Игорь Куликов
Записки о прошлом

Письмо получилось очень чувственным, совершенно не характерным для сегодняшнего дня. Оно было написано без корыстных соображений, не стремилось поразить получателя (тем более что его не существовало в действительности) красотой слога. Любовь в чистом виде, без дальнейшего плана, рациональных раздумий, не подчиненная законам логики, из-за чего особенно прекрасная. Эти строки стремились отразить недоступное Александру чувство, приближались к нему максимально близко, но никогда не пересекали черту, как гипербола не может достигнуть оси абсцисс в силу законов математики. Время прошло незаметно, на улице уже вечерело. Александр решил отдать письмо Лизе на следующий день, отложил его в сторону, чтобы ненароком не прочитать написанное, ведь в таком случае люди начинают сомневаться, находят ошибки и неточности, в стремлении исправить их делают новые, а потом, окончательно разочаровавшись, выкидывают листок в мусорную корзину и забывают о нем. Стремление к совершенству – бич начинающих писателей, загубивший множество талантов, которые теперь работают где-то еще или не работают вовсе, уже не вспоминая о возможности написать на бумаге что-то, кроме финансового отчета. Он взял в руки книжку, сборник юмористических рассказов Джерома К. Джерома. Читалось на удивление легко, сознание не цеплялось за неприятности прошедших дней, равно как и за моменты радости, а потому Александр с легкостью погрузился в атмосферу классических, добрых шуток, невинного балагурства, за которым сам юноша мечтал застать себя однажды в преклонном возрасте, чтобы в очередной раз убедиться, что жизнь кипит внутри, несмотря на года и морщины.

На следующий день он пришел на кухню в абсолютной уверенности, что застанет там нечто похожее на то, что увидел вчера по приходе из школы, однако на столе стоял теплый завтрак, от которого поднимался слегка заметный пар. Очень хотелось поскорее сесть и насладиться трапезой, так что он забыл о предосторожности и приступил к еде. Вошла мама, села напротив сына и какое-то время молча наблюдала за ним. Александр с улыбкой поздоровался, давая понять, что находится в отличном расположении духа. Мяч был на стороне мамы, которая решила, что его хорошее настроение можно воспринимать в качестве готовности к раскаянию, а потому, выждав еще немного, понизила голос до ласкового и начала со слов: «Ведь ты знаешь, что был неправ»". Юноша понял, что допустил ужасную ошибку, согласившись на обозначенные правила игры, но исправлять ее не было желания, потому что его счастье могло развалиться в любой момент, а сегодня это чувство было особенно важно, ведь через час или около того предстояло отдать признательное письмо Лизе, что не подобает делать с угрюмым лицом и крамольной мыслью, поэтому он тихо, но безоговорочно прервал мать словом «Достаточно». Отодвинул тарелку от себя, взял приготовленные заранее вещи из комнаты и вышел настолько стремительно, что мама даже не успела одуматься, выйти из шокового состояния и окликнуть сына. Очнувшись, мама почувствовала себя особенно одинокой, чужой в собственном доме.

