Геннадий Русланович Хоминский
Встретимся на нашем берегу
Глава 7
Оля принесла нам кебабы. Есть совсем не хотелось, но они так заманчиво пахли, что я не удержался и взял один кусочек. Мясо просто таяло во рту. Сел на своё место Адем.
– Адем, а Джеки всё-таки попрощался с Мелиссой или так и уехал, не увидев её? – начала Лена.
«Попрощался, конечно, попрощался. Они уезжали через день после того ужина. Баба Ахмет приготовил машину, мы начали складывать в кузов чемоданы и коробки. Тут к нам подошёл Стелайос, с ним была Мелисса. Они специально пришли, чтобы ещё раз проститься с Микки и Анн. Я стоял в кузове и укладывал вещи, которые мне подносил Джеки. Мелисса кивнула мне, я ответил. Но видел, что она ищет глазами Джеки. Он вскоре появился с очередной коробкой, подал её мне и остановился перед Мелиссой. Они о чём-то говорили, мне было не слышно. Затем Мелисса подошла к Анн, они обнялись. В её глазах были слёзы, она их вытерла платком и подошла к отцу. Вскоре погрузка была закончена и все сели на скамейки, которые остались после ужина. Посидели, помолчали. Микки встал и сказал, что пора ехать. Путь был неблизкий – в морской порт Ларнаки. Микки обнялся с баба Ахметом, со Стелайосом, пожал мне руку. Анн обнялась с анне Диларой, подошла, потрепала меня по волосам, обнялась ещё раз с Мелиссой, и они начали усаживаться в машину. Баба Ахмет сел за руль, рядом с ним в кабину села Анн. Джеки и Микки залезли в кузов. Я подошёл к кузову, Джеки склонился и подал мне руку, а затем громко крикнул, так как мотор уже работал: «Мелисса, Адем! Я обязательно вернусь к вам! Обязательно! Мы встретимся на нашем берегу! Обязательно! Прощайте!» Машина поехала, а он всё ещё что-то кричал. Мы с Мелиссой махали руками. Машина скрылась вдали.
Стелайос и мы с Мелиссой сели за стол. Анне Дилара принесла чай, лепёшки, сыр. Молча перекусили. Стелайос сказал, что им пора идти домой. Мы с Мелиссой отошли в сторону.
– Адем, ты будешь приходить ко мне?
– Конечно, Мелисса, куда же мне ещё приходить? Обязательно буду, как только будет свободное время.
Мелисса оглянулась, не смотрит ли кто на нас, подошла ко мне и поцеловала в щёку. Меня как током ударило. Затем она подбежала к Стелайосу, взяла его за руку, и они пошли по дороге в свой посёлок.
Баба Ахмет вернулся через три дня. Рассказал, как он помог загрузить вещи Микки на большой пароход, как он громко загудел и поплыл в море.
– Баба, а сколько им плыть до Англии? – спросил я.
– Точно не знаю, но думаю, наверное, целую неделю.
– А почему они не полетели на самолёте, ведь это быстрее?
– У них было много багажа, сам видел. В самолёт столько, наверное, не войдёт.
– А где они будут жить в Англии? – спросила анне Дилара.
– Микки назвал город, правда, я не запомнил. Там живут все их родственники. У них есть свой дом, совершенно пустой, Микки не был в нём лет двадцать, так он сказал.
– Как же жить в пустом доме? – спросила анне Дилара.
– Не переживай, они люди богатые. Купят всё, что им нужно.
Снова началась обычная жизнь. Мы с баба Ахметом выкапывали картошку, засыпали её в мешки и грузили в кузов машины. Через три дня кузов был полон, и баба Ахмет подвёз её к нашему сараю. Часть мешков я перетаскал в сарай, а часть оставили в кузове. Баба Ахмет сказал, что скоро будет большой базар и мы с ним отвезём её на продажу. Через несколько дней вечером к нам пришёл Стелайос. Они о чём-то поговорили с баба Ахметом, и Стелайос остался у нас ночевать. Баба Ахмет сказал, что он тоже хочет поехать с нами на базар. Встали рано утром, было ещё темно, быстренько выпили чаю и поехали. Все сидели в кабине. Стелайос сказал, что Мелисса тоже просилась на базар.
