Генрик Ибсен
Бранд

Бранд (после глубокого раздумья)

 
Конца грехам и искупленью нет!
Как спутались десятки тысяч нитей
Судеб людских, как грех с плодом греха
Переплелись, друг друга заражая!
Глядишь на этот спутанный клубок
И видишь, что слилась с неправдой правда.
 

(Подходит, к окну и долго глядит в него.)

 
Мое дитя, безвинный агнец мой,
За бабкин грех ты пал! И волю Божью
Душа безумная мне возвестила,
Белела жребий выбора мне бросить;
Она ж на свет явилась потому,
Что сбилась в ослеплении с пути
Душа другая – матери моей.
Так служат Господу плоды греха
К восстановленью в мире равновесья
И справедливости; так Он на внуков
За дедов грех взысканье налагает.
 

(Вздрагивая, отступая от окна.)

 
Закона Бог свой суд творит над миром
И равновесья требует весов
В руках у правосудия. А грех
Уравновешен может быть одною
Лишь радостной готовностью на жертвы.
Но слова «жертва» век боится наш,
Его замалчивает осторожно.
 

(Долго ходит взад и вперед по комнате.)

 
Молитва… Гм… Молитва! Это слово
Зато не сходит с языка людей.
Для них молитва – жалобные вопли
О милости, которые в пространство
По адресу Неведомого шлют;
Для них молитва – клянчанье местечка
На том возу, что тянет в рай Христос;
Для них молитва – рук вздыманье к небу,
Биенье в грудь в отчаяньи сомненья.
О. будь все дело в этом, я, как всякий,
Осмелился бы стукнуть в двери Бога,
Которого «со страхом славословят»!
 

(Останавливается и задумывается.)

 
И все же… в час душевного смятенья,
В ужасный скорби час, когда дитя
Последним сном забылось и улыбку
На личико его не в силах были
Все поцелуи матери вернуть, –
Не начал ли молиться я? Откуда
Явилось сладостное то забвенье,
Поток волшебных звуков, подхвативший
И от земли меня поднявший ввысь?
То было ли молитвы умиленье?
Услышал ли меня Он? Кинул взор
На скорби дом, в котором плакал я?
Почем мне знать? Одно теперь я знаю –
Что затворилось небо для меня,
И мрак окутал душу. Ниоткуда
Не брезжит свет… Ах, нет! Я позабыл
Об Агнес – ясновидице во мраке…
 

(Охваченный страхом, кричит.)

 
Дай света, света, Агнес, если можешь!
 

Агнес отворяет дверь и входит, держа в руках зажженные свечи: по комнате разливается яркий свет.

Бранд

 
Свет! Свет!
 

Агнес

 
Огни рождественские, Бранд.
 

Бранд (тихо)

 
Рождественские.
 

Агнес (ставит свечи на столы)

 
Разве слишком долго
Замешкалась?
 

Бранд

 
Нет, нет!
 

Агнес

 
Какой, однако,
Здесь холод у тебя; дрожишь ты…
 

Бранд (с силой)

 
Нет…
 

Агнес (с улыбкой)

 
Так горд ты, что не хочешь даже слышать
О свете и тепле.
 

(Подкладывает дров в печку.)

Бранд (ходит взад и вперед)

 
Гм… не хочу!..
 

Агнес (тихо про себя, убирая комнату)

 
Вот тут перед окном поставлю свечи.
Ловил ручонками своими он
В сочельник прошлый эти огоньки…
Здоровый был, веселый… Все тянулся
Он к ним, малютка; спрашивал меня,
Не солнышко ли это.
 

(Поправляя свечи.)

 
Пусть не льется
В окошко свет и озаряет… место,
Где он теперь. И пусть он сам оттуда
Глядит на огоньки родного дома,
Любуется рождественским убранством…
Но стекла запотели… Погоди…
 

(Протирает, стекла в окне.)

Бранд (следящий за ней глазами, про себя)

 
Когда ж утихнет это море скорби,
Когда кипеть и биться перестанет?
Пора!
 

Агнес (про себя)

 
Ну вот, теперь прозрачны стекла.
Как будто я сняла перегородку,
И комната как будто стала больше,
А жесткая, холодная земля
Уютною постелькой сразу стала,
Где может спать оп крепким, сладким сном!
 

Бранд

 
Что делаешь ты, Агнес?
 

Агнес

 
Тише, тише!
 

Бранд (подходя к ней)

 
Зачем отдернула ты занавески?
 

Агнес

 
Ах, то был сон; уже проснулась я.
 

Бранд

 
Во сне нам часто сети расставляет
Соблазн греха. Задерни занавески.
 

Агнес (умоляюще)

 
О, Бранд!
 

Бранд

 
Прикрой плотней и ставни.
 

Агнес

 
Бранд!..
Не будь же так жесток, несправедлив!
 

Бранд

 
Закрой.
 

Агнес (закрывая ставни)

 
Теперь все наглухо закрыто.
Но верю – не прогневался Господь
За то, что миг один пила в мечтах я
Из чаши утешения…
 

Бранд

 
Конечно.
Он – мягкий и податливый судья
И от тебя навек не отвернется
За маленькое идолопоклонство!
 

Агнес (заливаясь слезами)

 
О, где же требованьям, Бранд, конец?
Душа устала… опустила крылья.
 

