Илья Соколов
Дым, невидимый убийца
14
Ее стали узнавать на улицах, в кафе и магазинах! Как же ей это нравилось.
Симпатичная начинающая актриса, стройная, черноволосая, глаза нежно-синего цвета, хорошенький носик, несколько маленьких родинок на щеке, которые совсем не портят, а наоборот – даже украшают.
Она снималась в виртуальном кино (почти в сновидениях). Ее сценический псевдоним был Алекса.
Начинала она с самых малобюджетных фильмов. Спасибо, что хоть не с порнухи. Но после пары-тройки более-менее неплохих вирткартин Алексу заметил один неординарный режиссер, снявший несколько относительно успешных ужастиков.
И у нее получилось: успех пришел неожиданным предложением. Важные боссы киновирта запускали один долгоиграющий проект (сериал про хакер-вампиров и прочую кибернечисть). Алекса им приглянулась. Ее взяли на одну из главных ролей.
Доселе скромная девушка, теперь она постепенно привыкала к повседневной роскоши, дорогим ресторанам, полночным поездкам в лимузинах с богатыми ухажерами. Так сказать, вживалась в новую роль, ведущую прямиком к лучшей жизни.
На сегодня съемки для очередной серии успешно завершились. Алекса красиво исполнила свою роль. Ей даже понравились завистливые взгляды других актрис, присутствующих на площадке. Коллеги-конкурентки. Алекса почему-то понимала, что на данный момент они ей совсем не страшны.
Она взяла бы такси, но красотку-актрису вызвался подвезти помощник оператора – милый паренек, который нравился многим женщинам из съемочной группы. И, кстати, при деньгах (он сын богатых родителей, а стать виртоператором «типа его детская мечта»).
Алекса и молодой любитель кино, желавший стать профессионалом (а также – залезть Алексе под юбку как можно быстрей), отъехали от студийного павильона, когда на часах случилось чуть за полночь.
Болтали о работе, обсудили коллег, беззлобно посмеялись над ними. Начинающий оператор пошутил, что режиссеру в некоторых случаях, возможно, не помешал бы протез головы…
Мягкость осенней ночи очаровала Алексу огнями уличных фонарей и круглосуточных заведений. Точно призывы для леди-бабочки, мечтавшей о вечном свете для себя.
Автомобиль, как ей казалось, мчался в красивое будущее. И когда парень, завернул в темный закуток на набережной (весьма укромное местечко), девушка не стала возражать. Алексе хотелось секса. В тот момент она ясно чувствовала, что заслужила стать счастливой. Сегодня ночью и впредь.
Заглушив мотор, помощник оператора принялся целовать виртактрису, жадно, взасос. Девушка возбудилась почти сразу, начала настойчиво отвечать на ласки. Парень с радостью отметил, насколько готова его текущая (во всех смыслах) партнерша.
Он уже собирался надеть презерватив, как в зеркале заднего вида заметил нечто подозрительно странное: мерцающий в темноте знак, напоминавший перекрестье прицела.
Этот символ был на черной одежде человека, который неторопливо направлялся в их сторону. Лицо ночного прохожего скрывалось под светонепроницаемым колпаком/капюшоном. И зоркому (увы, навряд ли) будущему оператору померещилось, будто из прорезей курился какой-то дымок. Словно лицо незнакомца медленно тлело, горя изнутри.
Распаленная Алекса даже не поняла, из-за чего кавалер перестал ее лапать и целовать. Затем раздался приглушенный выстрел.
Пуля пробила заднее боковое стекло, пробила край подголовника, пробила щеку дернувшегося парня, пробила лобовое стекло (оставив дырку трещин) и засела где-то в дорожном покрытии набережной.
Алекса с ужасом смотрела на то, как болтается простреленная челюсть мычащего юноши. «Будто киношный грим-маскарад», – почему-то подумалось начинающей виртактрисе.
Подойдя ближе, убийца остановился перед водительской дверью. Вторым выстрелом он прикончил бедолагу за рулем, который, пребывая в полушоковом состоянии, не смог сопротивляться своей страшной судьбе.
Пуля, преодолев череп и мозг (достаточно избалованного жизнью) помощника оператора, ощутимо скользнула Алексе по шее. Но это была не смертельная рана. Еще нет…
На лицо красавицы (вместо спермы, которую минуту назад она так хотела почувствовать губами и кожей) брызнула густая липкая кровь. Мертвый обладатель этой самой крови повалился Алексе на колени как сломанный манекен с изуродованной головой.
