Игорь Александрович Веселов
Нестрогое соотношение сердца, души и родства
Кажется, просыпаюсь. Лапы затекли, и мне сладко потягивается. В комнате так темно, что не спасает даже лунный свет, вваливающийся в единственное оконце, оно под потолком.
Сюда меня, пусть и на тёплый пол, за вчерашнее поведение отправила хозяйка. Зря, всё же. Всего-то, разбила её чашку, когда запрыгнула на стол, где одиноко лежала манящая запахом курятина. А пропустить такую вкуснятину, и рядом никого – это выше моих собачьих сил.
Обычно я сплю в кровати, с этой самой своей госпожой, если она ночует, теперь изредка, здесь – в огромном доме у реки.
Кличут её словно кошку соседей – Марусей. Моё же – Жуля. Полностью Джульетта Бросси Зом. Имя не особо нравится. Больше бы подходило, допустим, Сью – звучит нежно и красиво. Как-то у нас были гости, а с ними смирная сука, отзывающаяся на подобное.
Хозяйка, конечно, Жулю любит, но и часто заставляет страдать. Например, дует в ухо или теребит за нос – неприятно. На дню, бывает, по-нескольку раз. И хочется в эти моменты вцепиться ей в палец, но не могу себе позволить – надо оставаться преданной и терпеливой.
Ещё признаюсь – ненавижу маленьких детей – они вызывают лай, аж до рвоты. Также бесят движущиеся автомобили и вонючий Петрович, который иногда заходит к нам, чтобы с противным звуком начать косить траву. Поэтому, когда он появляется, нас стараются изолировать друг от друга.
Вообще-то хозяевами остаюсь довольна. Кормят по часам, правда, на прогулку выводят не всегда регулярно. И как результат – от нетерпежу, порой случаются конфузы, а в них могут вступить невнимательные Шурик, муж Марусечки, или их сын – подросток Ромка, вечно задирающий меня.
_____________________________________________________
Бытие.
4.11. И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей;
_________________________________________________________
Приснится мне вечность и вспомнится роль,
Когда ты незнаем, но всё же не ноль,
И пусть осчастливлен заботой других,
Но мир окружён тревогой глухих.
На нас испускаются тени рабов,
Коверкая судьбы, опускаемся в «ров»,
Где жизненный тонус пульсирует путь,
В душе же взболталась греховная муть.
И в ней перемешаны страхи и злость,
А в «крышку сомнений» вбивается «гвоздь»,
Со звуком доходит – никто здесь не гость,
Не проще ли думать, что всё же порой,
Ты время «вращаешь» идя за собой.
___________________________________________________________
Неочевидное «уравнение».
Жалость к себе = отрицательный результат между мечтой и её осуществлением.
Жалость или злорадство к другим = положительный результат между собственной успешностью и чужими, в конкретике и целом, неудачами.
________________________________//_________________________________
Разместился на диване с газетой, на журнальном столике виски на треть бокала. За окном поздняя осень со всей присущей промозглостью. Сейчас в доме никого, только в моих ногах уютно устроилась собака породы «китайская хохлатая» – Жулька. Во сне тонко поскуливает, видимо, что-то привиделось.
У нас с ней в обычной жизни, когда всё поделено по-честному. Каждому своя посуда, мне – тахта, у псины – коврик. Сейчас целыми днями смотрю телевизор, она же – в окно.
Перед очередным глотком переключаю телевизионный канал. Бросил взгляд на экран – там, в правом уголке высветилось – «Телепутешествие». Сразу заинтересовался показываемой экзотикой – речь шла об Исландии. Страна действующих вулканов, гейзеров, гигантских ледников, лавовых полей и водопадов была давней мечтой Александра Шатрова (это я, собственной персоной).
А сколько прочитано и пересмотрено специально подобранных документальных видеофильмов о ней – острове-государстве у полярного круга. В общем, так ни разу не побывавший там, представляю собой далеко нехудший вариант гида по местам этого края.
