Игорь Клюев
Былое и Настоящее
На эскалаторе
В половине девятого в дождливый холодный октябрьский пятничный вечер я спускался на эскалаторе с четвёртого этажа торгового центра «Цветной» рядом с московским цирком. Этот самый верхний, как в любом крупном магазине, был отдан еде. В просторном помещении на стеллажах пестрело множество мелких пакетиков с закуской и нарядно упакованных шоколадных батончиков. Между ними были расставлены небольшие круглые столики, за которыми чревоугодничали покупатели.
Внезапно включилась сирена, и эскалатор остановился. Молодая беременная женщина, стоявшая впереди меня, ойкнула и со всей силы вцепилась в чёрный резиновый поручень. Ей удалось удержаться на ногах. Она в изнеможении села на ступеньку. Потом она обернулась и посмотрела вверх. Все, кто был на эскалаторе, сделали тоже самое. Что это было? Случайное выключение, тест или сигнал о пожаре? Дыма не было. Виден был только белёсый пар над чашкой кофе на столике рядом с входом на эскалатор с четвёртого этажа. Там появилась фигура в чёрном костюме и с рацией в руке. Это был охранник.
Он что-то энергично докладывал и смотрел в мою сторону. По его жестам стало понятно, что это он включил сирену и остановил эскалатор. Вероятно, сработал план перехвата покупателя, сбегающего с украденным товаром. На всякий случай я нащупал в кармане чек и немного успокоился. Охранник начал спускаться по ступеням, продолжая смотреть в мою сторону. Для большей уверенности пришлось осмотреть содержимое сумки. Нет, неоплаченных товаров не было. От неизвестности разволновался. Захотелось сбежать. Но это было невозможно, так как беременная женщина продолжала сидеть на ступеньке, полностью перегораживая проход вниз.
Здесь я обратил внимание на молодую привлекательную женщину, которая стояла на ступеньку выше. Она была небольшого роста, и от этого её лицо было почти напротив моего. В чертах была утончённость. Трудно было определить возраст. Веснушки и задиристый взгляд молодили и делали любое предположение неточным. Она стояла совершенно неподвижно, как будто хотела быть невидимой. Когда я перевёл взгляд на руки, то заметил в каждой по яркой упаковке, похожей на крупную конфету. Всё стало сразу понятно. Она совершила кражу со стеллажей и была замечена. Несчастная клептоманка. Охранник направлялся не ко мне, а к ней. Я успокоился, так как из подозреваемого превратился в свидетеля.
В этот момент оцепенение молодой женщины прошло, и она начала отчаянно жевать батончик, который держала в правой руке. Это был шоколадный «Марс». План был гениально прост – съесть доказательства своего преступления. Прекрасными зубками, которым могла бы позавидовать любая киноактриса, она быстро перемолола тёмно-коричневое тельце. Потом тут же запихнула в рот батончик из левой руки. Она яростно сомкнула зубы. Но жевания не последовало. Они так и остались сжатыми.
Подошедший охранник взял её за руку, но жемчужные зубки так и оставались неподвижными. Эскалатор включили, и через несколько минут мы оказались внизу. Там ждали ещё два охранника. Молодую женщину так и увели с сомкнутыми губами.
В этот момент я заметил на полу обёртку от второго батончика, который стал для неё роковым. Обёртка была порвана и смята, но можно было прочитать: «Жевательная резинка». Вероятно, какой-то ребёнок, соблазнившись нарядной упаковкой, без разрешения взял батончик с полки. После окрика родителей положил назад не глядя. И тот случайно оказался рядом с шоколадом. Могла ли молодая женщина быть внимательной и не ошибиться? Нет, будучи клептоманкой, она крала машинально.
Технологии
…Я повторяю вновь и вновь:
Ведь то был ты, твоя любовь.
Анализ с губ её мазка
Твою покажет ДНК.
Концовка стихотворения была великолепна. Новые медицинские технологии давали свежие рифмы. Мазка – ДНК. Такого созвучия у Пушкина с Лермонтовым точно нет. Мы с Вадиком дружно зааплодировали. Марина Я раскланялась и сошла со сцены. Я – был её псевдоним. Списки выступающих нашего содружества поэтов составлялись в алфавитном порядке, а она любила выступать последней на вечерах, перед началом следовавшего за этим фуршета. Слушатели в предвкушении близкой выпивки и закуски аплодировали особенно страстно. Когда выступления закончились, первый тост, конечно, подняли за Марину.
– Игорь, меня пригласили на собрание клуба бардовской песни с фуршетом в конце. Можно пойти как гость, но хочется там спеть, – сказал Вадик, который сидел рядом.
– Разве у тебя есть голос? – спросил я.
– Как не быть?! Ты же знаешь, что в отпуске я работаю гидом. Вожу группы по ущельям вокруг Сочи. Когда начинает темнеть и нужно всех собрать, я как закричу: «Группа, ко мне!» Все меня слышат и собираются. За это меня ценит начальство и говорит, что у меня сильный голос.
– Вадик, но у тебя нет гитары, и ты вообще, не умеешь играть ни на одном музыкальном инструменте!
– Игорь, отстаёшь, технологий новых не знаешь. Видел, у ведущих телеканалов микрофоны вставлены в кубики? На которых названия: НТВ, Первый.
– Видел.
– Есть у меня такой микрофон с коробочкой. Я туда вставил портативный магнитофон. Я нажимаю на кнопку, и играет популярная мелодия. Я подбираю к ней слова, и получается новая песня. Сейчас у меня есть запись мелодии «Подмосковные вечера» – «та-та-та». И дальше – «ти-та-та-та». Текста нет. Помоги. Ты же знаешь, я пишу лесенкой, как у Маяковского. А нужно лиричное, и про новые технологии, как у Марины Я. Напишешь? Пойдём вместе. Ты – как автор слов.