– Ну и взял бы её с собой, пусть бы девчонка на людей посмотрела, а то всё дома да дома, – сказал баба Ахмет.
– Нечего без дела болтаться, дома есть чем заняться.
– А ты сам-то что хочешь купить?
– Поизносились немного, что-нибудь из вещей и себе, и домашним.
– А что на продажу ничего не взял?
– Маслины и оливки ещё не промариновались, а на масло сейчас цена низкая, только через пару месяцев можно будет везти на базар. Отвезёшь?
– Ну откуда я могу знать, что будет через два месяца? Если буду свободен, конечно, отвезу.
– Спасибо, Ахмет. Я заранее подойду к тебе.
– Договорились.
Так за неспешными разговорами мы приехали на базар. Это была большая площадь, где с одной стороны размещались ряды лавок, а с другой – ряды машин. Баба Ахмет поставил свой грузовик так, чтобы задний борт выходил на базарную площадь, в ряд с другими машинами. Мы открыли борт и придвинули несколько мешков с картошкой к краю кузова. Один мешок баба Ахмет развязал, чтобы было видно, какая хорошая и крупная картошка у нас. Я спросил, почему мы не пошли торговать на ряды, на что баба Ахмет ответил, что там продают килограммами, а мы будем продавать мешками. Конечно, это немного дешевле, зато мы быстрее распродадим всю картошку. Затем, оставив меня у машины, баба Ахмет со Стелайосом пошли смотреть, кто что привёз. Они останавливались у каждой машины, здоровались, о чём-то говорили. Как я понял, у баба Ахмета и Стелайоса было много знакомых. Я тоже пошёл посмотреть, что лежит в других машинах, которые стояли неподалёку от нашей, так как далеко отходить боялся. В соседней машине в кузове сгрудились овцы, которые жалобно блеяли. В другой машине стояли штабелем ящики с помидорами. Ещё в одной я увидел фляги с оливковым маслом. Были машины с картошкой. Среди продавцов были и турки, и греки, которые собирались в кружки и что-то рассказывали друг другу. Кругом стоял гомон. Что-то кричали по-турецки, в другом кружке – по-гречески. Я поискал глазами своих мужчин и вскоре заметил Стелайоса, он стоял у машины с флягами и что-то громко говорил, все весело смеялись над его рассказом. В руках они держали стаканы с виноградным вином, которое зачерпывали из открытой фляги. Баба Ахмета я нигде не увидел. Внезапно он подошёл с другой стороны, с ним были два парня немного постарше меня. Они поздоровались со мной. Баба Ахмет сказал, чтобы я залез в кузов и подал им два мешка, что я и сделал. Парни взвалили мешки себе на плечи и быстро пошли в сторону рядов. Баба Ахмет сказал, что это перекупщики и будут продавать картошку на килограммы. Начался день, и на базаре стали появляться покупатели. Некоторые из них подходили к нашей машине, здоровались, спрашивали, откуда картошка, сколько стоит. Баба Ахмет отвечал, но никто ничего не покупал. Я спросил, почему они не покупают у нас, он ответил, что базар только начался и люди ходят прицениваются, так как картошки привезли много. Баба Ахмет достал из кабины сумку с продуктами, которую нам собрала анне Дилара. Мы залезли в кузов, расстелили чистую тряпку и разложили на ней лепёшки, помидоры, огурцы и кусочки варёного мяса. Из термоса баба Ахмет налил чай. Потом он встал в кузове и начал что-то высматривать. Вскоре он увидел Стелайоса и громко ему крикнул, чтобы он шёл к нам. Через пару минут Стелайос подошёл и тоже залез в кузов. С собой он принёс небольшой кувшин с вином. Из своей сумки достал большую жареную рыбину и поломал её на куски.
– Ахмет, давай выпьем с тобой хорошего вина, его привезли аж из Пафоса.
– Ты что, Стелайос, мне нельзя пить вино.
