Ирина Денисова
Обреченная. Наперекор судьбе
16. Случайная встреча
Наступила поздняя осень. В эту пору Питер стал сырым, слякотным и неуютным. С голых деревьев давно облетели все листочки, дни становились все короче, небо хмурилось и раздраженно поливало жителей города гадким моросящим дождиком. А по ночам уже начались заморозки, и тротуары поутру напоминали ледяной каток.
Однажды Марина пошла в магазин, сегодня была ее очередь. Они с Ниной делили все хозяйственные хлопоты поровну. Выйдя из магазина и ступив на тротуар, она неловко поскользнулась на образовавшемся гололеде, и, пытаясь удержать в руках пакет с купленными яйцами, чуть было не упала. Кто-то заботливо поддержал ее за локоть.
Подняв глаза, она в изумлении увидела такие знакомые и такие красивые васильковые глаза.
– Володя?! – она сильно удивилась, как будто бы увидела кого-то из прошлой жизни.
Очень интересно, что может делать избалованный сын питерской интеллигенции в их рабочих краях.
– Мариночка, привет! Не ожидала меня встретить? – с чарующей улыбкой спросил он.
Казалось, он очень рад увидеть ее после тех долгих месяцев, когда наверняка даже не вспоминал о ее существовании.
Он был так красив, что у нее куда-то вверх подпрыгнуло сердце, а в животе запорхали бабочки, о которых раньше она лишь читала в романах.
Маринкины глаза восторженно распахнулись, выражая щенячью радость от случайной встречи. Она глупо улыбалась в ответ на его улыбку, и не могла вымолвить ни слова.
Разговор не клеился – они стояли и смотрели друг на друга.
Марине показалось, что их встречу организовал кто-то свыше, тот, кто знает о самых тайных ее желаниях. Может быть, она ждала этого момента всю свою жизнь. И вот, наконец, момент наступил, а она молчит, как последняя дура.
– Как там Лена? – прервав затянувшееся молчание, сухо, как-то нехотя, спросил Владимир.
– Скучает, – односложно ответила Марина.
Меньше всего на свете ей хотелось излагать подробности личной жизни подруги. Ленка ударилась во все тяжкие – меняла ухажеров, как перчатки, ходила по дискотекам и ночным барам, подрабатывала случайными ролями в массовке. Она не расставалась со своей мечтой стать кинозвездой и готовилась к поступлению в следующем году.
– Куда ты идешь? – спросил Володя. – Можно тебя проводить?
– Конечно, можно! – засмеялась Марина, – я теперь живу в другом месте, в другом общежитии. Пойдем, ты сам все увидишь!
Он забрал у нее пакет с хлебом и яйцами, и взял ее под руку.
Никогда, даже в самых смелых своих мечтах, Марина представить не могла, что Владимир, такой красавец, идеальный кавалер, обратит внимание на нее – невзрачную, некрасивую, простую фабричную работницу.
Он воплощал для нее все, что может женщину притягивать в мужчине. Высокий, умный, красивый, сильный и веселый – мечта любой девушки. Она никогда не забывала о нем. Смешно было даже думать, что такая замухрышка может его заинтересовать. Да и куда ей было тягаться с подругой-красавицей!
Проводив ее до общежития и нежно взяв за руку, Володя спросил, смогут ли они увидеться в следующую субботу. От неожиданности у Марины замерло сердце. Она не верила своему счастью.
– Конечно! – радостно ответила она. Ее душа просто пела.
– Лизка! – войдя в комнату, она взяла любимую куклу на руки. – Ты представляешь – мечты сбываются!
Ей показалось, что Лиза недоуменно и недоверчиво на нее посмотрела.
17. Тайные свидания
В следующую субботу Володя ждал ее возле общежития, и они пошли в Эрмитаж.
Они ходили, держась за руки, и Марина вся таяла от внезапно свалившегося на нее ощущения счастья. Вот если бы так всю жизнь – держать друг друга за руки, и никогда не отпускать.
Она первый раз была в Эрмитаже – даже не представляла, насколько он величественный. Висевшие на стенах великолепные старинные картины внушали священный трепет перед грандиозной силой искусства.
