Григорий Григорьевич Федорец
Похождения русского студента. Часть первая. Курьер поневоле
Глава 4. «Умчи меня олень …»
Мобильник упивался мелодией. Из скрытого динамика на всю гостиную разливался женский голос:
– Умчи меня олень в свою страну оленью …
Алекс подошел к барной стойке, на которой резвился «Нокио». На экране высвечивались цифры знакомого номера. Нажав кнопку соединения, он приложил аппарат к уху. Невидимый собеседник, доложив, что «турист» не приехал, отключился.
Настенные часы показывали полдень. Немного поразмышляв, Алекс набрал на телефонный номер. Как только в трубке прозвучало «алле, на связи», он попросил собеседника о встрече. Через пятьдесят пять минут Алекс сидел за столиком кафе на Пречистенке в обществе молодого человека гламурного вида. Собеседник, потягивая из высокого бокала молочный коктейль, внимательно слушал Алекса.
Днем они грузились в шестой вагон северного экспресса. Проводник «Сибелиуса» многозначительно хмыкнул, окинув взглядом четверку. Вычислив в Теме соотечественника, коротко поинтересовался:
– Давно гуляем?
Получив ответ, что второй день, железнодорожный стюард, резонно заметил:
– Тогда понятно. Легло на старые дрожжи.
В три пятнадцать «Нокио» ожил мелодией из некогда популярного сериала «Следствие ведут знатоки». Соединившись, Алекс молча выслушал краткий монолог звонившего:
– Его сняли с поезда. Тривиальная пьянка. Тройка чухонцев и он. Думаю, через час-другой выпустят.
«Сибелиус» мягко катил, редко перестукивая колесными парами. За окном, в наступивших сумерках, уже минут двадцать тянулся пригород Хельсинки. Тема с интересом разглядывал холмистую местность, на которой в беспорядке валялись гранитные глыбы, будто былинные богатыри устроили метание камней, да забыли после веселухи прибраться.
За двое суток попутчики надоела хуже горькой редьки. Измусолив темы о женщинах, алкоголе и развлечениях, беседа развалилась на куски. Последнюю банку пива студент презентовал в общий фонд.
Жители Суоми неустанно заливали жажду золотистым напитком, систематически посещая места общего пользования.
Тишайшим удавом состав вполз под навес перрона и, вытянувшись во всю длину, затих. Финны радостно загалдели и рванули к выходу из вагона. Тема оглядел опустевшее купе. Грустно вздохнув, он, вытащив из-под скамейки рюкзак, вышел в коридор вагона.
– Начинается следующий этап приключений на седалище под многообещающим названием «Туристическое агентство «Штукатур». За штуку в любую точку мира! – пробурчал он, в попытке родить в себе оптимизм.
По перрону, в сторону вокзала шагали немногочисленные пассажиры. Студент вскинул на плечо рюкзак и присоединился к вынужденным попутчикам.
«Как только решаешь жить вечно, сразу привязывается насморк», – в его памяти всплыла слышанная по радио шутка.
Печенкин сунул в губы «Мальборо», скосил глаза. Объект, с красным рюкзаком, брел по перрону. Неразлучный Спиногрызов тихо хихикнул за спиной:
– Чего-то он квелый сегодня. Как говорил мой знакомый адвокат, «Подсудимый явно выглядел на свой срок. Не находите, шеф?
– А, с какого перепугу ему веселиться? Попил бы столько дней, – Печенкин отвернулся от проходящего мимо студента. Помощник аккуратно почесал кончик носа узким, как стилет, ногтем мизинца:
– Не вижу местных товарищей?
– На привокзальной площади должны ждать. Оркестр, красная дорожка, белужья икра с ледяным шампанским обещаны, – Печенкин в уголок рта перекинул тлеющую сигарету. Заметив удивленный взгляд помощника, поморщился:
– Шучу. Обойдемся без помпы. Ожидается строго рабочий визит в дружественную республику. Вино, шашлык и девочки программой не предусмотрены. А, жаль.
– Согласен, товарищ майор. Но мы и сами с усами. Девочек изыщем, – начал развивать идею Спиногрызов.