– Вот ещё новость. А пить раки можно? – улыбнулся он.
– Аллах запрещает правоверным пить вино, а про раки он ничего не говорил. Раки – это турецкий напиток.
– Да брось, Ахмет. Вот нам, грекам, Бог не запрещает пить вино. А как известно, Бог один, только называется разными именами.
Стелайос был немного навеселе, видимо, уже не один стакан вина выпил.
– Так-то оно так, только не пьют мусульмане вино.
– А сок виноградный мусульмане пьют? – хитро спрашивает Стелайос.
– Ну сок, конечно, можно.
– Ну а если этот сок, который пить тебе можно, налить в бочку и поставить в подвал года на два, то что с ним станет? – спрашивает Стелайос и наливает себе в стакан светло-розовый напиток.
Вино было прохладное, даже стакан запотел. Баба Ахмет сглотнул слюну. Глаза его заблестели. Видя это, Стелайос наливает стакан и ему.
– Пей, Ахмет, на здоровье, а Аллаху шепни, что пил чистейший виноградный сок, а что он два года находился в дубовой бочке, ты не знал.
Баба Ахмет взял стакан, понюхал, потом говорит мне: «Адем, анне ни слова, понял, а то больше с собой брать не буду», – и выпил маленькими глотками. Лицо его разгладилось, глаза весело заблестели, и он, довольный, поставил стакан. Закусили мясом. Я взял кусок рыбы, она была очень вкусной.
– На костре жарилась, Мелисса приготовила, – сказал Стелайос и со вздохом посмотрел на меня.
Я, наверное, покраснел и ответил сухим языком: «Очень вкусно». Перекусив, мужчины спрыгнули с кузова и пошли вдоль рядов. А я остался, лёг на спину и смотрел в бездонное синее небо Кипра. Вспомнил Мелиссу, как мы с ней в этом кузове ездили в город, как ели мороженое. Сколько времени прошло? Наверное, года четыре или пять. Потом вспомнил свой разговор со Стелайосом, когда он мне сказал, что турецкий парень и греческая девушка никогда не могут пожениться. То же самое мне тогда повторила и анне Дилара. Но почему? Я люблю Мелиссу, и она меня тоже, наверное, любит. Я очень хорошо помню её поцелуй в щеку. Но ведь я всегда думал, что она любит Джеки. Но теперь Джеки нет, он загорает в своей Англии. Хотя, наверное, в Англии не загорают. Там холодно и зимой идёт снег. Это я прочитал в какой-то книжке, которую дал мне Микки. Я лежал и смотрел на небо и представил себе, как на меня падает снег. Снег падал мне на лицо, он был очень холодный. Каждое прикосновение снежинки отдавалось во мне болью, как от укола иголки. Но откуда может быть снег, ведь на улице лето, да и снега никогда не бывает на Кипре? Я присмотрелся, небо было бездонным и очень синим. Я разглядел в его синеве лицо Мелиссы. Она смеялась и сыпала из руки снег прямо на меня. Я с усилием открыл глаза. На лицо мне падали капельки холодной воды. Это баба Ахмет брызгал на меня из кувшина и смеялся.
– Продавец, весь товар проспишь, – смеясь, сказал он.
– Да не сплю я.
– Ладно, ладно, отдохни. Встали рано, а на солнышке тебя сморило.