Из-за неведомых мне причин кусок суши в северной части Антлантики, своими очертаниями слегка напоминающий куропатку с размерами 500 на 300 км., щемяще манил ещё со школы.
Помню, понравилась где-то прочитанная шутка – она (Исландия) раз двенадцать может разместиться на площади, допустим, экономически отсталой Мали, но вряд ли захочет. И ещё – географические названия в этой стране служат хорошим «инструментом» для логопеда.
Как-то сложилось по жизни в мои 52, что, достаточно покружив по миру в качестве туриста и бизнесмена, равнина Тингведлир, озеро Миваты, памятник Ингольфру Арнарссону в Рейкьявике, водопад Скугафоса, ледник Ватнайёкюдль и т.д. до сих пор остаются вне поля собственного воотчия.
Тут объективность и парадокс – сначала «железный занавес» и финансовая постперестроечная составляющая, а затем острое неприятие женой непляжного отдыха или маниакальное хотение судьбы, даже при полётах куда-то в Северную Америку, миновать дозаправку в международном аэропорту Кефлавик.
Таким образом, на данный момент, всё складывалось не в пользу личной географической мечты.
Если же быть честным, перед кем-либо, то следует признать – я словно чего-то выжидал, когда слепая случайность, как бы не по моей воле, забросит туда.
Похоже на ничем необоснованный мазохизм.
И вот телевизор, где на фоне долины гейзеров какой-то человек, за спиной которого выбрасывает горячую струю Большой, даёт комментарий.
Первое шоково – он, страннейшим и неправдоподобным образом, мой полный внешний двойник. Здесь и узнаваемая манера кривить губы, и другие черты мужественного облика.
Теперь перед глазами, буквально минуту, не более, маячит этот, к тому же, по виду, равновозрастный со мной, викинг (титрами обозначен как менеджер по туризму). Рассказывает о прекрасностях своей Родины.
Но почти не вслушиваюсь в перевод – всё внимание на нашу идентичность и ещё на его кисло-молочную фамилию – Йон. Только я, сейчас, в трусах, а он в красном пуховике и вязаной шапке.
Ошарашен – значит, ничего не сказать – такая поразительная одноликость, за тысячи миль от моего лежбища, сражает мозг наповал. Восприятие выпившего? Результат расстройства головы или сонное затмение? Ответа сразу и не нахожу.
Кадры с монологом «собственного 100%-го сходства» сменились видами бесконечных зелёных полей с густыми белыми вкраплениями пасущихся овец. А я же, мигом протрезвев и принявший вертикальное положение, никак не могу прийти в себя. Фантастическая аналогия не позволяет мне выправить логику рассуждений.
Начинаю склоняться к мнению, что увиденное сродни нелепому наваждению.
__________________________________//__________________________
Открыв своим ключом дверь, застаю своего благоверного спящим со стаканом, вечного, в последнее время, пойла в дрожащей руке и стеклянным взглядом, вперившимся в телик. На мой приход – ноль внимания. Что его там, вдруг, привело в ступор?
Такое выражение физиономии у него было, когда встречал меня с сыном у роддома….
Ха! Понёс несусветный бред о каком-то исландце, якобы как две капли похожего с ним. Допился!
– Как он за полгода надоел – этот ныне слабовольный позёр. Бывает, порой даже ненавижу такого дурака. С головой стою явно не в порядке, а ведь совсем недавно являлся мужиком – «золотом», тогда всегда думалось.
– Сейчас же наступившее сплошное скудоумие часто посещаемыми глюками. Виновата, возможно, и сама – упустила момент, когда муж незаметно перешёл грань между нашими реалиями повседневности и собственными туманными перспективами относительно, ещё год назад успешного предпринимательства, главы семьи. Подобным образом, «скорострельно», продолжаю различать я, Мария Шатрова, пока он, возбуждённо, тыча пальцем в телевизор и сглатывая целые слога, снова не пошёл на второй круг сбивчивого рассказа об увиденном им за пять минут до моего прихода.
