Грегори Цукерман
Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов

Джеймсу исполнилось 33 года, и он снова почувствовал тревожность. Появились слухи о том, что у него завязалась интрижка с привлекательной секретаршей, работающей на кафедре. Как минимум один раз он позволил себе отпустить грубую шутку в адрес женщины-ученой, чем удивил коллег.

Барбара между тем испытывала ощущение, будто находится в тени своего мужа. Ее огорчало, что ранний брак и материнство затормозили ее собственную карьеру в академической среде. Барбара была умна и амбициозна, но в 18 лет она вышла замуж, а в 19 – уже родила дочь.

«Я чувствовала себя загнанной в угол», – говорит она.

Однажды Саймонс узнал о том, что у Барбары завязался роман с молодым коллегой, которого он нанял на работу и обучал. Саймонс был потрясен.

Когда во время званого ужина кто-то спросил, почему он так расстроен, учитывая, что отношения Джима и Барбары были не идеальны, да и он сам не казался образцовым мужем, подвыпивший Саймонс ударил кулаком о стену, – вспоминает его коллега.

Саймонс решил взять академический отпуск в Калифорнийском университете, Лос-Анджелес, чтобы пройти первичную терапию Янова, бывшей своего рода культурным феноменом того времени. Данный метод подразумевал выражение подавленной «первичной» боли, которую испытывает новорожденный, покидающий материнское чрево, при помощи крика. Иногда ночью Саймонс кричал во сне, поэтому такой подход показался ему интересным.

Спустя несколько недель терапии у Джеймса появились сомнения. Когда инструктор предложил ему усилить эффект при помощи марихуаны, Саймонс решил уйти. Похоже, это надувательство, подумал он.

Проведя год в Институте перспективных исследований в Принстоне, Саймонс вернулся на восточное побережье. Его брак трещал по швам, и в итоге закончился разводом. Барбара вернулась в Калифорнийский университет в Беркли, где в 1981 году защитила кандидатскую диссертацию по информатике, в которой нашла ответ на одну из нерешенных задач по теоретическому программированию. В дальнейшем она работала в качестве исследователя в IBM и стала президентом Ассоциации вычислительной техники (ACM^[26]), крупнейшего образовательного и научного сообщества программистов. Спустя какое-то время она станет правительственным экспертом по вопросам безопасности электронного голосования, и ее внимание привлекут новые технологии и решение масштабных социальных проблем, которые Саймонс также разделял.

«Мы были слишком молоды для брака, – объясняет Барбара. – Мои родители оказались правы».

Вернувшись на Лонг-Айленд, на этот раз без супруги, Джеймс начал искать няню, которая могла бы помочь ему с тремя детьми, когда те оставались с отцом. Однажды на собеседование пришла Мэрилин Хорис, симпатичная блондинка 22 лет, которая впоследствии закончила аспирантуру экономического факультета Стоуни-Брукс. Вскоре, после того как Саймонс принял Мэрилин на работу, он пригласил ее на свидание. Какое-то время они продолжали периодически встречаться. В конце концов Мэрилин устроилась работать няней к Джеймсу Аксу, чтобы помочь его семье пережить мучительный развод. Мэрилин жила с Барбарой Акс и двумя ее сыновьями, Кевином и Брайаном. Она успокаивала детей, когда те начинали плакать, готовила им макароны с сыром, а по вечерам они играли в Scrabble.

«Нам очень повезло с Мэрилин», – вспоминает сын Акса, Брайан Китинг.

Со временем между Джимом и Мэрилин завязался роман. Она получила докторскую степень в области экономики. Саймонс же радовался успехам, которых удалось добиться в результате совместной работы с Шиинг-Шен Черном, профессором, ради которого он когда-то отправился в Калифорнийский университет, в Беркли, а тот был в отпуске.

В одиночку Саймонс сделал открытие в области количественных форм в изогнутом трехмерном пространстве. Он показал свою работу Черну, который понял, что эту теорию можно применить ко всем измерениям. В 1974 году они опубликовали статью «Характеристические формы и геометрические инварианты», где были представлены инварианты Черна-Саймонса, применяемые в различных областях математики. (Инвариант – свойство математических объектов, которое остается неизменным при преобразованиях определенного типа.)

В 1976 году, в возрасте 37 лет, за совместную работу с Черном и свои более ранние исследования по минимальным поверхностям, Саймонс получил премию Освальда Веблена по геометрии Американского математического общества, высшую награду в этой области.