Володя рассказал ей байку – как различать полотна великих мастеров.
– Марина, если ты видишь на картине темный фон и всяческие страдания на лицах – это Тициан. Видишь мужчин, похожих на волооких кучерявых баб – это Караваджо. У Рубенса – даже у мужчин огромные попы и целлюлит. Если на картине много маленьких людишек – это Брейгель. Много маленьких людишек и маленькой непонятной ерунды – это Босх. Красиво, все голые и фигуры, как у культуристов, – это Микеланджело.
У Дега – балерины, у Эль Греко – тощие бородатые лица. Если на картине много ярких красок – Ван Гог. Моне – это пятна. Мане – это люди!
Марина долго смеялась:
– Откуда ты так хорошо разбираешься в искусстве?
– Моя мама – великий общественный деятель, она знает всех знаменитых художников мира сего. Многие мастера еще с прошлого века и до сих пор завещают ей свои картины, – совершенно серьезно сказал он.
– Я восхищаюсь твоей мамой, – сказала Марина. – Она такая красивая, интеллигентная и возвышенная!
– Да, а ты тоже интеллигентная и образованная. Думаю, вы быстро найдете общий язык, – ласково сказал Володя.
– Ты думаешь, это возможно? – Марина недоверчиво на него посмотрела.
– Это трудно, но возможно. Если хочешь сделать маме приятное, глядя на картину в нашем доме, произнеси фразу:
– О, это же он! – и она сама дополнит, рассказав историю создания полотна и биографию художника. После чего она будет считать тебя великим ценителем настоящего искусства.
– Володя, хватит! – взмолилась Марина, – у меня от смеха уже колики в животе начались!
За несколько недель они обошли почти все музеи и галереи Питера.
С Володей можно было говорить обо всем на свете – об искусстве, о литературе, о поэзии. Он знал множество интересных историй, говорил на нескольких языках.
– Вот что значит – учиться в Академии! – сказала Марина, восхищенно на него глядя.
– Конечно, в профтехучилище такому не научат, – поддел он ее.
После встречи Володя провожал Марину, немного не доходя до ворот общежития. Не сговариваясь друг с другом, они оба старались, чтобы никто не увидел их вместе.
Да и как было рассказать Лене, что они с Володей тайно встречаются?
Марина не могла нанести такой удар подруге, с которой вместе выросла. Она старалась как можно дольше оттягивать тяжелый разговор, понимая, что Лена вряд ли сумеет вынести тяжелое известие.
Вечером в воскресенье Лена забежала в гости, и тут же начала хвастать, как у нее все замечательно. Она была необыкновенно хороша в шубке из кролика, локоны ее роскошных волос обвивались вокруг беленького мехового капюшона, отсвечивая красивыми блестками под светом обычной желтой лампы. Казалось, что она совсем из другого мира, и только какая-то нелепая случайность занесла ее в это забытое Богом обшарпанное фабричное общежитие.
– Ну, а как у тебя, дорогая подруга? Всё сидишь под одеялом? – изволила Лена поинтересоваться, когда ворох новостей об артистах кино и телезвездах наконец иссяк.
– Лена, присядь, пожалуйста. Я должна тебе кое-что рассказать.
Марина всё никак не могла решиться разрушить хрупкий мир подруги, уверенной в своей красоте и неотразимости.
Услышав правду о ее отношениях с Володей, Лена несколько минут молчала, стиснув зубы, а затем гневно набросилась на Марину:
– Да как ты могла?! Это же удар ниже пояса! Никогда ничего подобного от тебя не ожидала!
Марина молчала.
– Значит, я для них не была хороша – ПТУшница, не умею вести себя за столом, – снова взвилась Лена, – а тебя они признали?
– Нет, не признали, – тихо сказала Марина, – мы стараемся, чтобы никто не узнал о том, что мы встречаемся.
– Дура! – взорвалась Ленка. – Я тебе говорила – поматросит и бросит! Какое тебя ждет будущее? Он никогда на тебе не женится.
