Инесса Давыдова
Мистические истории доктора Краузе. Сборник №4

Глава вторая

Сеанс с Николь проходил в просторной комнате гостевого дома. Диваны сдвинули ближе к окнам, а в центр студии поставили софу, заваленную подушками. Интерьер не был таким помпезным, как в особняке, от чего Краузе почувствовал себя более расковано. Николь сказала, что раньше, когда вся семья жила под одной крышей, гостевой домик использовали для переговоров в камерной обстановке. Оценив габариты помещения, Краузе подумал, что у него язык бы не повернулся назвать этот особняк домиком.

Через дверь с витражным стеклом за сеансом наблюдал наголо бритый охранник с густой бородой.

– Папе будет так спокойнее, – пояснила Николь и, устроившись на софе, добавила: – Кстати, он жутко обиделся, что ты не присоединился к нам за ужином.

– Переживет, – буркнул Эрих и сел в приготовленное для него кресло.

– Как я поняла, после ужина с тобой хотел пообщаться Эдуард Филиппович, но ты умчался как на пожар.

– Я не знал, что Эдуард Филиппович был у вас в гостях, да и то, что они вообще знакомы.

Николь приподнялась на локтях и взглянула на него в недоумении.

– Это же он привел твоего отца в наш круг. Вроде, они в одной школе учились.

То, что бывший пациент познакомил отца с Аврориным и его дружками, не укладывалось у Эриха в голове. Ни отец, ни Эдуард Филиппович об этом и словом не обмолвились.

– Когда Эдуард Филиппович узнал о моей фобии, поведал папе о своем исцелении после регрессии.

Теперь Эрих понял, почему Аврорин, называющий его с презрением заносчивым моралистом, допустил к лечению своей дочери.

Николь нажала несколько клавиш на крохотном пульте, шторы пришли в движение и наглухо закрыли окна. Следом погасла огромная хрустальная люстра. Единственным источником света теперь был падающий свет от витражной двери, который то и дело блокировался мелькающим силуэтом телохранителя. Эриха это раздражало, он включил торшер и настольную лампу.

Гипнолог подметил, что Николь уже в третий раз нервно поправляет прическу и решил не затягивать подготовку, быстро разложил перед собой необходимые атрибуты для работы, хотел включить диктофон, но поймал на себе пристальный взгляд охранника. Жестом тот показал, что запись запрещена и Эриху ничего не оставалось, как подчиниться.

Когда Николь погрузилась в гипнотическое состояние, Эрих попросил ее рассказать о смерти бабушки. Подробно выспросил обо всех событиях того дня, ничего нового не узнал и двинулся в более ранние годы. Николь рассказала о двух эпизодах, связанных с тайнами подруги и брата, но причина ее фобии так и не открылась.

– Николь, ты видишь вход в туннель. Войди в него. Пройдя туннель до конца, ты попадешь в предыдущую жизнь. Проход похож на цилиндр. По мере продвижения стены будут светлеть, а на выходе тебя окутает ослепительный свет. Я буду считать от десяти до одного, а когда скажу «один», ты окажешься в своей предыдущей инкарнации. При этом ты сохранишь свою личность и будешь понимать, что это твоя прошлая жизнь. Ты не будешь отождествлять себя с прошлой личностью. Десять! Девять! Ты входишь в туннель и набираешь скорость. Восемь!

Под гипнозом Николь видит себя в туннеле, заполненном водой. Она сидит в байдарке, в руке держит весло.

– Двигайся все быстрее и быстрее. Семь! Шесть! Пять! Стены начинают светлеть, ты стремишься к свету.

В туннеле поднимается уровень воды. Течение ускоряется. Николь отложила весло и схватилась за фальшборт.

– Четыре! Три! Стены почти белые. Яркий, ослепительный свет застилает тебе глаза. Два! Ничего не бойся. Пусть свет окутает тебя со всех сторон.

Николь щурится от света и прикрывает ладонью глаза.

– Один! Выход! Ты снаружи. Тебе комфортно, ты в безопасности. Ты слышишь меня?

