Илья Деревянко
Жестокая реальность (сборник)

– Я поехал! – Ухватившись за плечо девицы, он с трудом поднялся на ноги.

– Куда ты в таком виде! Оставайся у меня. Ленка, проводи гостя в спальню. А мы с тобой еще споем. – Сева схватил свою даму за талию и, запрокинув ей голову, стал жадно целовать в шею.

В спальне Лена помогла Рафику раздеться и, быстро сняв трусики и лифчик, легла рядом. В свете ночника ее кожа отливала перламутром. Рафик прижал к себе упругое послушное тело, чувствуя, как закипает в нем кровь. В комнате установилась тишина, нарушаемая только стонами, вздохами и скрипом кровати.

Глава 3. Олег Селезнев

– Явился наконец, – недовольно сказала Светка, открывая дверь, – я же тебе говорила, что, если приезжаешь так поздно, ночуй у своих родителей!

В квартире, как всегда, было грязно. В спертом воздухе ощутимо пахло использованными пеленками, которые Инна Владимировна имела обыкновение разбрасывать по комнате, вместо того чтобы отнести в ванную. Она ушла с работы и сидела дома вместе с моей женой, потому что Светка одна не справлялась с ребенком. Инна Владимировна, как любящая мать, не могла оставить дочь без помощи. Теперь они не справлялись вдвоем. Споткнувшись о ведро с грязной водой, которое Инна Владимировна, вымыв пол, а вернее, развезя по нему грязь, почему-то оставляла в самых неожиданных местах, я в очередной раз мысленно проклял себя за то, что согласился переехать к теще.

– Опять пил, да? – продолжала изобличать меня Светка. Она была не в духе и нарывалась на скандал. – Сколько это может продолжаться? О господи, за что мне такие мучения?!

Подавив всколыхнувшееся внутри глухое раздражение, я молча протянул ей толстую пачку денег, полученную сегодня от Рафика, и собрался проскользнуть в ванную. Однако отделаться от жены было не так просто. Распаляясь от ощущения своей безнаказанности, она продолжала перемалывать мои косточки.

– Где ты шляешься, с любовницей небось развлекался?

Тема «любовницы», которой у меня не было, неизбежно ставилась на повестку дня во время семейных ссор. Инна Владимировна, неизвестно почему считавшая меня бабником, постоянно нашептывала Светке всякие гадости. По ее представлениям, я был сексуальным маньяком, бегущим по жизни со спущенными штанами. Возможно, именно по этой причине она иногда, вроде как случайно, появлялась передо мной в столь откровенном неглиже, что у меня скулы сводило от отвращения.

– Что молчишь, скажи уж прямо, кто она?

– Да, у любовницы, где же еще! – взорвался я, отодвигая Светку в сторону. – А это она мне гонорар выплатила, за постель.

В коридоре я еще раз споткнулся о ведро и, чертыхнувшись, чуть не сбил с ног неизвестно откуда вынырнувшую тещу.

– Здрасьте, здрасьте! – ехидно пропела она, и я с трудом удержался от искушения свернуть ей шею.

В ванной я, быстро раздевшись, встал под душ и только тогда по-настоящему понял, как измотался за день. Даже под горячей струей воды меня знобило, и все тело сотрясала нервная дрожь. Сильно болела голова. Вновь и вновь я вспоминал события сегодняшнего дня…

Рано утром мы поехали с Рафиком в банк за деньгами, которые пришли на наш счет от клиента из Тюмени. С каждым днем банки работали все хуже, и этот перевод шел почти два месяца. Клиент нервничал, терроризируя Рафика телефонными звонками.

– Сейчас прокатимся в банк, потом быстренько за товаром, – весело говорил Рафик, небрежно держа руль одной рукой.

Мы остановились у светофора.

– Ну куда ты прешься, слепой, что ли? – закричал Рафик, высовываясь из машины и обращаясь к водителю красного «Москвича», который ехал за нами и, не вовремя затормозив, чуть не смял Рафику заднее крыло. Водитель, на которого я тоже обратил внимание, ничего не ответил. С каменным лицом он смотрел в одну точку, крепко сжимая баранку. Такую неприятную физиономию мне не часто приходилось видеть. Землистая кожа, кривой рот и острый кадык на тонкой шее делали его похожим на вампира из фильма ужасов, который я недавно смотрел по видео. Большую часть его лица скрывали огромные солнцезащитные очки. В глубине салона виднелись двое других, которых мне не удалось рассмотреть, потому что загорелся зеленый свет и машина тронулась с места.