– А я и не думаю об этом, – тихо ответила Марина, – я просто люблю его.
– И?! – Ленка посмотрела на нее, как удав на кролика.
– И всё. – Добавила Марина.
У Ленки началась настоящая истерика:
– Вот почему одним все, а другим ничего? Вот скажи мне, что он в тебе нашел? – повторяла и повторяла она, размазывая слезы по нарумяненным щекам. Тушь потекла, оставляя черные бороздки на красивом личике подруги.
– Да за мной сейчас такие мужчины ухаживают, что Володя к ним в подметки не годится! – рыдания перемежались у нее с негодованием и злостью.
Марина не мешала ей рыдать и картинно заламывать руки. Когда рыдания сошли на нет, Лена снова разозлилась и начала осыпать Марину ругательствами.
– Монашка чертова! Скромница! Чужого мужчину увела!
Марина виновато молчала. Она понимала, что у Лены истерика, сейчас подруга во всех своих бедах обвиняет только ее, и не знала, чем можно искупить свою вину. Она чувствовала себя гадкой предательницей.
18. День рождения
После объяснения Лена не звонила несколько месяцев. Марина, хотя и сильно переживала, что невольно нанесла подруге душевную рану, первой звонить не хотела.
Но шло время, в Петербург пришла снежная, с бурями и метелями, настоящая северная зима, и вся столица готовилась к встрече нового года.
В магазинах царило столпотворение – казалось, что люди целый год отказывали себе во всем, а сейчас подчистую сметали все съестное с полок магазинов. Прилавки и так не особенно страдали от продуктовых излишков. Толпы народа стояли в очередях в отделах с подарками, сувенирами, игрушками. Вероятно, продавцы в этот период всеобщего сумасшествия зарабатывали столько, сколько за весь прошедший год.
Володя предупредил Марину, что отмечать праздник будет со своей семьей, нельзя оставлять родителей в одиночестве.
Ближе к десяти вечера Марина с Ниной сели за стол, собираясь отметить встречу нового года и послушать видеообращение Президента. Нина, поборник здорового питания, кроме традиционного оливье, селедки под шубой и «цезаря», соорудила фирменный салат из рукколы, нарезала сырокопченой колбасы и сыра.
Она только собралась открыть бутылку с традиционным советским шампанским, как дверь распахнулась, и на пороге возникла Лена – воплощенный символ красоты и молодости, сияющая своей фирменной белозубой улыбкой. Лена нежно обняла Марину, тепло поздоровалась с Ниной, и начала выгружать на стол подарки – французское шампанское, кофе в зернах, коробку дорогих швейцарских конфет.
Марина не знала, куда посадить столь долгожданную и дорогую гостью. Отмечать наступающий новый год Лена собиралась со своими новыми приятелями, но и с вновь обретенной подругой расставаться не хотела.
– Маринка, собирайся, под окнами ждет такси – поедем со мной! – решительным тоном приказала она.
– Леночка, спасибо, конечно, но что я, по-твоему, Нину одну оставлю и уеду? – ответила Марина, огорчившись, что подруга опять на нее обидится.
– Ну, конечно, вам тут вдвоем весело, небось и забыли обо мне совсем, – обиженным голосом сказала Лена.
Но через пару минут она объявила:
– Ну и ладно, не хотите – как хотите! Сейчас схожу отпустить такси, сядем все вместе, и выпьем за Новый год!
После второй выпитой бутылки шампанского девочки развеселились и начали болтать безудержно, Лена рассказывала анекдоты и сыпала афоризмами.
Время пролетело как один миг. В полночь они дружно подняли бокалы, попрощались со старым годом и поприветствовали новый.
Марина налила чай в недавно купленные красивые чашки с золотистым ободком и открыла коробку с конфетами, принесенную Леной.
С момента объяснения подруг прошел уже целый год, давно пора забыть о размолвке. Казалось, что сегодня лед между ними окончательно растаял, а Лена начала привыкать к тому, что Владимир относится к Марине серьезно, и не собирается с ней расставаться.