– Да, – дрожащим от волнения голосом произнесла пациентка.

– Свет рассеивается. Что ты видишь?

Под гипнозом Николь видит, как надевает маску для фехтования, встает на исходную позицию. Повернувшись к противнице боком, играючи покачивает рапирой. Подруги, наблюдающие за поединком, посмеиваются.

– Я в спортзале пансиона для девочек, – отвечает Николь, облизывая губы, – на тренировке по фехтованию.

– Какой это город?

– Бристоль.

– Значит, это Англия?

– Юго-запад.

– Как тебя зовут?

– Кей.

– А полное имя?

– Кейси.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Какой сейчас год?

– 1965-й.

– У тебя есть родители?

– Они редко ко мне приезжают. Живут в поместье в Сомерсет.

День, в который попадают пациенты под гипнозом, обычно является переломным в судьбе, поэтому Эрих спросил:

– Что происходит дальше?

Поединок заканчивается блестящей атакой Кей. Подруги ликуют, они побеждают в командном зачете. Кей замечает спешащую к ним директрису пансиона. Чеканным шагом миссис Ричардс пересекает просторный зал, обходит группу радостных старшеклассниц и со скорбным видом останавливается перед Кей.

– Кей, следуй, пожалуйста, за мной.

Девушка идет за директрисой в кабинет, который ученицы прозвали «пыточная». Там ее ожидает сестра отца, приземистая блондинка лет тридцати. Увидев племянницу, она бросается к ней со слезами и сбивчиво причитает о случившемся несчастье. Кей ошарашена и не может принять реальность.

– Николь, что происходит с Кей дальше?

– Приехала Сьюзен и сообщила, что родители сгорели в пожаре.

– Кто такая Сьюзен?

– Папина младшая сестра.

Эрих сделал пометки в блокнот и спросил:

– Чем оборачивается эта трагедия для Кей?

Николь видит, как тетя привозит Кей в поместье. Уже издали девочка замечает сожженный дотла дом. Жилище, в котором она выросла и где когда-то царили любовь и понимание, теперь похоже на призрак. Закопченные ставни напоминают пустые глазницы каменного монстра. Сад, которым так гордилось все семейство, завален обломками и уцелевшей мебелью.

Кей подходит к дому и видит череду тел, накрытых обгорелыми одеялами и пледами. Из здания выносят труп мужчины, Кей слышит, как полицейский объявляет: «Последний!»

Соседи с прискорбием сообщают Кей, что тела ее родителей уже увезли в морг. Ей выражают соболезнование. Из родни у Кей остались лишь тетя и бабушка, которая в эти дни по традиции отдыхала в Бакстоне на горячих ключах.

– Замок не подлежит восстановлению, – уведомляет Николь гипнолога. – После похорон Кей забирает тетя.

Эрих решил поподробнее остановиться на похоронах, но выяснилось, что Кей не видела тел родителей, на отпевании в церкви гробы были закрыты. Церемония прошла сдержано. Кей все еще была в шоке и не осознавала происходящее. Для нее это был кошмар, от которого она никак не могла проснуться. В ее памяти были еще свежи рождественские каникулы, проведенные в родовом поместье, которому насчитывалось не менее двухсот лет. Перед глазами то и дело мелькали загадочная улыбка мамы и проницательный взгляд отца.

– Их фотографировали?

Эрих был уверен, что это и есть истинная причина ее фобии, ему хотелось, чтобы сеанс с дочерью Аврорина был кратким и простым, но Николь объяснила:

– В поместье были журналисты, они фотографировали пожарище для местной газеты, но на церемонию прощания не приехали.

– Понятно. Николь, перенесись в следующий важный для Кей день.

Кей бежит по вересковой пустоши, дыхание сбилось, волосы растрепались. За ней еле поспевает Сьюзен. Когда петляющая тропинка приводит их к пещере, около которой столпились люди, солнце уже закатывается за горизонт.

– Алан! – Кей с трудом протолкнулась сквозь толпу и подбежала к жениху, лежащему на спальном мешке.