– Руки обломать таким водилам, – проворчал Рафик. – Смотри, опять за нами едут!

Я обернулся. Красный «Москвич», держась на почтительном расстоянии, продолжал следовать позади.

В банке было на удивление мало народа.

– Ну на редкость удачный день, – обрадовался Рафик и побежал выписывать чек.

Дожидаясь его, я вышел на улицу покурить. Раскаленный августовский воздух пах бензиновым угаром. Было душно, пыльно. Расстегнув ворот рубашки, я прислонился к стене, закурил сигарету и лениво обвел глазами окрестности. Все было, как и пять минут назад: поседевшие от пыли деревья, поток машин, нервная толпа на тротуарах, наша старенькая «Волга», притулившаяся около бордюра. И… Тут я вздрогнул от неожиданности: метрах в двадцати от нее стоял знакомый мне красный «Москвич». Пассажиры и водитель находились на своих местах и, казалось, о чем-то совещались. Мне это не понравилось. «Похоже на слежку, – подумал я, – дождались наконец».

Вот уже год, как я работал у Рафика, и до сих и в материальном отношении нам со Светой жилось совсем неплохо. Я, конечно, понимал, что вечно везти не будет, но отсутствие реальной опасности расслабляло, с каждым днем возможность нападения казалась все менее реальной. Рафик тоже расслабился и по этой причине посоветовал при вербовке группы охраны ограничиться двумя ребятами. Одним из них стал мой старый друг Андрей Семенов, в прошлом чемпион Московской области по боксу. С другим, Колей Григорьевым, я раньше учился вместе в институте. Дрался он не особенно грамотно, но это обстоятельство компенсировалось огромной физической силой: Коля увлекался тяжелой атлетикой, разрывал руками подковы и обладал столь внушительной комплекцией, что даже я по сравнению с ним казался недомерком. Они бездельничали еще больше меня, так как в банк почти не ездили.

– Олег, ты заснул? – Из дверей выскочил Рафик с чеком в руках. – Пойдем быстрее, наша очередь подходит!

– Подожди, видишь, он опять здесь!

– Кто он?

– Тот «Москвич», который тебя чуть не помял. Похоже, они нас пасут.

– А-а, – отмахнулся Рафик, – вечно тебе налетчики мерещатся.

С этими словами он прошел внутрь здания. Последовав за ним, я обернулся через плечо. Водитель в черных очках, высунувшись из машины, внимательно наблюдал за нами.

– Слушай, Рафик, давай сегодня Андрюху с собой прихватим.

Мы получили в банке деньги и ехали за Женей, нашим специалистом по компьютерам. Он должен был присутствовать при покупке, чтобы не подсунули какое-нибудь барахло.

– Что ты говоришь? – Рафик слушал невнимательно, занятый маневрированием в потоке машин.

– Андрюху.

– Зачем?

– Мне кажется, ребята из красного «Москвича» собираются нас грабануть.

– Не выдумывай. В машине мало места, а нужно еще погрузить компьютеры. Да и вообще, это все твои фантазии. Никогда не думал, что ты такой паникер!

– Ах, так! – окрысился я. – Потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Легкомыслие Рафика, его обидные слова вывели меня из себя. Я отвернулся к окну. Неожиданно среди машин мелькнул знакомый силуэт.

– Пушку хотя бы дай!

– На, возьми.

Рафик протянул мне «вальтер».

– Не сердись, я не хотел тебя обидеть! – немного помолчав, добавил он.

К поставщику поехали только вечером. Оказалось, что Женя утром встретился с ним и договорился на девять часов. Поставщик божился, что раньше никак не успевает. Компьютеров нужной заказчику марки сейчас на рынке было мало, и приходилось идти на все условия этого довольно неприятного взбалмошного студента из Лаоса. Дерганые, ломаные телодвижения и суженые зрачки выдавали в нем наркомана. Я подозревал, что сейчас он рыщет в поисках любимого зелья, поэтому и отложил встречу.