– Давай-ка, успокойся! Что тут удивительного? Мало ли людей встречаются с одинаковой внешностью, особенно когда кто-то из них под шафе, да ещё такой несчастный и обиженный на всю Вселенную.
Алкоголь умело делает супруга излишне наивным, начинающего верить в неслучайность всего творящегося вокруг него. Подобная параноидальность, с некоторых пор, стала присуща ему.
Отвернулась, чтобы не видел моих слёз.
________________________________//___________________________
Как ответить этой, когда-то так дорогой мне женщине? Про которую мне кто-то сказал на заре наших отношений:
– Самый парадокс в том, что вы, возможно, и вправду созданы друг для друга, но вот для других ещё меньше….
Ведь сам запутался окончательно в причинах того – почему так, а не иначе? В связи с какой-то напастью, где-то на рубеже полтинника лет, внутри меня произошёл некий надлом, и появилось стойкое ощущение раздвоенности – тело и мышечные привычки вроде остались прежними, вот только сознание уже слишком взрослого человека, словно вмиг перевернулось. Восприятие мира и мысли будто другого, с чужими категориями. И с огромным опозданием вспоминается тоже чьё-то – ты молод, полон сил и готов перевернуть мир? – женись, и всё исчезнет.
Хотя, по-моему, дурь несусветная.
Точкой отсчёта такого предполагаю момент, когда, в ночи, летел над Атлантическим океаном в славный город Монреаль. Я, вдруг неожиданно, выпал, на некоторое время из данности.
Очнулся от того, что кто-то трясёт интенсивно за плечи. Им оказался седовласый старик под два метра ростом, сидящий рядом.
Оказывается, он увидел, как читающий журнал сосед по бизнес-салону, заваливается на бок в сторону прохода.
Теперь самому страшновато – отчего вдруг? Чувствовал себя прекрасно – и бац – необъяснимая внезапность со здоровьем.
Дед радостно, на безупречном английском, прокомментировал моё пробуждение и ещё, в конце, выдал пару подбадривающих предложений на каком-то скандинавском языке.
Затем среди пассажиров, с его подачи, нашёлся врач, который померил давление с температурой и дал голубую таблетку. А потом небольшая суматоха около меня сошла на нет. И оставшиеся четыре часа лёта пришлось провести под бдительным наблюдением стюардессы, каждые десять минут фланирующей мимо.
Тогда, как первый, откликнувшийся на мою короткую бессознательность, тотчас уснул с чувством выполненного долга и улыбкой спасителя на морщинистом лице.
Всё бы ничего и это, наверняка, могло забыться. Вот только всё оставшееся время, в голове навязчиво задолбилось – я, Сашка Шатров, с сегодняшнего дня, становлюсь не похожего на себя прежнего.
Так, видимо, и оказалось. По возвращению из Канады, во мне явственно проступили черты неизвестного, другого индивидуума….
Стало замечаться за собой более чем странное изменение в нажитой шкале ценностей и несколько извратив привычную аналитику размышлений вглядываясь в события, которые в прошлом.
Допустим, если раньше у меня была обычная семейная жизнь со всеми её неурядицами, несерьёзными скандалами, жаркими примирениями и прочими атрибутами бытовой обременённости двадцатилетним браком, то сейчас постоянное, сводящее просто с ума, мелочное раздражение на домочадцев и вообще.
А свой немалый бизнес, который лично создан и развит, вдруг практически перестал и всю «текучку» с лёгким сердцем (раньше бы даже в голову не пришло) передал помощникам. От такого шага Машка осталась в шоке и никак не хочет смириться с этим, поскольку не нашла, на её бабий взгляд, сколь-нибудь весомых доводов для моего невынужденного безделья.