В компании новых друзей Лиза казалась очень счастливой, так что Александр замедлил шаг, взял у судьбы время на раздумье. Не хотелось нарушать ее душевного равновесия, но запечатанный конверт в рюкзаке добавлял чувства недосказанности, как будто вы утаили что-то в диалоге с любимой, так что было решено достать его заранее и все же поговорить с ней. Он вежливо поздоровался со всеми и, рассыпаясь в извинениях, увел девушку в сторону. Преамбула была до ужаса длинной, Александр ненароком рассказал всю историю собственной жизни в кратком содержании, несознательно пытаясь отдалить решающий момент. Часы показывали, что до начала урока оставалось совсем немного, он оставил несколько предложений за скобками и перешел к сути: «Знаешь, Лиза, мы знакомы совсем недавно, но даже за это короткое время у меня возникло чувство по отношению к тебе. Сказать о нем вслух не хватит мужества, а потому я передаю тебе это письмо. Я постарался быть до конца искренним с самим собой, а потому ничего не утаил и от тебя. Очень хочу, чтобы ты прочла его. Жду следующей встречи с трепетом и нетерпением». Слова были произнесены очень быстро. Он проглатывал окончания слов, не замечая этого за собой. Говорил на одном выдохе, чтобы не прерываться, не думать о построении предложений. Сказав это, Александр поспешил удалиться к своему классу, чтобы не показать, как трудно было совладать со своим волнением, совершенно ему не присущем. Горные лыжи – опасный вид спорта, что понимает каждый здравомыслящий человек перед спуском, однако многие так и не могут пересилить свой страх, а оттого навечно остаются в пределах простых трасс. Александр же постоянно самосовершенствовался, из-за чего раз за разом приходилось преодолевать недоступные раньше участки. В этом всегда помогала железная уверенность в успехе, подкрепленная длительной подготовкой и идеальной техникой. Он опасался за свою жизнь, но во время спуска никаких сентиментальных чувств не оставалось. Для них просто не было времени, ведь на большой скорости приходилось детально изучать каждый сантиметр одинакового на первый взгляд снежного покрова, чтобы ехать по идеальной траектории с максимальной безопасностью. И вот сейчас он чувствовал себя в чужой, непонятной ему стихии сомнений. Уверенности в том, что выбранная траектория действий является правильной, не было, равно как и возможности оперативно найти оптимальную. Он стоял на распутье, не имея никаких представлений о том, куда ведет каждая из дорог, из-за чего выбирать приходилось по косвенным признакам, которые никогда не были однозначны. Во время первых шагов, когда альтернативный вариант еще не скрылся из виду, хочется перейти туда, однако это тоже не принесет никаких изменений. В общем, было весьма неуютно.

Лиза, очевидно, прочла письмо, потому что самостоятельно нашла кабинет Александра и подошла к нему, чего он точно не ожидал. По выражению ее лица нельзя было сказать ничего определенного. Если не знать, что подобное проявление самостоятельности было противоположно первому впечатлению о девушке, то лишний раз задумываться о причинах, по которым она хочет к вам подойти, не стоит. В конце концов, школа живет своей размеренной жизнью, в которой одни учителя передают информацию другим, а те доносят ее до учеников, которых часто не бывает поблизости. Тогда они просят об этом других, так что Лиза сейчас вполне могла бы сказать о том, что нужно подойти к секретарю или охраннику, вот только около часа назад Александр вручил ей письмо, где писал о своей любви, которая не оставила места прежнему образу жизни. События последних дней только подтверждают, что существование больше невозможно.

Концепция его счастья напоминала ромб. В самом начале находилось базовое допущение о том, что он хочет продолжать жизнь и готов бороться за нее до конца, затем определялись важные для него элементы будущей жизни, при синергии которых счастье будет достижимо. Далее следовали пошаговые инструкции к достижению каждого из этих элементов. Был определен целый ряд трудностей и предстоящих проблем. Эта ступень – самая широкая часть ромба. Далее проблемы постепенно решались. В своем стремлении к счастью Александр переходил на следующую строчку алгоритма, где задач становилось гораздо меньше из-за неизбежного приближения финала. Наконец, все линии сходились в одну, самую верхнюю точку ромба, где зиждилось счастье как таковое.

Теперь фигура была разрушена с основания. Аксиома опровергнута, так что дальнейшие попытки строительства не приводили к успеху. Он больше не хотел жить. Теперь на месте выстроенной линии поведения был хаос, в котором не действовали прежние законы, а человек не мог упорядочить его в силу отсутствия фундамента. Строения держались какое-то время, но счастье – слишком многоэтажная конструкция, так что все попытки вновь построить его разваливались, утопали в грязи.