– Ты не думай, я завидую тебе белой завистью, – сказала она, – ты же знаешь, как сильно я тебя люблю!
– Я тебя тоже очень люблю, – у Марины на глазах выступили слезы, больше всего на свете она хотела, чтобы вернулись старые добрые времена и их детская верная дружба.
– Девочки, а чем белая зависть отличается от черной? – вмешалась в разговор Нина.
Лена засмеялась:
– Нина, ты слишком умная, мужчины таких не любят.
– Да я и не прошу, чтобы меня любили, – обиженно фыркнула Нина, и вышла из комнаты, оставив подружек наедине.
С этого дня Лена стала заезжать чаще, привнося в маленькую неказистую комнатку запах французских духов и морозную свежесть. Она многому научилась, вела себя теперь как девушка из высшего общества, прямо держала спину, манерно смеялась, не забывая красиво откидывать роскошные волосы с лица и взбивать красиво постриженную челку.
Ее нынешняя компания была неиссякаемым источником веселых и смешных рассказов и сплетен, она умела рассказывать истории в лицах так, что все кругом умирали со смеху.
– Лена, в тебе умерла великая актриса! – восхищенно сказала Марина после серии изображенных подругой красивых сценок из жизни.
– Ничего она не умерла! Жила, живет, и будет жить вечно! – засмеялась Лена, и тепло обняла подругу.
Зима быстро закончилась, а в марте Лена, заехав в гости, заявила:
– Ладно, подруга, не захотела новый год с нами встречать – будем вместе отмечать твой день рождения. Весной тебе уже исполнится двадцать, совсем ты у меня, старушка, взрослая стала. Юбилей!
– Да ладно, какой юбилей? У меня и в мыслях не было ничего отмечать, – пробовала возразить Марина. – Да и какой это праздник – день рождения?
Но Лена была непреклонна:
– Не спорь, возражения не принимаются. Два десятка – это юбилей, и отметим мы его как положено.
Она вызвалась подготовить настоящий праздник для любимой подруги.
– Хватит сидеть взаперти, мы пойдем в пафосное место. Будем танцевать, веселиться, напьемся в стельку – пусть это будет настоящее торжество!
Марина никогда не умела ей отказывать, в конце концов, она согласилась. И Лена начала длительную подготовку к празднованию дня рождения.
Она даже раздобыла где-то деньги на ресторан в центре города, и сначала собиралась позвать всех своих новых друзей, чтобы познакомить с ними Марину. Марина не отказывалась познакомиться с друзьями, но совершенно не хотела шумного веселья и пьяных гостей.
– Леночка, может быть, что-нибудь попроще придумаем?
– Да, ты права, – сказала Лена, – ну их к черту, пьянчуг и халявщиков. Если вам честно признаться, никого там толкового нет.
После недолгих размышлений она сказала:
– Знаешь, в мою голову пришла отличная идея!
Марина приготовилась внимательно слушать.
– Зачем нам люди, которых ты не знаешь? Не хочешь шумного праздника – не надо! Давай позовем наших старых друзей – Володю и Марата. Я думаю, они не откажутся придти – ведь это всего лишь на пару часиков. Я слышала, Марата в следующем году переводят служить куда-то в далекий округ после окончания учебы, а с Володей пока неясно.
– А тебе не будет неприятно смотреть на нас с Володей? – смущенно спросила Марина.
Она переживала – вспыльчивая Ленка, не умеющая сдерживать свои чувства, могла устроить скандал.
– Да не волнуйся ты так, – успокоила ее подруга. – Что было, то давно прошло! Он меня совершенно не интересует – просто старый друг, светлое юношеское воспоминание!
Казалось, что она и правда забыла о своих былых страданиях, и искренне хочет дружить и с Мариной, и с Володей.
Выбрали ресторан Палкинъ, старейший из питерских хороших заведений, легендарный ресторан настоящей высокой кухни. Марина возражала, говорила, что это нескромно, но спорить с Леной было бесполезно.
В назначенное время все четверо собрались перед входом в ресторан. Лена мило поздоровалась с Володей и по-дружески чмокнула его в щеку.