Я же, как бы устранился от образа активного предпринимателя и полюбил одиночество загородного дома. По крайней мере, днём, оставаясь с собакой и, здороваясь с иногда приходящим по сельхозработам Петровичем, не испытываю ни малейшего дискомфорта, в связи с резким сокращением в моей жизни никчемных диалогов, споров и прочего словесного. То есть добровольное ограничение в общении ныне является доминантой собственного поведения.
До минимума сведены и выходы в свет, и посещение работы. Да и мобильник с Интернетом, на сегодня – нечастые, «друзья – игрушки».
И, вообще, внутренне отказался от когда-то мной придуманной философии собственного бизнеса – главное назначение любой дорогой и ненужной в быту вещи – это показать, что ты можешь их себе позволить.
А когда возникала, якобы, производственная необходимость посетить свой головной офис, она всё больше напоминала мне кем-то искусственно созданную ситуацию.
Мои внезапные появления теперь, каждый раз, вызывают у коллег (вижу по лицам), немалый скепсис – кажется, с удовольствием начинают отвыкать от своего главного руководителя.
И хотя, конечно, предполагал как пагубно на коллектив, и личные финансы может повлиять отсутствие реального моего единоначалия, ничего не менял в принятом для себя рабочем режиме.
Вяло, пробегая глазами по отчётам замов и бухгалтерии, чётко понимал, что последние полгода активно воруют, но никак не вмешивался.
Самое интересное – на этот счёт ни малейшего беспокойства. И во всём такая апатия – будь то деловые или семейные вопросы.
Гостей мы практически перестали звать, впрочем, и ходить к ним. Супруга с сынишкой, на сей момент, почти постоянно живут в городской квартире – ему в школу, а ей так удобней добираться до службы (она доцент кафедры в мединституте – стоматолог).
С недавних пор лишь на выходные они приезжают ко мне, чтобы приготовить на неделю, старшекласснику Роме, вкратце отчитаться за учёбу, а мне получить очередную порцию женских упрёков, на её взгляд, за разительные перемены, произошедшие со мной в последнее время.
А ещё стали крайне раздражать, пусть и редкие, парные посещения тёщи и тестя (как правило, когда дома один). У нас и раньше-то отношения с Маргаритой Семёновной были довольно натянутыми (со дня свадьбы итак считает зятя недостаточно достойным дочери), а к сегодняшнему бездельнику и вовсе немного родственных чувств.
Говоря иначе, ею в небольшой плюс записалось лишь неплохая, пока, денежная состоятельность Шатрова, а в огромный минус его, когда-то, загульный образ жизни, прежде всего, выраженный в пристрастии к вину и к бабам. И пусть в тёщиных подобных фантазиях многое страдало преувеличением переубеждать эту даму, что я значительно лучше, чем она думает, никогда не считал нужным.
В этом смысле моя благоверная существенно умнее своей матери, поскольку по характеру скорее восточная женщина. И, в принципе, до определённого времени, мы вполне ладили с ней. Но стоило мужу перейти в другое измерение миросозерцательности, поступков и настроения, так сразу они почти союзники с тёщей.
Тесть – Михаил Семёнович Вайнблат отличный мужик и сибарит, по профессии зубной техник с еврейской лояльностью ко всему вокруг. Одновременно человек железной воли и высокой порядочности. Вот с ним зятю повезло. Даже сейчас общение с никогда неунывающим стариком будет менее всего подбешивать того, к кому явились (это про себя).
Оба из Вайнблатов давно уже на пенсии, но их жизненному темпераменту позавидует любой молодой сетевой маркетолог.
И чуть ли не с порога Маргарита Семёновна (или по внуку – Марго) начинает зудеть:
– Что, Александр Васильевич (полным именем называюсь, когда она желает уязвить), всё почиваешь на незаслуженных лаврах. Может тебе пора бы вернуться в нормальное состояние? И давай, наш дорогуша, поменьше алкоголя и житья этаким отшельником. Подумай, наконец, о родных людях (о ком – намёк?)