Дальнейшая жизнь без близости с Лизой не имела никакого смысла. Все свершения казались пустыми, если о них нельзя было рассказать любимой девушке за чашкой чая, согревающего в зимние вечера. Она была его счастьем, хрупкой девушкой, при виде которой Александр таял на глазах. Его грубоватые черты становились заметно мягче, потому что нельзя было не ответить улыбкой на ее приветственный взгляд. Возможно, она станет учительницей, а он – профессиональным спортсменом, владельцем сети магазинов горнолыжной одежды, которая будет основана благодаря его собственному опыту многолетнего взаимодействия с ней. На рабочем месте придется быть принципиальными, справедливыми, но не терпящими слабости, однако по мере приближения к дому оба будут забывать о собственном имидже и подчиняться приказам любящих сердец. По дороге домой он видит витрину магазина и купит ей украшение только потому, что оно так прекрасно дополнит ее каждодневный образ. Она в этот день вернется пораньше, приготовит ужин не из-за того, что не хватает денег на ресторан, а из-за желания сделать приятно любимому, который, знает она, хочет домашнего тепла и уюта. Дверь откроется, Лиза будет одета очень просто (свой дорогой костюм девушка давно повесила в дальний шкаф), именно такой она больше всего нравится Александру, хотя тот любит ее без памяти в любой одежде или без нее совсем. Специально не будет спешить, чтобы он успел закрыть за собой дверь и обернуться к ней. Обовьет руками его шею, нежно поцелует и только потом чуть отстранится, чтобы сказать свое «привет, милый». Александр достанет украшение и протянет ей, она, как всегда, засмущается, покраснеет немного, начнет даже: «Не стоит…», – но он ее прервет своим: «Даже не хочу слышать. Для меня это не меньший праздник, чем для тебя». Тогда они пойдут на кухню, будут наслаждаться длительностью ужина, медленно опустошая бокалы вина и рассказывая о событиях прошедшего дня без всякой агрессии, как будто все сложности происходили с их знакомыми, но никак не касались их самих. Потом они возьмут бокалы, выйдут на балкон и станут смотреть на то, как капли дождя падают на асфальт и медленно стекают вниз. Ведомые дуновениями прохладного ветра, влюбленные прижмутся друг к другу. От ее волос будет пахнуть улицей, а от его шеи – мужскими духами, которые Лиза сама выбирала пару месяцев назад, представляя подобные моменты. Они займутся любовью в этот вечер. Обнаженная Лиза готова отдать ему всю себя, предоставляет Александру полную свободу действий, но он не жаден. Он будет очень нежен, как и всегда страшась за ее хрустальную хрупкость.

Вся жизнь будет состоять из множества дней, таких же прекрасных, как этот. Они будут грустить в командировках, просматривать совместные фотографии по дороге на работу. Потом встретятся у аэропорта с такой нежностью, как будто не видели друг друга несколько лет, а не недель. Они не будут думать о детях, наслаждаясь полной принадлежностью друг другу. Два человека – это слишком прочный союз, чтобы допускать кого-то в очерченный мелом круг.

Все эти годы пролетели перед глазами Александра за несколько секунд, когда Лиза преодолевала последние метры коридора. С такого близкого расстояния было проще увидеть, что девушка очень расстроена и еле сдерживает слезы. Оказалось, что у нее уже есть молодой человек, с которым она недавно начала отношения. Друг Александра, с которым они вместе бегали до автобуса и укрывались под одним зонтом, когда шел дождь. Бессмысленность слов, невозможность мышц лица отразить внутренние чувства, а потому молчание длинною в бесконечность. Он садится на кафельный пол, закрывает глаза руками, потом поднимает голову вверх и молча смотрит, как муха доживает остатки своих дней внутри лампы. Лиза не переходит границу дозволенного друзьям (без чего невозможно повлиять на состояние юноши), но при этом не уходит, понимая тяжесть его положения. Просто стоит рядом, ничего не говорит, боится даже дышать громко. Он встал, собрался с силами, сказал, что глубоко опечален этой новостью, но при этом не винит девушку и желает ей счастья.

Следующие несколько лет он будет планомерно погружаться на социальное дно, забросит учебу, лыжи, что угодно, кроме алкоголя и странных знакомств. Он узнает о Лизе побольше и поймет, как сильно она отличается от выстроенной им Елизаветы, которой и было адресовано письмо. Поняв, не перестанет пить, ведь алкоголь войдет в привычку.

