Галина Тевкин
Время духов. Часть II
– Пока не надо. Спасибо, Хлопотунья.
Попробую обратиться к Чейону, он курирует экспедиции Следопытов. На браслете Связи появилось мужское лицо. Спокойное выражение, приветливый взгляд. Айрис живо вспомнила, какое приятное впечатление с первых минут знакомства произвел Чейон. Он ответил практически сразу на ее вызов.
– Приветствую вас, Айрис. Прекрасно выглядите.
– И я рада видеть вас, Чейон. Знаю о вашей занятости, но попрошу уделить мне немного времени.
– Для вас, Айрис, нет ограничений ни в чем.
– Меня интересуют экспедиции Следопытов. Вы же знаете, я вошла в состав комиссии Патнэли.
– Конечно. Он докладывал. Все там очень рады и гордятся тем, что вы с ними.
– Приятно слышать. Но пропустим это, Чейон. Сейчас я анализирую данные, поступившие от экспедиций. То, что касается состава почв, забранных для исследования.
– О, вы продвинулись. Надеюсь, результаты не заставят себя ждать.
– Мы все полны надежд, Чейон. Но я не нашла сообщений Шестой экспедиции. Вернее, то, что существует, – с этим невозможно работать.
– Это шифр, Айрис.
– Шифр! Почему? Какой?
– Шифр – позывные, означающие, что с членами экспедиции все в порядке.
– Но почему они пользуются шифром? По какой причине?
– Необходимость.
– Необходимость? Что он означает?
– В том-то и дело, что ничего. И расшифровать это «ничего» невозможно.
– Не понимаю. Вы говорите загадками, Чейон.
– Никаких загадок, уважаемая Айрис. В Шестой экспедиции, как и в остальных, участвует рейнджер. И именно Командор Аба все нам объяснил. У Шестых, по всей видимости, произошла неполадка с аппаратурой. Именно этот «код» передают рейнджеры в подобных случаях.
– Ох, вы меня успокоили. Спасибо, Чейон.
– А нас всех, как я уже сказал, успокоил Командор Аба. Вы представить себе не можете, что началось, когда в первый раз вместо отчета мы получили это безумное сочетание знаков. Специалисты Пауэла начали было работать над этим. При нашей-то нехватке рук и мозгов! По счастливой случайности Командор услышал часть разговора. Ну а дальше – как говорится, комментарии излишни.
– Да, Командор умеет показать, «кто чего стоит».
– Мы готовы были выслушать все что угодно! Главное – люди целы.
– Полностью с вами согласна, Чейон. Спасибо еще раз. При случае передайте привет всей команде Совета.
– И вам успехов, Айрис. Жизнь без нас пошла вам на пользу.
Разговор с Чейоном, его манера говорить, слова, в которых звучало уважение и даже… даже восхищение, порадовали Айрис. Главное, что люди живы. Скоро – в ее бытность Руководителем Совета принимался этот план, и она знала подробности – экспедиции вернутся и все прояснится. Можно было успокоиться. Но что-то – смутная тревога, радостное ожидание чего-то – не позволяло усидеть на месте. И Айрис подолгу гуляла. Весна поражала и восхищала ее. Конечно, она видела и картины, и фильмы. Родители стремились как можно больше рассказать и показать Малышке. Дать ей представление о мире, который ее ожидает. Возможно, эта «подготовка», подтверждающая уверенность в том, что она будет жить на планете, и держала Айрис, не позволяя отчаяться все эти бесконечные годы одиночества. И после ухода Папы и Мамы она, не желая отступать от их «программы», все свободное время проводила в иллюзорном мире фильмов. Не так уж и много было у Айрис «свободного времени». Ежедневная Обязанность – обслуживание Зала ожидания. Каждый день она проверяла состояние подсолнухов, заменяла растения в плохом состоянии новыми из теплицы. Учеба – сколько «тайн» и волнующих открытий хранила в себе библиотека! А занятия спортом! Хочешь, не хочешь, Хлопотунья не даст забыть и об этом. И все-таки Айрис находила время и на волнующие «путешествия» – в мир природы, в отношения людей, приключения. Весь спектр жизни. Ей казалось, что она знает и понимает… почти все. А на практике! Ей пришлось учиться и понимать людей, и выстраивать отношения с ними. А природа? Здесь-то, казалось, что может удивить, ввести в недоумение? Но все, все оказалось совсем не так. Цвета, ароматы, воздух. С каждым прожитым на Терре временем года Айрис все больше понимала, как изменчив, прекрасен Живой Мир. Насколько он многообразен и сложен. Не успевала она привыкнуть, не успевал организм адаптироваться к одному сезону – времени года, как наступал другой. Со своими «правилами» – ветрами, температурой, облаками и ароматами. По-разному вели себя деревья, цветы, травы. Все это впечатляло, не могло не отразиться и на физическом, и на внутреннем состоянии Айрис. Но весна! Вдруг! В одночасье! Буйство красок, запахов, звуков. Молодые клейкие листочки, буйность проклюнувшихся трав, многоцветье фантастических цветов, щебет, пение птиц. И во всем этом – надо всем этим – аромат новой зарождающейся и развивающейся жизни, аромат свободы и… Если бы Айрис могла объяснить Хлопотунье, чем отличается Разумная Протоплазма от Роботов! Но у ВИСМР – даже у них! – нет этого! И не назвать словами. Просто двигаться, куда-то бежать, что-то делать. По-щенячьи радоваться жизни.