Бранд

 
Я говорил тебе: не можешь всем
Пожертвовать, так остальные жертвы
Не стоят ничего.
 

Агнес

 
Но принесла
Я в жертву все, что лишь имела только.
 

Бранд (качая головой)

 
За жертвой той должны идти другие.
 

Агнес (горько улыбаясь)

 
Так требуй, если есть что взять с меня.
 

Бранд

 
Давай!
 

Агнес

 
Бери! Но что возьмешь ты с нищей?
 

Бранд

 
Твою тоску, твои воспоминанья
И наслажденье горькое печалью.
 

Агнес (в отчаянии)

 
От сердца изболевшего остался
Лишь корень – вырви же его!
 

Бранд

 
О, если
Не можешь не оплакивать утраты –
Как в пропасть бросила ты жертву, даром.
 

Агнес (содрогаясь)

 
Как крут, тернист путь Бога твоего!
 

Бранд

 
Для воли нашей путь один. Другого
Не может быть.
 

Агнес

 
А милосердья путь?..
 

Бранд (резко)

 
Он жертвенными камнями усеян.
 

Агнес (устремив взгляд в пространство, говорит потрясенная)

 
Как будто бездна вдруг передо мною
Открыла глубь свою – мне сокровенный,
Глубокий смысл Писанья слов открылся,
Которых до сих пор не понимала!
 

Бранд

 
Каких?
 

Агнес

 
Умрет Иегову узревший.
 

Бранд (обвивая се руками, крепко прижимает к себе)

 
О, скройся, скройся, Агнес! Не гляди
В лицо Ему! Закрой глаза!..
 

Агнес

 
Велишь ты?..
 

Бранд (выпуская ее)

 
Нет, нет!
 

Агнес

 
Страдаешь ты?
 

Бранд

 
Люблю тебя.
 

Агнес

 
Любовь твоя сурова.
 

Бранд

 
Слишком, Агнес?
 

Агнес

 
Не спрашивай. Иду, куда ведешь ты.
 

Бранд

 
Иль думаешь, не зная сем зачем,
Тебя я от забав мирских отторгнул
И, чтоб на полпути остановиться,
Тебя повлек я за собой дорогой
Тернистой долга и тяжелых жертв?
Тебе и мне на горе бы то было;
И слишком дорога и велика
Тогда была бы наша жертва, Агнес.
Моя жена ты, – требовать я в праве,
Чтоб всю себя ты отдала призванью.
 

Агнес

 
Да, требуй, но не покидай меня!
 

Бранд

 
Покой и тишина нужны мне, Агнес.
Начну свой храм великий скоро строить…
 

Агнес

 
А мой храм маленький разрушен.
 

Бранд

 
Если
Там идол сердца твоего был Богом,
Тот храм не мог не рухнуть…
 

(Опять обнимая ее, словно охваченный страхом.)

 
Мир тебе!..
И мне через тебя; благословенье
И делу и призванью моему!
 

(Направляется к боковой двери.)

Агнес

 
О, Бранд, нельзя ли хоть чуть-чуть мне ставни
Приотворить?.. Хоть щелочку оставить
В перегородке темной… Бранд?..
 

Бранд (в дверях)

 
Нельзя.
 

(Уходит в свою комнату.)

Агнес

 
Заперто, заперто наглухо все!
Отнято даже забвенье!
Замкнуты слезы и вздохи в груди,
К небу, к земле путь заказан!
Душно мне здесь с глазу на глаз с тоской…
Прочь, прочь отсюда, на волю!
Прочь… Но куда, где укрыться могу
Я от всевидящего ока?
В бегстве могу ль я с собой унести
То, чем живет мое сердце?
Как убежать от глухой тишины,
Жути мертвящего горя?
 

(Прислушивается у дверей комнаты Бранда.)

 
Громко читает; до слуха его
И не доходить мой голос.
Помощи нет! Утешенья не жди!
Занят Господь в этот вечер, –
Смотрит на елки Он, слушает смех
В семьях счастливых, где дети…
Вечер сочельника – вечер Его,
Вечер ликующих гимнов.
Не до меня с моим плачем, тоской,
Господу Богу сегодня!
 

(Осторожно приближается к окну.)

 
Если б я ставни открыла сейчас,
Хлынул бы свет, отгоняя
Ужасы ночи и тьму от его
Темной, холодной постели…
Нет, он не там в этот вечер святой!
Детский ведь праздник сегодня;
Верно, позволили выйти ему.
Может быть, там, под окошком
Темным, закрытым, стоит мальчуган,
Тянется стукнуть и вызвать меня…
Плач мне послышался детский!..
Альф мой, не знаю, что делать, как быть!
Заперто все, и не смет
Мать отворить, раз отец не велел.
Альф, ты всегда был послушен,
Можем мы разве его огорчить?
О, улетай же на небо!
Там теперь радость, веселье и свет.
Детские души ликуют.
Но своих слез там заметить не дай;
Не говори, что нашел ты
Дверь запертою отцом на замок,
Дети не могут, как должно,
Взрослых поступки понять, оценить.
Только скажи, как тоскует,
Как он скорбит, и скажи – это он
Сплел для тебя тот веночек, –
Видишь, вон там на могилке лежит?
 

(Прислушивается, надумывается и качает головой.)