Зал был наряжен торжественно, на столах, накрытых белыми накрахмаленными скатертями, искрились высокие бокалы и топорщились высокими треугольничками белоснежные салфетки, убранство столов дополняли вазочки с искусственными цветами. На потолке ярко горела трехъярусная хрустальная люстра, а окна с бархатными занавесками красиво подсвечивались изнутри темно-синим насыщенным светом.
Официант провел их вглубь и предложил присаживаться за столик на четверых, расположенный в уютном уголке. Посетителей почти не было – лишь пара молодоженов и компания бизнесменов, громко обсуждающих какой-то свой бизнес-проект.
Когда прозвучали все тосты за любовь, за дружбу, за мир во всем мире, и подали десерт, Лена со смешком обратилась к Марине:
– А помнишь, как тебя чуть было за кражу из училища не выгнали?
Марина густо покраснела.
– Что за история? – живо заинтересовался Володя. – Расскажите мне!
– Да, ерунда, детские шалости. У девочки пропали деньги, и Марина созналась в краже. Ее чуть было не выперли, но я вовремя за нее заступилась, не могла же я бросить в беде любимую подругу, – затараторила Ленка.
У Марины совершенно пропал аппетит. Сначала она жутко обиделась, но потом вспомнила, что увела у подруги любимого человека, а это пострашнее, чем какие-то старые и мелкие детские обиды.
Ну, разве можно винить Лену в том, что в ней проснулась оскорбленная гордость и взыграло уязвленное самолюбие?
Марина помрачнела, но постаралась никому не показать свою обиду, чтобы не испортить праздник остальным.
Где-то далеко проскочила мысль, что с такими друзьями и врагов не надо, но тут же исчезла, не оставив и следа.
Ужин долго не заканчивался, Лена трещала, как сорока, и никак не хотела расставаться с друзьями. Марина же втайне надеялась, что побудет вдвоем с Володей, и он проводит ее домой.
– Такой чудесный праздник! – заливалась Ленка соловьем, – я не хочу, чтобы он заканчивался.
Володя как будто бы догадался, что Марина чувствует себя неуютно. Он рассчитался с официантом, не приняв предложенной помощи от Лены, и они наконец-то вышли на улицу.
Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и наступил прохладный весенний питерский вечер. Всей компанией они прошлись по Невскому проспекту, дошли до автобусной остановки. На глаза попалась вывеска грузинского ресторанчика.
– Давайте зайдем в это кафе, пропустим еще по стаканчику? – предложила Лена. – У меня там знакомый работает!
Кафе располагалось за металлической решеткой, чтобы попасть внутрь, нужно было набрать номер.
– Лена, может, хватит? – спросил Марат, – и так хорошо посидели. Нам с Володей завтра на занятия.
– Да мы ненадолго, – пообещала Лена, и нажала кнопку вызова.
Решетка открылась, Лена вошла, заставив остальных невольно следовать за ней. Возражать было уже поздно.
– Прекрасная Елена! – раздался в глубине кафе радостный возглас.
Красавец-мужчина с черными угольными глазами подошел к ним и обнял Лену, как свою собственность. Не отрываясь, он смотрел на Ленкину грудь, и, кажется, ничего вокруг больше не замечал.
Оказалось, что это сам хозяин заведения, грузин Зураб.
– Познакомься, Зураб, это мои друзья, – сказала Лена.
Володя и Марат пожали руки красавцу. Зураб тут же пожаловался молодым людям:
– А я предлагаю ей замуж за меня выйти, а она, чертовка, не соглашается ни в какую. Думает, лучше меня найдет, миллионера!
Ленка ласково его обняла:
– Не обижайся, Зурабчик. И ты когда-нибудь разбогатеешь! Вот тогда и поговорим!
Вдоволь наобнимавшись с черноглазым мачо на глазах у друзей, Лена по-хозяйски приказала:
– Принеси нам что-нибудь выпить, Зураб.
– Что хочешь, малышка! – он облизнулся, глядя на нее влюбленными масляными глазами, – все за счет заведения. Вы для меня – самые дорогие гости!