У юноши бледное и потное лицо, глаза закрыты, дыхание сиплое.

– Он без сознания. У него сломана нога и сотрясение мозга, – врач дает знак друзьям Алана, и те отводят безутешную Кей в сторону, а тем временем ее жениха грузят на носилки.

Кей выспрашивает подробности произошедшего, но друзья все как один твердят, что Алан отбился от группы и никто не видел, что с ним случилось, только слышали крик и звук падения тела.

Вся процессия двинулась к скорой помощи.

– Мой жених, Алан Брукс, упал с большой высоты в пещере Пулиз. Его везут в больницу. С момента падения он так и не пришел в себя.

– Какой это год, Николь?

– 1976-й.

– Где это произошло?

– В Бакстоне.

– Кей приехала туда отдыхать или живет в этих местах?

– Живет. Бабушка выручила от продажи поместья приличную сумму и купила небольшой отель. Сьюзен и ее муж – управляющие.

– А чем занимается Кей?

– Организацией банкетов. Месяц назад я переехала к Алану, чтобы ускорить свадьбу. Мы пошли на это из-за склок между родственниками. Они не могут между собой договориться. Мой живот уже округлился, пришлось перешивать платье.

– Кей беременна?

– Срок девять недель. Скоро станет заметно и тогда поползут слухи. Алан меня успокаивает, но я все равно нервничаю, из-за всех этих хлопот у меня дикая мигрень… еще токсикоз…

– Николь, что происходит с Аланом дальше? Он идет на поправку?

Кей сидит у больничной койки покойного жениха и гладит его ледяную руку. Над ней склонилась Сьюзен и старается успокоить, но девушка словно одеревенела от горя. Она еще не оправилась от потери родителей, как постигла новая утрата.

– Меня что, кто-то проклял? Почему я теряю самых дорогих людей? – плачет Кей и поглаживает живот. – Мой ребенок так и не узнает своего отца.

Сьюзен выпрямляется и прожигает взглядом мать.

– Он будет незаконнорожденным.

– Никто не властен над смертью, – отмахивается старуха, но в глазах застывает ужас, Сьюзен права, они не могут допустить рождения ребенка вне брака.

Бабушка Кей медленно поднимается и выходит из палаты, тяжелой поступью пересекает коридор и подходит к плачущим родителям Алана. Несколько минут они о чем-то тихо переговариваются, потом старуха направляется к выходу, где ее ждет автомобиль.

– Алан умер, не приходя в сознание, – поведала Николь и всхлипнула. – У него такое безмятежное лицо, будто спит.

Николь замерла, создавалось впечатление, что она кого-то слушала, а потом нервно спросила:

– Что вы задумали? Что?! Не могу поверить!

Из-за ее нервозности Эрих решил вмешаться.

– Николь, дыши глубоко и размерено. Ты просто свидетель происходящего. Это не твоя жизнь, а Кей.

Он померил ей пульс и еще раз дал команду на расслабление.

– Николь, что происходит дальше?

Печаль окутала всех скорбной вуалью. Приготовления к торжеству идут в полном молчании. Кей облачается в свадебное платье, смотрит в свое отражение в зеркале и утирает слезу. Все ее мечты разбились вдребезги, как фарфоровая чашка о каменный пол. Не будет пышной и веселой свадьбы. Не будет путешествия во Францию и романтических ночей. Алан никогда не увидит их малыша и не разделит с ней самые яркие и драгоценные моменты.

Сьюзен открыла обувную коробку и поставила под ноги Кей белые туфли. Бабушка подала фату. В коридоре слышны голоса родителей Алана, они приехали, чтобы отвезти ее в церковь. Поддерживая Кей под локти, отец и мать Алана ведут ее к машине. Все, кроме Кей облачены в траур.

Далее Николь видит, как, дрожа от страха, Кей заходит в сопровождении семьи в местную церковь. Ее встречает падре, а рядом с ним стоит… Адам. Тело – как застывший монумент. На лацкане его пиджака белая лилия. Кей видит жениха и вскрикивает от ужаса.