 
Грежу лишь я. Разделяет
Больше нас с ним, чем ставни окна.
Только в огне искупленья
Может сгореть та глухая стена,
Своды тяжелые треснут,
С петель сорваться тюремная дверь,
С визгом замок разлетится!
Многое, прежде чем встретимся мы,
Альф мой, должно совершиться!..
Буду терпеть и трудиться в тиши;
Бездну меж нами заполнить
Радостной волей и жертвой хочу…
Но ведь сегодня сочельник,
И хоть на прошлый он так не похож,
Справлю его я на славу:
Выну свои драгоценности все,
Цену которым, с утратой
Счастья всей жизни моей, может знать.
Только такая ж несчастная мать!
 

Опускается на колени перед комодом, выдвигает ящик и вынимает оттуда разные вещи. В ту же минуту Бранд отворяет, дверь и хочет что-то сказать Агнес, но, увидав, чем она занята, молча входит в комнату и становится позади Агнес, которая его не замечает.

Бранд (тихо)

 
Вечно она над могилой
Мыслями вьется, играет с тоской.
 

Агнес

 
Вот тут рубашечка, чепчик,
Вот и крестильное платье его…
 

(Поднимает его кверху, рассматривает и улыбается.)

 
Как был он мил, мой малютка,
В платьице этом… Как смирно лежал
Он у меня на коленях!
Вот и вуаль, и шинелька…
Их обновил он, когда в первый раз
Вынесен был на прогулку.
Сшила шинельку нарочно длинней;
Быстро, однако, он вырос.
Вот и сапожки, чулочки его…
Что это были за ножки!
Бархатный капор его на пуху,
Сшитый к зиме, и ни разу
Им не надетый; как новый совсем…
Плащ тот дорожный, в который
Альфа я кутала бережно в путь…
Мягко, тепло ему было.
Боже, устала смертельно
Я, когда вновь уложила его!..
 

Бранд (судорожно сжимая руки, как от боли)

 
Иль и последнее капище срыть
Мне у нее повелишь Ты?
Боже, сними с меня это! Вели,
Если так надо, другому!
 

Агнес

 
В пятнах он весь… Не от слез ли моих?..
Что за богатство! Он вышит
Жемчугом слез по узору тоски;
Полит он потом кровавым
Выбора, – жертвы на нем ореол!
В этом плаще ты на царство
Божье венчался, мой милый сынок!
Как же еще я богата!..
 

Резкий стук в дверь. Агнес с криком оборачивается и видит Бранда. В ту же минуту дверь распахивается, в комнату врывается женщина в лохмотьях и с ребенком на руках.

Женщина (увидав детские вещи, кричит Агнес)

 
Мать, ты богата, со мной поделись!
 

Агнес

 
Нет, во сто крат ты богаче!
 

Женщина

 
А, так и ты, как другие! Болтать
Ты языком лишь горазда!
 

Бранд (подходя)

 
Что иль кого ты здесь ищешь, скажи?
 

Женщина

 
Лишь не тебя, – ты священник.
Лучше опять на морозе дрожать,
Нежели проповедь слушать;
Лучше свой дух на бегу испустить,
Лучше завязнуть в болоте,
Чем пред попом чернорясым стоять,
Слушать, как в ад посылает!
Я ль виновата, что стала такой?
 

Бранд (тихо)

 
Эти черты, этот голос
Ужас догадки вселяют в меня!
 

Агнес

 
Сядь, отдохни и погрейся.
Голоден крошка – покормим его.
 

Женщина

 
Там, где тепло, где уютно,
Места отродью цыганскому нет!
Наше жилище – дорога,
Скалы, ущелья, канавы и лес:
Мы ведь бродячее племя,
Дом и очаг лишь для вас, для других.
Надо скорей мне спасаться, –
Гонятся, словно собаки, за мной
Ленсман и фогт и другие;
Рады бы были меня затравить!
 

Бранд

 
Здесь тебя тронуть не смеют.
 

Женщина

 
Здесь, где и крыша и стены теснят?
Нет, нам обоим привычней
Воздухом ночи морозной дышать.
Дай лишь прикрыть чем ребенка.
Брат его старший, воришка, у нас
Узел стащил и дал тягу!
Видишь, он голый, совсем посинел,
Чуть не застыл на морозе.
 

Бранд

 
Крошку от страшного смерти пути,
Женщина, хочешь избавить?
Дай ему вырасти в доме у нас;
Будет клеймо с него смыто…
 

Женщина

 
Как же! Рассказывай! Разве кому
Чудо такое под силу?
Да и не нужно от вас нам чудес!
Наши враги вы; на гибель
Вами с рожденья мой сын обречен.
Он родился в придорожной
Грязной канаве, под пенье и гам,
Гиканье, крики разгула!
В луже крещен был, помазан золой;
Водки глотнул из бутылки
Раньше, чем грудь мою начал сосать.
Рядом шел спор и галденье…
Это отец… нет, прости меня Бог!..
Это отцы его грызлись!
 

Бранд

 
Агнес!
 

Агнес

 
Я слышу…
 

Бранд

 
Ты знаешь свой долг?
 

Агнес (с ужасом)

 
Ей? Никогда! Я не в силах!
 

Женщина

 
Дай мне! Дай все, что найдешь у себя –
Ткань дорогую и тряпки!
Все хорошо, что годится прикрыть
Тельце ребенка от стужи –
Видишь, чуть жив он, совсем посинел!
 