– Цыц. Про девок забудь! Это тебе не здесь. Заграница небось. Начальство по головке не погладит. Если только против шерсти, – Печенкин поднял с перрона дорожную сумку практичного цвета украинской ночи и двинулся следом за объектом.
Пройдя вокзал насквозь, Тема вышел на блестящую, в свете фонарей, брусчатку привокзальной площади.
– И, что будем делать? Куда пойти, кому отдаться? – бормотал он под нос, рассеянно оглядываясь вокруг.
– Опаньки, Снегурка! – метрах в трех стояла стройная блондинка, разглядывая его насмешливыми глазами. Встряхнувшись, словно петушок перед новой курочкой, студент сократил расстояние до девушки:
– Барышня, гутен морген! Не скажите, как пройти в библиотеку?
Девушка мило улыбалась и молчала. Парень притворно вздохнул:
– Опять не пруха. Деваха симпотная, а по-русски не бельмеса. Не врубаешься, Снегурка?
Девушка непонимающе дернула плечом и заулыбалась еще шире. Тема мысленно облизнулся: «Да, хороша барышня. Закадрить бы!».
– А, по-английски понимаешь? Ду ю спик инглиш? –
– Я и по-фински понимаю. И, по-английски. Да и, не только, – выдала Снегурка на языке осин.
– Чего ж я выворачиваюсь наизнанку, как носок, – опешил парень.
– Как вы относитесь к экспрессионистам? – неожиданно Снегурка сменила тему.
– К экспрессионистам? А, это кто? Голубые?
– Не прикидывайся дебилом? Хотя у тебя это здорово получается,– лицо красотки фиксировало дежурную улыбку.
– Я и не обиделся. Вот. Экспрессионистов люблю жутко. По-честному? Могу часами их мультяшки разглядывать. Ага. А, может и, нет.
Блондинка внимательно вгляделась в физиономию студента:
– Какие сутки пьешь, сиротинушка?
– Я? Только вторые. Что, плохо выгляжу? – с хрипотцой Высоцкого откликнулся Тема.
– Выглядишь ходячим пособием нарколога. Начальная стадия называется похмельный синдром, – рассмеялась Снегурка. Парень чуть потупился:
– Так уж и нарколога?! Скажешь тоже.
– А, все-таки, как вы относитесь к экспрессионистам? – не унималась девушка.
– Дались они тебе? Как, как?! Да, ни как! Имел их в виду! – разозлился Тема. В золотых, как у кошки, глазах Снегурки разом пропали смешинки.
– Да, пошел, ты …, котяра драный, – девушка развернулась и пошла прочь.
– Это я котяра драный?! Сучка чухонская. Достала со своими экспрессионистами! И так мутит, что беременную в токсикозе, а она … – бормотал Тема, смотря в след удаляющейся девушки.
– Погоди, погоди! – в вспухшем мозгу забилась беспокойная жилка.
– Экспрессионисты, амбал на вокзале, еврики, – взвыл Тема:
– Да, это ж, пароль!
Перебросив рюкзак на другое плечо, он рвал за блондинкой:
– Девушка, девушка! Подождите, секундочку!
Она уже открыла дверь «Ауди», когда он оказался рядом:
– Извини, я забыл. Я должен сказать, что в голове тараканы.
Блондинка непонимающе хмыкнула и шагнула одной ногой в салон автомобиля.
– Подожди, момент! – взмолился Тема:
– Не так. Точнее, не совсем так. Я должен сказать: «В каждой голове свои тараканы!»
– Слава богу, – лицо у девушки смягчилось:
– Садись в машину, олух, поехали!
Встречающих оказалось негусто.
– Товарищ майор, встречают нас аж двое. И, судя по рожам, не рады, – хмыкнул Спиногрызов. Печенкин, впервые оказавшись за границей, заметно нервничал:
– А, с чего радоваться. Ты им что в кошелке «Кубок Стэнли» припер.
– Ну, все-таки, мы гости. Тем более официальные, – не унимался помощник.
– Не боись, счас подвалят и сразу целоваться кинуться. В засос. В стиле дорогого Леонида Ильича, – Печенкин, вышагивая по брусчатке, незаметно наблюдал за обладателем красного рюкзака.
