Ирина Геннадьевна Петрова
Душа моей души
Глава 4. Мия
Без Моники я не хотел жить, но то письмо, которое она мне оставила, зародило во мне мысль, что благодаря ей я смогу. Правда, я больше так и не прочитал тех слов – нет, я не сжег письмо, наоборот, я нежно носил его у самого сердца. Дело в том, что моё зрение резко ухудшилось и с тех лет я лишь слепой седовласый затворник. Поселился на месте дома Марты, здесь мне хочется думать, что я всё ещё ребёнок. Я почти ни с кем не общался, разве что с соседом, который иногда помогал по дому. Каждое утро я ходил к озеру, куда прилетали утки, и кормил их хлебом – моё возвращение в то лето с Милой. Днём я вырезал деревянные игрушки, посуду, кое-какую мебель – это было единственное занятие, которое отвлекало от мыслей. А вечером, перед ужином, я гулял с собакой, конечно, с сенбернаром, как будто стоит нам вернуться домой, у накрытого стола будет ждать Моника. Я хотел бежать от воспоминаний о них, но спустя годы понял, что чувствую себя счастливее, живя на земле Марты, кормя уток, гуляя с собакой.
Однажды вечером я услышал топот маленьких ножек у себя под окном. Наверное, к кому-то из соседей приехали гости с детьми, подумал я и решил лишний раз не выходить из дома. Однако вечером пёс потребовал прогулку, и я, прислушавшись к тишине за оградой, надел на него ошейник, который тот притащил в зубах. Мы уже возвращались домой, как вдруг сенбернар потащил меня к соседней калитке. По звукам я понял, что оттуда кто-то вышел и направился в нашу сторону.
– Здравствуйте! – тонкий детский голосок меня напугал.
– Рядом, – приказал я псу, ускорив шаг.
– Ну куда же вы уходите? – девочка была расстроена.
– Нам пора ужинать, – ответил я ей и снова пошёл прочь.
– А что ваша собачка ест? – по голосу ей было около пяти-семи лет.
Пять лет назад я рассказал всю правду Монике.
– Скажи, малышка, а какого цвета у тебя глаза? – мне нужно было узнать это и срочно бежать.
– А вы что, не видите? – кажется, она подошла ближе.
– Нет, не вижу.
– Совсем ничего? – я услышал, как она помахала рукой передо мной.
– Совсем, маленькая. Так ты мне ответишь, какого цвета твои глаза? – кажется, пёс уже позволил ей себя погладить, отчего я стал нервничать – даже если и уйду, мы уже встретились.
– А вы мне не сказали, что будет кушать собачка.
– Мы с собачкой сегодня едим рыбный суп, – отвечал я, – видишь, я тебе ответил, теперь твоя очередь.
– А я вам не скажу! – заявила она.
– Думаю, это нечестно, – казалось, это самая вредная девчонка, что я встречал.
– Когда я вырасту, я вылечу вам глазки, и вы меня увидите, вот это честно, – она еле успела договорить, как послышался голос её отца.
– Так, рыжий чертёнок, ты почему ещё на улице? Мама ждёт, когда ты пойдёшь умываться, – послышался шорох, когда он поднимал её на руки.
– Вы, случайно, не родственники одной зеленоглазой женщины, она жила тут много лет назад, её звали Марта, – спросил я мужчину.
– Нет, мы всего лишь приехали погостить к друзьям, но вот глазки у нашей доченьки действительно изумрудные, даже не знаю, в кого она такая, – он рассмеялся, видимо, играясь с девочкой.
– Что ж, мне пора, спокойной ночи, – я поспешил удалиться домой.
– Спасибо, и вам доброй ночи, – а вот это он зря. Потому что сегодняшняя ночь не станет для меня доброй. Она станет последней.
Я налил псу еды, выставил миску во двор, закрыл окна и двери, зажег камин. Вытяжную трубу я специально не стал открывать, а сел в кресло поближе и стал ждать. Я то ли засыпал, то ли дым уносил меня туда, где я хотел оказаться вперед этой маленькой девочки. У неё впереди целая жизнь, а я насквозь пронизан потерями, и не хочу больше с ними мириться. Сначала я услышал лай. Конечно, мой добрый пёс пытался меня разбудить. Я был уверен, что хорошо закрыл дверь, и он останется на улице невредим. Но сенбернар оказался умнее, и через несколько минут, как лай прекратился, я услышал голоса – он позвал на помощь людей. Меня не сразу нашли в задымленном доме.
– Я нашёл его, – закричал мой сосед и я отключился.
Снова стал слышать голоса, когда меня положили на траву у дома, свежий воздух стал поступать в легкие, сознание возвращалось, чего я вовсе не желал.
Среди возникшей суеты я услышал детский плач. Это она. Конечно, сегодняшняя ночь отложится в памяти надолго.
– Отнеси Мию домой! – голос её отца, который недавно пожелал мне доброй ночи.
Мия. С этим именем на устах я заканчиваю свою жизнь.
«Когда я вырасту, я вылечу вам глазки, и вы меня увидите», – проносится у меня в голове. Я представляю, как взрослая Мия (со спины можно подумать, будто это Моника, но на лицо – копия Милы) лечит парня, немногим младше себя, отчего мне становится спокойно и этот мир кажется не таким уж плохим.
