И. Сказитель
Лиза
– О! Брошенка пришла! – радостно заголосил Ванька.
– Нет! Не правда! Я не брошенка! – со злостью выкрикнула Лиза. Уж кому, а ему она точно не позволит так ее называть!
– Еще как брошенка! Это все знают!
– Да, хватит тебе! – Ленка больно хлопнула друга по плечу.
– Ай!
– Нельзя так, у них в семье горе, а ты…
– Да какое горе? Остались две чуднЫе без мужика, то-то горе.
– А ты! А ты! – смесь злости и обиды спутала мысли Лизы, единственным ее желанием было дать сдачи этому нахалу. – А ты хуже брошенки! Меня хоть мама любит! И… И Шарик! А тебя кто?
И тут она задела мальчика за живое. Он весь побагровел, кулаки сжались, впивая ногти в кожу на его ладонях. Он ринулся на девочку и хотел было ее ударить, но Шарик прыгнул ему на грудь, и тот упал на землю. Пес вплотную встал к ногам своей маленькой хозяйки и принялся грозно скалиться на врага.
– Да, ну тебя! – сквозь слезы выкрикнул Ванька и унесся прочь.
Лизе невольно стало жалко своего обидчика и стыдно за свои жестокие слова. Мама бы ее не похвалила за такое, это уж точно.
– Не хорошо получилось, – к ней подошел Данилка. – Он не виноват, это ж я ему рассказал.
– А ты откуда узнал? – удивилась девочка.
Мальчик слегка поежился, переминаясь с ноги на ногу.
– Так батька твой к нашей соседке вчера вечером приехал, как от вас-то ушел. Она еще мамке моей хвалилась, что теперь с мужиком жить будет и замуж скоро выйдет за него… Ну, как он с твоей мамой разведется…
Лиза сама не понимала, что она делала. Почему она вдруг побежала и куда?
– Прости, Лизка, я больше никому не скажу! – донесся до нее уже приглушенный голос мальчика.
Девочка прибежала на порог к тому самому дому, где должен был быть ее папа. Она увидела женщину, которая аккуратно развешивала постельное белье, рядом с ней на стуле сидел мужчина и что-то строгал из дерева. В какой-то момент он поднял голову и слегка хлопнул женщину по ягодицам. Та, улыбаясь, взвизгнула и огрела его по голове полотенцем. Этот мужчина не был ее папой. Данилка соврал, ее папы здесь нет.
– Лиза? – раздался знакомый голос позади нее.
Она обернулась и увидела его, держащего в руках пакет с продуктами. Отец выглядел весьма напуганным.
– Что ты здесь делаешь? – почти визжа спросил он.
– Папа, я…
– Иди к Хворонье, тебе здесь не место!
– Дима! – на крыльце дома напротив показалась молодая женщина в легком шелковом халате. Она была довольно приятной внешности, хоть и слегка полновата.
– Я сейчас, Юль. Иди уже! – буркнул отец.
– Но…
– Это кто? Твоя? – с усмешкой спросила женщина.
– Все нормально, я сейчас. Что за чуднАя девка, иди я тебе говорю! – на этот раз его голос прозвучал с нотками гнева.
Лиза не могла поверить ни своим глазам, ни ушам. Родной отец гнал ее прочь, а какая-то тетка стоит и смеется над ней. Обидно! Больно! Неправильно!
– Мама лучше! – выкрикнула девочка и из глаз ее покатились слезы.
– Прогони ее, – с обидой фыркнула отцу тетка.
– Пытаюсь, но она чуднАя, не уходит!
Это был ее отец… Родной отец… Он все еще выглядел испугано. Чего он боялся? Что эта женщина увидит его чуднОго ребенка? Или может чего-то еще?
"Не проси любви, милая. Никогда о ней не проси. Все равно любовь не выпросишь, сколько не моли", – в ее голове раздались знакомые слова матери. Но сейчас эти слова не успокаивали ее, как тогда, когда на нее накричала Хворонья. Как не просить? Почему? Это же отец? Ее папа, он же должен ее любить. Почему все так?