– Алана нарядили в свадебный костюм. Родители хотят нас поженить.

– Как это? – не понял Эрих и нахмурился. – Он же умер…

– Отец Алана уговорил епископа дать нам разрешение на посмертный брак. Так как мы с Аланом готовились к свадьбе и уже оплатили церковные услуги, нам дали разрешение, но церемонию попросили провести без гостей. В церкви только родители, фотограф и гробовщик.

Бабушка подбадривает Кей и толкает в спину.

– Милая, это все еще Алан, не бойся.

Кей подходит ближе и видит, что некий механизм удерживает тело покойного в вертикальном состоянии. Мужчина в черном фраке поправляет крепежи механизма викторианской эпохи и заверяет, что во время церемонии не будет никаких накладок.

– Я выхожу замуж за мертвеца… – сквозь слезы шепчет Николь. – Кроме врачей никто не знает, что он умер. Мы попросили до утра никому не говорить.

Дверь приоткрылась, мелькнула тень охранника. Гипнолог обернулся на скрип и жестом показал, чтобы тот не вмешивался. Эрих проверил пульс пациентки и продолжил сеанс.

– Николь, опиши, что ты видишь? Как проходит эта варварская церемония?

На негнущихся ногах Кей подходит к покойному и долго его рассматривает. Семья замерла в ожидании. Наконец-то, бабушка не выдерживает и торопит внучку.

– Кей, у нас мало времени.

После короткой церемонии, даже отдаленно не похожей на венчание, родственники окружают новобрачных для свадебной фотографии. Но невеста словно не здесь, не реагирует на оклики и вопросы. Леденящий ужас вызвал спазм в горле, Кей хочет закричать, но не может. Какое-то время невеста пыталась успокоиться и пересилить себя, но тело подвело.

– Во время съемки Кей потеряла сознание, – отвечает еле слышно Николь. – Это было жутко. Все пропитано смертью. Кей казалось, что она хоронила не только Алана, но и себя, и их ребенка.

Причина фобии была столь явной, что задерживаться на трагическом событии не было смысла, и Эрих скомандовал:

– Лента времени раскручивается вперед! Николь, перенесись в последний день жизни Кей.

Уханье совы разрывает ночную тишину. Лунный свет еле проникает сквозь крону кладбищенских вековых дубов. Кей как одержимая раскапывает могилу мужа. Больничная сорочка порвана и заляпана кровью и грязью. На соседней могиле лежит младенец, закутанный в больничное одеяло.

– Эй! Ты чего делаешь? – раздается сзади пьяный мужской окрик.

Кей замирает, а потом медленно оборачивается и видит, как на нее надвигается массивная темная фигура.

– Ты кто? – спрашивает незнакомец, отпивает эля из бутылки и громко отрыгивает.

– Помоги мне, – просит его Кей и показывает на могилу, – мне нужно показать мужу сына.

Он подает ей руку, Кей встает с колен и отдает лопату. Какое-то время она смотрит, как он выкапывает и открывает гроб, потом берет ребенка на руки и укачивает, хотя он не издает ни звука. Незнакомец допил бутылку и оглядел женщину с младенцем. Прочитал имя на памятном камне и усмехнулся.

– Это твой муж погиб в пещере?

Кей закивала и взвыла в голос, будто волчица. Он окинул ее пытливым взглядом.

– Это ведь ты сбежала из психушки? А почему твой ребенок не плачет? Младенцы все плачут.

Кей стиснула сверток, отступила на пару шагов и измененным голоском, словно она сама ребенок, сказала:

– Он хочет к папочке.

– А ты, миссис Брукс, хочешь к мужу?

Все произошло так быстро, что Кей не успела среагировать. Незнакомец ударил ее лопатой по голове и бросил в могилу. Развернул сверток, убедился, что младенец мертв и вложил его в руки Кей.

– Николь, что происходит? – напомнил о себе гипнолог.

– Кей убили и положили в гроб к Алану! – в ужасе прокричала Николь.