Я сел и огляделся вокруг. Базар уже пришёл в движение. Народу было много. Покупатели ходили по одному и группами. Несколько раз подходили к нашей машине, разглядывали картошку, разрезали её, пробовали на вкус. Я спрыгнул с кузова, баба Ахмет разговаривал с двумя мужчинами, которым наша картошка понравилась. Он повернулся ко мне и сказал: «Адем, иди прогуляйся, посмотри базар». Я медленно побрёл в сторону торговых рядов. На столах чего только не было. И абрикосы, и клубника. Апельсины и яблоки. На отдельных столах стояли банки с оливками и маслинами, банки с маслом. Было множество разных сортов сыра и майонеза. От изобилия товара рябило в глазах. Прошёл дальше, там начинались ряды с одеждой и различными вещами для дома. Дальше, за этими рядами начинались ряды с едой. На столах были разложены различные виды пахлавы, лукума и прочие сладости. Неподалёку, в тени деревьев, стояли столики, где можно было сесть и поесть. Правда, посетителей ещё не было – время обеда не настало. Разжигались мангалы и тандыры, горели костры под большими казанами. В холодильниках стояли рядами бутылки с водой и айраном. На полке расположились бутылки с раки и прочими диковинными напитками. Я сглотнул слюну и побрёл дальше. Там начинались мясные и рыбные ряды. На больших крючках висели тушки ягнят и овец, на столах – разделанное мясо. Были большие чаны с рыбой, которая ещё плескалась в них. Так, сделав большой круг, я вернулся к нашей машине. Торговля шла неплохо. В кузове стояли два парня, которые подавали мешки другим парням. Они их загружали в машину, стоящую неподалёку. Баба Ахмет стоял рядом и считал мешки. Считал он их просто. В отдельное ведро кидал картофелину после каждого снятого с машины мешка. Ближе к обеду кузов машины был пуст. Баба Ахмет взял сумку, в которой лежали остатки еды, и всё вытряхнул на тряпку в кабине. Мы с ним пошли делать покупки. У стоящих машин в одном ряду с нашей мы купили мешок сахара, муки и риса. Всё это отнесли и положили себе в кузов. Потом пошли к рядам, где купили клубники и апельсинов, а также пахлавы и рахат-лукума. На рядах с одеждой и прочими хозяйственными вещами купили несколько полотенец, а ещё большой нож и лезвия для бритвы. Затем подошли и сели за столик у большого кипариса. Народу было уже немало. За другим столиком мы увидели Стелайоса. Он сидел в компании греков и о чём-то громко спорил. Баба Ахмет помахал ему рукой и крикнул, что сейчас мы пообедаем и поедем домой. Он ответил, что все дела сделал и может ехать, только чтобы мы не забыли про него. Повар принёс нам две чашки с шаурмой, бабе Ахмету стакан раки, а мне бутылку лимонада. Мы не спеша пообедали, баба Ахмет рассчитался с поваром, и пошли на выход. Проходя мимо столика, где всё ещё шумел Стелайос, баба Ахмет хлопнул его по плечу.
– Сейчас-сейчас, я вас догоню.
Подошли к машине, Стелайос пришёл следом, уселись в кабину и, выехав с базара, не спеша поехали домой».
Адем прервал свой рассказ. Мы все сидели молча. Видимо, каждый из нас вспомнил свою юность. Молчание нарушила подошедшая к нам Оля.
– Ваша рыба готова, подавать или пусть ещё немного потомится?
– Оленька, пусть полежит ещё на кухне, а мясо собери в контейнер, наши гости заберут с собой, – сказала Акгюль.
– Ой, что Вы, не нужно, нам скоро уезжать, мы не успеем всё доесть, – вмешалась Лена.
– Ну хорошо, мы заберём, – ответила Акгюль.
К столику подошёл Озгюр.
– Ну как вам, понравилась еда? – спросил он, – я не хотел вас беспокоить, вы так внимательно слушали рассказ нашего Адема.
– Да, он очень интересно рассказал нам о своей молодости, – сказала Лена.
– Да, молодость-молодость. Рассказы о молодости можно слушать бесконечно.
– Пойду пройдусь, – Адем встал и вышел из-за стола.
Мы с Леной тоже встали и прошлись по веранде.
– В голове не укладывается, как получилось, что люди веками жили вместе и в одночасье стали врагами, – сказала Лена.
– Ты имеешь в виду турок и греков?
– Конечно. Ведь отец Адема и отец Мелиссы были друзьями.
– Надеюсь, они остались друзьями до последнего. Врагами сделали людей политики.
– Как всё это страшно, но хотелось бы дослушать рассказ Адема до конца.
– Боюсь, Лена, этого нам сегодня не удастся, ведь Адем ещё даже не подошёл к самому интересному.
