Игорь Владимирович Чудиновских
Тайна старой бутылки, или Пропавшая наследница
Это ему удалось. Вскоре он сидел на кухне замка, и посланный мальчишка бежал разыскивать Якова…
Они обнялись и присели за стол. Яков хотел налить вина, но Джон решительно его остановил:
– Потом, потом, дружище. Сперва дело. Ты знаешь, с чем хозяин только что ко мне приходил?
Яков пожал плечами и сказал:
– Хозяин потребовал от меня дать ту старую бутылку, которая давным-давно стояла в шкафу в зале… После этого он как будто взбесился.... Закричал «Коня!» и отправился в город… Может оттого, что бутылка пустой оказалась?
Джон улыбнулся:
– А вот и не так! Бутылка-то не пустой была! Барон ко мне с запиской пришел. И я теперь думаю, что он ее как раз в бутылке и нашел.... Все насчет наследства спрашивал, он ли законный наследник и так далее…
– А ты что?
– Подожди. Значит, так. Записка написана старым бароном. Ясно, что это он туда ее спрятал. Умный человек… Сколько лет прошло, а никто не догадался… Ну так вот. В записке всего четыре строчки. Слушай. «Идущий следом, вышел срок/ И с уст твоих упал замок…» Понимаешь, что это значит?
Яков поскреб голову:
– Н-н-не очень…
Джон опять улыбнулся:
– Узнаю старого хозяина… Любил он пошутить… Скажи, ты знаешь, что означает твое имя?
Яков удивленно посмотрел на Джона:
– Когда меня крестили, матушка как-то не задумывалась об этом. Праздновалась память святого Иакова, вот и окрестили в честь него…
– Так, так… А что означает имя Иаков?
– Да не знаю я!
– А означает оно – идущий по пятам. Но можно сказать и по-другому – идущий следом…
– Ну-у-у..
– Стало быть, старый барон к тебе обращается, дурья твоя голова! Слушай внимательно! «С уст твоих упал замок». Значит, барон разрешает тебе говорить.
Яков опять удивленно посмотрел на Джона:
– Да что говорить? Кому говорить?
– А вот дальше… «Наследница в замок вернуться должна/Поможет ей в этом бутылка вина». Понимаешь о чем я? Кончилось время этого обжоры и пьяницы! Есть у старого барона настоящая наследница! И она должна получить замок!
– Тихо ты… Не дай Бог, хозяин услышит…
– Хозяин… Ты же ведь знаешь, что это за хозяин!
– Знаю, но от этого не легче… Ты-то все время в конторе или дома. А тут… Сперва он сразу за пистолет хватался… Теперь вроде приутих немного…
Джон внимательно посмотрел на Якова:
– Знаешь, как может быть оспорено завещание? Только если сам старый барон заявит об этом…
Яков испуганно перекрестился:
– Господи Иисусе и Пресвятая Дева! Ты что хочешь с того света его вызвать?
– Ты, брат, дуралей! Ничуть не умнее этого пьяницы! Что за бредни – в суд духов вызывать! Сказать-то господин барон может и в письменном виде… Найдется настоящее завещание и все…
Джон испытующе посмотрел на Якова:
– Ты же ведь знаешь, где оно?
Яков отвел глаза. Джон продолжил с напором в голосе:
– Тебе же разрешили.. . «И с уст твоих упал замок»…
Повисло молчание.
– Наследница… – Яков наконец с трудом выдавил из себя.
– В том-то и штука, что наследницы нет, – вздохнул Джон. – И где ее искать, ума не приложу…
– Да-а… – Яков тоже вздохнул. – Где же ее искать…
Джон опять испытующе посмотрел на Якова:
– Тебе же знаешь имя… Тебе же разрешили…
Яков молчал.
– Хорошо. Понимаю. У стен есть уши. Тогда намекни…
– Страна на востоке, – вдруг сказал Яков. – Вдоль большой реки. Одной реки.
– Она к нам близко?
– Она за морем.
Джон в третий раз испытующе посмотрел на Якова.
– По-моему, я тебя понял…
Яков промолчал.