Девушка сумела-таки закричать.
А серийный убийца Дым, «направляемый» господином Иксоевым из роскоши загородного особняка, спокойно навел дуло пистолета на вопящую девушку. И спусковой крючок послушно сдвинулся под его пальцем.
Выстрел вдребезги разнес водительское окно автомобиля, доселе лишь «аккуратно» продырявленное. А пуля почти со скоростью света (как успела представить себе Алекса, вдыхая пряный осенний воздух в последний раз) вошла виртактрисе в переносицу, после чего, чуть сместив центр тяжести, разнесла девушке половину затылка на выходе.
Кровавый сгусток с прощальным хлопком мозговой целостности Алексы разлетелся по салону машины. Пуля, сделав еще одну дырку в стекле (теперь уже пассажирской двери), моментально пошедшем трещинами, унеслась прочь, отскочив от асфальта.
Убийца убрал пистолет с чутко дымящимся дулом в карман балахона.
– Вы слышали про маньяка по кличке Зодиак? – В вопросе Иксоева сквозила некая издевка.
– Больше, чем многим бы хотелось. – Сурово отозвался Дым, уходя с места преступления в пространство ночи у ближайшей рощи прибрежных деревьев.
– Всегда мечтал сделать нечто в его стиле… – лукаво нашептывал олигарх-извращенец из своей киберколяски.
– Сын Сэма тоже убивал похожим образом, – сообщил Дым голосом, лишенным привычных оттенков речи.
– Да… Вы совершенно правы, мой хороший! – Кажется, счастье Иксоева было сейчас абсолютно беспредельным.
Маньяк скрылся во тьме, так и не увиденный никем, кроме своих жертв.
Какой-то дебил схватил собаку (крепко так схватил) и, резко размахнувшись длинною в мир, швырнул бедняжку через черное…
Хвост собачьей кометы испугал самого Нострадамуса.
Комета воплощала образ всего неприятного, что только может быть связано с миром. Фашизм, педофилия, черные хирурги, шлюхи-невесты, сутенеры-наркоторговцы, террористы-взрыватели, алкаши-мужья, шизофренички-жены…
Нострадамус, узрев все это, решил больше никогда ничего не писать.
А Оппи, досмотрев сон (а они бывали у него совсем не часто), проснулся едва ли не со скрежетом нутра.
Кибер-ментяра отлип от потолка (Оп обычно пребывал в спящем режиме именно там), а затем распространился по полу квартиры, как сотня электронных тараканов.
Теперь ему кое-что становилось понятным. Почти…
Войдя в рабочий кабинет, Оппи сразу засек то, что в неизменном шкаф-хранилище дел совершенно точно отсутствует папка со стрельбой в парке.
Что за ерунда?!
Филат Хмель, как обычно, полулежал на столе с подвижной основой, рискуя уехать, к примеру, в женский туалет управы в любой момент.
Оп на этот раз не стал иронизировать:
– Проснулся, детектив! – скомандовал киборг (сегодня он представлял собой пластиковый холодильник с радиатором плюс бензопилой). – Куда подевалось дело о парковом маньяке?!
– О ком? – напарник-алкаш продрал глаза и крайне удивленно вперился ими в Оппи. – Тебя закоротило, что ли?
Оппи не поверил соответствию внутреннего протокола. Это была какая-то херня.
– Маньяк со снайперской винтовкой убил девять человек, а ты этого не помнишь? Белая горячка, здравствуй?
– Ей, железяка! Очнись! – Хмель на полном серьезе не разделял служебного рвения со стороны напарника. И он был не пьян. По крайней мере не настолько, чтобы не помнить.
– Ты не понимаешь… – прошептал искусственный интеллект, выходя из кабинета.
15
Милый до этого не понимал, как легко написать рассказ. Парень вообще не написал ничего крутого, за исключением нескольких «начал» вполне себе дурацких книжек.
И это все он проделал будучи студентом психжурфака. Непозволительная гордость (сказали бы дуры из какого-нибудь педсовета). Но Милый упрямо верил в свой слог. Парню грезилось, что именно он «смогет», как говорили у него еще в школе, придумает, напишет нечто такое, чего еще никто не сумел сделать…
А на бумаге (как он позднее понял) уже сумели сделать вообще все. Особенно дерьмом.
Вот тогда-то Милый и встретил ее. Красавица-блондинка (хотя бы для него) по имени Миа. Она словно внедрила в него счастье.
Но самое удивительное заключалось в том, что она его как бы не помнила.