– Рассказ длиною в жизнь, так, кажется, он сказал в прошлый раз.
– Только, Лена, не нужно его поторапливать, а то он вообще не захочет больше ничего рассказывать.
Глава 8
Мы вернулись за стол. Оля принесла рыбу. Адем и Озгюр сидели за столом и о чём-то тихо разговаривали по-турецки. Я и Лена принялись за рыбу. Она была покрыта тонкой хрустящей корочкой. Но под корочкой рыба была нежно-белого цвета, со слабым розовым оттенком. Вкусно необычайно, и хотя мы были уже совершенно сыты, рыбу съели с большим удовольствием. Оля подлила нам спиртного. Выпили. Озгюр сказал: «Адем, гости ждут продолжения твоей увлекательной истории».
– Да я уже, наверное, надоел всем со своими воспоминаниями?
– Адем, миленький, это всё безумно интересно, продолжайте, мы с Андреем просим Вас, – заговорила Лена, – расскажите, как продолжались ваши отношения с Мелиссой.
– Оленька, какие там отношения? Виделись мы редко. У меня работы хватало, да и у Мелиссы тоже. Первый раз мы с ней поцеловались, когда поехали в горы за камнями.
– За какими камнями? – не поняла Лена.
«Решил Стелайос расширить своё жилище. Вы ведь видели дома греков в посёлке? Я до сих пор не понимаю, как можно было в них жить? Но Стелайос говорил, что это очень удобное жильё, что так жили все их предки. Ну да ладно, жили и жили. И вот однажды Стелайос попросил баба Ахмета помочь привезти из гор камней для расширения дома. Рано утром мы сели в машину и поехали в греческий посёлок. Там к нам присоединился Стелайос и с ним ещё четверо мужчин. Они забросили в кузов кувалды и ломы. Каково было моё удивление, когда я увидел, как в кузов ловко запрыгнула Мелисса. Я тоже сразу перебрался из кабины в кузов. Баба Ахмет спросил Стелайоса, зачем он взял девчонку. Тот ответил, что Мелисса ни разу не была в горах, пусть посмотрит. И вот мы мчим на машине по дороге в сторону гор. В кабине – баба Ахмет и Стелайос, греки в кузове сидели на полу у борта, а мы с Мелиссой стояли во весь рост впереди кузова, держались руками за кабину и весело смеялись. Было так здорово смотреть вперёд, ветер дул нам в лица, развевал волосы. Я положил свою руку на руку Мелиссы, она заглянула мне в глаза. Потом снова смотрела на дорогу и смеялась. Я попытался запеть песню, но у меня ничего не получилось, так как ветер задувал мне в рот и я не мог произнести ни слова. Только мог смеяться. Так мы и хохотали всё время. Затем дорога пошла по ущелью, мы уже не смеялись, было немного страшно, машина круто поворачивала то в одну сторону, то в другую. Стоять стало тяжело, и мы с Мелиссой сели на пол. Наконец, машина остановилась, из кабины вылезли баба Ахмет и Стелайос. Он что-то крикнул грекам, и те быстренько спрыгнули из кузова. Спрыгнул и я, за мной Мелисса. Я подал ей руку, и когда она коснулась земли, то невольно прижалась ко мне своим телом. Я почувствовал на своей груди ей упругие груди так, что меня бросило в жар. Но Мелисса быстренько отодвинулась от меня, а я отвернулся, чтобы никто не заметил моего смущения.