Бранд (Агнес)

 
Грянул гром выбора, Агнес!
 

Женщина

 
Много нашила всего своему;
А моего ты не можешь
К жизни согреть иль на смерть обрядить?
 

Бранд (Агнес)

 
Веще слышишь ли слово!
 

Женщина

 
Дай же мне!
 

Агнес

 
Я святотатство свершу?
Я оскорблю его память?!
 

Бранд

 
Умер напрасно он, если тебя
Этот порог остановит.
 

Агнес (сломленная)

 
Пусть будет воля Твоя! Растопчу
Сердце своими ногами…
Женщина, видишь, с тобой я делюсь…
 

Женщина

 
Дай же!
 

Бранд

 
Ты делишься только?
 

Агнес (в исступлении)

 
Лучше умру, чем всею я лишусь!
Бранд, я сдалась, как ни трудно, –
Дать половину готова я ей;
Больше она и попросит,
Больше не в силах я дать!
 

Бранд

 
А когда
Ты своему покупала,
Ты половиной довольна была?
 

Агнес (отдавая)

 
Женщина, вот для ребенка
Кофточка, платьице… В нем моего
Сына крестили… Вот блузка,
Шарфик, шинелька… Сквозь них не проймет
Стужа ночная малютку.
Вот тебе бархатный капор, возьми;
Сын твой в нем мерзнуть не будет.
Все до последней тряпицы бери!..
 

Женщина

 
Дай!
 

Бранд

 
Это все ли?
 

Агнес

 
Остался
Плащ тот, в котором венчался мой сын
Жертвы венцом благодатным…
Женщина, вот он, возьми и его.
 

Женщина

 
Пуст теперь ящик, я вижу…
Ну, теперь тягу скорей! Заверну
И на крыльце я ребенка.
Узел с добычей в охапку ее – и марш!
 

(Уходит.)

Агнес (стоит, переживая жестокую внутреннюю борьбу, и наконец спрашивает)

 
Бранд, справедливо ль, скажи мне,
Было бы требовать больше еще?
 

Бранд

 
Прежде ответь мне: охотно ль
Жертву тяжелую ты принесла?
 

Агнес

 
Нет.
 

Бранд

 
Такт, твой дар был напрасен.
Долг не убавился твой.
 

Агнес (молчит, пока Бранд не подходит к дверям)

 
Погоди!
Бранд, Что тебе?
 

Агнес

 
Бранд! Я покаюсь…
Думал ты – все отдала?..
 

Бранд

 
Говори!
 

Агнес (вынимая из-за лифа платья свернутый чепчик)

 
Вот что себе сохранила…
 

Бранд

 
Чепчик?
 

Агнес

 
Он потом предсмертным его
Смочен, моими слезами…
Здесь на груди я его берегла!..
 

Бранд

 
Идола Богом признала,
Ну и служи ему!
 

(Хочет уйти.)

Агнес

 
Бранд! Погоди!
 

Бранд

 
Что тебе надо?
 

Агнес

 
Ты знаешь…
 

(Протягивает ему чепчик.)

Бранд (подходит и, не принимая чепчика, спрашивает)

 
Дар твой от сердца?
 

Агнес

 
От сердца.
 

Бранд

 
Давай.
Женщина тут за дверями.
 

(Уходит.)

Агнес

 
Отнято, отнято все у меня!
Порваны всякие нити,
С перстью земною последняя связь!
 

С минуту стоит не двигаясь; понемногу на лице ее проступает выражение просветленного восторга. Бранд возвращается, и она в страстном порыве кидается к нему на грудь.

 
Бранд, я свободна, свободна!
 

Бранд

 
Агнес!..
 

Агнес

 
Рассеялся мрак! И с груди
Ужаса бремя скатилось!
Воля моя победила в борьбе!
Высохли слезы, исчезли
Хмурые тени с чела! Впереди,
В сумраке ночи и смерти,
Вижу я, брезжить Сиянье зари!
Кладбище! Кладбище! Смело
Я говорю это слово, без слез;
Раны оно но бередит, –
На небо, знаю, дитя вознеслось!
 

Бранд

 
Агнес, так ты победила.
Агнес, Да, победила – могилу и страх!
Взор подыми и увидишь
Альфа стоящим у трона Его;
Весел, здоров, как при жизни,
К нам простирает ручонки своп.
Тысячу уст бы имела,
Сила и власть мне была бы дана,
Слова бы я не сказала.
Чтобы назад его к нам возвратить!
Милость великая Божья,
Неистощима Ты в средствах своих!
Жертва ребенком и в жертве
Грех мой мне душу от смерти спасли.
Альф был рожден мной для жертвы,
Жертвы путем я к победе пришла…
Ты же, в борьбе мой помощник,
Путь указал мне, – спасибо тебе!
Видела я твою муку.
Но и тебе теперь, Бранд, предстоит
Выбор, и ты на распутье.
Дашь ли ты все иль не дашь ничего!
 

Бранд

 
Речь твоя, Агнес, – загадка;
Кончены муки, страданья борьбы.
 

Агнес

 
Слово забыл ты Писанья:
Смерть увидавшему Иегову.
 