Его, как и всех, заставит бросить пить подорванное здоровье. Ближе к сорока он возьмется за голову, станет посещать врачей и делать зарядку, но изнеможение организма никогда не пройдет. Он будет честно зарабатывать и редко гневить судьбу, хотя порой его, как и ту директрису, будет посещать печальная мысль о том, что после слов Лизы он не прожил и дня, погрузив свои дни в рутину. Но потом забывшийся прохожий, наткнувшийся на него в потоке людей, вновь скинет Александра в болото каждодневности, где так тепло и уютно.

Глава третья, в которой мальчик едет кататься на горных лыжах

В девятом классе я перешел в новую школу. Три года учебы в лицее оставили меня с разрушенной самооценкой, постепенно угасающими отношениями с той единственной, что подарила мне cчастье за долгие годы жизни, и отвратительным аттестатом. За прошедшее лето я испытал на себе поразительную любовь педагогического состава к бездушным цифрам. За плохими оценками скрывались годы конфликтных отношений с учителями, завышенные ожидания, жесткие требования, моя увлеченность личной жизнью, которая впервые не приносила страданий, но директора и секретари не хотели думать об этом. Они смотрели на распечатанный листок, видели там натянутые тройки по основным предметам и делали вывод о моей полной бесперспективности, так что если и соглашались выслушать моих родителей, то сразу принимали вид благотворителей, которые снисходят до социального отребья. Пятый класс я закончил звездой, восьмой – ничтожеством. Однажды мы пришли в школу, которая была ближе всего к дому. Мама отпросилась с работы, мы поднялись к директору с чувством людей, которые смотрят фильм по только что прочитанной книге. Сюжет был знаком, следовало, конечно, сделать поправки на специфику формата и прочее, но в целом наблюдать за происходящим можно было без привычной внимательности. Она, как всегда, смотрела, покачивала головой, но в конечном счете решила позвонить учительнице математики, которая по счастливой случайности оказалась в школе, и попросить ее протестировать меня. Приятная во всех отношениях женщина вошла, попросила следовать за собой. Естественно, профильных материалов не оказалось, было решено дать мне вариант ОГЭ и «посмотреть, что получится». Я совсем не ожидал такого исхода, тем более что вспоминал о математике только в ночных кошмарах. Пришлось импровизировать, судорожно вспоминать что-то. Тогда я написал на 3, но с учетом того, что вариант предназначен для учеников годом старше, она и этот результат сочла достойным. Мы опять вернулись к директору, она сказала, что готова принять нас, посмотрела на списки и определила в другое подразделение (с недавнего времени в Москве существует интереснейшая система, где школы, детские сады и колледжи объединяют в образовательные комплексы, что играет на руку отстающим (потому что рейтинг можно поднять за счет других зданий) и тянет на дно престижные школы (потому что рейтинг падает, а вместе с ним падает и финансирование)). Потом мы встретились с новым классным руководителем, она в общих чертах рассказала о том, что будет происходить в следующем году (Э.К.З.А.М.Е.Н.Ы) и показала устройство школы, чтобы я не терялся в первые дни.