– Вы для чего пришли? Нравоучения снова зачитать решили? – градус к полудню выпитого начинает растворяться в злых эмоциях к этой семидесятилетней тётке.
– Будет вам бодаться, – примирителен тон тестя, оперативно вынимающего на кухне, из пакетов, принесённое, – лучше давайте отобедаем и обсудим – как кому быть. Без Маши и Ромки. Им незачем пока присутствовать.
Тут я понял – их нынешний, без звонка визит будет что-то итожить.
Впрочем, чему удивляться. Они и ранее, всегда ещё до случившейся со мной метаморфозы, после рейса Москва – Монреаль, с единственным зятем разговаривали в режиме злого и доброго следователей.
И все двадцать три года брака с Марией мне приходится перед ними всячески отстаивать свою независимость как главы семьи. Но даже заработанный мною приличный достаток так и не позволил достаточно дистанцироваться, прежде всего, от назойливости Марго, касаемо любой бытовой мелочи Шатровых.
Наверное, сам допустил такое, а теперь вот буду вынужден молчаливо внимать её советам и «дружеским» порицаниям за тот образ жизни, который стал вести.
В предвкушении подобного настроение заметно ухудшилось. Явно не обойдётся и без насмешливых вопросов относительно того исландца – двойника, увиденного мною вчера по «ящику». Уверен – жена уже успела сообщить родителям о, как сама назвала, «приступе галлюцинации от постоянного употребления горячительных напитков».
– Уважаемый наш зять, виски можно пить и одному, а вот вино желательно с «рокфором», – пытается язвить Маргарита Семёновна.
А теперь за подвальным красным сухим сорта «Кьянти», которое так уважает тёща, делаются попытки ввести хозяина стола в ситуацию нелепых, на его взгляд, оправданий.
______________________________//______________________________
Припёрлись эти, кто в прихожей оттирают меня ногой, когда я пробую приласкаться.
Сегодня, почему-то, они особенно ругаются с моим Шуриком, а тот весь красный лицом. Обидно за него. А старые двое, судя по всему, и не спешат униматься.
Дай-ка залаю на бесхвостых гостей – надо же защитить своего господина. Получилось – раз он никак не отреагировал, а те враз замолчали.
И вот старуха по-дружески протягивает ладонь с куском колбасы. Но не на ту напали – вместо того, чтобы с благодарностью взять угощение, решаюсь цапнуть её за палец.
То-то начался такой переполох, что, испугавшись, стремглав забилась в узкую щель между диваном и стеной. А нечего доставать моего хозяина.
Нюхом узнаю, что прокусила до крови, а по визгливой интонации – она требует наказать Жулю. Но никто не откликается.
Потом были недолгие причитания гостьи, острый запах йода, успокаивающий голос старика, и уже тихий разговор.
Через какое-то время все ушли. И когда Шурик вернулся, встречала у дверей. Потрепал за холку и чему-то негромко рассмеялся. От колотящегося сердца отлегло.
_________________________________________________________________
Бытие
11.1. На всей земле был один язык и одно наречие;
_________________________________________________________________
Неочевидное «уравнение».
Правда
Ложь
=Иносказательность
______________________________//__________________________________
Необходимо под каким-то предлогом заставить Сашу обратиться к психиатру, на худой конец, хотя бы, пусть побеседует с психологом.
Попробовала это сделать через своих родителей – только всё в пустую. Он по-прежнему себя считает адекватным и лишь сердится, когда кто-то из взрослых родных поднимает эту тему.
А ещё тот чёртов «исландец» трёхдневной давности, чтоб ему пусто было. На нём, этом фантоме, мне кажется, и достигнута точка невозврата к прежнему Александру Шатрову. Ведь в момент восторженного бреда мужа в стиле коротенькой повторяющейся исландской саги, я осознала его окончательную зомбированность.
Да, давно увлекался этой страной, много знал и читал о ней, но при всей своей возможности ему так и не сподобилось побывать там. То не хочет ехать туда без меня, то просто, якобы, не складывалось по времени. А сейчас, словно слетел с катушек и заболел навязчивой идеей срочно оказаться в том месте.