Бранд (отшатнувшись)

 
Горе! Какой зажигаешь
Свет предо мною убийственный! Нет,
Нет, ни за что! Не могу я!
Силу ты знаешь мою, но тебя
Мне потерять не под силу.
Пусть все другое, всего пусть лишусь,
Всякой победы, награды,
Лишь не тебя, не тебя, не тебя!
 

Агнес

 
Выбери. Ты на распутье.
Светоч во мне погаси и запри
Радости светлой источник;
Идолов – тряпки мои – мне отдай, –
Женщина тут за порогом;
К дням слепоты меня прежней верни,
Вновь погрузи меня в тину,
Где прозябала я прежде, греша!
Все это властен ты сделать,
В выборе волен; в сравненьи с тобой,
С волей твоей я – песчинка.
Крылья подрежь мне и душу свяжи,
Гири свинцовые будней
На ноги мне привяжи и столкни
Вниз меня снова, откуда
Сам же ты поднял меня; предоставь
Жить – умереть мне во мраке!
Если так хочешь и можешь ты, Бранд, –
Я, как жена, повинуюсь.
Выбери. Ты на распутье стоишь!
 

Бранд

 
Горе мне, горе мне, если б
Этого я захотел!.. Но вдали,
В месте ином ты могла бы,
Свет не гася себе, снова ожить.
 

Агнес

 
Разве не здесь твое место?
Или призваньем и жертвой к нему
Ты не прикован? Забыл ты
Сотни овец, для которых ты быть
Пастырем добрым обязан?
Их поручил тебе Бог, и взялся
Ты их пасти неусыпно,
Путь их направить, к Отцу привести.
Выбери. Ты на распутье!
 

Бранд

 
Выбора нет у меня.
 

Агнес (бросаясь к нему на грудь)

 
Как за все,
Так и за это спасибо!
Слабую ты до конца поддержал.
Меркнет в глазах… но ведь будешь
Бодрствовать ты у одра моего!
 

Бранд

 
С миром усни! День твой кончен!
 

Агнес

 
Кончен; ночные огни зажжены.
Силы ушли на победу.
Как я устала!.. Но все же легко
Господа славить душою.
Бранд… доброй ночи!
 

Бранд

 
Спокойно усни!
 

Агнес

 
Да, я усну… Доброй ночи,
Друг мой… спасибо, спасибо за все!
 

(Уходит.)

Бранд (прижимая руки к груди)

 
Верь до конца себе, сердце мое:
Все проиграв – побеждаешь,
Все потеряв – обретаешь:
То лишь, что умерло, вечно твое!
 

Действие пятое

Полтора года спустя. Новая церковь готова и украшена для освящения. Возле бежит горная речка. Раннее туманное утро. Кистер развешивает венки и гирлянды перед церковью. Немного погодя входит Учитель.

Учитель

 
Уже за делом?
 

Кистер

 
Как же быть? Ведь надо!
И вы бы пособили хоть немножко!
Гирлянды от столба к столбу пойдут.
Для шествия шпалеры образуя.
 

Учитель

 
А перед домом пасторским воздвигли
Какой-то шест и круглый щит на нем…
 

Кистер

 
Да, да.
 

Учитель

 
Его какое ж назначенье?
 

Кистер

 
Да чем-то вроде вывески служить
Для пастора. На фоне золотом
Там будет имя пастора сиять.
 

Учитель

 
Птак, готовится па славу праздник.
Со всех концов идут и едут люди,
И фьорд весь в белых парусах.
 

Кистер

 
Приход
Проснулся наконец. А при покойном
Предшественнике пастора все спали;
Тут тишь да гладь, да Божья благодать
У нас царили; о борьбе помину
Здесь не было. Что лучше – уж не знаю.
 

Учитель

 
Конечно, жизнь, движенье, а не сонь.
 

Кистер

 
Да мы-то с вами в стороне остались.
 

Учитель

 
Мы действовали – спали остальные,
Когда ж они проснулись – мы заснули;
В пас больше не было нужды.
 

Кистер

 
Но вы же
Сказали – жизнь, движенье лучше сна?
 

Учитель

 
И пастор это говорит, и пробст,
И я за ними; но ведь это верно,
Пока о массе речь идет; а мы
Совсем другим подчинены законам,
Чем эта вся толпа и каждый в ней.
Мы должностные лица; наше дело –
Обуздывать и страсти умерять,
Заботиться о церкви и о школе,
Но всякого пристрастия чуждаться,
Иначе говоря – стоять вне партий.
 

Кистер

 
А пастор во главе движенья стал.
 

Учитель

 
Чего как раз не следовало делать.
И знаю я – его начальство смотрит
Весьма неодобрительно на это
И, если б только не боялось паствы,
Давно бы отвернулось от него.
Но он умен и чем и где взять знает.
Построил церковь. Всем очки здесь можно
Втереть – лишь деятельность прояви!
Какая, в чем она – то безразлично,
И выйдет из нее что или нет, –
Никто не спрашивает; только действуй!
Теперь мы все – толпа и вожаки –
Дельцами, так сказать, прослыть стремимся.
 

Кистер

 
Как бывший депутат, вы знать должны
Условия страны и быт народа.
Но некто, проезжавший через наш
Приход, когда народ уже проснулся,
Сказал, что раньше сонями мы были,
Проснувшись же, мы много обещаем.
 

Учитель

 
Да, многообещающ наш народ,
Надежды подает большие; вырос
Так быстро он, что скоро каждый в нем
Окажется носителем обета.
 