Весь день мы просидели на квартире у Жени. Они с Рафиком увлеченно сражались в нарды. Я пытался читать, но красный «Москвич» не шел из головы, а строчки прыгали перед глазами. Я предполагал, что это скорее всего обыкновенные налетчики, действующие на свой страх и риск. Кто-то навел их на Рафика, и сегодня они следили за нами с целью убедиться, что деньги получены. Когда мы подъезжали к Жениному дому, я заметил, что красный «Москвич» исчез. Тут напрашивались два вывода: или я действительно паникер, или… Внезапно я понял, в чем дело: они знали, куда именно и когда мы поедем. Поэтому навести их мог только один человек.

– Олег, очнись, ехать пора! – Рафик был оживлен и весел.

«Наверное, выиграл», – подумал я и тут же убедился в своей правоте.

– Смотри, я Женю на два коньяка нагрел! Как работу закончим, расслабимся слегка. Лаосец этот хренов все конспирируется, – продолжал Рафик, спускаясь за мной по лестнице, – встречу назначили на квартире у какой-то шлюхи, а она живет у черта на куличках. Нужно выехать пораньше. Я плохо знаю тот район.

В ответ я лишь криво усмехнулся. Все мои предположения пока полностью оправдывались.

На улице было еще светло, но стало заметно свежее. Легкий приятный ветерок ласкал лицо. В небе собирались тучи, но первые капли еще не упали на землю, и мне почему-то ужасно захотелось, чтобы пошел дождь. Голова у меня была горячая, сухая. Похоже, поднялась температура. Выплюнув окурок, я устроился рядом с Женей на заднем сиденье, и машина резко рванулась вперед…

– Кажется, здесь, – Рафик неуверенно затормозил около старого деревянного дома на окраине города, – теперь в подворотню и налево. Да, здесь, – прибавил он, когда мы заехали в большой пустынный двор, заваленный мусором. – Все точно, как он описывал.

– Тебе не кажется странным, что его подруга живет в доме, который выселен?

Мрачная тишина и запустение вокруг подтверждали мои слова. Рафик удивленно осмотрелся. Ветхий дом угрюмо глядел выбитыми окнами. Из него не доносилось ни звука, лишь где-то в глубине двора подвывал бездомный кот. Пахло сыростью и нечистотами.

– Да что же это… – начал было Рафик, но не успел договорить: во двор медленно въехал красный «Москвич». Из него выскочили два мордоворота с охотничьими ружьями в руках.

– Выходи из машины, – крикнул один из них, – на счет пять стреляю! Раз, два…

Я почувствовал, как липкий омерзительный страх, зародившись внизу живота, холодной волной распространяется по телу. «Вот и все, – мелькнуло в голове, – говорил же я этому идиоту!..» В этот момент я обнаружил, что мое тело, повинуясь какому-то сигналу из глубины подсознания, начало действовать: правая рука нащупала в кармане «вальтер» и, резким движением вытащив пистолет наружу, сделала несколько выстрелов в направлении налетчиков. Один из них закричал, схватившись за простреленное плечо. Ружье второго громыхнуло в ответ, и мне показалось, что кто-то дернул меня за волосы.

– Гони! – истошным голосом завопил Женя, и Рафик изо всей силы нажал на газ. Тут я впервые оценил его как водителя. С ловкостью опытного каскадера Рафик проскочил захламленный двор и, почти не сбавляя скорости, плавно вписался в поворот. Мы оказались в длинном безлюдном переулке, по обе стороны которого тянулся высокий деревянный забор. – Рафик, гони! – еще раз пискнул Женя. Сзади прогремел выстрел. Обернувшись, я увидел красный «Москвич», который на огромной скорости гнался за нами. Один из налетчиков с ружьем в руках почти по пояс вылез из бокового окна. Не раздумывая, я открыл дверь, высунулся наружу и, прицелившись, выстрелил. Водитель-«вурдалак» обмяк, выпустил руль, и «Москвич» на полном ходу врезался в забор…

– Ну, Олег, ты молодец! – сказал Рафик, когда мы остановились передохнуть в какой-то подворотне. – А я идиот, что сразу тебя не послушался!