Греки начали сноровисто отбивать от скалы куски камня. Мы со Стелайосом подносили их к машине, а баба Ахмет залез в кузов и укладывал камни. Мелисса тоже начала подносить камни, но Стелайос прикрикнул на неё, и она отошла в сторону. Затем вытащила из машины большую сумку, достала из неё скатерть и расстелила на траве. Она вытащила несколько жареных рыбин, завёрнутых в платки, помидоры, огурцы, варёную картошку, а также два кувшина и поставила их в ручей, который протекал неподалёку. Часа через четыре баба Ахмет сказал Стелайосу, что уже хватит, а то машине будет тяжело. Стелайос что-то крикнул грекам, они отложили инструменты и пошли к ручью умываться. Затем все уселись вокруг скатерти и начали не спеша обедать. В кувшинах было холодное вино. Все начали его пить. Даже баба Ахмет выпил стакан. Мне тоже очень хотелось попробовать, но я побоялся спросить. Немного отдохнув после обеда, греки пошли ещё ломать камни, чтобы в следующий раз просто приехать и забрать их. Баба Ахмет о чём-то беседовал со Стелайосом, а мы с Мелиссой пошли прогуляться. Шли вдоль ручья по ущелью. Было очень хорошо. Солнце не палило, как в степи, а мягко согревало нас. От ручья веяло прохладой. Мы шли всё дальше и дальше. Постепенно ущелье повернуло в сторону, и нам теперь уже не было видно грузовика, только были слышны удары молотов. Мелисса шла впереди, и вдруг она внезапно остановилась и повернулась ко мне. Я от неожиданности почти налетел на неё. Она обхватила меня своим руками и прижалась всем телом. Её губы прикоснулись к мои губам, а затем раскрылись в жарком поцелуе. Это произошло так быстро и неожиданно, что у меня даже затряслись колени. Затем Мелисса оттолкнула меня и, смеясь, быстро побежала по склону к деревьям. Моя оторопь прошла, и я кинулся за ней. Но догнать её было непросто. Она скользила между деревьев, ловко меняла направление и продолжала смеяться. Наконец, я настиг её, поймал руками за плечи. Она остановилась, повернулась ко мне. Я прижался к ней и начал её целовать. Она запустила свои руки мне в волосы и прижала мою голову к себе. Мои руки гладили её тело, её шею, её щеки. Я ощущал её горячие груди, её бедра, её живот. Я чувствовал, что под платьем у неё ничего больше не было. Кровь ударила мне в голову. Меня бил озноб. Я видел её смеющиеся глаза, они были цвета спелых маслин, её кучерявые волосы рассыпались по плечам и щекотали моё лицо. Но через секунду Мелисса ловко вывернулась от меня и, смеясь, побежала вниз. У ручья она остановилась, опустила руки в воду и брызнула мне в лицо.
– Всё, Адем, миленький, остановись. Остынь. Этого нельзя делать. Умойся и пошли вниз, а то наши подумают невесть что.
Мы не спеша начали спускаться по тропинке вниз к машине, которую теперь было хорошо видно.
– Адем, мне было очень приятно, когда ты меня гладил, а тебе?
– Мелисса, любимая, я хочу гладить тебя всегда.
– Нет, Адем, гладить меня может только муж. Ты будешь моим мужем?
– Не знаю, Мелисса. Твой отец сказал мне, что мы никогда не сможем пожениться.
– Мне он то же говорил. Но если я люблю тебя?
– Мелисса, ты меня любишь?
– Адем, ты совсем дурак. Если бы я тебя не любила, я бы не целовалась с тобой. А ты меня любишь?
– Мелисса, я люблю тебя больше жизни. Я люблю тебя с той минуты, когда впервые увидел ещё маленькой девочкой.
– Адем, если нам не разрешат пожениться, давай сбежим.
– Куда мы можем сбежать? Из твоей деревни в мою? Анне тоже мне говорила, что мы не можем пожениться.
– Адем, помнишь, мы лежали на песке и смотрели на самолёт в небе. Мы думали, что когда станем большими, то сядем на него и улетим далеко-далеко.
– Я помню. Но чтобы улететь на самолёте, нужно очень много денег, а меня нет ничего.
– У меня тоже, – вздохнула Мелисса, – и у родителей нет денег.
Она встрепенулась и быстро побежала вперёд к машине. Я побежал за ней. Мелисса подбежала к сидящим на покрывале Стелайосу и Ахмету. Она с разбегу обняла отца за шею и повалила его на покрывало.
– Мелисса, девочка моя, задушишь меня.
– Да, выросла девочка, уже невеста, – заметил баба Ахмет, – а жених-то есть на примете?