Начало учебного года. Я прихожу на линейку и теряюсь в незнакомцах. Учительница первой замечает меня. Оказывается, что в этом году в класс придут трое новеньких, один из которых не может найти нужную школу, так что она вскоре отправилась на его поиски, оставив меня на растерзание толпы. Хотя на самом деле ничего не происходило. Несколько сотен человек разбрелись по интересам и совершенно не замечали произошедших изменений. Я решил не обращать внимания на окружающих, много думал о своем. Через пару минут новый ученик нашелся, присоединился к толпе, но начинать знакомство не спешил. Стоял на прежнем месте и смотрел в телефон, в котором современное поколение находит утешение, дружбу, любовь. Бесполезность школьной линейки всегда поражала. Никто из присутствовавших не хотел слушать пламенную речь директора и петь глупые песни, но при этом все терпеливо соблюдали ритуал, чтобы ничего не менять. Прошло где-то 10 минут, хорошее настроение окончательно улетучилось, все постепенно разбрелись по кабинетам. Оказавшись в одной лодке с тем потерявшимся парнем, мы как-то несознательно старались держаться друг друга. Прошли несколько пролетов по обшарпанной лестнице и оказались в кабинете русского языка и литературы. На столах лежали стопки учебников (которые надо было подписать, но никто этого не делал). И. В. (наш классный руководитель) решила рассказать классу о профориентации. Действительно, почти никто из присутствующих даже примерно не представлял, куда именно хочет пойти после окончания школы, так что стоило бы записаться на бесплатные курсы или хотя бы послушать ее рассказ, но рациональное зерно в их головах давно погибло из-за многолетней деградации и наплевательского отношения к собственной жизни. Такими были не все, но единичные исключения уже давно определились с выбором профессии, так что И. В. никто не слушал. После уроков ко мне подошли, узнали, что меня нет ни в одной из социальных сетей, после чего моментально потеряли интерес к дальнейшему общению (ведь человек может не выкладывать фотографии каждого мало-мальски значимого события только за неимением таковых).

Я читал Washington Post, пытался поменьше думать о происходящем, но при всем желании не мог не расслышать, как много ненормативной лексики и пошлостей используют в общении окружающие меня люди. Слова теряли свой изначальный смысл, не выражали никаких эмоций и воспринимались буднично, что противоречило их смыслу. Ими заполняли паузы в разговорах, применяли просто так, не зная меры. Я сам часто ругался, над этим еще следовало поработать, но моя речь казалась весьма правильной в сравнении с услышанным. Собравшиеся не могли говорить иначе, были зависимы от мата и не представляли свою жизнь без оного, что поражало особенно. Телесная близость – это прекрасно. Объехав полмира и прожив очень насыщенную жизнь, я не назову вида более прекрасного, чем обнаженное тело любимой в постели. Любовь была личным ощущением, но эти люди, робевшие при виде красивой девушки, распространялись о своей половой жизни прямо на перемене, чтобы как-то занять паузу в течении жизни.

Я шел домой и думал о новом учебном заведении. Было немного грустно от перспективы провести последующие несколько лет в такой компании, но вновь поступать куда-то не хотелось. Слишком сильное впечатление оставил после себя лицей.

Зимние каникулы закончились. Мальчик приехал в Москву и уже на следующий день пошел в школу, где ждали рутина и скука. Девятый класс, постоянная подготовка к экзаменам выходит на новый уровень. Учителя основных предметов каждый день тратят сотни листов бумаги, ради которых где-то в нашей стране уничтожаются леса, на очередные типовые варианты. Дети в классе решают ровно столько, сколько получилось в самом начале года, а остальное списывают, чтобы получить хорошую оценку. Прогресс единичен, время потрачено зря. К сожалению, Основной государственный экзамен не терпит креативности, индивидуального мышления, творчества. Все должно быть доведено до автоматизма, как будто через несколько лет начнутся события романа «МЫ». Даже творческое по своей сути сочинение смогли подчинить стандарту: думать приходится только над основной частью (хотя и там места для маневра почти нет. Каждое понятие как будто специально написано для одного из произведений школьной программы, нужно только выбрать подходящее), потому как вступление и завершение всегда одинаковы. Сначала он вместе со своими одноклассниками возмущался глупости происходящего, но потом привык. Просто выключал мозг, доставал ручку и писал все, что потребуется. Они были рабами учителей, учителя – рабами департамента образования, а тот не видел последствий происходящего, из-за чего высокопоставленных сотрудников японских автомобильных концернов заставляют время от времени работать на линии сборки. Мальчику было не с кем говорить в школе, он перекидывался парой фраз с теми, кто еще не утратил способности говорить окончательно, а в остальное время читал, кажется, «Божественную комедию», однако с ним учились несколько человек, которых было просто невозможно игнорировать. Н. был настолько туп, что не смог сдать экзамены, а потому остался на второй год. Каждый сантиметр его одежды впитал в себя запах дешевого табака, так что уже через полчаса в его компании становилось дурно, а ведь он посещал уроки с завидной постоянностью. Приходил, садился за стол и смотрел в телефон. Были три девочки. Две из них постоянно шатались по району в компании старших и дешевого алкоголя. Их эфемерная красота была подчеркнута вызывающими одеждами, совершенно не подходящими им по возрасту, но весьма удовлетворяющими несостоявшихся мужчин, с которыми они проводили свободное время. Третья была слишком уродлива, чтобы вести подобный образ жизни, но склонность к краснобайству и наглость нравились некоторым из собравшихся, так что какие-то друзья у нее были. Как ни странно, нашелся какой-то человек, который не привлекал всех мало-мальски красивых (об интеллекте говорить не будем) девушек, так что встречался с ней. Где-то, видимо, работал, что-то, видимо, ей обеспечивал. Впрочем, остальные отрицательных эмоций не вызывали, так что в целом его ничего не тяготило.