Последний прилёт из заграницы и так «волшебным» образом превратил супруга в кардинально другую личность. И тут ко всему прочему добавляется эпизод с неким Йоном из телевизора, который полностью уводит отца моего ребёнка в беспредельные дали человеческого маразма.
Он и Ромке уже успел надоесть за выходные, делясь с ним впечатлениями о своём «викинге – близнеце».
Как мне быть дальше? К чему всё катится? Моя тревога за судьбу нашей семьи постепенно сменяется безотчётным страхом. И сны мои становятся чёрно-белыми и липкими от пота, когда, вдруг, просыпаюсь посреди ночи.
_________________________________//________________________________
Сам я интернатский. Кто мои родители – не в курсе. Согласно легенде подбросили меня летним поздним вечером к одинокому туристическому шалашу из брезента, где находилась молодая студенческая пара. Совсем недалеко от города.
Отсюда и фамилию Шатров (Палаткин, видимо, кто-то решил, что не звучит), дали в Доме малютки. Имя с отчеством, как рассказали, придумали там же. А раз Александр Васильевич, то значит без лишних фантазий (впрочем, как Суворова).
Днём рождения в свидетельстве записали дату моего обнаружения – 30 июня 62-го года.
Ну, а далее все казённые учреждения в соответствии с твоим возрастом, о которых вспоминать совсем не хочется. Те годы, с момента, когда стал понимать, пусть и по-детски, собственный социальный статус – это неизбывное острое желание как можно быстрее вырасти и начать взрослую самостоятельную жизнь вне таких стен.
И, когда, будучи уже солидным и взрослым в интервью газете «Коммерсантъ» ляпнул: «Сожалею – не слушал в детстве своих родителей».
Там:
– А что они говорили?
Ответ:
– Их просто не было.
Конечно, во многом приходилось полагаться лишь на себя – чужое участие в моей судьбе не отмечено какой-то особой положительностью. Но зря я мизантропничаю – в массе своей эти стенания выглядят как удел слабых, не более. Пусть и с некоторых пор, вернувшись из Канады, не отпускает неясная, на кого-то, обида.
Даже если сделать скидку, субъективный (другого не дано) характер моих размышлений всё равно впадаю в расхожую банальность – работает закон невидимого паритета добра и зла, а в результате – мир так несовершенен.
По окончанию средней школы без каких-либо осложнений произошло моё поступление в местный финансово-экономический институт. К моменту же завершения которого приходит идея заняться лизингом. И значит, неплохо претворил в жизнь тогда задуманное. Так как переменный успех почти двадцатипятилетнего стажа в этом секторе бизнеса привёл, в итоге, к неплохому, по российским масштабам, личному состоянию.
А вот женился я довольно поздно – когда почти разменял четвёртый десяток. Записанному холостяку вдруг захотелось семьи. И через семь лет естественных и искусственных так изматывающих (её) попыток родить, Машка подарила мне Ромку.
Говоря иначе, всё вроде сложилось – тут и деньги, и любимая, и, наконец, наследник. Что ещё нормальному мужику надо?
Таким образом, до моего вылета из монреальского аэропорта имени Пьера Элиота Трюдо, течение времени меня мало, чем удивляло. Считал, по-другому и не должно быть – здесь и наилучшее уложение эгоистических желаний и текущих забот, врождённое умение по оптимальному разрешению всяческих бытовых проблем и способность с достоинством встретить любую утрату, а также радоваться не только своим успехам.
А ещё прожитое до того момента всегда укладывалось в мои логические рамки. Теперь как-то не очень. Наверняка похожее может произойти и в другой голове, лишь с разницей в степени оценки довольства.
