Григорий Васильевич Романов
Кафкинская стейшн
– Ну и что? – чуть слышно проговорила Ее честь: Еще со школы – обычная практика: прилежный решает задачу, лентяй подгоняет под ответ в конце учебника. Сам-то ответ из-за этого не становится неправильным.
Не расслышав ее реплики, адвокат заявил:
– В связи с этим ходатайствую об исключении экспертизы из числа…
И тут государственного обвинителя прорвало. Накипело, видать, уже у человека. Оговорюсь: в классическом процессе такая речь едва ли могла быть произнесена. Но, это был неканонический процесс, а его адаптация в провинциальном изводе.
Судья, по ходу изложения, не раз порывалась остановить обвинителя. Да, так и не решилась. Чувствовала, – энергия накопилась колоссальная. И если не дать ей выхода, разорвет коллегу, как гранату Ф-1. А кому это надо? Поэтому, – вот:
– Послушайте вы, господин стервятник! Инверсия и исключение… Чья б корова мычала! Извините, но из вас борец за правду и справедливость, как из дерьма – пуля! Что вы привязались: дважды два, трижды три. Как будто вам действительно важно, какой на самом деле будет результат.
Э-во, оно! – отвесил челюсть посрамленный борец за правду.
– Это вам сейчас выгодно, что б дважды два было четыре. Потому что клиента надо отмазать, деньги отработать. Вот вы и рвете задницу, доказываете нам тут! А было бы выгодно, чтобы пять получилось, ох, я тогда бы вас послушал. Не сомневаюсь: и профессора, и доценты, все бы подтвердили. На голубом глазу и десятью методами.
Да, что там! Мне один из ваших, правдолюбов, зарядил недавно, что потерпевший по их делу не мог быть в Америке, потому что она находится на обороте Земли, а сама Земля плоская. Оказавшись под ней, он свалился бы вниз, как с потолка. Заявление написал на семи листах. С приложением! Знаете, что приложил?
– Что?…
– Видеозапись передачи РенТВ. Федеральный канал, между прочим. Там этот, инопланетянин ихний, говорит: округлость Земли, – это только гипотеза и не более. И «многие ученые, академики РАЕН», серьезно сомневаются в ее справедливости. Так, почему мы должны верить импортному Галилею, а не отечественным академикам? Галилей вообще был итальянец. И масон. Член мировой закулисы. А Италия – член НАТО. Со времен Трувора против нас умышляют. И Землю круглой объявили, чтоб по скрепам ударить, нравственные устои подорвать!
Сначала Земля у них округлилась, потом долой царя, потом гейпарад, а в конце – вековая мечта: отдавай, Россия, Сибирь-кормилицу в международное управление! Хорошо, с колен начали вставать. Свои ученые подросли, к истокам возвращаются. Враг-то, у ворот.
Так одно к другому притянул: зачитаешься!
И получилось у него, что потерпевший никуда не уезжал, а сам, втихаря, свой дом спалил. С женой, собакой, тремя детьми и имуществом на семнадцать миллионов. Потом распечатал на принтере американскую визу в паспорте и всем голову морочит! А его подзащитный, с долгами, пятью судимостями и канистрой бензина, случайно мимо проходил. Просто совпало так. Что поделать? Судьба-злодейка! Отпускайте невиновного из тюрьмы! Или вы хотите Сибирь Америке подарить? Ничего, так, перед выбором поставил. А?
– Ах, я чем виноват? – вспомнил адвокат Крыловского ягненка, пытаясь смягчить выволочку бессмертным юмором Ивана Андреевича, поскольку предметно оправдаться совсем не было возможности. Не вышло. Смеяться прокурор был не настроен:
– Чем? Да, тем! Все вы одинаковые. Любую правду наизнанку выверните. За любую ложь детьми и матерью поручитесь. В глаза потерпевшему говорите: это ты сам себя ножом пырнул, а не мой честнейший подзащитный!
– Я и дел о насильственных преступлениях никогда не вел…
– Вели! Все ваши дела о насилии. Над законом, над справедливостью, над здравым смыслом. Всем мозги насилуете своими баснями и бреднями!
– Но, вы-то, что ж, уподобляетесь?
– Я не уподобляюсь. Я на вашем языке пытаюсь говорить, вы по-другому не понимаете! Правильно сказал Владимир Ильич: держать в ежовых рукавицах. Иначе, скоро, тюрьмы закрывать придется. За отсутствием преступников.
Ведь не лень было, – каких-то червей бумажных откопали. Сколько надо было им заплатить, что б они, вместо семинаров по интегральным вычислениям, шестью методами умножали два на два! Странно, как вы нобелевского лауреата к этому делу не подтянули!
– Нобелевская премия по математике не присуждается.