Первым подошел высокий парень, одетый в джинсовую пару.
– Господин Печенкин и господин Спиногрызов? – получив утвердительные кивки, он продолжил на неплохом русском:
– Мое имя Алекс. Я старший инспектор криминальной полиции.
Минут через двадцать Печенкин немного успокоился. Спиногрызов, сидевший рядом на заднем сиденье «Фольцваген-гольф», приблизил пухлую физиономию к уху майора:
– А, финики, ничего вроде. Профессионально ведут объект.
Печенкин молча кивнул. Спиногрызов, поелозив на сиденье, вновь прильнул к шефу:
– Хельсинки вроде неплохой городишка. Чистенько кругом и зелени навалом. Даром, что бывшая провинция.
Майор попытался отодвинуться, но малый размер салона не давал такой возможности:
– Что ты жмешься ко мне, я те не баба. Осади, Спиногрызов!
Помощник, обидевшись, отвернулся.
Толстых, глянув в боковое зеркало, придавил педаль акселератора. Серебристая «Королла» резво набрала скорость и помчалась по набережной Сены.
Перестраиваясь из ряда в ряд, Николай поглядывал в зеркало заднего вида, стараясь выявить возможный хвост. Двадцать минут гонки и маневров убедили его в отсутствии слежки. Сбавив скорость до сорока километров, «Тойота», зашуганым «чайником», четыре квартала тащилась за чумазый «Вольво». Все это время, Толстых перескакивал взглядом от зеркала к зеркалу, высматривая подозрительные автомобили. Не включая поворотник, он резко крутанул руль и «Королла» шмыгнула в узкий проулок.
Промчавшись полторы сотни метров, автомобиль свернул в арку высотного дома. Свободным оказалось только место рядом с широким, как шкаф, «Форд-Эксплойер». Выйдя из авто, он вытянул из чуть мятой пачки сигарету, закурил. Завернув манжет куртки, посмотрел на циферблат «Ситизена». Минутная стрелка приближалась к двенадцати. Уронив под ноги окурок, Николай извлек из кармана мобильник. Натыкав номер, нажал кнопку вызова. После третьего гудка динамик ожил:
– Слушаю.
Не представляясь, Николай скороговоркой выпалил:
– У финнов гости, бригада из главка. Сидят на хвосте какого-то студента. Кто и что, пока не знаю.
После короткой паузы в динамике раздалось:
– Интересно. Выясни подробнее.
– Хорошо, – вздохнул Толстых.
– До связи, – буркнул динамик и умер.
Девушка ловко управляла «Ауди», подстегивая мощный двигатель при обгоне.
– А, почто, милок, ты вчера не приехал? Не приболел часом? Али еще, какая напасть приключилась? – Снегурочка неожиданно перешла на рязанский говор. Тема слегка опешил:
– Слушай, подруга, а ты, часом, не с Оки?
– Не-а. Местные мы. Коренные аборигены. А, от вопросика не уходи. Не за ради любопытства, а чисто по казенной надобности, – улыбнулась девушка.
– Понимаешь … , – замялся Тема:
– прокольчик небольшой случился …
– Давай, давай испражняйся! Что за прокольчик? – наседала Снегурка. Тема пожевал сухими, как пеньковый канат, губами:
– Загулял я в поезде. Земляки твои попались забойные. Пива слегка усугубили. Буквально малость. А, тут граница. Таможенникам наши рожи не приглянулись. Вообщем, ссадили с экспресса и в каземат. Но по утряне выпустили. Штраф содрали и нагнали.
– Штраф говоришь? – прищурилась девушка, не отрывая взгляд от дороги:
– Штраф – это хорошо. Это правильно. И, вещи все вернули? Совсем хорошо. Здорово!
Машина уже давно выскочила из Хельсинки и теперь мчалась хайвэем. Девушка молчала, и парень вскоре заклевал носом.
– Что, в сон тянет? Возьми с заднего сиденья «Колу». Взбодрись, – услышал студент.
– Угу, – буркнул он и полез за бутылкой. Протискиваясь между спинками сидений, Тема навалился на девушку.
– Ловкий ты, что бегемот в посудной лавке. Аккуратней, говорю, – зашипела Снегурка.