В своих «книгах» и фильмах Айрис видела животных. Даже просила родителей о маленьком друге. Но не было на Коло условий – энергии – на содержание еще одного «живого» члена экипажа. И в результате Айрис получила спасшие всех подсолнухи. Пионеры привезли с собой огромный «зоопарк». «Законсервированный» генетический материал насекомых, птиц, пресмыкающихся, рыб и животных благополучно был доставлен с Коло на Терру. Не зря специалисты Пауэла и ОбРы Эрина упорно трудились всю осень и зиму. Решение о том, как и кого из «зоопарка» будут инициировать, примет комиссия во главе с Киану. Они не будут спешить. Изучат растительный и животный мир Терры и примут взвешенное решение. Недопустимо нарушить существующую экосистему планеты. Нарушить хрупкое экологическое равновесие – проще всего. Если бы это зависело от Айрис, она оставила бы все так, как оно есть. У нее нет за плечами «памяти о Старом мире», нет ностальгии о том, чего она не знала, не могла знать. Айрис радовала и вдохновляла действительность. Будто крылья за спиной! Какой удачный день! Через звенящее насекомыми, яркое в пестроте цветов и трав, поле – в рощу! В ее заманчивые звуки, запахи, в мелькающие тени мелких животных, в яркие «капли» ягод, в журчание вдруг оказавшегося между корней огромного дерева хрустального ручейка. Осенью Айрис с Фрэнком еще не добирались так далеко. Тогда у Айрис не хватило бы сил. А зимой – под глубокими пышными снегами, может быть, он спал, этот изумительный ручеек. Айрис чувствовала или ей казалось, как легкая, светлая, звенящая сила, поднимаясь от странно в теплый день холодной воды, окутывает ее. Такое можно только испытать… Скорее, скорее, обратно! Через прикрытые ярким мхом корни деревьев, колючие, цеплячие ветки кустов и подлеска, по примятой ею же тропинке через дурманящий ароматами луг! Айрис остановилась на окраине Поселка. «Куда ты бежишь?!» – с радостной иронией – бывает же такое чувство – спросила себя. Необходимо с кем-то пообщаться! Кому-то рассказать! Невозможно, но надо попытаться пересказать свои чувства. Они, эти сумасшедшие эмоции, вот-вот «взорвут» ее! Кэрол? Да, Кэрол! Не Хлопотунье же, или Эммануэль, или доктору Серж-Симеону выслушивать ее! Хлопотунья только расстроится – «пульс, температура, остальные показатели – все в норме, Малышка». Да Айрис и сама знала об этом. Это другое… Такого количества адреналина, дофамина никогда не вырабатывал ее организм. Эммануэль слишком импульсивна и восторженна. Вряд ли она даст Айрис полностью выговориться, задавит ее своими эмоциями. Доктор Серж-Симеон – он, конечно, выслушает. Но он мужчина. С некоторых пор Айрис стало небезразлично существование людей разного пола. Взаимодействие мужчин и женщин. Нет, Доктор не поймет ее. Остается мудрая, все понимающая Кэрол. Это ей, бедняге, вздохнула про себя Айрис, придется выслушивать все мои восторги. Они не договаривались о встрече, но Айрис знала: в это время дня Кэрол работает дома. Нехорошо вклиниваться в рабочий процесс, мешать. Но один-то раз! Кэрол поймет и простит.
Еще издали Айрис заметила, что входная дверь в жилище Кэрол – это был небольшой уютный коттедж – открыта настежь. Она не в доме. Но и не ушла далеко. Скорее всего – конечно, – Кэрол возится с цветами! Когда сошел снег и на лугу появились первые цветы, Кэрол осторожно, вместе с корнями выкопала несколько кустиков и посадила в маленьком палисадничке у своего дома. «Вот уж от кого не ожидала!», – узнав об этом, прокомментировала Эммануэль. «Не все ожидания сбываются. И всегда можно обмануться», – со скрытой насмешкой – Айрис удивилась, неужели Эммануэль не «услышала» этого, – ответила тогда Кэрол. Кэрол продолжала тщательно ухаживать за слабенькими растениями. И они, будто в награду за труд и заботу, принялись, стали крепче. «Вы увидите, какие это будут прекрасные цветы!» – с гордостью, раньше Айрис никогда не слышала этого в голосе Кэрол, говорила она Айрис. Да, конечно, Кэрол в садике. Айрис шла вдоль штакетника, отделяющего участок от улицы.