– Достань лучше коньяк, – сказал я, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Меня знобило.

– Жень, ты как? Наверное, сиденье под тобой отмывать нужно?

– Не трогай его. У Жени свои обязанности, – заступился я. – Не тяни, давай бутылку!..

Горячая струя воды не согревала. Я поежился и увеличил напор. Кожа, покрытая мелкими пупырышками озноба, казалось, совсем не впитывала тепло. Лоб и левый висок разламывались от боли. Тогда, в машине, пуля прошла совсем рядом с моей головой. Я предполагал, что получил легкую контузию, хотя не знал толком, что это такое. Так или иначе, голова болела, и я пожалел, что выпил слишком мало Рафикова коньяка…

– Подожди, – сказал я, когда он собирался налить по второй. – Не спеши напиваться. Нам нужно еще кое-куда съездить.

– Ты о чем? – Поставив бутылку на пол, Рафик удивленно повернулся ко мне.

Я вкратце объяснил, и на этот раз он понял с полуслова…

К студенческому общежитию мы подъехали около десяти часов. Заспанная вахтерша пыталась нас не пустить, и, поднимаясь бегом по лестнице, мы слышали внизу ее негодующие крики. «Здесь, – остановившись в конце коридора, Рафик толкнул ногой дверь, обитую черной кожей. – Ты гляди, как дома себя чувствует, козел, не заперся даже!»

Несмотря на царивший в комнате бардак, было заметно, что здесь живет не наш, российский студент. Более всего в этом убеждали импортная мебель, цветной японский телевизор и видеомагнитофон, по которому в данный момент крутили порнографические ролики. Единственное, что здесь было отечественного происхождения, – полуголая шалава, лежащая на кровати вместе с хозяином. Ужас, отразившийся на лице лаосца, лучше всего убеждал в его виновности. Меня захлестнула волна ненависти к этому мерзавцу, который хладнокровно отдал нас на растерзание бандитам, а сам в этот момент развлекался с какой-то полуголодной девочкой, польстившейся на импортные тряпки. Со слов Рафика, я знал, что лаосец скупится на проституток и вербует себе любовниц в ближайшей «лимитной» общаге.

– Ну здравствуй, дорогой. Ах ты падаль! – От злости я забыл заготовленную по дороге обвинительную речь. Схватив лаосца за волосы, я выволок его на середину комнаты. Девица было завизжала, но, встретив бешеный взгляд Рафика, забилась в угол, глядя оттуда большими испуганными глазами. Вид ее худого, плохо кормленного тела довел мою ненависть к лаосцу до предела, и, испытывая почти садистское наслаждение, я жестоким ударом сломал ему ребра. Согнувшись, студент захрипел.

Он что-то еще бормотал о ломке, о нехватке денег, когда мы с Рафиком, повернувшись, вышли вон из комнаты, оставив за собой открытую дверь…

– Ну долго ты там будешь возиться? – На пороге ванной появилась разгневанная Светка. – Время двенадцать часов!

– Закрой дверь, – я с трудом сдерживался, – что ты от меня хочешь?

– Ему, наверное, после любовницы подмыться надо, – раздался из кухни голос Инны Владимировны. Я вздрогнул как от пощечины. Эта гнусная реплика истощила мое терпение.

– О господи, до чего все это надоело! – Дрожа в ознобе, я с трудом натягивал одежду. Перед глазами плыли оранжевые круги.

– Надоело, говоришь? Так здесь тебя никто не держит!.. Стой, ты куда?!

С силой оттолкнув Светку, я вышел из квартиры и, не дожидаясь лифта, сбежал вниз по лестнице.

Глава 4. Олег Селезнев

Голова раскалывалась с похмелья. С трудом поднявшись с постели, я посмотрел в зеркало и сморщился от отвращения. На меня смотрела помятая, заросшая физиономия с мешками под глазами. Вчера, возвращаясь от Светки, я купил у таксиста бутылку водки и выпил ее в одиночку без закуски. Затем обнаружил в шкафу две бутылки сухого вина, которые валялись здесь уже около года, и, не раздумывая, употребил по назначению. Сейчас, утром, я чувствовал себя отвратительно и, хотя температура вроде спала, решил, что к Рафику не поеду. Пусть Коля прокатится, хватит бездельничать.