Кистер

 
Я часто думал об одном. Скажите, –
Ведь вы ученый человек, – что значит
Обет народный пресловутый, или,
Как говорится, «миссия народа»?
 

Учитель

 
Разбор подробный был бы слишком долог,
А вкратце: это нечто, с чем у нас,
Как и везде, все носятся, и нечто
Великое вдобавок, чем народ
Себя проявит в будущем.
 

Кистер

 
Спасибо.
Я понял. Но еще один вопрос.
Мне заодно хотелось бы узнать…
 

Учитель

 
В чем дело? Ну?
 

Кистер

 
…Когда настанет время,
Которое мы будущим зовем?
 

Учитель

 
Да никогда!
 

Кистер

 
Ужели?
 

Учитель

 
Ну, конечно,
Что и естественно вполне: когда
Настанет это время, то уж будет
Не будущим, а настоящим.
 

Кистер

 
Да,
На этот счет и спору быть не может;
Но срок для выполнения обета
Иль миссии какой-нибудь да есть?
 

Учитель

 
Сейчас лишь я сказал вам, что обет
Есть дело будущего, так понятно,
Что в будущем и выполненья срок.
 

Кистер

 
Но будущее-то когда настанет?
 

Учитель (про себя)

 
Заладил!
 

(Вслух.)

 
Или снова повторить,
Что будущего никогда не будет?
Что раз оно пришло, так перестало
Быть будущим?
 

Кистер

 
Так, так; спасибо вам.
 

Учитель

 
В любом понятии, определеньи
Содержится подобный же крючок,
Который, в сущности, вполне понятен.
И всем, кто смыслит что-нибудь, должно
Быть ясно: обещать и лгать – одно;
Но обещающего честь при этом
Ничуть, себе заметьте, не страдает.
Сдержать обет, все знают, нелегко,
А тот, кто в логике силен, докажет,
Что это просто невозможно даже.
Но пусть летает птица обещаний!
Послушайте, скажите мне…
 

Кистер

 
Тсс… тсс…
 

Учитель

 
А что там?
 

Кистер

 
Тише, тише!
 

Учитель

 
На органе
Играет кто-то?..
 

Кистер

 
Он.
 

Учитель

 
Да кто он? Пастор?
 

Кистер

 
Да, да.
 

Учитель

 
Вот на! Раненько ж поднялся!
 

Кистер

 
Навряд ли в эту ночь он и ложился.
 

Учитель

 
Ну что вы?
 

Кистер

 
С ним давно уже неладно.
Его с тех пор, как овдовел он, втайне
Изводит скорбь. Ее скрывает он,
Но все ж она нет-нет да и прорвется,
Как будто сердце у него разбитым
И переполненным сосудом стало.
Тогда играет он, и в этих звуках
Рыданья слышатся о тех, кого
Он потерял – о сыне и жене,
Вы слышите?
 

Учитель

 
Беседуют как будто…
 

Кистер

 
Один как будто жалуется, плачет,
Другой же утешает…
 

Учитель

 
Тут недолго
Растрогаться, когда бы то себе
Позволить было можно.
 

Кистер

 
Если б не был
Чиновником!
 

Учитель

 
Да, если б не был связан
Служебным положением своим!
 

Кистер

 
И мог рукой махнуть и па указку
И на букварь!
 

Учитель

 
И на рассудок трезвый, –
Отдаться чувству!
 

Кистер

 
Нас никто не видит, –
Давайте отдадимся!
 

Учитель

 
Непристойно
Нам уронить себя, с толпой смешаться.
Не подобает быть одновременно
И тем и этим – пастор учит. Разом
Нельзя и обывателем простым
Быть и чиновником при всем желанье;
И в частностях и вообще во всем
Должны себе взять фогта образцом.
 

Кистер

 
А почему его?
 

Учитель

 
Вы не забыли,
Как в доме фогта был пожар, и как
Архив спасал он?
 

Кистер

 
Это ночью было…
 

Учитель

 
Ненастной бурной ночью. Фогт боролся
Один за пятерых, десятерых.
Сам черт, однако, раздувал тут пламя!..
И фогтова жена как взвоет вдруг:
«Спаси хоть душу, милый мой! Лукавый
Стоит в огне и стережет тебя!»
А фогт в ответ из пламени и дыма:
«А черт с ней и с душой, архив спасти бы!»
Вот это – с головы до пяток фогт!
И знаю я, обрящет он награду
Свою, где ищет.
 

Кистер

 
Где же?
 

Учитель

 
Ну, конечно,
В том райском уголке, что уготован
Для добрых фогтов.
 

Кистер

 
Мой ученый друг…
 

Учитель

 
Что скажете?
 

Кистер

 
Что в каждом вашем слове
Улавливаю времени закваску,
Которая броженье вызывает;
Ведь что броженье здесь, так это верно;
Оно заметно в общем недостатке
Почтенья к установленным старинным
Заветам и обычаям.
 