– Дико извиняюсь, – парень дотянулся до бутылки и вернулся на место. Теплый напиток показался противным. Сделав пару больших глотков, он закрутил пробку:
– Фу, гадость. И, пузыри носом. Отврат.
Скосив глаза, финка фыркнула:
– Ну, и видок у вашей светлости. Физия лилового цвета. Красавец!
****
Старший группы, скрипнув кожей кресла, повернулся к Печенкину:
– Дежурная смена на месте. Плюс две машины на подстраховке. Через час приедут технари. Попробуем поставить подслушку. Ждем. Неплохо бы пообедать. Как идея?
Печенкин буркнул индифферентно:
– Мы в гостях. Как скажите.
– Да, почавкать не мешает. А, то желудок к позвоночнику прилип! – оживился Спиногрызов.
– Вот, и прекрасно. Отобедаем и жизнь покатит на мажоре! – улыбнулся финн и, повернувшись к водителю, сказал несколько слов.
Снилась какая-то чушь. Он шагает по тундре, а в вдалеке бродят олени и звучно жуют ягель. Сбоку подходит высоченная девица в белом одеяние и протягивает огромный рог, приговаривая с кавказским акцентом:
– Выпей, дарагой, выпей – козленочком станешь!
– Снегурочка, привет! – он узнает девицу и пьет тягучую, черную жидкость. Вдруг начинает ломить затылок. Вокруг валит хлопьями снег. Он чувствует, что жутко замерз и просыпается.
Голова болит так, что тошнит. Опустив глаза, Тема обнаружил, что лежит голый на кушетке. Руки и ноги связаны. Зацепившись пятками за край кушетки, он сел. Голова рванула по кругу и его вырвало. От слабости он повалился на бок.
– Облевался, поганец. Головка-то бобо?! – сквозь звон просочился голос Снегурки.
– Ну, что, мусор, прокололся. Засланец, блин. Писец подкрался не заметно, хоть виден был издалека. Самое время, соловушкой запеть, – звуки шилом терзали барабанные перепонки. Тема разлепил веки. Размытый силуэт, маятником, раскачивался из стороны в сторону. Горло от сухости превратилось в пекло Сахары. Напрягшись, он зафиксировал взор. Снегурка, зло скалясь, смотрела в упор. Непослушные голосовые связки выдали:
– Сама мусор. Отравила тварюга! Дай воды!
Девица в миг влепила звонкую оплеуху:
– Заткнись гнида! Воды ему! А, ерша в зад не хочешь?!
Голова от удара мотнулась в сторону и вернулась на место. Обруч, невыносимой боли, сдавил затылок и Тема застонал.
– Забью в хлам! Говори скотина! – заорала Снегурка, размахивая кулаком перед носом парня. Боль немного скатилась в глубь черепа. Тема упорно хрипел:
– Воды! Дай воды!
Финка, сверкнув глазами, исчезла. Возникнув с красной кружкой в руке, сунула в губы парня. Вода расплескалась, освежив губы.
– Помоги подняться, – горло сипело. Девица, подхватив под руку, помогла Теме сесть. В один глоток он втянул прохладную жидкость. Забрав кружку, Снегурка спросила:
– Поговорим?
– Еще воды, – увлажненные губы сплевывали слова. Девушка отошла к холодильнику в углу и, открыв дверку, вытащила пластиковую бутылку «Бон-Аквы». Налила полную кружку. Вернувшись, подала парню. Вторая порция принесла облегчение.
– Какого хрена раздела? Ты, что, извращенка?
– Типа. Вы ж, мусора, ушлые. Может в одежде микрофоны, кто знает. А, так спалили твою рванинку и, нет проблем, – ухмылялась финка.
– Надо было еще пломбы на зубах проверить и в анус заглянуть. Вдруг там прослушка, – испарина высыпала на лбу студента.
– Не волнуйся, уже проверили, – в голос заржала Снегурка.
– Как результат? – сухие губы плохо тянулись в усмешке. Девица оказалась непрошибаемая:
– Результат? Все чисто, в плане микрофонов. В остальном, с гигиеной не дружишь. Воняешь изрядно, мусорок. Ладно, сие лирика. Теперь дела насквозь рутинные. Кто ты? С каким заданием? Предупреждаю, будешь молчать, начну пытать конкретно. Шутки кончились!