Спустя 10 лет физик-теоретик Эдвард Виттен и другие ученые узнают, что теория Черна-Саймонса применима для целого ряда разделов физики, в том числе для физики конденсированного состояния, теории струн и супергравитации.

Кроме того, эта работа сыграла большую роль в развитии методов, используемых Microsoft и другими компаниями для создания квантовых компьютеров, способных выполнять задачи, которые не под силу современным компьютерам, например, разработку лекарственных препаратов и искусственного интеллекта. К 2019 году в научных статьях насчитывалось уже десятки тысяч ссылок на теорию Черна-Саймонса, это примерно 3 цитирования в день, что окончательно закрепило авторитетный статус Саймонса среди именитых математиков и физиков.

Джеймс достиг потолка своей профессии. Вскоре он перестал заниматься математикой, и отчаянно искал новую вершину для покорения.

В 1974 году компания по производству напольной плитки, которую Джеймс основал совместно со своими друзьями, покинул Джим Майер. Он продал 50 %-ную долю в компании, что принесло дополнительную прибыль Саймонсу и другим совладельцам. Джеймс посоветовал Эскенази, Майеру и Виктору Шайо передать средства под управление Чарли Фрайфельда, который прошел обучающий курс Саймонса в Гарварде. Офшорный фонд, который Шайо открыл для Саймонса, также вложил средства в инвестиционное партнерство Фрайфельда.

Фрайфельд использовал собственную стратегию. Он разработал эконометрические модели, которые, используя информацию о состоянии экономики и другие входные данные, прогнозировали цены на сырьевые товары, в том числе сахар.

Например, если производство сельскохозяйственной продукции снизилось, то модели Фрайфельда рассчитывали предполагаемый рост цен. Это была ранняя версия количественного инвестирования.

Его стратегия полностью себя оправдала, поскольку цены на сахар выросли почти вдвое. Стоимость активов инвестиционного партнерства увеличилась в 10 раз, до 6 миллионов долларов. Некоторые инвесторы отреагировали на столь удивительную сверхприбыль весьма неожиданным образом.

«Я пребывал в подавленном состоянии, – говорит Майер, друг Саймонса со времен учебы в Колумбийском университете. – Мы сколотили целое состояние, но наша работа не принесла никакой пользы для общества».

Саймонс придерживался диаметрально противоположной точки зрения. В случае Джеймса столь стремительный успех только подлил масла в огонь, напомнив ему о том, как быстро можно заработать большие деньги, занимаясь трейдингом. Стратегия Фрайфельда была чем-то схожа с математической системой торговли, которую описали Саймонс и его коллеги в своей статье в IDA. Он считал, что использование математических моделей в торговле на финансовых рынках – многообещающая идея.

«Джим помешался на этом», – говорит Майер.

Несмотря на признание своих заслуг, Саймонс счел необходимым взять перерыв в математике. Он и Джефф Чигер, его протеже, который в будущем станет настоящей звездой в области геометрии, пытались доказать, что определенные математически заданные числа, такие, как число π, в большинстве случаев являются иррациональными. Они не видели значительного прогресса в своей работе, что все сильнее расстраивало их и лишало какой-либо надежды на успех.

«Мы явно что-то упускали, но не могли понять что именно, – говорит Саймонс. – Это сводило меня с ума». (4)

Он также не мог определиться с тем, что делать со своей личной жизнью. Он все больше сближался с Мэрилин, но по-прежнему переживал из-за развода. Саймонс встречался с Мэрилин на протяжении 4 лет, после чего рассказал своему другу, что планирует сделать ей предложение, но не уверен, готов ли он к серьезным отношениям.

«Я встретил по-настоящему особенную девушку, – сказал он своему другу, – и не знаю, как поступить».

В итоге Джим и Мэрилин поженились, но он по-прежнему не мог определиться, в каком направлении двигаться дальше. Саймонс сократил круг рабочих обязательств в Университете Стоуни-Брук и посвятил половину освободившегося времени валютному трейдингу в фонде, который основал Шайо. К 1977 году он был абсолютно уверен в том, что валютные рынки стали настоящей золотой жилой. Курсы валют стали плавающими и менялись независимо от цен на золото^[27], а британский фунт упал^[28]. Саймонсу казалось, что начался новый период нестабильности. В 1978 году Джеймс ушел из университета и основал собственную инвестиционную компанию, которая специализировалась на валютной торговле.