Позвонив ему, я потащился в ванную и долго стоял под горячим душем, пытаясь смыть с себя похмелье. Затем, выпив кофе и закурив сигарету, снова прилег на диван, думая о ссоре с женой. Я любил Светку по-прежнему, но совместная жизнь в тещиной квартире оказалась настоящим кошмаром. Раньше милая и кроткая, Светка под влиянием Инны Владимировны портилась на глазах. Чувствуя поддержку тещи, которая была готова потакать дочери в чем угодно, она становилась грубой, нахальной и изводила меня бесчисленными придирками. Инна Владимировна, начисто забыв то, о чем говорила год назад, теперь утверждала, что деньги – не главное, главное – чтобы человек был хороший. При этом она многозначительно поглядывала в мою сторону, давая понять, что зятя к таковым не относит. Вдобавок ко всему, Инна Владимировна постоянно разжигала Светкину ревность, толкуя о мифической любовнице. «Любовница – значит, будет вам любовница!» – со злостью подумал я и, поднявшись с дивана, начал рыться в ящиках письменного стола, разыскивая старую записную книжку.

До сих пор я не изменял жене, но не потому, что отличался высокой нравственностью, просто не хотел другой женщины. Теперь я решил положить этому конец.

Книжку, в которой были записаны телефоны знакомых девушек, найти не удалось. Вероятно, Светка выбросила из ревности. Я уже собирался вернуться на прежнее место, когда случайно наткнулся на полупустую пачку «Монте-Кристо». Эту гадость я курил только на турбазе «Озерная» позапрошлой зимой, когда кончились привезенные из Москвы сигареты, а в местном магазине не оказалось ничего другого. С внезапно пробудившимся интересом я поднес пачку к глазам. Так и есть, на обратной стороне был написан номер телефона и две буквы – М.Я.

М.Я., то есть Марина Ямщикова, была стройной зеленоглазой шатенкой с упругой грудью. Мы познакомились на дискотеке турбазы и уже через несколько часов лежали в моем двухместном номере, сжимая друг друга в объятиях. Нам никто не мешал, потому что сосед в первый же день по приезде переселился к какой-то девице, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Мы хорошо подходили друг другу в постели, и только любовь к Светке заставила меня прервать связь с Мариной. Неожиданно я вспомнил Светку такой, какой она была в первый день нашего знакомства, и на мгновение устыдился своих мыслей. Но тут… «Ему, наверное, после любовницы подмыться надо», – прозвучал в ушах ехидный голос Инны Владимировны. Больше не раздумывая, я направился к телефону…

Через два часа в дверь позвонили.

– Привет, привет! – На пороге, улыбаясь, стояла Марина, окидывая меня оценивающим взглядом. – Здорово ты изменился, – задумчиво сказала она, проходя в комнату. К ее приходу я успел навести порядок, принес из ближайшего кафе цыплят-гриль, апельсины, а также бутылку шампанского. Кроме того, я помылся, побрился и стал отчасти похож на человека. Думая, что Маринина реплика относится к моему похмельному виду, я насупился: «Ты о чем?»

– Постарел, морщины на лбу, взгляд какой-то затравленный.

– Старость не радость, – отшутился я и, усевшись напротив нее, придвинул поближе журнальный столик с закуской.

День клонился к вечеру. За окном, вперемешку с руганью соседки с четвертого этажа, слышались звонкие голоса играющих детей. Она костерила на чем свет стоит непутевого мужа, напившегося по случаю субботы до положения риз.

– …Ты знаешь, Олег, я часто тебя вспоминала, почему ты так долго не звонил? – Прижавшись обнаженной грудью, Марина поцеловала меня в губы.

Я погладил ее по голове. Со времени нашей последней встречи Марина стала еще более страстной, и я чувствовал себя совершенно опустошенным.

– Мне пора ехать, – поднявшись с дивана, Марина подошла к креслу, где была сложена ее одежда, – поздно уже.