– Вот видите! Только это и остановило. Интересно, почему?
– Есть одна теория на этот счет…
– Давайте еще и это обсудим! – с раздражением заметила судья, поняв, что прокурорский запал, наконец, иссяк.
И правда, это точно излишне, – подумал адвокат и умолк.
– Прения сторон окончены. – поспешила с итогом Ее честь.
Возникла пауза. Кто-то расслабился, откинувшись на спинку стула, кто-то задумался.
Ничего себе, дал копоти! – размышлял адвокат: Мне бы и десятой части такого озвучить не позволили. И ведь всю аргументацию перехватил: Чья б корова мычала… Это же я должен был сказать, а не он. Моя заготовка! Еще сомневался, удобно ли будет так в суде выражаться.
Гляди, прокурор-то, идейный оказался, – подумал Дмитрий Иванович: Речь – хоть в граните высекай! Под каждым словом бы подписался, да только… Как он это сочетает с дважды два пять? Непостижимо! Что ж меня за сомнение в уме эксперта так распекали? Этот, вон, вообще в выражениях не стеснялся, и ничего. Где же равенство сторон перед судом?
Выйдя из оцепенения, суд, перед последним словом и приговором, объявили получасовой перерыв.
В это время в коридоре, напротив двери зала судебных заседаний, сидел Игорь Львович, адвокат с тридцатилетним стажем и видом генерала от правоведенья.
О конкуренции на рынке юридических услуг он слыхом не слыхивал. Стоило ему зацепить гражданина за ухо своим длинным, с зазубринами, языком, и у того не оставалось иного выхода, как заключить соглашение и выплатить гонорар. Однако ж и дело свое он знал хорошо, с этим не поспоришь.
Сейчас он общался со старушкой, затеявшей жилищную тяжбу. Тоном, не терпящим возражений, выговаривал он ей за ошибку молодости, совершенную в начале девяностых.
Ошибка эта заключалась в том, что, вспомнив царя Соломона, она решила приватизировать квартиру в долях, по числу своих отпрысков. Так, что б каждому досталось по справедливости. Каждому и досталось. Кроме нее. Но и сами отпрыски счастливыми собственниками не стали, так как распоряжаться долями могли лишь по общему согласию, которым среди них не пахло. И теперь, кроме того, что они родственники, стали они еще и сторонами в процессе. Непримиримыми антагонистами.
Старушка с адвокатом не спорила, согласно кивала и внутренне была готова расстаться с суммой, за которую тот обещал все исправить. Так что дальнейшее красноречие было ни к чему.
В этот момент перед ним появился Дмитрий Иванович. Там, конечно, много кто появился, но быстро разошлись. Кто с концами, как прокурор, кто по делам, как адвокат. На выходе у него зазвонил телефон и он, закрывая рот рукой, стал удаляться, пока не скрылся за углом. Видимо, важный был звонок…
– Что, закончили? – непринужденно обратился Игорь Львович к без пяти минут осужденному.
– Нет еще. Палата номер шесть, ей богу! – ответил Дмитрий Иванович и без паузы затараторил, поставив Игоря Львовича в непривычное для него положение слушателя. Во-первых, выговориться было необходимо, а постороннему человеку еще и легко. Во-вторых, со своей убежденностью, что дважды два четыре, в этом суде он, как-то неожиданно, оказался в меньшинстве. А поскольку это был все-таки суд, а не палата дурдома, в голову полезли совсем уж дикие мысли: Может, они правы? Может, правда, пять будет?
– Вас как зовут?
– Дмитрий Иванович.
– И вас судят за то, что дважды два пять?
– Да вот же! Как сговорились. Мы с защитником глотки посрывали. И что доказывать приходится, – элементарщину! Каждый первоклассник знает, а они нет.
– Послушайте, но если дважды два четыре, пятью пять двадцать пять, если все так просто, как вы здесь оказались?
– Следователи полицейские, видимо, плохо в школе учились.
– Ага, точно! Целое министерство неучей сидит! А идиот-прокурор за ними надзирает. Один вы умный оказались. Пардон, вдвоем, с вашим защитником. Знаете, сколько будет дважды два.
– Да, получается, что…
– Нет, Дмитрий Иванович, не получается. Иначе бы юристов на физмате готовили. А их на юрфаке, почему-то, обучают. Не знаете, почему?
– Ну, наверное, потому, что не все дела строятся вокруг дважды два?
– Как вам сказать… Формально – нет. Но, по большому счету, все к этому сводится. А, вот, получать нетривиальные ответы, отличные от выводов математики, физики и любого здравого смысла, это и значит – быть юристом.
– Странно. Мне казалось…
– Догадываюсь, что вам казалось. Опасное заблуждение. Да вы сами скоро все поймете.