Услышав ее слова, Эрих отпрянул и не мог сообразить, как такое возможно. Лицо Николь исказилось от ужаса, она заплакала и вцепилась ногтями в обивку софы. Эрих поспешил дать установку:

– Николь, это не твоя жизнь. Отойди от Кей, теперь ты видишь все со стороны. Скажи, что происходит дальше?

Николь стоит у края кладбища и наблюдает за пьяницей, убившим Кей. Уже светало, когда со стороны дороги слышатся голоса. Кто-то выкрикивает: «Кей! Отзовись! Где ты?» Убийца втыкает лопату в рыхлую землю и сплевывает. Смотрит на группу проходящих мимо кладбища горожан и бурчит:

– Миссис Брукс теперь никуда не сбежит.

Лежа на кушетке Николь тяжело и громко задышала. Пульс участился и Эрих принял решение вывести ее из гипноза.

***

Справившись с шоком, Николь попросила Эриха сопроводить ее на прогулке по парку, разбитому вдоль реки. С вопросами Эрих не спешил, хоть ему и хотелось услышать подробности смерти Кей. Николь куталась в рысью шубу, но никак не могла согреться. Они шли по расчищенной дорожке и любовались кружащимися снежными хлопьями.

– Не уверена, что я когда-нибудь смогу оправиться после увиденного. Зачем я согласилась на сеанс? Теперь меня будут преследовать новые кошмары.

– Кошмаров не будет, – заверил ее Эрих. – Уже через пару дней ты детально осознаешь жизнь и смерть Кей, после чего наступит облегчение.

– А если не наступит?

– Значит, мы увидели только часть проблемы, а корень лежит еще глубже.

– Мне бы не хотелось повторять этот ужас, – Николь схватила его за руку, он увидел в ее глазах неподдельный страх. – Эрих, а нельзя это как-то обойти?

– Давай не будем опережать события. Возьмем тайм-аут на три дня. Понаблюдаем за твоим состоянием. Потом будем принимать решение. Скажи, что произошло на кладбище? Кто и почему убил Кей?

Николь ощупала голову и сказала, что на ее черепе с рождения есть вмятина. Именно туда нанесли Кей удар лопатой.

– Ее убил брат смотрителя кладбища. Он был пьян, но все соображал. Убил намеренно, без сожаления. Человеческая жизнь для него ничего не значила. Наверное, он убивал и раньше. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление. Кей ничего не поняла. Удар – и все. Но я видела, как он закапывал трупы матери и ребенка.

– Ребенка? – ужаснулся Эрих.

– После похорон Алана Кей вела себя странно. Логичная, на мой взгляд, реакция на тот кошмар, в который ее ввергли родственники. Они думали не о Кей, а о законном рождении ребенка. Кей положили в психбольницу, где она родила мальчика. Считали, что она его задушила, но она сделала это ненамеренно, просто сильно прижала к груди, чтобы заглушить плач, который она не могла слышать из-за жуткой мигрени, и ребенок задохнулся. Она сбежала из больницы, прихватив мертвого сына, и пошла на кладбище. Там ее заметил брат смотрителя, местный изгой и алкаш. Кей не знала его имени, но знала, кто он и что опасен.

– Страшная смерть, но, скорее всего, Кей не осознавала действительность.

– Нет, осознавала, просто действовала как зомби. У нее в голове был план: она должна была познакомить сына с отцом, а по факту хотела захоронить сына с Аланом.

– Когда у нее начались психические проблемы?

Николь не ответила, и Эрих проследил за ее взглядом. Через открытую дверь гаража он увидел, как Аврорин с внуком расчехлили снегоход. Внук, сын старшей дочери, сел перед дедом и подгонял его от нетерпения. Вспомнив вопрос, Николь отвела взгляд от отца и ответила:

– После смерти родителей Кей отдалилась от сверстников. Общалась только с семьей. Потом встретила Алана на банкете и влюбилась.

– Он тоже ее любил?