Я невольно залюбовался ее обнаженным телом. Стройная, загорелая, с округлыми бедрами и длинными ногами, она напоминала древнегреческую богиню. Я почувствовал, как во мне вновь пробуждается желание. «Подожди!» – подойдя сзади, я обнял Марину за плечи.

Она обернулась, отстранила мои руки, пристально посмотрела в глаза, затем неожиданно обхватила меня руками за шею и, застонав, прижалась всем телом.

Подняв на руки, я понес ее обратно к дивану…

Было восемь часов вечера, когда, проводив Марину до станции, я возвращался домой, с трудом передвигая ноги от усталости. Вопреки ожиданиям, встреча с Мариной нисколько не изменила мое настроение к лучшему. Даже в самом разгаре любовных утех я не переставал думать о Светке. Сейчас я чувствовал себя одиноким, несчастным, и мне вдруг захотелось напиться в стельку.

– Эй, Олег, ты оглох, что ли, я кричу, кричу, а ты хоть бы что! – Возбужденно размахивая руками, меня догонял старый школьный приятель Витька Мелентьев. Приятель был так себе: болтун, дурак, но в данный момент я обрадовался и такой компании.

– Здорово! – пожал я ему руку. – Куда направляешься?

– Хочу в гриль-бар заглянуть, коньячку выпить!

Судя по тому, что я слышал от общих знакомых, Витя медленно, но верно спивался. Работая зубным техником, он имел пока достаточно средств для удовлетворения своей страсти и постепенно превращался в алкоголика. Вот и сейчас при слове «коньяк» он машинально сделал горлом глотательное движение. Смотреть на него было неприятно. Тем не менее я подумал, что будет лучше составить Вите компанию, чем сидеть дома наедине со своими мыслями.

– Ладно, пошли вместе, – буркнул я, и мы двинулись по направлению к ярко размалеванной вывеске гриль-бара.

Он был полон. Взяв у бармена Эдика коньяк, мы с трудом нашли свободное место и, не чокаясь, выпили по первой. Слушая вполуха Витину болтовню, я лениво разглядывал окружающих.

Публика в зале собралась разношерстная. Слева от нас сидела компания девиц, оживленно беседовавших о тряпках и косметике. Две из них были ни то ни се, на троечку, но третья – худощавая блондинка с карими глазами, почти не принимавшая участия в разговоре, мне понравилась. Недалеко от них разместились пытавшиеся казаться взрослыми юнцы. Они преувеличенно громко смеялись, бросая на девиц жадные взгляды. Чуть поодаль мрачно напивался в одиночку угрюмый небритый мужик. Справа почти все пространство занимала большая компания ребят лет по восемнадцать-двадцать. Они сдвинули вместе три стола и, ввиду своей многочисленности, глядели дерзко и вызывающе. За главного у них был какой-то тип лет тридцати, судя по наколкам и фиксам, урка со стажем. Физиономия урки показалась мне смутно знакомой. Развалившись на стуле и жуя в углу рта папиросу, он что-то цедил сквозь зубы, а остальные подобострастно внимали. Из магнитофона, стоявшего за стойкой у Эдика, неслись звуки музыки.

Тем временем Витя, не забывая регулярно прикладываться к бутылке, рассказывал свои сексуальные похождения, которые, как я подозревал, на девяносто процентов были чистейшим вымыслом. Со школьной скамьи он отличался безудержной болтливостью, сочетавшейся с богатой фантазией, и теперь, изрядно выпив, Мелентьев дал полный простор своим талантам. Витя чем-то напоминал деда Щукаря, и его болтовня меня раздражала. Впрочем, как я убедился, не только меня.

– Эй, ты, козел, на полтона ниже! – распорядился урка и выплюнул окурок, норовя попасть Вите в голову.

– Ты что, озверел? – Мелентьев, подавившись очередной байкой, удивленно вытаращился в его сторону.

– Ни хрена себе, это чмо что-то вякает! – Урка повернулся к своим холуям, и те почтительно засмеялись. Наглая рожа урки выражала такое превосходство над окружающими, что мне захотелось дать ему по зубам.