У мальчика на душе лежал тяжелый груз переживаний из-за любви к Елене, но говорить о подобных чувствах с окружающими не хотелось. Он молчал, играл роль абсолютно счастливого человека. Жил только ради встреч с прекрасными друзьями. Люди былых лет, прошедшие с ним через все трудности жизни. Им он доверял, а потому говорил открыто о том, что думал и чувствовал. Они гуляли по центру Москвы без всякой цели, проходили километры за день, даже не замечая усталости из-за оживленного спора. В основном говорил он, рассказывая о произошедших событиях, соблюдая традиции завсегдатаев деревенских трактиров, любимцев толпы. По кирпичикам собирал свое повествование, чтобы подготовить слушателей к главной мысли, однако они никогда не стеснялись высказывать свое мнение. Прерывали мальчика и делились соображениями по поводу услышанного отрывка, что нисколько не огорчало его. Их мысль была чиста, а советы помогали выйти из запертой комнаты, но он никогда не принимал их сразу. Вступал в оживленный спор, от которого все участники, кажется, получали удовольствие. Придираясь к аргументации, стараясь найти помарку в доводах другого, они тем не менее сохраняли теплые чувства по отношению друг к другу. Это была партия в шахматы, в рамках которой хорошие друзья превращались в противников только ради того, чтобы потом пожать друг другу руки, подлить в кружки чаю и продолжить приятнейший разговор или просто молчать, наслаждаясь вкусом (фруктовый, только что из френч-пресса). Потом кто-то один вспоминал о потребности в еде, компания заходила в кафе или ресторан. Друзья грелись, ели и говорили, говорили, говорили… Так проходили часы, к вечеру уже болело горло от разговоров, однако замолкали они только в метро, когда надо было ехать домой. Мальчика всегда успокаивало мерное покачивание старых вагонов, так что по дороге к бабушке он часто дремал, хотя недавно рисовался перед родителями, что может не спать вообще, если того пожелает (что было весьма редким явлением. За всю жизнь нашлось бы всего пару месяцев, когда он действительно страдал от недостатка сна, а в остальное время уделял пристальное внимание распорядку дня). Все отдыхали от произошедших событий, смотрели в телефон и перекидывались безобидными шутками, чтобы скрасить оставшиеся несколько станций.

Он – романтик, очень чувственный молодой человек, а друзья привыкли думать рационально, из-за чего часто не понимали, почему он поступил так или иначе. Для объяснения этого приходилось уходить в сторону, однако потом, через час или два, он все равно возвращался к теме рассказа, которая, казалось, никогда не исчерпывалась. Мальчик ждал этих прогулок как единственного спасения, терпел всеобщую глупость и прямолинейность занятий только ради того, чтобы в конце концов собраться с друзьями под каким-то (на самом деле второстепенным) предлогом и поговорить по душам.