– Не могу. Ничего конкретного.
Голос Кэрол. Но раздраженный, нетерпеливый. С кем она может так говорить? Айрис прошла было вперед – подслушивать нехорошо. Но следующая фраза, следующие слова заставили ее придержать шаг и остановиться.
– С ней явно что-то происходит, – отвечала Кэрол неизвестному Айрис собеседнику. – Конечно, я слежу. Конечно, стараюсь быть рядом. Но вы же сами знаете: она не из простых.
О ком Кэрол говорит? С кем?
– Интеллект, образование, ум. Для человека, выросшего с роботом, она прошла огромный путь! Да, и за минимальное время.
«Они говорят обо мне!» – утвердилась в своих подозрениях Айрис. Она подумала об этом – «что обо мне» – с первых слов подслушанного разговора. Но верить не хотела. «Нехорошо говорить о ком-то в его отсутствие», – учила ее Кэрол. А сама, а сейчас? Но с кем она разговаривает? Кому докладывает о «делах» Айрис?!
– Нет, нет. Да. Постараюсь.
По односложным ответам невозможно определить собеседника Кэрол. Но все же! Вот оно!
– Спасибо и ВАМ. Будьте внимательны и осторожны, Борн.
Борн! Кэрол говорит о ней с Борном?! Почему? Кэрол следит за ней и докладывает обо всем Борну!!! Кто дал им право! Почему?! Айрис почувствовала, что задыхается. Почва уходила из-под ног. Она должна дойти до своего дома. Обо всем подумать. Что же такое происходит? Айрис сделала несколько шагов. Только бы пройти мимо калитки во двор Кэрол. Еще шаг, еще. У нее закружилась голова… Нет, это перевернувшееся высокое небо завертелось, закружилось в рваном бешеном темпе.
– Айрис! Айрис! Вы меня слышите?
О, она в гостиной Кэрол на узенькой кушетке! Лицо? Доктор Серж-Симеон склонился над ней.
– Меня вызвала Кэрол. Вы упали возле ее калитки.
– Айрис! Как вы нас испугали! Я случайно нашла вас. – Взволнованное, испуганное лицо Кэрол. Ее искренне звучащий голос!
Айрис все вспомнила. «Всегда можно обмануться», – как-то насмешливо произнес этот голос.
– Я возвращалась с прогулки. Была в роще, шла через луг.
– Вы «передышали», Айрис. Что, странный диагноз? Не смотрите на меня, будто я спятил, Кэрол. Такое бывает при перенасыщении кислородом. Некоторые люди теряют сознание. Это описано в литературе. А Айрис, зная ее «предысторию»… Вы сейчас много гуляете, Айрис?
– Да, Доктор. Много и подолгу. Мне нравится весна.
Айрис попыталась приподняться. Но вновь, хотя меньше, закружилась голова.
– Ни в коем случае не вставайте. Кэрол, вы сможете обеспечить уход?
– Да, Док. Я останусь.
Нет! Она ни за что не останется с Кэрол один на один! Только не сейчас! Она не знает, как себя вести с человеком… в котором можно обмануться.
– Пожалуйста, Доктор. Пусть Кэрол пойдет на работу. А я уйду домой. Обещаю соблюдать постельный режим столько, сколько вы скажете.
– Верю, Айрис. Но как вы попадете домой? Здесь, хоть и недалеко, но идти надо.
– Очень просто – вызову своего Робота.
Айрис чувствовала себя прекрасно. Если в данном душевном состоянии можно оперировать подобным определением. После первого шока – четкое, быстрое мышление. «Стрессоустойчивость Малышка, к счастью, взяла у меня», – как-то, очень давно – надо будет припомнить, по какому поводу, – сказала Мама Папе.
– Вот. – Айрис быстро набрала на браслете «Забери меня. Я у Кэрол». Вспыхнув, погасли две простые фразы.
– Пульс восстановился, жара нет. Думаю, мы можем довериться роботу Айрис. Помню, как он функционировал, пока Айрис была в Амбулатории.
– Я бы обеспечила нужный уход. Но, если вы так считаете, Док…
Сначала что-то произошло на ступеньках крыльца. Послышался шум открываемых дверей. Размахивая всеми четырьмя руками-манипуляторами, в гостиную Кэрол вкатилась Хлопотунья.
– Вот это скорость! – только и констатировал доктор Серж-Симеон.
Мгновение, и, проскользив по полу в каком-то диком пируэте, гора плоских подушек оказалась рядом с кушеткой. Одна из подушек сдвинулась. Манипуляторы помогли Айрис подняться и пересесть в импровизированное кресло.