Кафе хоть и находилось у автомагистрали, но оказалось заведением уютным. Интерьер в национальном стиле. Улыбчивая прислуга шустрила за стойкой. Янтарная жидкость пенилась в кружках. Тарелки с дымящейся снедью оккупировали стол. Шелестели цветастые купюры и звонко падали блестящие монетки в музыкальный автомат.
На четвертом бокале «Хейнекена» разговор оживился. Старший инспектор откликался на имя Саня, Печенкин студнем растекся по стулу, от чего у того подогнулись пластиковые ножки, а Спиногрызов громко хохотал и частенько хлопал финского коллегу по спине. За столом царила атмосфера дружбы и взаимопонимания.
– Что ж, – прищурила правый глаз Снегурка:
– вижу ты упрямец. Причем тупой упрямец. Дыбой я не располагаю, конечно, но пара-тройка подручных средств имеется.
Тема чувствовал, что по спине течет не холодный ручеек, а выпал иней. Девица ушла в другую комнату и вернулась с длинным куском кабеля со штепсельной вилкой на конце. Демонстративно встав перед парнем, она вынула из бокового кармана перочинный нож. Со звонким щелчком выскочил клинок. Финка умело освободила медные жилы от изоляции. Розетка оказалась в полуметре за спиной студента. Разведя оголенные концы провода, Снегурка вставила вилку в розетку.
– Ну, будем говорить?! – сладким голосом тайного садиста поинтересовалась она. Тема, не отводя глаз от раздвоенного медного жала, часто закивал головой.
– Ага, проникся серьезностью момента, – констатировала девица:
– Глаголь, сиротинушка, не тормози.
Парень попытался облизать пересохшие губы. Вкус оказался деревянный, словно полено пожевал.
– А, что, говорить-то? Спрашивай.
– Ясно. Сказка про белого бычка продолжается, – Снегурка разочарованно вздохнула:
– Клиент, как видно, не созрел!
Финка быстро переместилась за спину Темы. Миг, и шея студента сдавлена удушающим захватом. Блеснули перед глазами срезы медных жил.
– Смотреть вниз! – рявкнула Снегурка, медленно подвода раздвоенное жало к оголенному паху.
– А-аа, – захрипел он, втягивая живот.
– Н-на, – девица резко сунула жало в самый низ. Резкая боль пополам сложила Тему и обвалилась чернота. Истерзанная психика выключила сознание.
Вся компания пребывала в отличном настроении, когда у инспектора замурлыкала рация. Нацепив гарнитуру, полицейский, коротко переговорив с абонентом, отключился. Барином развалясь на стуле, Печенкин скосил глаза на коллегу:
– Что там? Новости?
Финн утвердительно кивнул:
– Все о’кей! Приехали технари. Пора и нам. Сейчас обмозгуем, как квартирку нафаршировать аппаратурой.
– Раз пора, едем! – майор повернулся к Спиногрызову. Тот уплетал очередную порцию сосисок, звучно прихлебывая пиво.
– Понял, шеф, понял! Я мигом. Мне только отлить надо, – с полным ртом забубнил он.
– Трудно говорить с набитым ртом, особенно, если бьют регулярно. И, в сортире не свисти, запор будет, – гаркнул Печенкин вслед удаляющемуся Спиногрызову.
Веки дрогнули раз, другой.
– Ну, слава тебе, господи! Перепугал меня, хрен малахольный! Попей водички, легче станет, – Снегурка подсунула кружку к губам. Прохладная вода оживила горло. Тема приоткрыл глаза. Сознание медленно, океанским лайнером, выплыло из тьмы. Свет прожектором стеганул по глазам, выбив в сетчатке каскад бликов. От виска к виску ртутью перекатывалась боль. Голос финки волнами пробивался сквозь писк в ушах.
Печенкин, устроившись на скамейке в рыхлой тени деревьев, вяло прислушивался к болтовне финнов, пытаясь уловить знакомые слова.
«В натуре, горячие финские парни. Ишь, балаболят, живчики, – мысленно хихикнул майор.
