так называемых высоких. Например, в тазовом блоке живет животная ярость, а в грудном – праведное негодование… Также в грудном блоке живет достоинство. Контакты с миром, с людьми, сердечные взаимосвязи. Контроль и ответственность.
Шейный блок связывает ментальную и эмоциональную сферу: осознавание чувств и возможность контроля над ними. Здесь также «прописалось» право на экспрессию – на выражение, как себя в целом, так и своих чувств, желаний… И возможность принимать («глотать»).
Челюстной (оральный, стоматический) блок включает нижнюю часть головы (ниже глазниц). В нем «застряли» невыговоренные слова и так называемая оральная агрессия: ярость на Объект в сочетании с потребностью в нем. Здесь, как и в шейном блоке, живет тема экспрессии и возможности принимать.
Глазной блок (верхняя часть головы). Контакт с реальностью (право видеть вещи такими, какие они есть) и страх реальности. Сверх-контроль, ментальная сфера, долженствования. «Ви́дение» как метафора – умение видеть суть вещей, интуиция.
При этом, согласно Райху, блоки формируются снизу вверх: первым в раннем детстве образуется тазовый блок, последним – глазной. Будучи психоаналитиком, Райх придавал большое значение вопросам сексуальности и полагал, что самая первая травма, с которой встречается ребенок, и самая сильная – ограничение сексуальности. Однако современная ТОП далеко ушла от классических психоаналитических взглядов и рассматривает формирование структуры характера и мышечного панциря еще с внутриутробного развития, когда актуален вопрос не сексуальности, а выживания. В этот период в случае угрозы у плода формируются определенные хронические мышечные напряжения (например, в животе вокруг пуповины, в шее и плечах – попытка втянуть голову, спрятаться, и др.). Сексуальность же – один из базовых вопросов, но не самый главный. Поэтому современная ТОП говорит о том, что мышечный панцирь имеет индивидуальный узор формирования, в зависимости от конкретной жизненной истории, а не формируется четко снизу вверх.
В. Райх также утверждал, что в норме у каждого человека присутствуют два блока: тазовый и диафрагмальный, потому что в социуме неминуемы ограничения сексуальности (тазовый блок) и социальные запреты (диафрагмальный). Остальных блоков в идеале быть не должно.
Современная ТОП говорит о том, что мышечный панцирь не враг, от которого надо избавляться. Это – необходимая защита, способ адаптации. Лишить человека мышечного панциря, сняв все блоки, убрав напряжения, – все равно что оставить моллюска без раковины. Мышечный панцирь необходим, ведь мы живем не в идеальном мире и должны быть защищены. В норме мышечный панцирь есть, просто он должен не мешать адаптации, а способствовать. Он становится проблемой тогда, когда теряет функцию адаптации, а то и начинает мешать. Ведь защита, которая когда-то была необходимой, потом перестает быть нужной, а может и стать вредоносной. Например, шуба спасает зимой, не нужна весной, а летом вообще опасна. Поэтому мы говорим не о снятии мышечного панциря, а о коррекции. Он должен быть оптимальным, и для каждого человека этот «узор» свой.
Образ тела отображает нашу структуру характера (психологический тип) и мышечный панцирь, поэтому может использоваться для их диагностики и коррекции. Он появляется на стыке телесного и психологического. Его искажения заставляют искажать представление о себе и искаженно строить свою жизнь – не в соответствии со своими истинными желаниями, способностями, возможностями. Эти искажения (или дисторции) могут быть следствием как телесного, так и психологического воздействия на ребенка.
Если младенца туго пеленали, ограничивали движения рук, то их внутренний образ может исказиться – ребенок начнет ощущать свои руки более слабыми и короткими, чем это есть на самом деле. Символически руки отвечают за установление контактов с миром: за право установить границу, проявить активность, дать и взять… Короткие руки в образе тела говорят о пассивной жизненной позиции, неумении себя защитить и обозначить свои границы. Именно это и происходит с детьми, чьи руки в движении сильно ограничивались: формируется ощущение собственной слабости и беспомощности. Впоследствии может проявиться сценарий Жертвы – пассивность и неумение себя защитить. В нашем примере мы видим влияние на образ тела со стороны физического, телесного фактора.
Но к точно такому же искажению телесного образа Я и поведенческим паттернам может привести воздействие со стороны фактора психологического. Часто взрослые бывают неосторожны в речи и, сами того не понимая, используют эмоционально заряженные слова с сильным символизмом: «Убери руки», «Куда тянешь руки», «Шаловливые ручонки», «Ты безрукий», «Руки-крюки», «Руки пообрываю» и т.д. Такие послания наносят определенную травму: искажается образ тела – он словно «втягивает» руки, делая их более короткими, чем они есть в реальности. Что опять же приводит к пассивной жизненной позиции, неумению себя защитить и неправильной жертвенности.
Образ тела – огромная книга, наполненная знаниями. Он может рассказать про наше детство, отношения с родителями, психологические травмы, психосоматические заболевания, психологический портрет, индивидуальную жизненную стратегию… Но эту «книгу» нужно научиться читать – и понимать прочитанное. Этому и посвящены следующие главы.