Я согласился.
Пришли на вечер бардовской песни. Марина Я тоже с нами увязалась. В свою очередь Вадик вышел на сцену. Начал покачивать бёдрами в такт «Подмосковных вечеров», чтобы попасть в ритм, как мелодия зазвучит. Потом нажал кнопку на коробочке под микрофоном.
– Друзья! Радио «На голубом раздолье» приветствует вас! Сегодня тема еженедельной программы «Острый вопрос» – трансвестизм. А наш гость – Саша, который хочет стать Александрой! – вдруг прозвучало громко на весь зал!
Вадик надавил на кнопку, и в помещении наступила тишина. Вот они, технологии. У магнитофона оказалась ещё и функция радиоприёмника. Когда он нажал первый раз, то произошёл сбой. Вадик в растерянности посмотрел на меня с Мариной. Потом у него в глазах блеснула идея.
– Марина Я, – радостно объявил он.
Зал взорвался возгласами!
– Молодец! Дай номер телефона! – кричали одни.
– Выгнать немедленно! – возмущались другие.
Потом мы объяснили, что Вадик, просто чтобы выйти из неловкого положения, хотел объявить выступление Марины вместо своего.
Все успокоились. Она прочитала великолепные стихи. Фуршет был тоже хорош. Мы с Вадиком продолжаем часто встречаться на вечерах поэзии содружества. Он читает свои стихи лесенкой, но песен больше не сочиняет. Подвели технологии.
Треугольник
Ференц Лист резким движением руки откинул прядь волос назад. Они качнулись, как от порыва ветра, и кончики легли на воротник рубашки. Над Парижем занималась заря. Лист выплеснул содержимое ночной вазы в окно. Послышался лёгкий шлепок о камни мостовой. На улице было пусто. Париж ещё окончательно не проснулся, и каждый новый звук солировал, не теряясь в городском шуме. Лист быстрым от раздражения движением захлопнул оконную раму.
«Что стоит мой талант и молодость, когда я беден?!» – подумал молодой человек.
Он был замкнут в этом треугольнике. Молодость принуждала его желать. Талант делал желания дерзновенными. Но бедность для них была непреодолимой преградой. Лист отошёл от окна и плеснул вина в бокал. Робкий свет одинокой свечи увяз в густоте терпкого напитка, и чёрная тень фужера вытянулась на столе. Мысли Листа были мрачны. После смерти отца в 1827 году он с матерью переехал в Париж, где они поселились в маленькой квартире. Молодой пианист был популярен в светских салонах. Высший свет восхищала виртуозная игра на фортепьяно. Его охотно приглашали на платные уроки в дома знати. Он нуждался в деньгах. Но когда ему протягивали купюры, он чувствовал унижение. Эти тонкие бумажные ассигнации становились непробиваемой прозрачной стеной. Молодой человек мог наблюдать жизнь высшего света в подробностях, но туда ему не было доступа. Аплодисменты, цветы. Но после концерта, на приёме, когда речь заходила о планировании прогулки в Булонский лес, о нём забывали. Аристократы, весело переговариваясь, проходили мимо, не задерживая на нём взгляд. Как будто он был невидим!
Конечно, Лист знал высоту своего таланта. И с этой выси ему было смешно высокомерие новой аристократии. Маршалы Франции, произведённые Наполеоном из низших сословий, и женатые на бывших камеристках. После одного из приемов министр торговли подошел к нему и попросил дать уроки его дочери. Он согласился. У него было уже несколько учениц из лучших парижских семей. В назначенный час он пришёл в дом министра. Его провели в гостиную, где уже был виден бело-чёрный ряд клавиш открытого фортепьяно. Он присел на диван в ожидании ученицы. Вскоре распахнулась боковая дверь, ведущая во внутренние комнаты, и вошла Caroline de Saint-Cricq. Молодой человек поднялся, приветствуя новую ученицу. Потом сел возле неё и начал урок. Но тот Лист, который в нём был его душой, так и остался стоять. Она была прекрасна. Лёгкая походка, тонкие черты лица, прямая осанка, натренированная многочасовыми поездками на лошади. Caroline говорила быстро и ясно. Это провоцировало сделать беседу более глубокой, отходя от проскальзывания по городским сплетням и состояния погоды. Во время урока её кисть легла сверху на его, чтобы она почувствовала, как из движений виртуоза рождается звучание инструмента. Лист же ощущал, что она касается не его руки, а сердца. Как влюблённому поступать, когда ему чуть больше девятнадцати? Через месяц он сделал ей предложение и, конечно, получил отказ.
И вот эта ночь, похожая на многие другие. Алкоголь мешал спать и думать. Он чувствовал себя частью оркестра, играющего не им написанную композицию. В этом музыкальном произведении каждый человек имел свою тональность. Это была суть людей, выраженная в звучании инструментов. В Caroline de Saint-Cricq он слышал скрипку, тогда как её отец точно был контрабасом. Его же тональность была непонятна. Так, треугольник, бодро звенящий музыкальный инструмент с неопределённой высотой звука. В девятнадцать лет как ответить на вызов судьбы?
«Я докажу!» – подумал Лист с яростью.
Он подсел с пером и листом бумаги к свече и торопливо начал записывать музыкальную композицию. В дальнейшем она получила название «Первый фортепьянный». А среди насмешливых критиков называлось «Концерт треугольника». Настолько в третьей части инструмент выделялся из звучания всего оркестра. Правда, доказательство Листа растянулось на девятнадцать лет. Концерт был завершен в 1849 году, но до 1853 года композитор вносил поправки. Первое исполнение было в 1855 году. Партию фортепиано исполнял сам автор, а дирижировал Гектор Берлиоз.