И все время думал о Елене. Погружался в мир собственного чувства, чтобы разобраться в его сложном устройстве и написать об этом несколько строчек ближе к вечеру. Обращаясь к ней, он рассказывал о произошедших событиях, об окружающих людях. Он боялся написать самой Елене, тем более что она почти никогда не отвечала, ссылаясь на недостаток свободного времени или домашние дела. Возможно, это было правдой, хотя, скорее всего, она просто не очень хотела говорить с кем-то помимо нескольких близких друзей, что было знакомо мальчику. К сожалению, их сверстники мало интересовались искусством, не ходили в театр, годами не читали книг. Их кругозор был до смешного мал, однако в кругу себе подобных всегда находилось, о чем поговорить. Выходили новые игры на телефоне, старые иногда обновлялись. Футбол с завидной регулярностью крутили по спортивному телеканалу, так что люди проводили часы и дни, бултыхаясь в очень маленьком, но привычном бассейне. Мальчик и Елена составляли редкое исключение из правила, но при этом не общались особенно. Умные люди одиноки по своей сути. Луч света в темном царстве – это маяк, а они никогда не стоят близко друг к друга.

Мальчик считал среду самым сложным рабочим днем, потому что два дня до нее жил воспоминаниями о прошедших выходных, а четверг и пятницу проводил в планах на следующие. Уроки закончились, он накинул пальто и вышел из школы. Обычно дорога до дома занимала 12 минут в достаточно стремительном, но не равномерном темпе. Иногда в голову приходила мысль, требующая дальнейшего развития, так что приходилось замедлять шаг. Теперь же мальчик уложился в 7 минут, откинув всякие вольности. В семье готовила мама. Утром времени было не очень много, так что на завтрак обычно подавалась простая еда, которая, впрочем, была достаточно калорийной и питательной, чтобы начать день с хорошего настроения (особенно оно было хорошим после покупки кофемашины. Мальчик чередовал американо и эспрессо), обед был самым нелюбимым приемом пищи, потому что почти всегда в холодильнике ждал суп. В мире существует всего несколько действительно вкусных супов, а вот что-то типичное для русского человека (борщ, щи, лапша) мальчик на дух не переносил, из-за чего постоянно боролся с соблазном поесть где-то на стороне, что приравнивалось к измене в определенном смысле. Но ужина он ждал с нетерпением. Здесь выражалась вся мамина креативность и кулинарное мастерство, каждую неделю находились новые рецепты, превосходившие друг друга по вкусовым качествам. Сегодня он послушно съел суп, расправился с ожидавшими его делами где-то за час и отправился смотреть фильм.

Возвращался уже поздно ночью. Последние рейсы метро, опустевшие вагоны. Думал, куда едут эти люди. Меланхолия опустевшего подземного царства переполняла его, хотелось писать. Он набросал в заметках телефона несколько предложений. Описание природы, почти что противоположное погоде наверху: «Утро. Роса обрамляла тоненькие листочки деревьев, распустившихся пару месяцев назад. После долгой зимы они еще боялись своей пышности и робко вступали в свои владения». Он постарался поймать мимолетное вдохновение, чтобы эта строчка стала лишь началом чего-то нового, пока что несуществующего в его мире. Сразу вспомнились деревенские места. Весной часто ездили сюда на выходные, чтобы посмотреть, как оживает природа после долгой зимней спячки. Дед почти все время проводил в заботах о хозяйстве. Ближе к обеду делал перерыв на чай или кофе, звал мальчика с собой. В маленьком, но очень уютном доме всегда было много сладостей и печенья. Вместе часто ходили посмотреть, как поднимается уровень воды в обмелевшей за последние годы речке. Магазин через дорогу, куда мальчик в детстве ходил за мороженым, закрылся, так что теперь все ходили до соседнего. Пешком идти минут 15, но чаще все добирались на велосипеде. У въезда в деревню стояла очень красивая сирень. Ее невероятный цвет и пышность привлекали проезжающих мимо людей, так что они частенько останавливались, чтобы сломать пару веточек. Это очень не нравилось местным жителям. Не нравилось и семье мальчика. Здесь все знали друг друга и оберегали собственную отчужденность от современного мира. Старые деревенские домики мало изменились со времени их возведения. Появились только спутниковые тарелки, потому что у антенны сигнал был слишком слабый, чтобы пробиться через густые кроны вековых деревьев. Появлялись новые технологии, прогресс бежал быстрее и быстрее, но обитатели этой деревни не впускали его в свою жизнь. Как и в детстве, собирались на лавочке, чтобы попить чаю. Мальчик старался совместить свою любовь к природе и Елене, но получалось не очень. Мешал голос диктора, объявлявший станции, необходимость пересаживаться с одной ветки на другую. Он набросал только самое начало. Приехал домой, хотел было продолжить, но почувствовал невероятную усталость. Отложил телефон в сторону и лег спать.