Мианну заинтересовал этот парень-писатель. Будь бы он богатым, блондинка без раздумий оказалась бы в его кровати. Впрочем, Мие он все-таки нравился таким, каким был: действительно милый, немного скромный, но, похоже, настойчивый (если до дела дойдет).
Домашняя попробовала представить этого цеплялу-парня голым. Получилось. Ей даже понравилось. Девушка приятно намокла там, внизу.
Мианна легла на диван, чуть раздвинула ноги, начала себя мягко ласкать. В голове мелькал Милый, его член, мошонка и упругая задница, наверняка именно такая. Кончила девушка уже на образы каких-то абстракций… Если бы он сейчас был бы с ней!
Чуть отдышавшись, Домашняя включила телевизор, прозрачно висевший у стены. Скорей это была просто голограмма экрана, появлявшаяся из плоского пластика на подставке.
По телеку сначала шла полнейшая фигня, но потом Мианна, переключая потоки, наткнулась на кошмарное ток-шоу, в котором какая-то дура крикливо кичилась оттяпанной половиной состояния престарелого, как она выражалась, импотента-миллионера. На другом канале морозные зомби четко давали понять, как не надо снимать фильмы ужасов. Еще через канал впаянный в «летучую» машину автогонщик лихо обходил соперника на повороте. А затем чуть опешившие документалисты-исследователи наткнулись на следы вислобрюхого чудища, живущего преимущественно под гладью озер. Уже после нее (этой глади) слезливая мелодрама дарила счастье долгожданного поцелуя главных героев. Потом реальные кадры демонстрировали казнь в газовой камере: паникующего преступника обволакивал по виду адски холодный дым. Миа поспешно переключила изображение: прекрасная женщина в летящем, почти прозрачном платье рекламировала смуглый загар, добытый на попсовом курорте благодаря именно такой-то фирме-туроператору. Дальше вместо красотки на Мианну уставилось дуло снайперского ружья, в прицел которого с высокой крыши смотрел киношный маньяк-психопат, методично выцеливая жертву.
Почему-то испытав новый «французский» укол уже виденного, Миа опять вспомнила о Милом. И задумчиво продолжила играться пультом.
Плоская лампа светила прямо в глаза. Паренек все скулил и скулил. Дерьмо на его ногах уже почти засохло. Но страх так и не отступал.
В бункере (или подвале) было прохладно, чуть сыро. Черный человек стоял у кирпичной стены, глаза его тлели углями. Он и являлся причиной страха.
Он не был черным – его грим «утверждал», что он таков. По-настоящему парню (похищенному, а затем привезенному сюда) чудилось, что вся эта ситуация – лживый кошмар, ненастоящий в своей сути. Он, конечно же, ошибался.
На пареньке были надеты только трусы и майка, уже провонявшая холодным потом.
Он ничего не сделал никому. Ничего дурного даже в мыслях. Так для чего же он сейчас здесь?! По какой причине?
Человек-тьма приблизился к лампе и повернул ее в сторону. «Прожектор ужаса» высветил в центре сырого подвала пузатого мужчину средних лет, крепко привязанного к стулу, зловеще напоминавший электрический.
Во рту мужика имелся кляп. Человек-тень подошел и мягко вынул затычку. Пузатого прорвало бранью, а затем угрозами солидного и влиятельного воротилы многоярусного бизнеса. Часто повторялись фразы «Ты вообще знаешь, кто я такой?!» и «Всем вам хана, твари…»
Паренек испуганно слушал эти тирады из своего угла, в который вжался, как только пришел в себя. Его чем-то укололи на автостоянке, когда он шел к своей дешевенькой машинке развозчика пиццы, суши и прочей снеди по прихоти клиентов. А очнулся он уже в полутьме жуткого бункера.
Насладившись матюгами/угрозами (или, быть может, выслушав последнее слово приговоренного), Дым вернул кляп в слюнявый рот разъяренного узника. И повернулся к пленнику в углу, перепуганному, жалкому, юному.
Паренек-доставщик всхлипнул, увидев, что черное существо склонилось над ним с чем-то в темной ночь-руке.
– Ни один человек не имеет права быть слабым… – повторяя вслух слова за Иксоевым, серийный убийца Дым оставался почти безразличен к их смыслам.
Он вручил пареньку распятие, больше походившее на молоток. Нижняя часть креста тускло блестела острием.
– А теперь убей его. – Мрачно вымолвил Дым, сверкая тьмою глаз.
Паренек снова всхлипнул. И беспомощно спросил:
– Тогда меня отпустят?