Диалог полицейских резко оборвался и старший группы повернулся к русскому:
– Ситуация патовая, парочка зависла в квартире. Телефонами не пользуются. Можно, конечно, под видом водопроводчика или там электрика заслать технарей. Но идея тухлая. Расшифруют враз. Себе дороже. Это, как в сексе: выигрывает тот, у кого позиция интересней и терпения больше. Лучше подождать. Можно поставить парочку направленных микрофонов, но тоже чревато. Если у супостата имеется соответствующая техника, сигнал зафиксируют. Предложения?
Печенкин глянул на Спиногрызова. Тот неопределенно пожал плечами. Майор нахмурился:
– Торопиться не будем. Выждем часок-другой. Авось, что и произойдет. А, нет – тогда и будем голову ломать.
– Чью голову ломать? – удивился финн.
– Идиома, – дернул щекой Печенкин:
– Не понимай буквально.
– Вас, русских, хрен поймешь. То разговариваете матом, а потом оказывается, это сленг. То сюсюкаете липко, а получается, что бранитесь, – заворчал финн.
– Не грузись, дружок! Мы сами порой не врубаемся. Куда уж там импортным, – улыбнулся майор:
– Держи хвост пистолетом, и удача будет с тобой!
– Какой хвост?! – взвился финн:
– Каким пистолетом?! Да, пошли вы …
– Это правильно. Вот это по-нашему. Так держать, – расхохотался Печенкин.
– Что ж, ты, такой дохленький?! – лицо девушки нависало луной. Горячие ладони растирали уши, массировали виски. Тема морщился, но сопротивляться сил не было.
– Клиент скорее жив, чем мертв, – улыбнулась Снегурка.
– Больной пошел на поправку. Но не дошел, – в ответ хмыкнул Тема.
– Ну-ну, студент! Без пессимизма! Попьешь еще воды? – в голосе девушки явно проскальзывали нотки участия. Парень кивнул.
Мобильник, в истерике забился в кармане, выбрасывая звуки армейского марша. Печенкин, после столь обильного обеда, пребывал в умиротворенном состоянии. От неожиданности, он подскочил на скамейке, смачно влепившись макушкой в толстую ветку дуба. Взревев от боли, майор никак не мог попасть во внутренний карман куртки, где бесновался телефон. Спиногрызов, сидевший рядом, хрюкнул от смеха, наблюдая заполошные метания шефа. Выдернув мобильник вместе с куском подкладки, Печенкин нажал клавишу приема.
– Ты, что там, опух от безделья?! Чухонец хренов! Почему трубку не берешь?! – заорал динамик:
– Что молчишь?! Докладывай, как обстановка? Ну?!
У Печенкина звучно дернулся кадык:
– Товарищ полковник. Да, я … В смысле мы … Тут занимаемся …
– Что ты блеешь, как дерьма в рот набрал! – взорвался динамик:
– Выплюнь немедля! Докладывай четко!
Майор вытянулся в струнку и отчеканил:
– Товарищ полковник, докладываю! Объект прибыл на место. Ведем наблюдение. С местными контакт налажен.
– Ну, вот, видишь! А, то мямлишь, как тютя. Будешь ежедневно докладывать в 15 ноль-ноль. При экстренном случае, звони на мобилу, – подобрел динамик.
– Вас понял, Василий Иванович, – Печенкин сменил стойку, будто услышал команду «вольно».
– Ну, будь, – буркнув, динамик стих.
– Уф, – выдохнул майор, оседая на деревянные ребра скамейки.
– Тяжко Вам, – фальшиво посочувствовал Спиногрызов, пряча глаза. Печенкин молчал, борясь с закипающей злобой. Спиногрызов не замечал состояние шефа:
– Легко им в Москве команды раздавать. А, ты, попробуй на «земле» покрутись. Мозгами пошевели, ножками побегай. А, тогда и …
– Заткнись, гнида! – взорвался Печенкин:
– Не тебе вякать! Сам-то, что можешь?! То же мне, секс-петарда! Шуму много, а толку мало! Сгинь!
– Дурак на воле, хуже динамита! – едва слышно пробурчал Спиногрызов.