Марине показалось, что на лице Володи промелькнула чуть заметная тень.
Что это было – ревность, зависть, сожаление? Мужчины часто сами не замечали, как невольно и молниеносно становились жертвами Ленкиных игр.
– Марина, что ты будешь? – спросила Лена подругу, сильно уставшую и хотевшую одного – поскорее очутиться в родных стенах общежития.
– Ничего, – ответила Марина.
Ей было плохо, почему-то сильно колотилось сердце, подташнивало. Сейчас бы только прислонить свою спину и уложить задницу на уютную кровать, и больше ничего от жизни не надо.
– Да что ты за человек такой?! – возмутилась подруга, – ни выпить, ни закусить по-человечески. Гуляй, пока молодая! Веселись!
Марине было нехорошо – от того, что она не может высказать свою обиду и горечь.
Да как вообще Лена могла рассказать старую гадкую историю, в которой Марина, к тому же, нисколько не виновата? Это совершенно неправильно – пытаться обсуждать ее с Володей.
Но и потерять единственную подругу, так старавшуюся организовать для нее настоящий праздник, Марине тоже не хотелось. Не стоит обострять отношения.
– Буду терпеть, – решила она.
Глядя на заигрывания неугомонной Лены с Зурабом, Марина про себя подумала:
– Могла бы вести себя поскромнее. Не зря Володина мама сказала Ленке, что на таких, как она, не женятся.
И горько усмехнулась:
– Как будто бы на таких, как я, женятся.
19. Белые ночи
Марина долго и мучительно переживала после дня рождения. То ей казалось, что Володя поверил Ленке, и она не знала, как оправдываться за то, чего никогда не делала. А то казалось, что он вовсе не поверил наговору.
Во всяком случае, сам Володя речь о той краже в училище никогда не заводил, она тоже в конце концов перестала об этом думать и решила ничего не говорить подруге.
Наступило лето, Марат завел себе девушку, и компанию друзей не поддерживал.
Лену молоденький курсант военной академии заинтересовать не мог, у нее женихи были попривлекательнее и статусом повыше. Да и относился к ней Марат просто, как к близкой подруге. Само собой получилось, что в выходные, когда Володя мог вырваться из академии на пару часов, у Лены тоже выдавалось свободное время, и по Питеру они часто гуляли втроем.
Летом Санкт-Петербург радовал жителей ярким солнцем и ясным небом, дожди если и случались, то начинались неожиданно для всех, и так же внезапно и быстро заканчивались. Величественный город никогда не оставлял Марину равнодушной. Володя любил его по праву рождения, она же полюбила Санкт-Петербург, узнавая его каждый раз вновь и вновь. Торжественный и грандиозный город вызывал у Марины множество радостных эмоций, он казался ей настоящим, живым, он кипел энергией и заряжал ею всех вокруг.
Они любили пройтись по Набережной Невы, заглянуть на стрелку Васильевского острова, прогуляться до Петропавловской крепости и вернуться обратно по Троицкому мосту. Гулять по излюбленному маршруту исторической застройки можно было бесконечно, каждый раз открывая новый город – то не замеченную ранее скульптуру, то деталь на особняке, то не увиденные ранее цветущие чудесные розы в прекрасных садах. Ажурные ворота въездов, изящные мостики, соединяющие острова, – все впечатляло старинной эстетикой. На каждом шагу хотелось задержаться, насладиться чудесным видом и пригревающим солнечным светом.
Впрочем, в любую погоду город казался Марине приветливым и солнечным. Атмосфера нарядного праздника с шумными толпами туристов вдохновляла и радовала. Неважно, что она нигде еще не была, лучше Питера нет ни одного города в мире.
Они с Володей любили город, а город любил их. Здесь можно было гулять, держась за руки, уйти от центра и свернуть в сторону от оживленных улиц, а потом неожиданно оказаться снова в центре.