– А может и нет… Где же искать наследницу? На севере? На юге? На западе? На востоке?…
На слове «север» Яков усиленно мигнул. Джон едва заметно кивнул головой и продолжал:
– И кто знает, как далеко она находится? Один лье? Пять? Десять? Двадцать?
На словах «один лье» Яков мигнул опять. Джон многозначительно поднял брови. Кажется, теперь, он знал все. Но здесь он не мог об этом сказать. Здесь нужны были другие слова.
– Жаль, что мы ничего не знаем и вряд ли что узнаем… Слишком много времени прошло.... Господин барон может быть спокоен. Он – единственный наследник!
Последние слова нотариус произнес с особым нажимом. Ему почудился какой-то шорох за дверью…
– Спасибо, дружище, за вино. Он превосходно. Но, увы, увы, время в моем возрасте слишком быстро бежит… Мне пора.
Провожаемый Яковом, он вышел в коридор. На мгновение ему почудилось, что мелькнула какая-то тень… Но может быть это просто игра света, а его старые глаза ошиблись?…
На следующий день, рано утром Джон оседал своего ослика и выехал из города. Он ехал прямо на север. Путь предстоял не очень долгий. До поместья Бельвилль было всего-то одно лье.
Глава 5
Арман
Клео въехала в Кюмун-де-Сюр почти сразу после обедни. Так что у дома мадам Фиорентины ей пришлось немного подождать, пока достопочтенная хозяйка придет из церкви.
Черноволосая и носатая мадам Фиорентина удивленно подняла бровь, увидев рядом со своим домом незнакомую девушку, но письмо тетки все объяснило. Прочитав его, мадам покачала головой… «Конечно, похвально такое трудолюбие в столь юном возрасте… Но, Пресвятая Дева Мария, разве прилично молодой девушке путешествовать одной, верхом и… Боже мой! Со шпагой и пистолетом!… Святые угодники, а если бы ты попала в лапы разбойников? Разве эти железки смогли бы защитить тебя?…»
Чтобы скрыть улыбку, Клео опустила голову.
Мадам немного помолчала, дабы Клео прочувствовала неприличие своей выходки…
– Слава Всевышнему, мы уж лет тридцать о разбойниках не слышали… – она пыталась сделать свой голос строгим, но было видно, что ей это удается с трудом. – Так что у нас эти штуки без надобности. Если хочешь, то можешь повесить их на стену, хотя лучше убрать их куда-нибудь… Не дай Бог, попадутся на глаза моим девушкам, начнут баловаться, до беды недалеко…
Мадам покосилась на проходящих мимо людей, которые уже издали кланялись ей.
– Мы мирно живем и своим трудом зарабатываем себе хлеб. Работы много. Всем наши вещи нравятся, заказывают много, не справляемся. Постель и стол мои, за работу не обижу… Если согласна, то пойдем, покажу твою комнату.
Несколько обескураженная таким «гостеприимным» приемом, Клео молча пошла за ней.
Вообще-то, мадам Фиорентина была не слишком обширного размера, но, тем не менее, лестница ощутимо поскрипывала под ее ножками.... Поднявшись на второй этаж, она повернулась и вдруг порывисто обняла Клео.
– Ну, здравствуй, моя малышка! Наконец-то я тебе увидела! О Господи, какая же ты красавица! Твоя тетка постоянно писала мне о тебе, но что такое слова! Разве они могут передать твою красоту! Здесь нужен художник, да такой, что рисует картины для самого короля!
Окончательно сбитая с толку Клео молчала. Мадам понимающе усмехнулась:
– Ах это… Извини меня, пожалуйста. Надо было разыграть комедию перед нашими «добрыми прихожанами». Все знают, что у меня женское царство, а тут гости с оружием… Вот и пришлось пять минут побыть святее папы римского, а то пришлось бы потом целый месяц слушать перешептывания за спиной… Так что забудь об этом, пожалуйста. Зови меня тетушкой Виолеттой и делай со своими вещами, что хочешь… Хотя… Все-таки лучше будет, если ты не станешь открыто носить шпагу на улице… А, кстати, вот и твоя комната…
«Почему кстати?»… Клео не успела додумать мысль. Мадам Фиорентина распахнула дверь:
– Знакомьтесь, девушки! Это Жюли, это Катрин, это Женевьева, а это наша новая работница – Клео. Вот твоя кровать, а это твои полки в шкафу. Располагайся.