Черное существо кивнуло.
Доставщик пиццы и прочих прелестей жизни нерешительно приблизился к потенциальному заказчику. Пузатый влиятельный дядька что-то мычал через кляп, натужно мотая башкой. Ему становилось страшно от вида тщедушного ублюдка, в руках которого дрожал острый крест (а в глазах парня мерцала безумная решимость отчаяния).
Связанный мужик глухо вскрикнул, когда конец распятия, как жало гвоздя, ударил его в брюхо чуть ниже солнечного сплетения. Затем последовали другие удары, еще и еще, уже абсолютно безжалостные… На пол подвала закапала кровь, переходя в ручейки (будто из протекающего крана, который ничем не исправить).
Паренек бил, пока не устал. Жирдяй на стуле уже не дышал и не жил.
Маньяк Дым сдержанно зааплодировал хлопками господина Иксоева, припав к стене тьмы спиной. Через секунду эта самая темнота за ним медленно приотворилась, чуть ржаво проскрипев петлями.
Черная тварь с глазами дьявола произнесла:
– Дверь бункера автоматически откроется через месяц. Когда проголодаешься, просто воспользуйся плотью покойника… Теперь он вряд ли станет сопротивляться и кричать.
Дым вышел. Закупоривая помещение сыростью и отчаянием, дверная тьма лязгнула электрозасовом.
Железный крест брякнулся об пол, загробно звеня, почти издеваясь. Паренек упал на колени, реветь он больше не мог, не получалось. В его полутлеющем сознании висела суицидом одна мысль: насколько хватит света лампы?
Мистику правил можно послать к хозяину положения. Он правозначен, его не изменишь. Пусть пока наслаждается, пустить в расход всегда успею…
Меня называют серийным убийцей. Весьма справедливо. Но никто в любом мире не знает, зачем я сделал все это. Они даже никогда не догадаются, как можно играть с мирозданием. Тут убиваешь, там воскресаешь.
А нужно мне лишь зеркало, деревянное зеркало. Создание Спасителя. Единственный экземпляр. С ним все будет по-настоящему, так, как надо…
Человечества плачут всегда. Им не дано знать главное. Но расстраиваться не надо. Достаточно того, что Бог растроился.
Квантовая буря мельчайших частиц. Световая скорость волн в обратном парении.
Тут убиваешь, там воскресают.
16
Оппи понимал, случилось (происходит до сих пор?) что-то совсем необычайное.
Никто, оказывается, не помнил и не знал (кроме него) про недавнюю стрельбу в парковом массиве. Во всех инет-изданиях, писавших про этот кошмар, теперь не было вообще ничего. Ни единого слова.
Оп тогда связался с другими искусственными (они были примерно по двум-одному в каждом крупном городе страны), но те тоже ничего не слышали про случай массового убийства. Наверное, занимались своими коп-делами, не смотря в сторону вотчины Опа.
Оно и понятно: своих дел невпроворот. Полиция, как ни пытайся, а справляется с трудом. Да еще и преступления, унесшие сразу несколько жизней, как оказалось, имеют свойство исчезать без следа.
Киберразум с ухмылкой подумал, что, будь он просто человеком, к тому же ментом, – сошел бы с ума от непонимания ситуации. Или же спился (почти как напарник Филат).
Чтобы хоть как-то отвлечься от назойливых мыслей о неизвестном (да и просто от скуки), Оппи принялся мастерить себе новый полицейский костюм.
На нем были надеты: сине-черные кроссовки, темно-серые джинсы, фиолетовая футболка под легким балахоном с капюшоном, поверх которого темнела черная куртка.
Он шел сквозь осень, а город подкладывал под ноги асфальт тротуаров различных улиц, впрочем, весьма похожих одна на другую. Дома и прохожие, желто-красный окрас редеющей листвы. Сегодня в целом ясное небо не прячет синевы от глаз. А парень в капюшоне высматривает жертву…
Он дал себе кличку Ксерокс. И собирался после пятого убийства обратить на себя внимание журналистов. Наверное, просто хотелось прославиться.
Первой у него была распутная девка, пристававшая к богато разодетым молодым людям в ночном клубе «Парадокс». Ксерокс подкараулил ее на выходе из сортира, предложил поразвлечься, она как-то вначале хотела его послать, но, увидев пачку деньжат, как-то легко согласилась на все.
В туалетной кабинке (под звуки доносившейся музыки из зала) маньяк задушил девушку, напитываясь ее хрипами плюс сопротивлением, становясь сильнее каждую секунду. А после – утопил головой в унитазе, для верности.