Ничего не было лучше, чем вдвоем сидеть на шумном проспекте и пить кофе в маленьком кафе, обойдя по пути множество пекарен, кондитерских и пышечных. В каждом из этих заведений просматривалось свое неповторимое лицо, своя кухня и свои рецепты. Иногда Марине после изучения меню хотелось всех пирожных разом, и казалось, что сделать выбор невозможно. Неизменно она останавливалась на капуччино, подаваемом в небольших чашечках, с небольшим пирожным, и снова и снова наслаждалась изысканным вкусом любимого напитка.
Иногда они заглядывали в пафосные и красивые рестораны с высокой кухней, а однажды даже пообедали у Гоголя.
Они поднялись на смотровую площадку Исаакиевского собора, посмотрев на город сверху, и опять удивившись его величию. Внизу Володя показал Марине следы на колоннах от попадания снарядов во время военной блокады. Город нещадно обстреливали, он страдал от бомбежек. Марина узнала от Володи, что фашисты нещадно обстреливали Ленинград, а всего было выпущено сто сорок восемь тысяч четыреста семьдесят восемь снарядов. Володя обладал энциклопедическими знаниями, которые бережно хранила его память.
Страшные следы напоминали о войне. Но великий город выжил, победил, и восстал из руин и пепла, став еще красивее и величественнее, чудеснее и любимее.
– Наши прадеды боролись за то, чтобы мы были счастливы сегодня, – сказал Володя, полный гордости за свой город-герой и живущих в нем земляков.
Пушкин и Гоголь, Ахматова и Маяковский, Бродский и Виктор Цой, поэты и музыканты черпали свое вдохновение в Санкт-Петербурге, любовались уникальной архитектурой и водами Невы, разводными мостами и речными катерами, бороздившими Фонтанку.
Володя с Мариной наслаждались каждым проведенным вместе солнечным днем. Прожив все свое детство и юность в детском доме, Марина не могла нарадоваться вновь обретенной свободе – возможности ходить, куда захочешь, смотреть все, что захочешь, делать все, что вздумается.
К сожалению, у Володи такой свободы не было. Он не мог оставаться с ней надолго – вечером нужно было вернуться в казарму, чтобы успеть до отбоя.
Часто Марина, проводив его до автобусной остановки, оставалась на улице и бродила по городу одна, все еще ощущая его запах, наслаждаясь своей любовью. Она улыбалась счастливой улыбкой прохожим, а они в ответ улыбались ей. Она чувствовала себя птицей, готовой взлететь на крыльях своей любви, и готова была делиться со всем миром своей радостью. Казалось, что и птицы вокруг пели, усиливая магию белых ночей Петербурга, и как будто хотели сказать ей:
– Жизнь прекрасна и удивительна!
Но лето с его белыми ночами, уличными феерическими шоу и колоритными поющими и танцующими музыкантами, быстро закончилось, и наступило питерское промозглое, слякотное межсезонье.
На фабрике было очень холодно – цех не отапливался, а температура в помещении едва достигала десяти градусов. Марина ходила в старых валенках и меховой душегрейке, чувствуя себя плохо одетой некрасивой старухой.
На работе она старалась как можно больше двигаться, без труда выполняла дневную норму выработки, и быстро, без всякого своего желания, выбилась в передовики производства. В общежитии тоже еще не топили, согревала одна только мысль о предстоящем свидании с Володей.
Лена сегодня позвонила, что не сможет придти – у них очередное киношное мероприятие, требующее ее участия, которое должно закончиться бурным весельем с танцами до утра.
Володя зашел вечером, и вдвоем они вышли на улицу. Казалось, что на город свалились нескончаемые дожди и непогода. Он держал раскрытый черный зонт над ее головой, они веселились, попадая в лужи на каждом шагу, и разбрызгивали по сторонам мутные капли воды. К вечеру быстро стало холодать, начался сильный ливень.
– Давай пойдем по направлению к общежитию, – предложила Марина, – мы с тобой промокли насквозь.
Спасаясь от все усиливающегося проливного дождя, они спрятались под козырек общежития.
Внезапно Володя обнял ее, прижав к себе, и несмело поцеловал в губы. Это было неожиданно, до сего времени они обменивались лишь дружескими невинными поцелуями в щечку.