– Да, но смущался ее пылкости. Кей не стеснялась проявлять чувства на людях, а он воспитывался в пуританской семье. Мне показалось, что он ее немного дичился.

– Все же, это важно, ее состояние усугубилось сразу после фотоссесии с мертвым женихом?

– Это произошло не сразу, а в течении полугода. Ее госпитализировали за две недели до родов.

– А из-за чего произошла задержка свадьбы? Что там за история?

– Ситуация дошла до маразма. Родственники не могли между собой договориться. Вмешивались во все детали торжества. То гостей не могут рассадить, то подарки для молодоженов между собой распределить. Обсуждался каждый пени. Алан и Кей устали от скандалов.

Дойдя до конца дорожки, они повернули обратно. Николь продолжала наблюдать, как по заснеженному полю от них отдалялся снегоход.

– Касательно свадьбы я просматриваю общую тенденцию, – оживленно подметила Николь. – Кей и Алан не могли пожениться из-за родни, а я с Гектором из-за внешних обстоятельств. Постоянно что-то происходит. Как думаешь, Эрих, что это значит? Я не должна связывать с ним свою судьбу?

Эрих замедлил шаг и помотал головой.

– Не думаю. Тогда нашлась бы причина, по которой вас развели. Это была бы безапелляционная догма. Но вы все еще вместе. Ты не беременна?

– Точно нет, – с ужасом произнесла Николь.

– Тогда это не кармический цикл. Когда отрабатывают карму, наблюдается идентичная ситуация. Пока мы видим лишь один общий знаменатель – задержка свадьбы.

– А этого мало?

– Николь, все мы отрабатываем кармический долг. Невозможно пройти сквозь череду воплощений без ошибок и дурных поступков, повлекших за собой изменения судеб других людей. Уверяю тебя, весь кошмар, что пережила Кей, тянется из ее предыдущих воплощений, которые накладывались на ее карму слой за слоем. В итоге такой трагический конец.

Прогулка закончилась у стоянки, где был припаркован «Ягуар». Василий открыл перед Краузе заднюю дверь.

– Значит, ждем три дня? – уточнила Николь и с опаской посмотрела на гостевой дом.

– Николь, у тебя нет другого выхода как довести дело до конца. Ты сама сказала, что не можешь даже примерить свадебное платье.

– Да, так и есть, – задумчиво отозвалась она и, попрощавшись, быстро зашагала к дому, на крыльце которого ее поджидала старшая сестра.

***

Краузе вышел из душа и поспешил в кабинет на трель мобильного телефона. На экране определился номер детектива.

– Добрый вечер, Михаил.

– Здравствуйте, Эрих, извините за поздний звонок. Решил вам сообщить о результатах слежки за Бергом и еще две срочные новости из Германии.

– Слушаю, – Эрих сел за рабочий стол и принял чашку чая из рук домработницы.

– Хоть мне не хочется это признавать, но Берг – тупик нашего расследования. Он частый гость пивного ресторана, в котором вы его видели. Мать Асты приходится ему двоюродной сестрой. Он знал об убийстве Елены, их об этом проинформировал итальянский следователь. В полиции спрашивали мать Асты, знала ли она вас и вашу супругу, показывали фотографии, Берг присутствовал на допросе. Он просто узнал вас и был потрясен. Кстати, он настаивал на вашем повторном допросе, когда увидел вас в отеле, в котором погибла Аста. Он подумал, что вы пытаетесь замести следы.

– Теперь понятно.

– Вторая новость. Помните визитку женщины, которую дал вам немецкий коллега и попросил позвонить?

– Оделия Ульбрихт. Я так и не дозвонился до нее.

– Вчера вечером ее убили вместе с двумя детьми.

– Что? – Эрих судорожно соображал, каким образом фрау Ульбрихт может быть связана с его расследованием. Ведь убийство не могло быть простым совпадением.