Учитель

 
Ну, что
Заплесневело, пусть зароют в землю, –
На перегное свежее взрастет.
А если поколение в чахотке
И выхаркнуть мокроту неспособно,
Пускай с ней вместе ляжет в гроб скорей!
Да, да, броженье здесь идет, конечно, –
Его без микроскопа ясно видно.
Со старой церковью как будто вместе
И то все рухнуло, за что доселе
Держалась наша жизнь и чем питалась.
И прихожане наши попритихли.
Сначала все кричали: срыть да срыть!
Когда ж дошло до дела, увидали,
Что вот-вот рухнет старины святыня, –
Примолкли; многих страх взял и раздумье –
Не лучше ли не трогать ничего?
Но рассудил приход, что сотни нитей
Привязывают к старому его.
Пока лишь новый храм, просторней, лучше,
Не будет здесь воздвигнут, освящен;
И вот все с напряжением и страхом
Событий наблюдали ход и, щурясь,
Смотрели вдаль, навстречу дню, когда
Спуститься должен старый, ветхий флаг
И взвиться новый – свежих, ярких красок.
По мере приближенья дня, однако,
Толпа все становилась молчаливей,
Бледней; и вот великий день настал!
 

Кистер (указывая в сторону)

 
Валом валят – взгляните! Стар и млад.
 

Учитель

 
Их тысячи. Но тишина какая!
 

Кистер

 
Лишь гул идет глухой, как моря стон
Перед грозой.
 

Учитель

 
Народа сердце стонет, –
Через него как будто бы проходит
Сознание величия минуты;
Как будто собирается здесь вече,
Чтоб выбрать Бога! Где ж, однако, пастор?
Не по себе мне что-то, признаюсь;
И спрятаться куда-нибудь я рад бы…
 

Кистер

 
И я, и я!..
 

Учитель

 
В такие вот мгновенья
И в собственной душе не доберешься
До дна; под каждой глубиной таится
Другая, глубже. Так тебя и тянете,
Влечет, но и отталкивает вместе.
 

Кистер

 
Мой друг!
 

Учитель

 
Дружище!
 

Кистер

 
Гм…
 

Учитель

 
Да не тяните!
 

Кистер

 
Боюсь, и мы расчувствовались с вами.
 

Учитель

 
Нет, только уж не я!
 

Кистер

 
Так и не я!
И пусть попробует кто уличить нас!
 

Учитель

 
Мы, кажется, мужчины, а не бабы.
Прощайте! Школьники там ждут меня.
 

(Уходит.)

Кистер

 
Чуть-чуть было я не дал воли чувству;
Свалял бы дурака! Теперь опять
Я холоден и наглухо застегнут
На пуговицы разума. За дело!
Ведь праздность – мать пороков, говорят.
 

(Переходит на другую сторону.)

Звуки органа, глухо доносившиеся во время предыдущей беседы, вдруг разрастаются в настоящую бурю и затем обрываются резким диссонансом. Вскоре затем из церкви выходит Бранд.

Бранд

 
Нет, я не в силах заставить звучать
Мощно и полно орган мой!
Ериком становится гимн; потолок,
Стены, и своды, и арки
Давят как будто бы звуки, теснят, –
Словно их в гроб замыкают!
Как я ни бился, свой голос орган
Словно утратил и славит
Бога не мог. Я мольбы вознести
Сам тогда в звуках пытался.
Но и молитва моя до небес
Не долетела, со стоном
Хриплым, надтреснутым вдруг порвалась
Словно Сам Бог всемогущий
Звуки те гневно рукой отмахнул,
Слушать меня не желая!..
Дом Божий выстроить дал я обет,
Храм величавый, просторный;
Я не задумался старый снести,
Не пожалел уничтожить.
Новый воздвигнуть, готов, и, крестясь,
Хором все шепчут: «Прекрасный!»
Иль они все видят лучше меня?
Или один я не вижу?
Разве обширен он так, величав?
Разве все здание в целом –
То, чего жаждал, о чем я мечтал?
Вещиц порыв мой, что создал
Храм этот, ныне вполне утолен?
Разве храм этот – тот самый,
Смутно встававший в мечтах предо мной,
Высясь над морем печали?..
Если бы Агнес жила, тогда все
Иначе было б! Умела
В малом великое видеть она,
Мрак моих дум и сомнений
Светом надежды, любви озарять,
Землю сближать с небесами…
 

(Замечает приготовления к празднику.)

 
Зелень, гирлянды и флаги. Твердят
Школьники тихо кантату;
Полон народа весь пасторский двор,
Все хотят руку пожать мне;
Золотом имя сияет мое.
О, просвети меня, Боже,
Иль порази меня, в бездну низринь!
Скоро откроется праздник;
Пастор у всех на уме, на устах.
Больно от мыслей мне этих;
Жгут меня эти слова; от похвал
Дрожь пробегает по телу.
Рад бы заставить забыть о себе,
Спрятаться, скрыться хотел бы!
 

Фогт (в полной парадной форме и весь сияя от удовольствия, приветствует Бранда)

 
Ну вот, великий день и наступил,
Суббота после трудовой недели!
Сегодня паруса свои мы спустим,
Воскресный флаг подымем высоко
И, по течению плывя спокойно,
Увидим, что «все хорошо»…
Позвольте ж вас поздравить, муж великий,
Чья слава скоро прогремит повсюду!
Я так растроган и в таком восторге…
А вы?
 

Бранд

 
Мне точно горло кто сдавил.
 

Фогт

 
Э, полно! Прочь такое малодушье!
Теперь вам надо проповедь сказать
Громовую, пробрать всех хорошенько.
А резонанс у нас – дивятся все.
 

Бранд

 
Дивятся?..
 