Ее плач перешел в истерический надрывный вопль. И видимо эти душераздирающие звуки заставили Дмитрия забыть о своем стыде перед дочерью, который он вывалил на нее так жестоко. О своем страхе посмотреть ей в глаза и усомниться в своем выборе. Ведь он уже решил, а значит так и будет. И вот тебе, пожалуйста. Ребенок плачет от того, что он же ее и прогонял. А кого он прогонял, по сути? Свой собственный стыд? Он лишь подпитал его до предела. А когда в раскаяние он попытался дотронуться до своего ребенка, девочка отвергла глупого отца. Она отмахнулась от него. Теперь его очередь почувствовать этот страшный укол боли, когда тебя отвергает родной человек. Теперь ее очередь отвернуться от него и бежать прочь…
Часть 3
Екатерина вернулась сегодня раньше обычного. Видимо, сердце матери болело за свое дитя. Она увидела свою дочь, сидящую на скамейке с поникшим видом, лицо девочки распухло от слез, а в глазах уже не горели прежние огоньки детской беззаботности. Она была окончательно вымотана всем тем грузом, что свалился на нее. Катя тихонько вздохнула, насилу натянув самую приветливую улыбку. Ей ведь тоже было нелегко. Она могла вернуться на полчаса раньше, но ей пришлось остановиться по дороге и выплакать свою порцию боли до того, как она вернется домой. Сейчас, как никогда, именно она должна быть самой сильной. Ей нельзя допустить, чтобы все произошедшее сломило маленькое сердце, которым она так дорожила.
Лиза слышала, как приехала мамина машина. Слышала шорох пакетов. Она сама не знала, почему ей вдруг захотелось притвориться спящей. Может, ей просто хотелось уйти от того разговора, что ожидал ее.
– Солнышко, еще солнце не село, – ласково прошептала мама, усевшись рядом со своим ребенком. Она нежно провела пальцами по огненным волосам дочери. Как же ей захотелось в этот миг, чтобы и сердце ее малышки полыхало пламенем счастья так же ярко, как и цвет ее волос. – Еще рано спать, тем более на улице.
Девочка, только почувствовав прикосновение мамы, больше не смогла сдерживаться. Ощутив присутствие родного человека, она стала слабой, нет, она позволила себе быть слабой. Да и как она могла держаться? Это же была ее мама. Рядом с ней Лиза чувствовала такую любовь и заботу, от которых она всегда в глубине души знала, что именно в этих объятьях она может укрыться от любого ненастья, здесь ее любят, здесь ее защитят, здесь никогда не предадут.
– Мама, – она обняла ее и уткнулась носом. И опять слезы… Лиза никогда не была плаксой, слезы были редким гостем на ее щеках. Но сейчас что-то в ней надломилось. Эта боль была не похожа на боль от разбитой коленки, она не проходила так легко. Она съедала девочку изнутри, заставляя думать все больше о том, что случилось, гадать, почему все это произошло. А от этого боль лишь питалась, обрастая новой вереницей терзаний.
– Я здесь, малыш. Я рядом. Мама с тобой. Я люблю тебя, больше всего на свете люблю! – Екатерина подняла за щеки лицо своей ненаглядной дочери и осыпала девочку поцелуями. Как тепло стало и у нее самой на душе, она была готова растворить в этих объятиях, самых нежных, самых желанных на земле.
– Я видела папу, – очень тихо произнесла девочка.
– Ты ходила на заречку?
– Да, – удивилась Лиза. – Ты знала?
– Милая, все очень сложно.
– Он прогнал меня.
В этот момент гнев и ярость материнского сердца не знали предела. Екатерине понадобилось не дюжее самообладание, чтобы усмирить демона внутри себя. Она сделала три больших вдоха и на силу вернула улыбку на свое лицо, которая лишь издалека напоминала прежнее радушие.
– Солнышко, помнишь, что я говорила тебе на счет любви?
– Никогда не просить любовь, ее не вымолишь.
– Верно, – она еще крепче прижала к себе свое дитя. – Боюсь, что в этот раз нам придется смириться.
– Но это же папа! Это мой папа…
– Да, так бывает, милая.