_______________________________//____________________________
Он явно помешался! Собирается лететь в эту треклятую страну. Кто его там ждёт? Видите ли, хочет найти этого мифического исландца и мол открыть какую-то тайну – якобы в ней, как сам пафосно выразился, заключён «код его судьбы». Ну не дурь, скажите?
Реакция моей мамаши на это была схожей. Тогда как отец даже поддержал зятя. «Пусть себе едет, раз задумал. Ему необходимо проветриться, считаю. А то совсем закисает человек».
Нет, всё же надо отговорить Сашку от такой бессмыслицы. Не ровен час, в своих поисках, окончательно свихнётся. Или уж самой ехать с ним? Но муж пока категорически настроен лететь туда один, что, безусловно, смущает меня. Что-то скрывает. Дай Бог мне терпения!
Единственное положительное, случившееся после объявления в телевизоре исландского «второго Шатрова» – супруг будто вычеркнул из памяти ежедневную выпивку. Но почему-то пока его этот кратковременный отказ от спиртного не сильно способствует моему жизненному оптимизму.
___________________________________//______________________________
Решено – отправляюсь в Рейкьявик. Как-то само собой пришло чёткое понимание – там я, наконец, смогу найти возможные ответы на мучившие меня, всё последнее время, вопросы.
А ещё поддался Машинным истеричным уговорам взять её с собой.
Визы получали в посольстве Дании. Эти исландцы, зачем-то, делегировали контроль за въездом к себе датчанам и финнам. Видимо объясняется тем, что прямых рейсов из Москвы нет, а значит, полетим через Копенгаген.
Уже куплены билеты, но всё пошло совсем по-другому….
___________________________________//______________________________
Мои хозяева как с цепи сорвались. Беспрестанно ругаются между собой, а ведь раньше такое было редкостью. Меня словно перестали замечать – ни тебе привычных ласк, гуляю теперь чаще с Ромкой, а иногда стали забывать даже в миску положить.
Ещё Марусей пребольно наказана за тот укушенный палец старухи.
Судя по двум походным баулам, стоящим в прихожей, кто-то куда-то собрался. Заглянув в них, пока открыты, унюхала лишь вещи хозяина и хозяйки.
Так хочется с ними. Брали же они меня с собой на море. Но, видимо, в этот раз не суждено, хотя и кручусь целый день под ногами намекая, они не одни в этом подлунном мире.
Хочется, чтобы взяли и мальчишку, но вряд ли – он слоняется хмурый. Жалко себя и его. Перехожу на тихий скулёж….
_________________________________________________________________
Бытие
11. 6-8. И сказал Господь: вот один народ, и один у всех язык; и вот начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать;
Сойдём же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого;
И рассеял их Господь оттуда по всей земли; и они перестали строить город.
______________________________________________________________
Проблемы в памяти надуманы, в то верую не только я,
Там где забыты умаления и все истории с конца,
В них нежится обет молчания, но в мыслях близится разврат,
Тебе не хочется признаний, а для унылости – ты брат.
Печаль тревожит покаянием и переходит в беспредел,
А сердце бьётся ритмом каменным,
Пропащих дней, увядших дел,
К чему такое прозябание, ведь не упал ещё венец?
Да, стёрлись грани созерцанья,
Вопрос короткий – кто ты есть?
Ответ ищите в обещаньях,
Тобой даваемые вскользь,
Я враг другим и «друг» отчаянью,
Пусть мне с тобой живётся врозь!
_______________________________________________________________
Неочевидное «уравнение».
Возраст – это когда начинаешь носить удобное.
___________________________________//____________________________
Умер я, для себя, совершенно неожиданно. Вроде бы ничто не предвещало такого быстрого конца – он никак мною не ощущался.
Но что-то не свезло – удар тяжёлым сзади, визг ничего до этого непочуявшей Жули, рвущая поводок из руки, и всё – реальность погрузилась в темень небытия. Так мне тогда показалось на фоне стремительно ускользающего периферийного сознания.