Отец Саймонса заявил, что отказываясь от постоянной должности, он совершает огромную ошибку. Еще больше это решение удивило его коллег по цеху, математиков. До этого момента большинство из них только догадывались, что у Саймонса есть другой род деятельности. Однако мысль о том, что он променяет академическую карьеру на то, чтобы целыми днями спекулировать на бирже, вызывала недоумение. У математиков, как правило, весьма сложные отношения с финансами; они знают цену деньгам, но многие из них думают, что погоня за богатством только отвлекает их от исполнения своего благородного призвания. Преподаватели не говорили этого напрямую, но некоторые из них считали, что Саймонс просто растрачивает свой редкий дар.

«Мы смотрели на него с презрением, будто деньги его испортили и он продал свою душу дьяволу», – делится Рене Кармона, который в то время преподавал в Корнельском университете.

Однако Саймонс никогда по-настоящему не вписывался в научные круги. Он любил геометрию и ценил элегантность математики, но его также отличали страсть к деньгам, интерес к миру бизнеса и потребность в новых авантюрах.

«Чем бы я ни занимался, я всегда чувствовал себя чужаком, – скажет он позднее. – Я был погружен в мир математики, но никогда не ощущал себя частью математического сообщества. Часть меня всегда находилась за пределами этого мира». (5)

К 40 годам Саймонс стал известным криптологом, покорил карьерные высоты в области математики и создал математическую кафедру мирового уровня.

Он был уверен, что достигнет вершин в сфере трейдинга. Инвесторы десятки лет пытались занять свое место на этом рынке и редко добивались большого успеха. Но повторюсь, такие препятствия только подстегивали энтузиазм Саймонса.

«Он хотел сделать невозможное, то, что другим не под силу», – утверждает его друг Джо Розенштейн.

Претворить задуманное в жизнь окажется для Саймонса не так просто, как ожидалось.

Глава третья

Иногда увольнение может пойти на пользу.

Главное, чтобы оно не вошло в привычку.

Джим Саймонс

В начале лета 1978 года, спустя несколько недель после того, как Саймонс уехал из большого, усаженного деревьями, студенческого городка в Стоуни-Брук, он обосновался неподалеку от прежнего места работы, всего в паре километров от университета.

Саймонс арендовал офис, где некогда находился магазин. Он располагался в задней части непримечательного торгового центра напротив небольшой одноэтажной железнодорожной станции Стоуни-Брук. Рядом был бутик женской одежды, а через два пролета – пиццерия. В арендованном помещении, предназначенном для розничной торговли, были бежевые обои, один компьютерный терминал и ужасная телефонная связь. Из окна открывался вид на улицу под названием Пастбищная^[29], которая как бы символично указывала на то, как быстро из прославленного ученого он превратился в безызвестного человека.

У математика в возрасте 40 лет нет так много шансов в четвертый раз сделать успешную карьеру в новой для себя сфере, надеясь внедрить революционные решения в мир инвестиций, который имеет многовековую историю.

В самом деле Саймонс скорее приближался к пенсии, чем к какому-то историческому прорыву. Длинные и тонкие седые волосы доходили ему почти до плеч. К этому времени он уже немного располнел и выглядел как обычный стареющий профессор, не имеющий ничего общего с современными финансами.

Прежде Джеймс уже пробовал свои силы в инвестициях, но не добился выдающихся результатов в этой области. Конечно, стоимость его совместной с отцом доли в инвестиционном партнерстве с Чарли Фрайфельдом возросла примерно до миллиона долларов после того, как последний предсказал резкий рост цен на сахар, но тогда катастрофы едва удалось избежать. Спустя пару недель, после того как Фрайфельд закрыл позиции, цены на сахар резко упали. Никто не ожидал такого падения. Они приняли решение просто вывести средства, если когда-нибудь получат большую прибыль.

«Это было феноменально, – говорит Саймонс, – но нам просто невероятно повезло». (1)

Так или иначе Саймонс приобрел уверенность в своих силах. Он добился успехов в математике, научился взламывать коды и создал в стенах университета ведущую в мире математическую кафедру. Теперь он точно знал, что освоит финансовые спекуляции: отчасти потому, что разработал собственную теорию о том, как работают финансовые рынки. Ряд инвесторов и ученых считали зигзаги рынка случайными, утверждая, что вся необходимая информация уже заложена в ценах, поэтому только непредсказуемые события влияют на рост или падение цен^[30]. Другие придерживались мнения, что изменение цен отражает попытки инвесторов отреагировать и спрогнозировать корпоративные и экономические события. Иногда это приносит свои плоды.