Вторым не посчастливилось стать мужичонке в скромном пальто (учитель какой-нибудь или бухгалтер на второсортном предприятии). Ранней весной, в парке еще лежал талый снег. Только-только схлынули во мрак сумерки: Ксерокс, скрывая под капюшоном лицо, сблизился с жертвой и пробил мужчине затылок из удобно-малого пневмомолотка. Несколько раз. Шляпки гвоздей даже не блестели во тьме.
Третью смерть Ксерокс подарил ребенку… Невинная малышка-второклассница возвращалась от подружки. Через пустынный переулок идти было быстрей.
Маньяк в капюшоне легко догнал девчушку. А затем начал душить. Она обкакалась от страха. Ему это совсем не понравилось. И он свернул малолетней школьнице шею. Компактный трупик забросил в контейнер для мусора («Для мусоров», – подумал тогда Ксерокс злорадно).
Ну а четвертым был студент, считавший себя бисексуалом. Подцепив того манерного парня в специально отведенном для подобных встреч местечке, начинающий серийный убийца пригласил его погулять. И педик охотно согласился.
Ксерокс завел студента-симпотяжку в лесок за набережной, где преспокойно набросил ему удавку-леску на шею. Тот даже ничего не успел понять, как зелень вокруг налилась чудовищной краснотой, а потом просто померкла. Труп бисексуала остался в густых кустах до поры обнаружения.
И вот сегодня настал черед пятой жертвы в послужном списке маньяка.
Ксерокс продолжал кружить по городским улицам, площадям и паркам, пока не наткнулся на премилую приемлемую особь. Он это очень остро ощутил. Наконец-то.
Пристроившись за девушкой чуть поодаль, маньяк в капюшоне опасался теперь только одного – вдруг жертва живет где-то рядом и скоро зайдет в подъезд, где полно камер и есть, к примеру, даже охранник-консьерж.
Но нет. Незнакомка домой, кажется, не собиралась. Она шла куда-то по улице, вроде, хотела завернуть в кафе по дороге, но почему-то передумала. До наступления темноты оставалось меньше часа (впрочем, для убийцы это не имело большого значения).
Ксерокс вел намеченную жертву, уже предвкушая свой пятый раз. Девушка, кстати, выглядела так: подкрашенные светлым каштановые волосы, синее пальто на модный манер, сапожки, темно-зеленые брючки, сейчас болтает по мобильнику, наверное, с подругой. Удивительно притягательная особа.
Она свернула во двор, там все по стандарту, детская площадка, мусорные баки в углу, печально-тихие деревья, словно бы пойманные домами (а может, сдавшиеся добровольно)… У одного такого тополя стоял автомобиль, к которому и направилась незнакомка.
В машине на месте водителя сидела девушка. Та самая подружка из мобильника, догадался Ксерокс. Планы неумолимо менялись.
Девушка-жертва, весело помахав подруге, открыла дверцу тачки и тоже уселась внутрь. Убийца-маньяк остановился, сделал вид, будто кого-то ждет. Так, впрочем, и было: он ждал подходящего момента.
Ксерокс, коротая время перед началом действия, представил эту симпатичную незнакомочку, которая в паре десятков метров от него беззаботно щебечет с приятельницей, в совершенно ином виде. Как бы она вела себя, если б носила толстые стекла очков перед глазами и прихрамывала на левую ногу? Да и одевалась бы совсем стремно?
Двор (на удачу) оказался пустынен. Только черно-белый котяра сидел на лавке у одного из подъездов, лениво выделывая хвостом незамысловатые фигуры. Старые дома с минимальным количеством этажей словно уснули предвечерним летаргическим сном, чтобы ночью вообще впасть в кому.
Ксерокс решил начинать. Маньяк неторопливой поступью дошел до машины, девушки внутри поначалу даже не обратили на него внимания. Когда он мягко постучал в боковое стекло со стороны водителя, они тут же прекратили разговор и удивленно уставились на парня. Закат отсюда был невиден; свет уходил из двора с каждой секундой.
Убийца наигранно улыбнулся и что-то негромко спросил (специально, чтобы его не было слышно в салоне). Девица-водитель смущенно и недоверчиво показала знаками, что сигарет (он, наверняка, спрашивал именно об этом) у нее нет.
Но парень не уходил. Он приблизил лицо, наполовину скрытое капюшоном, к стеклу и улыбнулся милой и доброй улыбкой. Он знал, что способен им понравиться.