Случилось это в вечерних сумерках одной из аллей городского парка недалеко от собственной квартиры. Ровно за сутки до вылета в сторону Исландии, возвращаясь после прогулки с собакой.
Когда же зрение вернулось, а вокруг сплошь синь неба, которая невыносимо утомляет и одновременно чудесным образом, действует успокаивающе. Как всё-таки странен подобен эффект своим производимым противоречием.
С небесного купола начинает вырисовываться лик благообразного старца в белых одеждах и бородой отливающей серебром. Строгий взгляд из-под седых бровей.
Голосом размеренным и внятным:
– Да, обрёл ты отныне бестелесность и перестал быть земным. Только появилась у тебя возможность увидеть отсюда то, что немало удивит, порадует и огорчит, а остальное додумаешь сам, – и растворился образ его в глубине ультрамарина.
Воспринял эти слова с каким-то безразличием, будто адресованы они не мне.
Но тут же прожитое «там» разом представилось неким пиршеством абсурдизма, судьбоносных нелепостей, а логика, которой руководствовался, перестала быть ею как таковой. То, что всегда считал для себя ложью, во многом обернулось с точностью до наоборот и где мучительно сомневался – с лёгкостью избегалось.
И далее…. В общем, краски жизни «здесь» калейдоскопически поменяли, во многом, свой цвет. Такое не могло не поразить. Получалось, наше физическое существование является неким «перевёртышем» в устоявшемся понимании счастья.
Но сейчас в моём положении, не столько «убивает» подобное «открытие», сколько детали увенчавшие окончание бренного пути Саши Шатрова.
Тогда всё же о том, о чём узналось.
Своё погребение, со стороны, наблюдать не довелось, так как «односторонняя связь» с ныне живыми, несложно догадаться, появляется на девятый день.
С этого самого момента я смогу узреть и услышать тех, кто мысленно или вслух вспоминает о тебе. И избирательной «лампочкой индикации» включается твоё сознание и личностная оценка знакомыми, друзьями, врагами или родными воспринимается совсем иначе, как если бы ты втихаря, в их непотустороннем мире, стал «тенью» каждого.
Но где больше правды, остаётся неизвестным. Ни вечность, ни миг, теперь утверждаю, никогда не определят – есть ли, вообще, абсолютная истина.
Всё-таки, если вернуться к тому изначальному, когда мне свыше даровалась способность быть над «схваткой», то ведь тогда, сразу и в полной мере, ощутилась противоречивость и различие в собственном восприятии одного и того же – мною, в данном положении и когда-то в прошлом.
Поминки сорокового дня. Зал дорогого ресторана (я частенько в него захаживал). Человек пятьдесят приглашённых.
Во главе стола восседают, поникшая в своём в своём горе, молчаливая вдова с сыном и её родители.
Тёща и тесть перешёптываются в перерывах, пока не говорятся хорошие, прочувственные слова о покойном.
Некоторые отрывки из их разговора.
– Жаль Сашу. Такая ужасная гибель. Каким негодяям пришло в голову подобным образом изуверствовать? – голосом Михаила Семёновича, по-настоящему, сильно переживается.
– Не делай из него идола и само совершенство, – это мать супруги.
– Ой, неспроста ему сердце и член блудливый вырезали. А спрашиваешь – почему именно зятю? Заслужил значит, – Марго в своём обычном амплуа гаргонистой мегеры.
– Прекрати немедленно! Может, хватит! Уж не тебе, старая, пристало говорить так о нём! Как нужны были деньги, то на достройку дачи или на новую машину – всегда обращались к Шатрову. Тогда умела лебезить перед ним и ничего не вякала против, зная, что он никогда не станет требовать взятое нами взаймы. А ты этим любила пользоваться, – негодует тесть, – и прошу потише, нас слушают.
Всё равно, жил «козлом», который скакал по чужим подушкам и со стаканом «дружил». Пусть где-то, возможно, и несправедлива, сейчас, но по-другому не могу, – никак не уймётся Маргарита Семёновна.