Утром следующего дня Клео в компании десятка молодых девушек, уже сидела за столом в обширной и светлой зале дома мадам Фиорентины и усердно трудилась над очередным заказом – украшала кружевами мужскую рубашку....
Так продолжалось до субботы. А в субботу утром Клео пришла в конюшню, погладила свою Лизхен и озабоченно покачала головой:
– Что-то ты толстеть начала, дорогая… Пора нам с тобой проехаться....
Выезжая в ворота, Клео крикнула:
– Тетушка Виолетта, я поеду прокачусь!…
– Храни тебя Дева Мария! И не показывай шпагу!
… Они совершили славную прогулку по цветущим полям и лесным дорожкам. Лизхен и вправду застоялась в конюшне и с видимым удовольствием неслась вдаль. Клео не забыла и о себе, ведь она не зря прихватила шпагу. В укромном месте она тоже с удовольствием размяла мускулы и вволю потренировалась. Она хорошо помнила, что говорил ей отец: «У тебя есть главное – Неожиданность. Есть женщины и есть шпаги, но никто не ожидает, что они будут вместе. Помни об этом и постарайся это не потерять».
День перевалил за половину, когда Клео с чувством приятной усталости, не торопясь, возвращалась домой. Выехав на дорогу, она увидела, что несколько впереди нее идет какой-то молодой человек, одетый бедно, но чисто. Под мышкою путник держал какую-то папку. Клео не обратила на него никакого внимания, странная мысль вдруг завладела ею. Почему-то она снова вспомнила замок, барона… «Что же я должна была там увидеть? Почему ты так и не сказал мне об этом, отец?…»
Внезапно дорожная ситуация резко изменилась. Из придорожных кустов к юноше выскочили три оборванные фигуры с дубинками и он моментально согнулся от увесистых ударов. Тут же две фигуры схватили его за руки, а третья выхватила нож. Юноша замер, выронив папку. Из нее вылетели листы бумаги… Бандиты начали шарить по его карманам. Это было уже слишком! Клео дала шпоры и мгновенно очутилась на месте преступления.
– Эй, господа трусы, втроем на одного? Немного же вы стоите!
Главарь обернулся. Клео увидела типичную разбойничью физиономию заросшую бородой до самых глаз. Физиономия радостно осклабилась.
– Эй, вы, держите этого! А я поговорю с такой приятной мадемуазель… Зря вы вступились за этого болвана, уезжайте поскорее и всем будет хорошо…
– Уж вам точно не будет хорошо… Отпустите этого юношу, а то…
– Вы собираетесь нас схватить? – Шайка загоготала.
Клео выхватила шпагу. Главарь радостно хмыкнул:
– Боже милосердный, какое счастье нам привалило! Вот и оружие нам доставили… Мадемуазель лучше отдайте эту иголку сами, а то мы чего-нибудь вам повредим…
С этими словами, он, поднимая дубинку, начал медленно подходить к Клео. Та спешилась…
– Что ты делаешь! – закричал молодой человек. – Уезжай!
Сильный удар в живот заставил его замолчать.
Главарь ухмыльнулся:
– Ну, вот и хорошо, ну вот и правильно. Давайте нам вашу штуку и разойдемся…
Клео одной рукой держалась за седло, меряя глазами расстояние до бандита…
Никто ничего не понял, но главарь вдруг выронил дубинку и, присев, схватился обеими руками за лоб. … «А-а-а!! Убивают!!..»… В ту же секунду кулак Клео въехал одному из бандитов под глаз, он автоматически схватился за лицо.... «Я ослеп!!!»… У шеи второго уже многозначительно покачивалась шпага…
– Ну-у… – Клео одним ударом левого локтя назад отбросила попытавшегося было напасть на нее главаря…
Единственный стоящий на ногах разбойник растерянно хлопал глазами.
– Обойдемся без кровопролития, не так ли?
Вопрошаемый молча кивнул.
– И мы сейчас мирно разойдемся, правильно?