– Что вам все-таки нужно? – чуть «придавив» стеклоподъемник, поинтересовалась подружка будущей жертвы (кстати, тоже жертва, незапланированная).
Девушка за рулем после своего вопроса ожидала, чего-нибудь хорошего, с намеком на знакомство и его продолжение. Дело даже не в том, что ей не хватало кавалеров для постели и прочего. Просто хотелось чего-то нового. Все больше и больше. Она не желала останавливаться, только не в столь цветущем возрасте, когда секс, любовь и развлечения приносили максимум наслаждений.
Парень в капюшоне, резко лишившись ненастоящей улыбки, протянул вперед руку с каким-то предметом, похожим на пистолет. Через секунду под острый звук шипения, оборвавшийся почти сразу, в лицо красотки за рулем вонзился крупный гвоздь. Он вошел глубоко, почти по самую шляпку.
Изначальная жертва Ксерокса с пассажирского сиденья, раскрыв широко голубые глаза, глядела на то, как подруга, обливая кровью дорогую куртку «под леопарда» и прижав к покалеченному лицу левую руку, правой конвульсивно пытается то ли опустить стекло, то ли завести двигатель, то ли просто просигнализировать о смертельной опасности.
Новый гвоздь пробил раненной девице череп. Просто плюс без затей. Бедняжка затихла, в салоне ощутимо запахло мочой, экскрементами и смертью.
Девушка-пассажирка не знала, как ей спастись. А чудовище в капюшоне уже открыл водительскую дверь и, перегнувшись через свеженькую покойницу, выстрелил из пневмомолотка сначала в щеку, а затем в глаз перепуганной жертве.
Даже если бы кто-то сейчас смотрел за всем происходящим из окна, то мало что сумел бы увидеть. Уж точно не лицо убийцы. Да и девушки ведь даже не успели закричать.
В общем, со стороны все выглядело почти обыденно. И неинтересно.
Быстро проверив, мертвы ли обе подружки, Ксерокс захлопнул дверцу авто снаружи и покинул потемневший двор. Никаких отпечатков он не оставил, заведомо смазав пальцы специальным составом сродни клею, который отсохнет сам уже через пару часов.
Безучастный кот на лавочке проводил маньяка осуждающим взглядом.
Криминальный репортер газеты «Время жизни» Марлен Сыпчик сидел перед мониторным «зеркалом» и отчаянно не понимал, откуда у него эти фотки. На них был мужчина без лица. Точнее, вместо лица у него формировалось жутковатое облако, напоминавшее нормальную человеческую внешность лишь очень отдаленно.
Сыпчик приласкал задумчивым каскадом касаний свой свитерок и нервно погладил душки очков. Ситуация складывалась неясная, словно имитация призрака на спиритическом сеансе, где все участники пьяны.
Резвый звонок на его редакционный номер прервал тяжкие думы журналиста, заставив слегка испугаться его внезапности.
– Да? Я слушаю, – произнес Марлен в телефон. Сначала на другом конце сигнала была молчаливая пустота, потом (деланно хрипловатый) голос спросил:
– Вы ведете криминальную колонку, верно?
– Да, Марлен Сыпчик, именно я. Кому обязан?
– Не слишком важно, кто я. – Голос звучал едва ли не радостно. Меня зовут Ксерокс. Запомнили? Ксерокс… Я убил шестерых человек за последние несколько месяцев. И это только начало пути. – Чувствовалось, что собеседник крайне собой доволен. Ему нравилось все происходящее.
Сыпчик похолодел и переспросил:
– Вы убили?.. Вы хотите сделать официальное заявление? – Марлен сам почувствовал, как глупо звучит его канцелярская фраза.
– Считайте так, – отозвался маньяк-собеседник. – Мне нравится ваш стиль изложения подробностей, смакование деталей… Хочу, чтобы вы стали моим, так сказать, хроникером. Газетным биографом. Сможете, надеюсь?
– Попробую, – растерянно промямлил Марлен, физически чувствуя моральный груз ответственности перед обществом.
– Отлично. Я перешлю вам всю инфу с подробностями моих убийств. – Обрадовался голос. – Сверьтесь с полицейскими сводками и напишите статью обо мне. Отслеживать почтовый адрес бесполезно, уж поверьте, я далеко не дурак. И, наверное, не сумасшедший.
Маньяк повесил трубку, а журналист еще много секунд сидел с телефоном в руке, смотря на средство связи недоуменно и несколько дико.