Саймонс занимался иной сферой деятельности, поэтому у него был особый взгляд на происходящее. Он привык внимательно изучать массивы данных и находить закономерности там, где другие видят случайность. Ученые и математики всегда пытаются заглянуть внутрь хаотичного устройства окружающего мира, чтобы отыскать в нем удивительную простоту, порядок и даже красоту. Новые закономерности и знания о мироустройстве представляют собой не что иное, как законы науки. (2)

Саймонс пришел к выводу, что финансовые рынки не всегда реагируют на какие-либо события или явления объяснимо или рационально, а значит, нельзя полагаться на традиционные методы исследования, интуицию и личные убеждения. Несмотря на это, ценообразование на финансовом рынке, по-видимому, подчиняется определенным закономерностям, независимо от того, насколько хаотичным оно может выглядеть. Это можно сравнить со случайным на первый взгляд формированием погодных условий, скрывающим на самом деле под собой определенную динамику развития, которую можно отследить.

Похоже, здесь есть определенная структура, подумал Джеймс.

Оставалось лишь ее отыскать.

Саймонс решил подойти к устройству финансового рынка как к хаотичной системе.

Подобно тому, как физики изучают огромные массивы данных и создают элегантные научные модели для того, чтобы открывать новые физические законы, Саймонс стал разрабатывать математические модели для выявления принципов работы финансовых рынков. Его подход имел общие черты с тем методом, который он разработал несколько лет назад в Институте оборонного анализа. Тогда Саймонс и его коллеги написали научно-исследовательскую статью, где утверждалось, что финансовые рынки функционируют в различных скрытых состояниях, которые можно определить с помощью математических моделей. На этот раз Саймонсу предстояло проверить этот подход на практике.

Наверняка есть способ представить это в виде модели, подумал он.

Саймонс назвал свою новую инвестиционную компанию Monemetrics, объединив два слова – «money» и «econometrics»^[31], которые указывали на то, что для анализа финансовых показателей и оценки торговой прибыли используется математический подход. Во время работы в IDA Саймонс разрабатывал компьютерные модели, которые обнаруживали «сигналы», скрытые в помехах сообщений, отправляемых по каналу общения врагами Соединенных Штатов. В стенах Стоуни-Брук он находил талантливых математиков, привлекал к работе и руководил ими. Теперь Саймонсу предстояло набрать команду выдающихся умов, которые будут анализировать рыночные данные, выявлять определенные закономерности и разрабатывать математические формулы, чтобы зарабатывать на этом.

Джеймс не знал, с чего начать. Он был уверен лишь в том, что валютный рынок стал свободным и открытым, и торговля на нем может принести потенциальную прибыль. В качестве идеального партнера для своей начинающей компании Джеймс рассматривал кандидатуру Леонарда Баума, одного из соавторов научной статьи, написанной в стенах IDA, и математика, который занимался обнаружением скрытых состояний рынка и формированием краткосрочных прогнозов в условиях хаоса. Саймонсу оставалось лишь убедить Баума рискнуть своей карьерой ради его радикального и непроверенного подхода.

Ленни Баум родился в 1931 году в семье эмигрантов, которые уехали из России в Бруклин, чтобы избежать пугающей нищеты и антисемитизма. В возрасте 13 лет отец Ленни, Моррис, начал работать на фабрике по производству головных уборов, управляющим и владельцем которой он стал в итоге. В подростковом возрасте у Ленни была бочкообразная грудь и рост 182 см, в старших классах он стал лучшим спринтером и вошел в состав команды по теннису, хотя его тонкие руки больше подходили для перелистывания страниц учебника, чем для соревнований на теннисном корте.

Как-то раз, приехав с приятелями на Брайтон-Бич, Ленни заметил веселую и симпатичную девушку, которая болтала со своими друзьями. В 1941 году, когда Джулии Либерман было 5 лет, она, сжимая в руках свою куклу, вместе с семьей покинула родную деревушку в Чехословакии. Они бежали от нацистов на последнем корабле, который отправлялся из Европы в США. Приехав в Нью-Йорк, ее отец, Луи, долгие месяцы безуспешно пытался устроиться на работу. Отчаявшись, он решил пойти на завод неподалеку и смешаться с толпой рабочих. Луи показал себя таким трудягой, что его имя добавили в платежную ведомость. Позднее он стал управлять прачечной в небольшом рядном доме своей семьи. Несмотря на это, Либерманы всегда испытывали финансовые трудности.