Марине показалось, что сердце выпрыгнет у нее из груди. Дождь, видимо, не хотел, чтобы они оставались на улице, и усердно поливал их водяными струями. Одежда быстро намокла, и стало совсем холодно. Они быстро забежали в общагу, и, смеясь, заскочили в комнату. К счастью, соседки не было дома.
Уже не в силах прекратить целоваться и хоть на миг оторваться друг от друга, оба моментально и совершенно незаметно оказались раздетыми.
Дальше они уже ничего не слышали – ни барабанящих по стеклам крупных жемчужин настоящего града, ни обычного повседневного шума в коридоре. Казалось, что весь мир сейчас замер, и имеет значение только то, что происходит между ними двумя здесь и сейчас. Судьба решила наконец-то наградить Марину за долгие годы терпения, ожидания, безмолвной и безответной любви.
В отличие от Лены, прыгающей из койки в койку и не испытывающей при этом никаких угрызений совести, Марина всегда мечтала о том, чтобы все было красиво и правильно. К счастью, Володя понимал ее чувства, и не торопил. Не зря же он казался ей идеальным – его было за что любить, и за что уважать.
Все получилось именно так, как Марина мечтала. Володя долго-долго гладил ее по волосам, казалось, что своими руками он хочет ощутить каждый миллиметр ее лица, шеи, дотронуться до груди, исследовать все ее напряженное и желающее его всем своим существом девичье тело.
– Не бойся, – тихо прошептал он, – со мной ты можешь ничего не бояться.
Время остановилось для них двоих, и два тела соединились вместе, став единым целым. Марина была вне себя от счастья – не зря она так долго ждала. Наслушавшись Ленкиных рассказов о том, что все мужчины – грубые и неотесанные животные, она с радостью обнаружила, что Володя совсем другой. Он нежно и бережно с ней обращался. И каждый миг их долгожданной симфонии любви был для нее открытием – его, себя, и их двоих вместе.
Если она чего и боялась, так только того, что время бежит слишком быстро, ей хотелось, чтобы эта сказка никогда не закончилась.
– Ты – как хрупкая хрустальная ваза, – сказал он, откинувшись на подушку, когда смог, наконец, выпустить Марину из своих крепких объятий,– я постоянно боюсь разбить тебя неосторожным движением.
– Теперь у нас точно все серьезно, – подумала Марина. – Теперь он для меня не просто друг, а близкий человек. Мой мужчина!
Их отношения перешли в новую стадию.
Владимира всегда беспрепятственно пропускали в общежитие, он предусмотрительно наладил дружеские отношения со всеми вахтерами, сменяющими друг друга на посту. Каждый раз он вежливо и подолгу разговаривал с ними, иногда балуя небольшими, но приятными подарками. А вахтерша баба Зина его просто обожала. К другим девушкам ухажеры поднимались на связанных в веревку простынях, под покровом ночи. Порядки в общежитии были строгие, и никому из девочек не хотелось стать жертвой проработки на профкоме или фабричном собрании, краснеть перед товарищами за свое неправильное и нехорошее поведение.
Теперь уже можно было сказать, что молодая пара встречается на глазах у всех, но знакомиться с родителями Володи Марина не хотела, памятуя об отношении Лидии Анатольевны к ПТУшницам. Да он и не настаивал – ему оставалось доучиться последний год, и только от родителей зависело, останется ли он в Питере, или его сошлют в далекую провинцию. Неизвестно было, как отреагируют папа с мамой, а если они не станут ему помогать, все его будущее окажется под угрозой.
Марату надеяться было не на кого. У него влиятельных родителей не было, и в Питере остаться ему не светило.
По субботам Володя заходил за Мариной, и они отправлялись гулять. Они все так же ходили по улицам, по музеям, а иногда, если не было соседки, он оставался на пару часов в ее комнате. Это были самые счастливые часы и минуты в ее жизни. Куда бы его теперь не отправили, хоть в Сибирь, хоть в Казахстан, хоть на Камчатку, она, как жена декабриста, готова была следовать за ним куда угодно.