Снова кивок.
– Только мы пойдем пешком, а вы сейчас очень быстро побежите вон туда… Или туда.. Словом, куда хотите, но очень быстро!! Согласны? Вижу, что согласны. Раз, два три!
Разбойники опрометью кинулся в кусты. Клео резко развернулась к валявшемуся главарю… От страха тот не успел даже встать и проломился сквозь кусты на четвереньках…
– Спасибо! Эти негодяи хотели ограбить меня! А мне как раз выдали недельное жалованье. Черт, пришлось бы неделю голодать… И рубашку порвали… – молодой человек пытался привести свой костюм в более приличный вид, но, увы, увы, рукав рубашки висел буквально на двух ниточках… – Арман, к вашим услугам! Я художник. Правда я сейчас работаю подмастерьем. Но мастер обещал, что разрешит мне участвовать в картинах, если я докажу, что умею писать. Вот я и вышел на этюды, а тут вот…
Арман растерянно поднял истоптанный в пылу драки лист бумаги. Карандашом на нем был набросан пейзаж…
Клео снова посмотрела на молодого человека и вдруг увидела, что у Армана огромные голубые глаза… Теплая волна толкнула ее сердце…
– Как ваше имя, моя спасительница?
– Клео… Я могу починить вашу рубашку. Я белошвейка у мадам Фиорентины…
– Благодарю вас, но я и сам умею управляться с иголкой, мне бы только добраться до дома…
Клео улыбнулась:
– Лучше бы вы умели управляться со шпагой…
Арман вспыхнул:
– Я художник! Мое оружие – кисть! Именно этим оружием я буду воевать с пошлостью и просвещать человечество!
Ах, как ему шел румянец! Клео невольно залюбовалась юношей. И опять теплая волна толкнула сердце…
– Все же я думаю, что нам лучше вместе дойти до города. Вдруг бродяги, увидев вас одного, решат вернуться…
– Вы правы. – Арман вздохнул. – Такие негодяи неисправимы.
Они вместе прошли остаток пути. И, конечно же, не было ничего удивительного в том, что завтра, после воскресной службы они встретились вновь…
А вскоре Клео уже сидела за семейным воскресным обедом и слушала матушку Армана – чернокудрявую и худощавую мадам Берсинье, которая явно одобряла выбор сына…
– Ах, мадемуазель Клео, если бы вы знали, как Арман хочет рисовать…
– Писать, мама… – недовольно прервал Арман.
– Ну да, писать. Хотя мне кажется, что пишут писатели, а художники рисуют… Ну пусть писать, лишь бы ему удалось стать известным художником, который работал бы для самого короля… Вы не представляете, как я рада, что вы познакомились. Арман… у него такое чувство красоты, он мог познакомиться только с красавицей…
Мадам Берсинье ласково погладила Клео по руке.
– Приходи к нам запросто… – сказала она таким теплым голосом, что Клео зажмурила глаза, чтобы не брызнули слезы…
Клео не знала своей матери и никогда не видела ее. Отец на все ее расспросы отвечал, что она – дар Всевышнего… Отец никогда не был женат. Он жил в своем поместье вместе с своей сестрой, которая как могла заменяла Клео мать, именно тетя и научила Клео шить. Но голос крови говорил девушке, что эти люди – не ее родители… А потом отец стал часто жаловаться на сердце и говорить ей о замке и о том, что она должна быть там в день своего восемнадцатилетия…. А еще он учил ее фехтовать и стрелять… А потом отца не стало… А потом дела пошли все хуже и хуже… Тетя каждый вечер сидела за счетами, горестно вздыхая. А потом она объявила, что делать нечего и Клео надо самой зарабатывать себе на жизнь…
– Ну что же ты молчишь? – мадам Берсинье еще раз погладила Клео по руке. Внезапно та бросилась к мадам и обняла ее. Арман смущенно потупил глаза.