Больше урка не успел ничего сделать, потому что я вскочил на ноги и врезал ему прямым справа в подбородок. Урка, как мячик, отлетел в сторону, с размаху врезавшись в стойку, с которой со звоном посыпалась посуда. Он потерял сознание и, закатив глаза, медленно сполз на пол. Его подданные в удивлении замерли, но затем двое самых храбрых сорвались с места выручать хозяина. Первого я встретил двумя правыми ударами в живот и в голову, а второго пнул ногой в пах, после чего оба свалились рядом с уркой. Один без сознания, а другой – корчась и скуля от боли.

– Ну, кто еще хочет? – Вопрос мой остался без ответа. Остальные восемь парней скромно потупили глаза, не выказывая ни малейшего желания вмешаться. – В таком случае забирайте эту падаль, и чтобы я вас здесь не видел!

Меня раздражали эти шакалы, готовые разорвать на куски любого, кто их боится, и мгновенно поджимавшие хвост, почувствовав над собой силу.

– Ну, живо! А ты, Эдик, – я повернулся к бармену, – дай нам еще бутылку. Да, сколько там с меня за разбитую посуду?

Когда парни ушли, волоча на себе пострадавших и бросая в мою сторону злобно-трусливые взгляды, я снова сел за стол и, не обращая внимания на присмиревшего Витю, принялся молча накачиваться коньяком. Мысли опять вернулись к жене, но под влиянием больших доз спиртного боль в душе несколько притупилась. Проглотив очередную порцию, я полез в карман за сигаретами.

– Можно вас на минутку?

Я поднял голову.

Это была та девушка, которая с самого начала привлекла мое внимание. Сейчас она казалась еще симпатичнее. Черная футболка выгодно контрастировала со светлыми волосами, а из-под короткой юбки виднелись стройные ноги, покрытые легким золотистым загаром.

– Садись.

Я пододвинул к ней свободный стул и, вытащив наконец сигарету, чиркнул спичкой.

– Что случилось?

– Ты хорошо дерешься, но не надо было с ними связываться.

Коньяк наконец-то начал действовать. Я ощутил приятную расслабленность, легкий гул в голове. Поэтому слова блондинки не произвели на меня впечатления.

– Возьми у Эдика еще по двести грамм. – Я протянул Вите деньги, глубоко затянулся сигаретой и, улыбнувшись, посмотрел на девушку. «Ничего киска», – подумал я.

– Почему нельзя с ними связываться?

– Тот здоровый, с наколками, – Сережка Монах. Ты избил его на глазах у всех, он отомстит.

Теперь я понял, почему рожа урки показалась столь знакомой. Сергей Сафронов, по кличке Монах, был довольно известной личностью в нашем районе.

Монаху было тридцать три или тридцать четыре года, значительная часть которых прошла в лагерях и тюрьмах. Он корчил из себя блатного авторитета и имел значительное влияние на местную шпану. Судя по слухам, Монах в настоящее время сколотил банду из молодых ребят, которая промышляла угоном машин. Никаким авторитетом он, конечно, не был, и серьезные урки считали западло поддерживать с ним отношения. В то же время охмуренные Монахом пацаны постепенно подрастали, набирали силу и уже сейчас доставляли окружающим массу неприятностей. Молодежь нашего района боялась Монаха как огня, поэтому я не удивился, что девчонка, которой вряд ли было больше семнадцати, говорила об этом ублюдке с таким страхом.

– Спасибо за заботу, но для меня у него руки коротки.

– Ты многого не знаешь! – Девочка вдруг всхлипнула, закрыв лицо руками. – Он, он… – Рыдания заглушили конец фразы.

– Давай успокойся, расскажи по порядку. – Я положил руку на плечо девушки и почувствовал, как дрожит ее тело. Она плакала все сильнее. Подойдя к стойке, я взял у Эдика чашку крепкого кофе, стакан сока и поставил все это перед ней на стол.

– Выпей сперва, потом поговорим.

Девочка, послушно кивнув, поднесла стакан с соком к губам. Рука ее дрожала.

– Я пойду, по-пожалуй. – В стельку пьяный Витя, пошатываясь, побрел к выходу.