– Что ты там шепчешь под нос?! – зарычал Печенкин:
– Пшол вон. Не отсвечивай!
Глава 5. Здравствуй ж…а, Новый год!
От слабости руки плохо тряслись. Пытаясь натянуть джинсы Тема плюхнулся на кушетку:
– Крепко ты меня шарахнула. Думал, коньки откину.
Снегурка улыбнулась на все тридцать два, не испорченных кариесом, зубика:
– Экий, ты мнительный, дружок! Провод-то не под напряжением. Без тока.
– Как без тока? – обомлел парень. Финка расхохоталась:
– А, так. Смотри.
Девушка поднесла оголенный конец кабеля к руке и ткнула им в ладонь. Ничего не произошло.
– Видишь, вилка в розетке. Прикол в том, что розетка хитрая. Без напряжения. Специально для слабонервных. Классно, да?
Парень начал сатанеть:
– Ты, что, бля, издеваешься?! Какой, на хрен, классно?! С меня чуть все дерьмо от страха не вылилось! Скотина чухонская!
Он орал еще минут пять. Девушка сидела на стуле, закинув, ногу на ногу, безмятежно улыбаясь. Дождавшись, когда студент выдохся, она вкрадчиво поинтересовалась:
– Иссяк или дальше блажить будешь?
Тема злобно уставился в пол.
– Ага, вижу, угомонился. В принципе, не долго ревел. Бывало, отдельные личности и минут сорок извергают. От истерики затрещины хорошо помогают. Зато потом благодать: любовь и взаимопонимание.
Парень молча разглядывал девицу. Снегурка хихикнула:
– Что-то в твоих очах доброжелательности поубавилось. А, похоти совсем нет. Ладно, ладно, не закипай! Мне смотаться надо, минут на сорок. Поскучай в одиночестве. В холодильнике выпивки и закуси навалом. Не стесняйся.
Финка, поднявшись с кресла, направилась к выходу:
– Да, чуть не забыла! Я дверь закрою на замок. Он изнутри не открывается. Для твоей же безопасности. Оривидерчи, Рома!
****
Толстых, шаркая подошвами, вышел из здания. За спиной пульсировали огни «Планеты Голливуд». Впереди прятались в каштанах Елисеевские поля. Прикуривая от зипповской зажигалки, он осторожно огляделся. Действовал по привычке, прекрасно понимая, что в такой сутолоке выявить наружку не реально.
– Какой придурок выбрал «Голливуд» для встречи. Будьте с пяти до пяти двадцати за крайним справа столиком Малого зала. Пароль: «Здесь подают соленые гренки?». Отзыв: «Я бы не советовал. Здешний повар их пережаривает». Полный бред. Белая горячка. Кто услышит, решит, что дауны на свободе, – бормотал он, направляясь к киоску с прессой.
Не дойдя двух шагов, он остолбенел. Навстречу быстро двигался необыкновенного вида субъект. Полы белоснежного плаща разлетались в сторону. Шляпа-горшок, того же цвета, насажена до бровей. Светло-бежевый костюм с золотой ниткой играл на солнце. Туфли белой кожи несли субъекта, едва касаясь асфальта.
– Во, блин, поганка бледная! Не хило! – восхитился Толстых, освобождая путь. Джентльмен, подняв облачко сероватой пыли, пронесся мимо и исчез в «Планете».
Разглядывая красочные обложки журналов, Николай выругался:
– Е-мое! Это ж, Быстров, собственной персоной! Прикинулся педиком, и не признаешь!
Столкнувшись с парой-тройкой прохожих, он вбежал в «Планету». Мухой проскочил первый зал, рыская глазами по сторонам:
– Куда он запропастился, моль бледная!
Быстров нашелся в Малом зале. Дисциплинированно устроившись, за крайним справа столиком, он с любопытством шарил глазами по залу и посетителям. Толстых с разбегу плюхнулся на стул у столика:
– Шеф, ну Вы даете! Вас не узнать!
Быстров непонимающе уставился на говорившего:
– Я ждал-ждал, все жданки съел. Время вышло, а нет никто. Уже уходить собрался, а тут Вы.