– Она была под защитой полиции. Там какая-то темная история с ее мужем. Официально он в розыске уже три месяца. Я позвонил Ван Дейку и сообщил о возможной связи. Он обещал навести справки о жертве и перезвонить. Муж Ульбрихт – психиатр со стажем. Был две недели во Франции в командировке в то время, когда там была Елена. Пропал, возвращаясь со встречи с коллегой. Как понимаете, все это настораживает.

– Понятно, а третья новость?

– Признаю, что ваше чутье работает безотказно.

– В каком смысле?

– Я об Армане, любовнике Анисимовой.

– А что с ним? – Краузе вспомнил рыдания подруги и застонал.

– Он не тот, за кого себя выдает. Его зовут Уго Кох. Второсортный психолог без постоянной клиентуры и с бурным прошлым. Чтобы заработать на учебу, в молодости снимался в порно. Одна из его мадамок продюссировала парочку его дебютов в большом кино, но фильмы с треском провалились. Из института его выперли, и он закончил двухгодичные курсы психологов. Специализируется на сексуальных расстройствах женщин. Есть информация в сети, что он попадал в истории со своими пациентками, но дело заминали. Я выслал вам его фото. Можете войти в почту?

Эрих открыл почтовый ящик и отыскал письмо от Крюкова. Кликнул по вложенному фото, подметил внешнее сходство с собственной персоной и от удивления опешил.

– Думаете, это и есть наш убийца?

– Скорее всего, это тот, кого убийца нанял для «лечения» депрессии Елены. Вот моя версия: сначала убийца обратился к Ульбрихту. По какой-то причине произошел конфликт, возможно, он что-то заподозрил или у него не получилось сделать то, на чем настаивал наниматель. Тогда убийца находит Коха, сотрудничество оборачивается партнерством. После убийства Елены Кох продолжает работать на своего работодателя, выполняет поручения, например, подбирается к вашей подруге Анисимовой. Ульбрихт читает в газетах о смерти Елены и рассказывает жене о неудачных сеансах и нанимателе. Та советует обратиться в полицию. Убийца начинает преследовать это семейство и расправляется со всеми, не щадит даже детей.

– Возможно, он был вхож в эту семью.

– Не исключено, но… – Крюков запнулся, – маловероятно. Тогда бы она сразу сказала, кто он, и его арестовали или хотя бы отработали след, а из разговора с Ван Дейком я понял, что у полиции нет никаких зацепок.

– Опять тупик, – Эрих снял очки и потер переносицу. – Как же я устал от этой безрезультативной беготни.

– Сейчас полиция пытается установить местоположение Уго Коха.

– У меня не выходит из головы мысль: что мне хотела сказать фрау Ульбрихт? Почему эту же информацию она не сказала полиции?

– Возможно, она хотела вам сообщить, что ее муж виделся с вашей женой. Это никак не влияло на расследование пропажи ее мужа, поэтому она им ничего не сказала.

– Как-то туманно. Откуда она знала, что важно, а что нет?

После разговора с Крюковым Краузе так разнервничался, что до утра не смог заснуть. Ходил по кабинету, размышляя о последних новостях. Вера Ивановна заходила к нему дважды и спрашивала, не нужно ли что-нибудь. Он качал головой и тяжело вздыхал. Покоя не давали: пророчество Дарии, смерть Ульбрихт, Дуброва и Уго Кох. Он мысленно прокладывал между ними связующие линии, выдвигая все новые версии, в конце концов выбился из сил и уснул на диване.

***

Краузе закончил первый прием нового пациента и прошел в служебную квартиру, чтобы переодеть рубашку.

Позвонила взволнованная Николь и сообщила, что намерена ехать в Бакстон.

– Николь, зачем тебе лететь в Бакстон? Регрессия таких задач не ставит. Тебе нужно лишь понять и принять первопричины твоей фобии, пока она не переросла в психоз.

– Меня тянет туда со страшной силой. Хочу увидеть это жуткое кладбище и сравнить с увиденным под гипнозом. Хочу пройтись по городским улочкам и зайти в отель, которым владела семья Кей.

– Николь, послушай, между твоим предыдущим и нынешним воплощениями всего восемь лет. Есть риск, что ты встретишь Сьюзен и ее мужа. Наверняка у них есть дети.