– Нету, Ахмет, сам знаешь. В нашем посёлке остались одни родственники. Но ничего, зимой, думаю, мы поедем к моему старому другу в Лемесос. Там молодёжи много, – ответил Стелайос и с грустью поглядел на меня.
– Вот ещё чего. Никуда я не поеду. Я не коза, которую везут на базар, – смеясь, возразила Мелисса.
– Конечно, Стелайос, Мелисса хорошая девушка, и с помощью Аллаха сама найдёт себе жениха, – сказал баба Ахмет и весело поглядел на Мелиссу, а затем на меня.
– Ну дай-то Бог, – грустно ответил Стелайос.
А я стоял как пень и не знал, что сказать. Стелайос поднялся и что-то крикнул своим грекам, которые наломали целую кучу камней. Они забросили инструменты в кузов и залезли сами, а мы все вчетвером сели в кабину. Мелисса – на колени к Стелайосу, а я втиснулся между ними и дверкой. Ехали медленно, так как машина была тяжело нагружена. Приехали в греческий посёлок уже к вечеру. Фанесса пригласила нас в дом и накормила варёной рыбой. И пока греки разгружали машину, мы поели и выпили чаю.
Баба Ахмет ещё несколько раз ездил со Стелайосом в горы за камнями, но меня не брал – дома было много дел.
Была весна. Вся степь покрылась цветами. Она была похожа на разноцветный ковёр. Уже прошло два года, как с нами не было Джеки. Сначала я часто вспоминал, как мы вместе весело проводили время. Потом он стал забываться, тем более что никаких вестей от них не было. С Мелиссой тоже виделись редко. Я всё чаще был с овцами, и свободного времени почти не было. Правда, раза два мне удавалось заскочить в их посёлок, когда овцы паслись неподалёку. Но поговорить с Мелиссой, а тем более обнять её и поцеловать ни разу не получилось. Всё время рядом были люди. Приближался большой праздник Ураза-байрам. Мы его отмечали всегда, сколько себя помню. Анне Дилара готовила всякие вкусности, баба Ахмет готовил мясо. Это был очень весёлый праздник, собирались все соседи, все друг друга поздравляли. Правда, что означает этот праздник, я не знал, а баба Ахмет тоже толком объяснить не мог. И вот сегодня утром я увидел, что баба Ахмет разжигает костёр под большим казаном. Неподалёку лежат два связанных белых ягнёнка, которых нужно принести в жертву. Ему помогает аби Айташ. Анне Дилара наводит порядок во дворе дома Микки. Там так и остались стоять столы и лавки после отъезда англичан. С ней было ещё несколько женщин из нашего посёлка. На одном столе лежало тесто, из которого будут печь вкусные лепёшки в тандыре. Из тандыра уже шёл дым. К обеду все жители посёлка были во дворе дома англичан. Сам дом был закрыт, и туда никто никогда не заходил. Пришли и наши соседи из греческого посёлка. Были Стелайос с Фанессой и ещё двое мужчин. Они принесли большие копчёные рыбины, кувшин с маслом и кувшин с вином. Мелиссы с ними не было. Я даже расстроился. Фанесса, заметив это, подошла и сказала, что Мелисса передаёт мне привет, поздравляет с праздником, но прийти не может – Стелайос запретил. Она потрепала меня по голове: «Эх, молодёжь, молодёжь», – грустно улыбнулась и пошла помогать женщинам. Праздник удался на славу, все наелись и напились. Гости начали расходиться. Ушли и греки, остались только Стелайос с Фанессой. Они зашли в наш двор и снова сели за стол. Анне Дилара принесла чай, баба Ахмет поставил на стол бутылку раки и кувшин с остатками вина. Я садиться за стол не стал, а пошёл за сарай и лёг на кучу соломы. Смотрел на проступающие на вечернем небе звёзды и вспоминал, как мы с Мелиссой ездили в город, как бегали в горах, как целовались. Было очень приятно и грустно. Взрослые сидели за столом и громко, разгорячённые вином и раки, разговаривали. Я прислушался.
– Да, Стелайос, я всё понимаю. Вы греки, мы турки, но что плохого в том, что наши дети полюбили друг друга? – говорил баба Ахмет.