Ленни и Джулия влюбились друг в друга и впоследствии поженились. Затем они переехали в Бостон, где Ленни поступил в Гарвардский университет, который окончил в 1953 году, а спустя какое-то время получил степень PhD по математике. На выпускном курсе Бостонского университета Джулия заняла четвертое место в рейтинге своей группы, в дальнейшем она также получила степень магистра искусств в области образования и истории в Гарварде. После того как Баум начал работать в IDA, в Принстоне, он превзошел успехи Саймонса в том, что касается взлома зашифрованных кодов, и получил признание за ряд важнейших (и до сих пор засекреченных) достижений этого подразделения.

«Ленни и некоторые другие сотрудники несомненно занимали более высокие позиции, чем Джим, в том, что мы, как руководители, называли «очередью посадки в спасательную шлюпку», – говорит Ли Нойвирт.

Баум, лысеющий и бородатый, продолжал научно-исследовательскую деятельность в области математики, совмещая ее с выполнением правительственных заданий, так же как когда-то поступал Саймонс. В конце 1960-х годов, несколько лет подряд, в летнее время, Баум и математик Ллойд Уэлч, специализирующийся в области теории информации, который работал в соседнем кабинете, разработали алгоритм для анализа цепей Маркова – последовательности случайных событий, в которой вероятность последующего события зависит исключительно от текущего состояния и не является зависимым от прошлого.

Цепь Маркова подразумевает, что невозможно с абсолютной точностью предсказать дальнейшие действия, однако можно следить за цепью происходящих событий и на их основании делать обоснованные предположения о возможных результатах.

Примером марковской игры является бейсбол. Если отбивающий игрок пропустил три мяча и набрал два страйка, то количество и порядок, в котором производились удары за это время, не имеют значения. Если отбивающий набирает еще один страйк, он выбывает из игры.

Скрытый марковский процесс представляет собой процесс, в котором цепочка событий определяется неизвестными исходными параметрами, или переменными. Мы можем увидеть результаты цепочки событий, но не «состояния», которые позволяют объяснить переход цепи Маркова из одного состояния в другое. Те, кто не знаком с бейсболом, просто разводят руками, когда в верхней части табло отображается количество пробежек за каждый иннинг: одна пробежка в этом иннинге, шесть – в другом, без каких-либо явных закономерностей или объяснений. Некоторые инвесторы сравнивают финансовые рынки, методы распознавания речи и другие сложные цепочки событий со скрытыми марковскими моделями.

Алгоритм Баума-Велша позволил производить вероятностную оценку параметров заданной сложной последовательности событий, предоставляя немного больше информации, чем выходные данные этих процессов. Человек, который не разбирается в бейсболе, благодаря алгоритму Баума-Велша способен угадать, какие ситуации в игре приводят к начислению очков. Например, если происходит внезапный переход от двух до пяти пробежек, то с помощью алгоритма Баума-Велша можно предположить, что вероятнее всего был сделан тройной хоум-ран, а не трипл, когда отбивающий успевает добежать до третьей базы. Алгоритм помогает понять смысл правил этой игры на основе распределения очков, даже если все правила неизвестны.

«Алгоритм Баума-Велша обеспечивает прогнозирование более высокой вероятности того или иного события, что приближает вас к окончательному ответу», – объясняет Велш.

Баум, как правило, преуменьшает значимость своего достижения. Однако сегодня алгоритм Баума, благодаря которому компьютер самостоятельно учится распознавать вероятность того или иного состояния, считается одним из главных достижений XX века в области машинного обучения. Это заложило фундамент для будущих открытий, повлиявших на жизни миллионов людей в самых разных сферах деятельности – от геномики до прогнозирования погоды. Алгоритм Баума-Велша помог разработать первую эффективную систему распознавания речи и даже поисковую систему Google.