– Двое. Питер и Джон.

– Вот об этом я и толкую. Что подумает о тебе семья Кей, если ты выдашь свою осведомленность? Надеюсь, ты не скажешь, что ты – реинкарнация Кей? Это будет катастрофа.

– Я же не дура и буду очень осторожна.

В воцарившейся паузе Краузе успел надеть рубашку, судорожно ища аргументы, чтобы переубедить Николь. Почему-то он не сомневался, что эта поездка принесет ей лишь разочарование и боль, мало того, как-то повлияет на будущее.

– Как думаешь, Эрих, мне сказать Гектору правду? Семья не сошлась в едином мнении. Кто-то категорически против, а кто-то, наоборот, склоняет меня к откровенному разговору.

– Я не могу вмешиваться в твои отношения с женихом, – категорично заявил Краузе. – Это не в моей компетенции. Я всего лишь проводник в твои прошлые воплощения и могу высказать профессиональное мнение только лишь в рамках жизни Кей.

– Тогда скажи свое мнение как друг.

Краузе опешил и Николь поспешила разъяснить:

– Мой брак с Гектором очень нужен семье. Эрих, я окружена расчетливыми манипуляторами и эгоистами, каждый преследует свою цель, а мне нужно мнение со стороны, но не совсем постороннего человека, а того, кто меня знает.

– Я знал тебя ребенком. С тех пор ты изменилась.

– Эрих, твое мнение для меня очень важно. Ты сталкивался с подобными решениями своих пациентов и знаешь к чему они в итоге приводят.

Краузе не хотелось, чтобы его суждения влияли на ее решения, но голос у Николь был такой жалобный, что он сдался и сменил гнев на милость.

– Как друг, – он сел в кресло и закинул ногу на ногу, – я бы сказал, что у англичан другой менталитет, но ты это и сама знаешь. Русские – распахни душа, живут сегодняшним днем. Англичане – напротив, очень практичны, сдержаны и заглядывают далеко в будущее, а их аристократы одержимы репутацией и до жути боятся скандалов в прессе. К тому же всех обрученных мужчин одолевают сомнения на счет женитьбы. Представь, как Гектор сейчас нервничает. Любая деталь может стать решающей и перевесить чашу весов в сторону разрыва помолвки. Если ты его любишь…

– Конечно люблю! – страстно выпалила Николь.

– …то наберись терпения и реши все самостоятельно или с помощью своей семьи. Твоя поездка в Бакстон для жениха должна носить деловой характер, либо скажи, что ты сопровождаешь кого-то из родственников, пока тот укрепляет здоровье, там ведь горячие ключи. А когда станешь женой, родишь первенца, а ваши отношения с Гектором перерастут во что-то большее, ты можешь сказать ему о регрессии, но лишь в рамках избавления от фобии, которая тебя преследовала с детства. Даже тогда твой рассказ не должен пестреть ужасающими подробностями. Про трагическую смерть ребенка и сумасшествие Кей лучше вообще никому не говорить.

Эрих услышал в трубке ее тяжелый вздох.

– Ты прав, Гектору частенько приходится отстаивать свой выбор, а тут я добавлю еще один повод для сплетен.

– Рад, что ты меня услышала.

– Эрих, а ты не можешь со мной поехать?

– Нет, – твердо сказал он и взглянул на часы, он планировал сходить в ближайший ресторанчик на ланч в получасовой паузе между назначенными сеансами. – Николь, у меня сейчас в разгаре расследование убийства Елены. Наверняка тебе уже рассказали.

Николь хрипло подтвердила, что в курсе его проблемы. По тону он понял, что она расстроена и как можно мягче постарался объяснить ситуацию. Она приняла отказ, но в интонации все еще чувствовалась обида.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего не изменилось, очередная попытка зайти в свадебный салон увенчалась провалом, поэтому я хочу поехать.

– Нужен еще один сеанс, а не поездка в Бакстон. Но если решила – езжай. Позвони мне, когда вернешься.