Кивнув на прощание, я снова повернулся к своей новой знакомой, которая постепенно приходила в себя. Допив кофе, девушка окончательно успокоилась, и я наконец узнал, в чем дело.

Ее звали Наташа, и она, оказывается, жила совсем недалеко от меня, через два дома. У Наташи была сестра Надя, на год ее моложе. Как-то раз Надя возвращалась вечером домой. Недалеко от дома она натолкнулась на Монаха, с которым было еще несколько ребят. Они затащили Надю в подвал, где по очереди изнасиловали, причем сам Монах сделал это каким-то особым, на редкость гнусным способом. Каким именно, Наташа объяснять не захотела и чуть снова не разревелась. В милицию Надя заявить побоялась, потому что Монах пригрозил зарезать. Дома, кроме сестры, никто не узнал о случившемся, поскольку мать у них умерла два года назад, а вечно пьяному отцу было до лампочки. Однако Надя рассказала все своему парню, который был немногим ее старше, и он при свидетелях громогласно обещал проломить Монаху голову. На другой день его сбила машина. Парень чудом остался жив. Сейчас он лежал в больнице с многочисленными переломами. Водителя, совершившего наезд, не нашли, но Наташа считала, что здесь не обошлось без Монаха.

Сегодня в баре к Наташе подошел один из Монаховых «шестерок» и передал, чтобы она не смела никуда уходить, пока Монах с ней не поговорит. Девочка подозревала, что ее тоже изнасилуют, и, дрожа от страха, ожидала своей участи. Однако дальнейшие события в корне изменили ситуацию.

Слушая эту историю, я на время позабыл о своих горестях, глубоко раскаиваясь, что врезал Монаху лишь один раз, в то время как следовало переломать ему все кости, дабы раз и навсегда отбить охоту к подобным художествам. Мысленно я дал себе слово, что при случае посчитаюсь с мерзавцем.

– За меня ты можешь не беспокоиться, глупышка, но все равно спасибо. – Я был по-настоящему растроган. – Монах свое получит! Теперь пойдем, я тебя провожу, нам по пути.

На улице стемнело. Ветер шелестел листвой деревьев, приятная прохлада освежала лицо. Машин на улице почти не было, а одинокие прохожие шли быстро, торопливо, как будто чего-то опасались. Надо сказать, что для этого у них были основания, так как наш район издавна пользовался дурной репутацией. Я полной грудью вдыхал свежий воздух, невнимательно слушая щебетание Наташи, которая уже совершенно успокоилась и шла рядом, доверчиво держа меня за руку. Сокращая дорогу, мы свернули в переулок, единственный фонарь в котором был давно разбит малолетними хулиганами. Бледный свет луны с трудом рассеивал окружающую темноту. По обе стороны дороги высились мрачные громады старых домов. Было совсем поздно, и лишь в некоторых окнах горел свет. «Как здесь страшно», – прошептала Наташа и, задрожав, прижалась ко мне. Справа от нее послышался легкий шорох.

– Там кто-то есть, я боюсь. Олег, пойдем отсюда.

– Это кошка, – рассмеялся я, – успокойся.

– У меня такое чувство, что что-то случится!

В ее голосе слышался неподдельный страх. Невольно поддаваясь ее настроению, я прибавил шагу. Нельзя сказать, что я боялся, но в этом глухом местечке действительно можно было нарваться на приключения, которых после бурно проведенного дня мне совсем не хотелось.

– Ничего, малышка, скоро придем… А, черт! Подожди минутку. – Осторожно высвободив руку, я наклонился, завязывая на кроссовке развязавшийся шнурок. Неожиданно раздался рев мотора. Наташа дико закричала. Обернувшись, я увидел машину с погашенными фарами, которая неслась прямо на нас. Расстояние оставалось минимальное, и в какую-то долю секунды я осознал, что шансов спастись почти нет. Схватив Наташу за плечи, я изо всех сил швырнул ее в сторону и кинулся следом, в последний момент пытаясь увернуться от неминуемой смерти. Машина все-таки слегка задела меня. Почувствовав острую боль в ребрах, я отлетел к стене и, ударившись головой о что-то твердое, потерял сознание…