– Все будет хорошо, вот увидишь… – мадам Берсинье тоже обняла девушку. Она не стала ни о чем спрашивать, решив, что все придет само собой. «Незавидная жизнь, похоже, у этой девушки, раз так она отзывчива на ласку… Но видно, что она – человек добрый. А это главное в семейной жизни» – подумала мадам Берсинье, вспомнив своего достопочтенного супруга – храброго вояку месье Берсинье. Какие у него были роскошные черные усы! А шпага! В полтора раза длиннее, чем у других! Да, месье Берсинье был солдатом, но сражения не ожесточили его сердце. Он был солдатом, а не бандитом! Он никогда не грабил в покоренных городах, брал лишь бесхозное добро, а половину своего крохотного жалованья, которое и выплачивалось-то кое-как, мог запросто отдать первой встречной бедной женщине с ребенком на руках… Потом он был начальником городской стражи, но недолго. Слишком часто у него «сбегали» из долговой тюрьмы бедняки… И никогда он не ударил жену, он даже голос повысил-то всего раза два или три....Она всегда хотела дочку, но родился Арман. Больше у них детей не было. Ну что ж, спасибо Богу и за это. Но мечта о дочке не оставляла ее…
– Мама, мама, суп остынет! А потом Клео обещала мне попозировать для своего портрета…
– Ах, да. Что-то я совсем задумалась. Извините меня, дети. Конечно, давайте поскорее есть суп, пока он горячий. Или вам некогда? Ну тогда бегите…
Стоит ли говорить, что портрет Клео так и остался незаконченным.
Глава 6
Поиски и письмо
Ох, не зря старому Джону чудился шорох за дверью и тень в коридоре. Потому что едва он покинул замок, как в обеденную залу к барону постучался конюх Али.
– Хозяин, я слышал что-то важное… – Али рассказал барону о разговоре между Яковом и Джоном.
Барон замер с поросенком в зубах. Потом он выплюнул мясо и смачно выругался.
– Старый пень! Я так и знал, что дело нечисто! Тот-то эта чернильница так старалась меня убедить, что других наследников нет! И эта развалина, Яков туда же! Верен покойнику? Ну так и отправляйся вслед за ним! Повешу!
– О, господин, зачем вешать? Зачем затыкать язык? Мертвый ничего не скажет.
Барон хмыкнул:
– Твоя правда. Тогда тащи его сюда. Нет, лучше в кабинет, там пистолеты есть…
Али поклонился:
– О, господин, позволь твоему недостойному рабу дать тебе совет. Если этот человек ничего не сказал даже своему другу, то он ничего не скажет и тебе. Я думаю, что он не боится смерти. Ведь тогда его тайна умрет вместе с ним.
Барон нервно забарабанил пальцами по столу:
– И что?
– Надо сделать по-другому, господин. Я прослежу за его другом и тогда они, сами того не ведая, откроют нам свою тайну.
Барон оценивающе посмотрел на Али. «А это араб соображает…»
– Ладно, будь по-твоему.
Вот почему на следующий день по северной дороге двигались два путника – Джон и Али. Только Джон ехал по дороге на ослике, а Али скрывался в придорожных кустах…
Так они добрались до поместья Бельвилль. Али увидел, что Джон подъехал прямо к парадному крыльцу. Слуги приняли ослика, а нотариус прошел в дом. Али заметался. Вернуться и сообщить господину, что человек приехал в это поместье? Так это значит, ничего не сообщить! Надо выяснить, зачем этот старик приехал сюда!
Али кинулся вокруг господского дома. Ему повезло, он неувиденным проскочил между курятниками и овчарней и оказался – О, Аллах! – прямо перед большим окном. Али прилип к стене, потом осторожно заглянул в окно. Он увидел, что старик разговаривает с какой-то хорошо одетой женщиной, видимо, самой госпожой. Но о чем они разговаривают? Проклятое окно! Оно закрыто!
Вскоре старик встал и, поцеловав руку госпожи, вышел. Конюх сжал кулаки от досады. Он так ничего и не узнал! Но, может быть, стоит дальше последить за стариком, вдруг он все-таки откроет тайну?
А нотариус вышел на крыльцо в расстроенных чувствах. Разговор с хозяйкой поместья ничего не дал…
Мадам Летелье отлично помнила старого барона.