Полковник упорно молчал, разглядывая Николая с видом проктолога, обнаружившего в исследуемом органе неожиданный предмет. Тот продолжал трещать, но поперхнулся, натолкнувшись на взгляд Быстрова:
– Т … тарищ полковник … А, вы чего так смотрите? Это ж, я. Не узнаете?
Быстров потер ладони и, пожевав нервные губы, презрительно обронил:
– Я ни понимайт. Ви ошибка.
– Ка… Какая ошибка?! Я, это, я! Коля! – зашипел Толстых.
– Урод, ты, Колек! – отвернулся полковник:
– И, папа твой, наверняка, такой же! И, детки … По определению.
– Ну, я же … – начал Николай.
– Баранки гну! Про пароль забыл, кусок дерьма! Причем большой! – оборвал Быстров.
Сникший было, Толстых встрепенулся:
– Да, да. Здесь подают соленые гренки? А, отзыв, отзыв-то: «Я бы не советовал. Здешний повар их пережаривает».
– Мда…, – протянул Быстров, в голосе сарказм зашкаливал.
– Чего расселся! Закажи пива и пожрать! – рыкнул полковник.
– Да, побыстрей! Времени в обрез!
– Я мигом, мигом, одна нога здесь, а другой и вовсе нет! – рванул с места Николай.
Старший инспектор подбежал к Печенкину:
– Девчонка садится в машину. Мы готовы.
Майор молча кивнул. Рация финна неразборчиво забормотала. Выслушав, инспектор, коротко ответил и, повернулся к Печенкину:
– Девица одна и выезжает со двора. Предлагаю, две пары на хвост, остальные остаются на месте. Дальше по ситуации.
– Согласен, – буркнул русский. Как только финн ушел, оживился Спиногрызов:
– Шеф, давайте сами в квартиру проникнем, а? В хате один Колибри. Зайдем тихохонько, если что и, побазарим без излишнего гуманизма. Он сто пудово не ожидает нас здесь. Колонется в три секунды!
Печенкин, сморщился, словно лимон укусил:
– Ох, и придурок, ты! Какое проникновение?! Моча в голову ударила? Мы здесь в гостях почти. Любые, подчеркиваю, любые действия с согласия финнов. Мля, дал же бог помощничка!
– Товарищ майор! Я что? Я ничего. Уж и инициативу проявить нельзя, – изобразил обиду на физиономии Спиногрызов. Печенкин злобно зыркнул на помощника:
– Тоже мне, энерджайзер, япона мать! Уймись!
Минут через семь вернул инспектор. Обычно невозмутимое лицо финна отражало смесь недоумения и легкой растерянности:
– Тут вот какая штука получается. Навестили мы квартирку. Судя по обстановке – явка.
– Что клиент? – заторопил Печенкин.
– Клиент на месте и скорее жив, чем мертв, – хмыкнул финн. Майор, хлопнув ладошками по толстым ляжкам, подскочил с лавки:
– Кто мертв? Ты что буровишь?
– Спокойно товарищ. Спит ваш Колибри. Что у них с девкой произошло, не понятно. На столе выпивка с закуской, а парень дрыхнет в кровати.
– Дрыхнет, говоришь? Ладушки. А, а девица? – Печенкин в волнении прошелся несколько шагов туда-обратно.
– Ведем парой машин. Это не девчонка, а черт в юбке. Выскочила из города и рванула по трассе, что петарда. Минут через сорок в Хельсинки въедет, – о чем-то размышляя, цедил финн. Майор глянул в упор:
– Про что медитируем?
Полицейский, почакав передними зубами, продолжал:
– В управе прогнали фото барышни через базу данных.
– И? – Печенкин не отрывал взгляда от собеседника.
– Что тянешь, дерьма в рот набрал!? – встрял в паузу Спиногрызов.
– Пшол вон! – гаркнул майор. От неожиданности помощник отскочил и часто-часто заморгал маленькими, как пуговички у гульфика, глазками.
– Даун, мать твою! Нам бы столько огородов, сколько у нас козлов, давно бы при коммунизме жили! – Печенкин еле сдерживал себя.
– Ну, дружище, давай, не тяни! Выкладывай сомнения. За моего, извини. В семье не без урода, – растянул он в узкую улыбку губы.