За первые дни учебы я понял, что попал в окружение пустых людей, не желающих узнавать что-то новое. У нас не было общих тем, так что я все больше времени проводил в одиночестве. Читал книгу или делал вид, что читал. Я скучал по лицейскому коллективу, но никогда бы не вернулся обратно. С печалью признаю, что в мире не существует школ или университетов, предназначенных для творческих людей. Обязанность регулярно посещать школу и делать уроки по вечерам противоположна стремлению к чему-то высокому. Посмотрите фильм «Общество мертвых поэтов», если не верите моим словам. Я никогда не делал уроков, проводил часы, наслаждаясь романтичным унынием Москвы, а любое уважаемое учебное учреждение требовало полной отдачи, бессонных ночей за учебниками, стресса перед экзаменом. Это часть образовательного процесса, правила игры, которые требуется принимать, если хочешь поступить в хороший университет и устроиться на высокооплачиваемую работу. Такие люди тратят дни для построения счастливого будущего, которое, возможно, никогда не наступит. Мы все можем умереть в каждую секунду, так зачем постоянно откладывать на потом? В середине сентября мы встретились с лучшими друзьями из лицея. Они пришли пьяными. Я краснел за них в метро, краснел в кафе, краснел по дороге домой. После прогулки сидел дома и вспоминал, как вместе делились друг с другом всем. Дурачились в поездках с классом. Иногда просто не могли перестать смеяться, будили учителей, спавших в соседнем номере. Тогда я понял, что это осталось в прошлом, а теперь нам не по пути. Мы больше не встречались, хотя порой мне было так одиноко и плохо, что я хотел опять позвонить им, вместе пойти в парк и пить до беспамятства, чтобы почувствовать себя рядом с кем-то. В прошлом году не вернул учебник подруге. Она была такой красивой! Мы оказались на соседних полках в плацкарте. Играли в карты, делились музыкой. Она говорила, что нужно слушать что-то более позитивное, не грустить, а я не мог. Обещали не спать всю поездку, но она все же не продержалась. Заснула где-то за час до прибытия. Смотрел на нее с нежностью и дружеской любовью, без тайной мысли. В купе пришли друзья. Разогнал их всех, чтобы не мешать ей. Она тогда любила моего друга, но не могла признаться в своих чувствах. Я делился с ней собственным опытом, советовал быть смелее, не убегать от собственного счастья. Она договорилась встретиться и погулять, ведь без учебника начинать год не хотелось. Я ждал полтора часа, но она так и не пришла. Потом написала, что задержалась у учителя математики, чему я охотно верил, потому что сам еще пару месяцев назад просиживал штаны в ее душном кабинете, стараясь хотя бы притвориться, что решаю задачи. Было ужасное настроение, я злился. Учебник передал через знакомого, но общаться с ней больше не хотелось. Потом она в первый раз попробовала алкоголь. Потом нашла себе очень плохую компанию. Напивалась вместе с ними. Ее падение я переживал особенно остро, написал даже, что больше не держу зла и буду рад встрече. Она не ответила. Увидел ее по дороге к репетитору, но подходить не стал. Нам и с ней было не по пути. Друзья оставались позади, одиночество чувствовалось все острее. Я даже боялся, что однажды со мной вообще никто не захочет разговаривать.