– Ахмет, ну как ты не понимаешь, не могут они пожениться, – говорила анне Дилара, – не бывает так.
– Ну почему, Дилара, не бывает? В Пафосе, где живёт мой брат, наш парень-грек взял себе в жену-турчанку, и они прекрасно живут и детей рожают, – возразила ей Фанесса.
– Что ты говоришь, женщина? Где они будут жить, ведь муж должен будет забрать жену к себе. И как Мелисса будет жить в вашем посёлке среди мусульман? Она ведь христианка, – громко возразил Стелайос.
– Стелайос, а мы, мусульмане, не едим христиан. Будет жить, как все женщины живут в нашем посёлке, – возразил Стелайосу баба Ахмет.
– Фанесса, милая. Одно дело жить в большом городе, где живут и мусульмане, и христиане, но у нас здесь маленькие посёлки, где турки и греки не живут вместе, – говорила анне Дилара.
– Стелайос, нашей дочери уже девятнадцать лет, ещё немного, и она никому не будет нужна. Ты хочешь, чтобы она осталась без мужа?
– Не хочу. Поэтому зимой мы с ней поедем в Лемесос.
– И что Вы там с ней будет делать, у тебя есть на примете хоть один парень? – говорила ему Фанесса.
– Стелайос, почему ты такой упёртый? – сказал баба Ахмет. – Ты посмотри, в какое время мы живём. Люди уже на Луну слетали, а ты всё заладил – мусульмане, христиане. Ты когда в церкви был последний раз? То-то же. Так же, как и я в мечети.
– Не принято так, – ответил Стелайос уже более миролюбиво.
Сердце прыгало у меня в груди. Я понимал, что ещё немного и Стелайос сломается.
– Было не принято, а мы примем, – сказал баба Ахмет.
– Да как же мы свадьбу будем делать, – не унималась анне Дилара, – по греческим обычаям или по турецким?
– Дилара, сделаем один день в нашем посёлке по греческим, а другой день у вас – по турецким, – ответила Фанесса.
– Фанесса, я очень люблю Мелиссу, приму её как родную дочь. Но как она сможет жить у нас в посёлке среди турок? Она даже языка нашего не знает. Ей будет очень тяжело.
– Дилара, милая, если она любит Адема, то и язык выучит, и обычаи ваши будет соблюдать. Правильно сказал Ахмет: какие мы христиане? В церковь не ходим, пост не держим. Так – одно название. Да и вы с Ахметом тоже – уразу не держите, намаз не читаете, – ответила Фанесса.
– Так-то оно так, – не спеша согласилась анне Дилара.
– Ладно, давайте прекратим этот разговор – уже поздно, нам домой возвращаться пора, – сказал Стелайос и встал, – всё равно свадьбы раньше осени не будет. Ещё есть время всё обдумать, а особенно Адему и Мелиссе.
– Ты прав, Стелайос, – сказал баба Ахмет, – не переживайте, я вас отвезу на машине.
Сердце колотилось у меня в груди, я готов был подскочить и бегом пуститься в греческий посёлок к Мелиссе и всё ей рассказать. Но счастью нашему не суждено было случиться, и поцеловал я свою Мелиссу только один раз в жизни», – закончил свой рассказ Адем.
Он уронил свою голову на руки, плечи его вздрагивали. Затем он поднялся, допил свою раки, на глазах его были слёзы.
– Адем, родной, успокойся, что было, то прошло, у тебя есть я, – утешала его Акгюль, – поехали домой.
– Да, да, поехали. Извините меня.
– Акгюль, мой парень отвезёт вас на машине, не беспокойтесь, – сказал Озгюр.
Мы все встали и проводили Адема и Акгюль. Затем вернулись к своему столу. Мы с Озгюром молча допили виски. Оля принесла нам счёт, я начал его рассматривать, но Озгюр выдернул его из моей руки, скомкал и бросил в урну: «Андрей, вы с Леной наши гости».
Попрощавшись с Озгюром, мы молча пошли к себе в комплекс.