– О да, это был мужчина! – мадам мечтательно подняла глаза. – Как можно было перед ним устоять такой слабой женщине, как я… Моя бедная девочка! Как она была так на него похожа!… А как он любил ее! Он даже говорил, что отдаст ей все свои сокровища…
– Девочка?
– Да, наш плод нашей любви.... Но я… я … я ее потеряла! Этот проклятый мост отнял ее у меня! …
Повисло молчание. Джон осторожно кашлянул:
– Мадам, простите мое любопытство, но как это могло случиться?
– Лошади понесли. Кучер пытался их остановить, но упал с козел. А я… я держала на руках колыбельку с моей красавицей и молила Бога, чтобы он остановил лошадей. Но Бог не услышал мои молитвы. Лошади неслись. Впереди был мост. Мы оказались на нем и коляска резко наклонилась!! Потом мне сказали, что отлетело колесо. И мы вместе с ребенком оказались в реке! А дальше… дальше я ничего не помню. Очнулась я уже на берегу. Одна! Колыбельки с моей девочкой нигде не было! Эта проклятая река и этот проклятый мост отняли ее у меня! Простите, мне так тяжело об это вспоминать… Ведь как раз вчера ей должно было исполниться восемнадцать…
Джон вздохнул:
– Я понимаю вас, мадам. Но кто знает, может быть ей сейчас лучше? Разве вы можем постичь всю глубину Промысла Божия?
Мадам устало махнула рукой:
– Я убеждала себя в этом, но… Сердце говорит мне, что она жива, но … Как бы я хотела увидеть ее вновь…
Джон встал:
– Мадам, если ваша дочь жива, то я приложу все свои силы, чтобы найти ее.
– Храни вас Пресвятая Дева Мария и все угодники. Если вам что-нибудь будет нужно, то обращайтесь ко мне. Я помогу вам в вашем святом деле.
И вот теперь Джон в задумчивости ехал обратно. Тень наследницы на мгновение мелькнула перед ним и исчезла. След оборвался. Поиски надо было начинать сначала… Али крался за ним…
Джон не сразу заметил, что по дороге кто-то едет на ослике впереди него. Только спустя некоторое время он сообразил, что это аббатиса Фар`а, которая ехала так медленно, что Джон, сам того не желая, вскоре поравнялся с ней. Вид у аббатисы был чрезвычайно озабоченный.
– Добрый день, матушка! Могу я узнать, почему вы столь серьезны?
– Ах, это вы, сын мой… Есть у меня на то причины. Я размышляю над путями Господними и его милосердием… Поистине наш ум слаб, и мы не можем постигнуть всю глубину замысла Божьего. Сегодня у нас в монастыре отошла к Господу одна монахиня. Вы знаете, кто она была в миру? Мадам Мельпелье!
Джон вздрогнул и перекрестился:
– Кто же не знал эту ведьму! Для нее навести порчу было сущим пустяком. Говорили, что за ней водятся дела и похуже… Правда, никто ничего не доказал. А потом она вообще куда-то исчезла. Так значит, она раскаялась и ушла в монастырь?
– Совершенно верно. Как же мы тогда славили Бога за то, что он привел к нам эту заблудшую овцу! В своем милосердии Всевышний дал ей возможность искупить свою вину. И вы знаете, не было усерднее монахини! Видно было, что раскаяние ее искренне и своими подвигами она и в самом деле хочет спасти свою душу. И вот сегодня Бог призвал ее. Но… Вот что она рассказала мне перед смертью. Года четыре назад, когда она еще не знала Господа, к ней пришел какой-то человек и купил у нее… Ну вы знаете, что такое аква тофана…
– Яд?
– Совершенно верно. А потом наш старый барон объявил, что у него неожиданно нашелся сын, которому он завещает свое поместье. И как-то так получилось, что вскоре после того старый барон умер. Это поразило мадам Мельпелье. Она решила, что барона отравили именно этим ядом, который она продала. И эта капля переполнила чашу. Мадам бросила свое гнусное ремесло и пришла к нам. Но только сегодня я узнала об этом. Мадам Мельпелье сказала, что она хочет идти к престолу Всевышнего с легким сердцем. И вот теперь я еду в размышлениях. Если это так, значит что-то нечисто у молодого барона…