Несмотря на признание, которое Ленни Баум получил благодаря созданию именитого алгоритма, сотни других его статей оставались засекречены, что вызывало недовольство со стороны Джулии. Она пришла к выводу, что ее муж не получит ни заслуженного признания, ни достойной оплаты своего труда. Дети Баума не знали о том, чем занимается их отец. Пару раз они спрашивали об этом, но в ответ услышали лишь, что его работа засекречена. Баум рассказывал им то, над чем он точно не работал.

«Мы не делаем бомбы», – заверил он свою дочь, Стефи, когда разгорелся спор о войне во Вьетнаме.

В отличие от Саймонса, Баум был домоседом, который мало времени уделял появлению в обществе, игре в покер или общению с людьми. Вечерами он обычно мирно сидел на диване леопардовой расцветки и делал карандашом какие-то заметки на страницах блокнота в стенах своего скромного семейного дома в Принстоне. Если Баум сталкивался с особенно сложной задачей, то он делал паузы, устремлял свой взгляд вдаль и размышлял. Образ Баума полностью соответствует стереотипу рассеянного профессора. Однажды он пришел на работу с недобритой бородой, объяснив это тем, что во время бритья его отвлекли мысли о математике.

Во время работы в IDA Баум заметил у себя ухудшение зрения. Позднее врачи выяснили, что причина – в дистрофии колбочек, расстройстве, которое вызывает потерю колбочек фоторецепторов, расположенных на сетчатке глаза. Баум стал испытывать трудности, занимаясь тем, что требовало четкого зрения, например, игрой в теннис. Однажды мяч попал ему прямо в голову. То же самое происходило во время игры в пинг-понг; в одно мгновение его светло-голубые глаза улавливают мяч, а уже через секунду он выпадает из поля зрения. Баум был вынужден бросить спорт.

Он сохранил невероятную жизнерадостность и сосредоточился на занятиях, которые по-прежнему приносили ему удовольствие, например, ежедневных двухкилометровых прогулках рядом с кампусом Принстонского университета. К счастью, несмотря на ухудшение своего прекрасного и острого зрения, он, как и прежде, мог читать и писать. Баум сохранял неугасаемый оптимизм.

«Не зацикливайтесь на проблеме, – любил повторять Баум с улыбкой на лице, когда дети рассказывали ему о своих сложностях. – И она сама разрешится».

После того как Саймонс уволился из IDA,чтобы возглавить кафедру математики в Университете Стоуни-Брук, Баумы стали замечать за главой семьи нехарактерную для него раздраженность.

Когда Баум взломал российский код и обнаружил шпиона, а ФБР промедлило с арестом подозреваемого, он не стал скрывать свое недовольство.

Баум разочаровался в перспективах развития своего подразделения и написал служебную записку, в которой говорил о необходимости подбора более квалифицированного персонала.

«Уход Саймонса, очевидно, серьезно на нас отразится, с точки зрения как математики, так и причины его отъезда», – написал Баум, говоря об увольнении Джеймса. «Семь месяцев, на протяжении которых Саймонс якобы не работал над заданиями Министерства обороны, он, по сути, выполнил гораздо больше работы по оборонным проектам, чем некоторые из наших сотрудников за последние несколько лет». (3)

Однажды в 1977 году Саймонс попросил Баума приехать на один день в офис Monemetrics, который находился на Лонг-Айленде, чтобы помочь в настройке торговой системы на валютном рынке. Баум усмехнулся, узнав о таком приглашении. Он мало знал о трейдинге, несмотря на некогда написанную в соавторстве с Саймонсом теоретическую статью, и его так мало интересовали инвестиции, что он предоставил семейный портфель в полное распоряжение своей жены^[32]. Тем не менее Баум согласился помочь Джеймсу в знак старой дружбы.

В офисе Саймонс предложил Бауму ознакомиться с графиками, отображающими ежедневные цены закрытия торгов по основным валютам, будто это была очередная математическая задача. Изучив данные, Баум быстро определил, что с течением времени движение курса некоторых валют, особенно японской иены, идет по устойчивому и ровному направлению. Возможно, Саймонс был прав, подумал он, и рынок действительно работает согласно определенному внутреннему устройству. Баум предположил, что устойчивый рост иены может быть связан с японским правительством, которые под давлением иностранных государств проводят интервенции, скупая иностранную валюту «в японском стиле», чтобы снизить конкурентоспособность японского экспорта^[33]. В любом случае Баум согласился с Джеймсом, что для выявления и отслеживания трендов по курсам валют можно разработать математическую модель.