Фогт

 
Даже пробст сам удивлялся
И восхвалял. А что за стиль строенья!
Какое благородство! Мощь какая
Всех форм!..
 

Бранд

 
Вы чувствуете это?
 

Фогт

 
То есть?..
 

Бранд

 
Вам кажется величественным храм?
 

Фогт

 
Не кажется, а есть таков на деле
Как издали, так и вблизи.
 

Бранд

 
Велик?
Действительно? Находите?..
 

Фогт

 
Ну да!
Готов поклясться вам. Пожалуй, даже
Для северного захолустья – слишком.
В иных местах масштаб другой, конечно;
Для нас же, здесь живущих в тесноте,
На узенькой полоске между фьордом
И скалами, среди природы бедной,
Велик он, в изумленье повергает.
 

Бранд

 
Так вот что! Мы переменили только
Ложь старую на новую – и все!
 

Фогт

 
Позвольте… то есть?
 

Бранд

 
Точку тяготенья
Народного из затхлого угла
Развалины почтенной старины
Мы в зданье современное со шпилем,
Грозящим облакам, переместили.
Как прежде все вопили: «Чтите древность!» –
Так голосят теперь: «Как храм велик,
Найдется ль на земле ему подобный!»
 

Фогт

 
И я нахалом всякого б назвал,
Кто этим храмом был бы недоволен,
Кто большего еще желать бы вздумал!
 

Бранд

 
По всякому должно вполне быть ясно,
Что в сущности храм не велик, а мал;
Умалчивать об этом – значить лгать.
 

Фогт

 
Оставьте вы фантазии такие!
Ну есть ли смысл хулить своих рук дело?
Народ и тем, что есть, вполне доволен,
Находит храм прекрасным, признаётся,
Что ничего подобного не видел, –
И пусть его такт, думает всегда!
К чему нам тормошить бедняг, к чему
Им под нос факелом зажженным тыкать,
Когда им этот свет не нужен вовсе?
Все в мире зиждется на доброй вере.
Не все равно ли, если даже церковь
Не лучше конуры собачьей, – лишь бы
Народ был убежден в ее величье?
 

Бранд

 
Всегда, везде одна и та же мудрость!
 

Фогт

 
Вдобавок праздник здесь у нас сегодня,
И каждый, кто сюда пришел, – наш гость;
Приличие же обязует нас
Принять гостей приветливо, радушно,
А не расстраивать и не смущать.
И ради вас самих не надо трогать,
Бередить этот истины нарыв –
Что будто храм не так велик уж вовсе.
 

Бранд

 
А почему?
 

Фогт

 
Да потому, во-первых,
Что общинный совет постановил
Вам кубок поднести из серебра
И с надписью, которая утратить
Тогда весь смысл. И школьников кантата
И речь моя окажутся нелепы,
Коль мы размеры церкви поубавим.
Итак, вы видите, необходимо
Вам осторожней быть.
 

Бранд

 
Я вижу то.
Что мне уже давно в глаза бросалось –
Лжепразднество во славу лжи.
 

Фогт

 
Позвольте…
Вы сильно выражаетесь, мой друг!
Чего хотите вы?.. Но, чтоб покончить
Нам с этим «делом вкуса», так сказать,
Другой вам довод приведу. Был первый
Серебряным, а этот золотой!
Фортуны вы любимец настоящий, –
Пожаловать вас орденом решили,
Сегодня ж грудь украсите крестом!
 

Бранд

 
Давно уже тяжелый крест несу я;
О, если бы кто снял его с меня!
 

Фогт

 
Однако… незаметно, чтобы вас
Растрогала такая милость свыше!
Нет, Бранд, вы положительно загадка.
Одумайтесь, прошу вас, ради Бога.
 

Бранд (топая ногою)

 
Довольно болтовни! Лишь даром время
Мы тратим оба. Истинного смысла
В словах моих не уловили вы.
Иль то великое, о чем твердил я,
Простому поддается измеренью
Аршинами, саженями, вершками?
Нет, то великое таится в храме,
Невидимо его весь наполняет;
Его присутствие бросает, душу
В озноб и в жар, в молитвенный восторг,
Уносит ввысь, подобно звездной ночи!
Оно… Довольно! Сил нет! Уходите!
Доказывайте, спорьте, говорите
Другим, не мне!
 

(Направляется к церкви.)

Фогт (про себя)

 
Туману напустил
Такого, что в нем век не разберешься!
Великое… невидимо таится…
Не поддается измеренью… душу
Уносит ввысь, подобно звездной ночи!..
Он перед завтраком-то не хватил ли?..
 

(Уходит.)

Бранд (опять спускается вниз на площадку)

 
Нет, никогда так одинок я не был,
Бродя по скалам и высотам горным,
Как здесь теперь; ни на один вопрос
Не слышу отклика, лишь звук пустой!
 

(Смотрит вслед фогту.)

 
Как червяка, его я раздавил бы!
Когда ни попытаюсь мысль его
Наде мелкой ложью, хитростью возвысить,
Он мне в глаза выплевывает нагло
Свою гнилую, подлую душонку…
О, если бы ты была сильнее, Агнес!..
Я утомлен игрой бесплодной этой, –
Ни выигравших в ней нет, ни проигравших.
Поистине, один – не воин в поле!
 

Пробст (выходит на площадку)