Галина Трашина
Хитрозадовка
– О, страна! Где без коллективной попойки нет движения.
– Согласен без этого никуда, – поддержал Солов, понимая, что не очень жаждет сидеть за столом с деревенской чернью.
– Увы, любезный, таковы нравы. Или… вы не русский? – заявил поверенный уже с налётом одессита.
Соломон Соломонович грозно сдвинул брови и собрался спросить, сам он из каких – будет? Поверенный ухватил ситуацию и посоветовал:
– Позовите «жука»… Васютку. Думаю, он организует то, что надо.
Через час дом гудел улем. Женщины сновали туда-сюда. Стол украсила самогонка всех цветов радуги, закуска одна убиралась, другая появлялась. Что удивило, обычно на подобных сходках закуске не уделялось внимание: хватало миски солонины, кусок сала и несколько ломтей хлеба. Соломон сообразил, каждая из женщин раскошелилась, протискивая свою тарелку ближе к нему.
«Уже что-то», – порадовался он ситуации, расточая щедрые улыбки. И постоянно натыкался на один и тот же игривый старушечий взгляд. По спине пробегал холодок неизбежности выбора. Солов гнал пугающую мысль и прятал взор от назойливой бабуси. Как назло, её голос звучал громче всех. Заткнуть уши не мог, как и абстрагироваться, женщины почему-то постоянно лезли к бабке с вопросами. Волей-неволей приходилось за ней наблюдать. Соломон не выдержал и спросил у Васютки, чинно восседавшего рядом:
– Она у вас популярная?
– А то! Марфа гордость округи!
– Она что – Стахановка?
– Да будет вам! – махнул тот рукой. – Дее-вица она. Це, круче будет! Ведь такого в наше время днём согнём не сыскать. Ведь нынче девки целость теряют почитай в начальной школе, а можа раньше…
От услышанного Солов поперхнулся воздухом. Васютка хрястнул женишка кулаком по спине и собрался повторить, но тот отстранился.
– Хочешь сказать, что компания «с душком»?
– Типа того!!! – расхохотался Васютка. – Кто вдовица, от какой мужик сбёг, а то матеря – одиночки.
– Я б вопросами не задавался, но жениться… предстоит.
– Придётся глазоньки закрыть, нет жинки – нет бабок. Я б по-другому печалился, как влюбить в себя одну из дурынд, подранки ведь…
– Тем более…
– Не скажите! Кому-кому а в Хитрозадовке любовь вряд ли кому в голову взбредёт. Это ж Хит-ро-заа-довка! Понимать надо…
– Что Хитропоповке особенного?
– Хит-ро-заа-довка! – поправил Васютка. – По достоверным фактам название тогдашнему хутору дал сам Бонапарт. Когда француз войной пёр, то наш мужик добро на задних дворах заховал. На показ выставил нищету, да такую… что Наполеона слеза прошибла. Одарил милосердный воитель каждого бедняка шапкой серебра. Когда же назад ободранный и голодный драпал, наши сами попрятались и не отдали окаянному должное уважение. Тут Бонапарт и произнёс:
– Что ждать от народа из Хитрозадовки!
И велел вывеску соорудить с данным названием. Он, супостат, оскорбить русского человека желал, а того не ведал, что сей способ выживания почитается – пуще тайны военной. Сколько веков минуло – название… прижилось! Вы, откуда миллионы… да у нас каждый миллионщик!
– Эко, брат, тебя занесло!!! – разразился смехом гость.
– Вовсе он не врёт, так и есть, – заступилась курносая пышечка, – я каждый год на Мальдивцах отдыхаю.
– Это где же райский уголок?
– Будто не знаете, – разговорилась улыбчивая пышечка, двигаясь ближе к Солову.
– Машка, хорош выставляться, будто одной по карману снять загорелого мачу, – осадила чернобровая и грудастая тётка, – потом договорились же, барьеру не нарушать, так что задок сдвинь.
Пышечка неохотно крякнула и с шумом пихнула табурет, но не ушла.
– Ты, голубь сизокрылый, не думай, что за нами пустой карман. Мы сами кого хочешь озолотим. Нам тут ворона на хвосте принесла, будто ты банкрот, – резанула пышногрудая.
– Шурка-Шурка. Горбатого могила исправит. Вечно матку-правду рубишь. Вот мужики и шарахаются. Случилась у человека беда, так пожалеть надобно, помочь. Сразу гордость в нос суешь.
– Верка, тебе что надо? Я, между прочим, первой сюда не ломилась, и вообще… – огрызнулась тётка.
– Так чего расселась! Место освободи, уменьши численность в очереди, – встряла худенькая блондинка с болезненным лицом.