Один раз в неделю Баум работал совместно с Саймонсом. К 1979 году Баум, которому на тот момент исполнилось 48 лет, погрузился в валютный трейдинг, как и надеялся Джеймс. Баум, будучи в колледже лучшим шахматистом, подумал, что открыл для себя новую игру, которая поможет ему испытать свои умственные способности. В IDA ему одобрили годовой отпуск, после чего он перевез семью на Лонг-Айленд, где арендовал дом в викторианском стиле с тремя спальнями и высокими книжными шкафами. Поскольку зрение Баума ухудшилось, Джулия ежедневно отвозила и забирала его с работы.

«Что ж, посмотрим, удастся ли нам создать модель», – сказал ему Саймонс, когда они были готовы приступить к работе.

Бауму не потребовалось много времени, чтобы разработать алгоритм, позволяющий Monemetrics покупать валюты, когда их курсы оказывались ниже определенного уровня текущей линии тренда, и продавать, если они отклонялись от нее слишком далеко. Это была одна из наиболее простых частей работы, но Баум был на правильном пути, что только укрепило уверенность Саймонса.

«Как только я привлек к работе Ленни, то сразу увидел возможности для создания моделей», – позднее скажет Джеймс. (4)

Саймонс сделал несколько звонков друзьям, в том числе Джимми Майеру и Эдмундо Эскенази, чтобы спросить, готовы ли они инвестировать в его новый фонд. Он продемонстрировал им те же графики, которые некогда показывал Бауму, и сразил их тем, какое состояние они с Баумом могли бы заработать за прошедшие годы, если бы использовали собственную торговую математическую стратегию.

«Он пришел с этим графиком и поразил нас открывающимися перед нами возможностями», – говорит Майер.

Саймонсу не удалось привлечь 4 миллиона долларов, как он планировал, но был близок к тому, чтобы открыть собственный фонд, в который тоже вложил собственные деньги. Он назвал новый инвестиционный фонд Limroy, выбрав для этого имя главного героя романа Джозефа Конрада, лорд Джим^[34], и название Королевского банка Бермудских островов (Royal Bank of Bermuda), который осуществлял денежные переводы новой компании. Это имело свои преимущества, связанные с налогами, а также другими аспектами, благодаря расположению в другой стране. Название фонда говорило о крупных финансовых сделках и герое, который известен тем, что боролся за честь и справедливость, – подходящий вариант для тех, кто занимается бизнесом и в то же время имеет отношение к математике и состоит в научных кругах.

Саймонс принял решение, что Limroy станет хедж-фондом – расплывчатое название для частного инвестиционного партнерства, который управляет активами состоятельных инвесторов и организаций, применяя различные стратегии, таким образом, пытаясь застраховать или оградить себя от потерь на рынке в целом^[35].

Monemetrics инвестировало часть денег Саймонса для тестирования стратегии на различных рынках.

Если стратегия приносила доход, то Саймонс заключал аналогичные сделки в Limroy, который вел более масштабную деятельность и инвестировал не только средства Саймонса, но и других инвесторов.

Баум получал 25 % от торговой прибыли компании.

Джеймс надеялся, что они с Баумом заработают целое состояние на торговом методе, который объединяет в себе использование математических моделей, сложных графиков и значительную долю интуиции. Баум был настолько уверен в том, что этот подход сработает, и настолько увлекся инвестициями, что уволился из IDA и стал работать на полную ставку с Саймонсом.

Саймонс хотел убедиться, что они идут в верном направлении, и попросил Джеймса Аксера (ценный кадр, который он привлек к работе в Университете Стоуни-Брук) приехать и проверить их стратегии. Как и Баум годом ранее, Акс мало знал об инвестировании, и его еще меньше интересовал этот вопрос. Он сразу понял, чего его прежние коллеги пытаются добиться, и пришел к выводу, что они находятся на пороге какого-то открытия. Акс утверждал, что алгоритм Баума успешно применим не только в операциях с валютой: можно разработать аналогичные модели прогнозирования для торговли сырьевыми товарами, такими, как пшеница, соевые бобы и сырая нефть. Узнав об этом, Саймонс убедил Акса уйти из университета и предоставил ему работу в своей компании, открыв для него торговый счет. Теперь Саймонс был по-настоящему счастлив. Он работал с двумя прославленными математиками и имел достаточно средств, чтобы раскрыть тайны финансового рынка.