– Спасибо. Извините. Я не хотела причинить беспокойство, – уже на ходу – робот развернулся и заскользил к выходу – попрощалась Айрис.
Едва отойдя – откатившись от дома Кэрол, Хлопотунья остановилась.
– У тебя все показатели в норме, Малышка. Почему ты не идешь сама? Почему вызвала меня?
– Потому что.
– Ответ не понят! Когда твои показатели не соответствовали норме, ты настаивала передвигаться самостоятельно. Сейчас – все …
– Продолжай двигаться, Хлопотунья. Ответа не получишь.
– Малышка, ты знаешь, у меня…
– Знаю, конечно, знаю. При противоречивых вводных может наступить когнитивный диссонанс. Услышали бы нас здешние психологи! Вот у кого наступил бы когнитивный диссонанс! Но постараюсь объяснить: не отвечу, потому что не могу четко сформулировать. Пока. Так подойдет? Или приказать?
– Прикажи, Малышка.
С Хлопотуньей всегда было если и не совсем просто, но честно и понятно. Айрис знала ее «границы», знала, чего ожидать от ВИСМРы, а на что та не была способна. За всю их совместную историю – около тридцати лет – Хлопотунья ни разу не подвела, не предала Малышку. Может быть, потому, что ВИСМРы не способны на предательство? В них не заложена эта «функция»? А в людях – заложена? Айрис уже не металась по комнате – иссякли силы. Сидела, безучастно смотря в окно. В исполненном «под старину» переплете окна – единственное, что в доме Борна напоминало о его прежней Земной жизни, – яркий весенний день сменялся ароматными бархатными сумерками. Темнело небо с россыпью далеких звезд. Чем-то оно напоминало космос на экране – иллюминаторе космического корабля. Нет, совсем другая, дышащая жизнью, смутным волнением картина. Хватит! Она больше не поддастся на это «волшебство». Надо посмотреть правде в лицо! Она хотя и человек, но совсем другая! Отличная от них! Возможно, они… да, боятся! Боятся ее, ее непохожести, возможной, с их точки зрения, непредсказуемости. И наблюдают с самыми благими намерениями – защитить, обезопасить себя, своих соплеменников. Или как их назвать.
– Хлопотунья, – Айрис оторвалась от созерцания созданной природой прекрасной картины, – я хочу объяснить тебе то, что произошло. Попытаюсь. Мой ответ таков: я не доверяю людям.
Хлопотунья, стоявшая напротив Айрис, никак не отреагировала. Она ищет толкование термина «доверие». Айрис не ошиблась.
– Некорректное определение. Могу ли я трактовать его в понимании «изменчивости», «неустойчивости», рассматривая «человека» субъектом Разумной Протоплазмы?
– Можешь.
– Ты располагаешь фактами, подтверждающими нестабильность?
– В моем понимании – да. Уверена, углубляться далее нет смысла. Мы только запутаем друг друга. А два когнитивных диссонанса нам не осилить.
– Это была шутка, Малышка?
– Шутка?! Ты полагаешь, можно шутить с когнитивным диссонансом?
– С самим когнитивным диссонансом – конечно, нет, Малышка. Диссонанс – это слишком, как ты говоришь, серьезно. Но…
– Эй, Хлопотунья! Хлопотунья? Продолжай.
– Но можно шутить о нас с тобой, Малышка.
Шум у входной двери заставил их прервать разговор. Айрис прилегла на оттоманку, до носа укрывшись легким пледом, Хлопотунья неспешно покатилась к дверям. Кто-то выстукивал замысловатый ритм.
– Доктор Серж-Симеон, проходите.
– Прошу простить, Айрис. Сам прописал постельный режим и сам же беспокою. Нет, нет, знаю, о чем говорю.
Доктор не дал возразить хотевшей было что-то сказать Айрис.
– Пусть это прозвучит – даже не знаю как, – но я чувствую за вас ответственность, Айрис. Что ни говори, с моей помощью…
– Доктор, Доктор! Конечно. Я знаю, я помню, я благодарна вам. Столько, сколько сделали вы для меня, здесь на Терре… Не знаю.
– Все, все. Достаточно, Айрис. Я начну смущаться и не смогу вас лечить. Так как же, Айрис, будем разбираться с тем, что произошло?
– У вас столько пациентов с серьезными проблемами, Доктор.
– Не хочу вас пугать, но самые серьезные проблемы могут быть у вас, дорогая. До сих пор адаптация шла успешно. Но что-то случилось.
– Возможно, весна. Гормоны и все такое. Вы сами говорили.
– О, вы научились говорить как все – «все такое»! Раньше от вас ничего подобного я не слышал.
– Как говорится, Доктор, с кем поведешься.
– Айрис, достаточно. Не добивайте меня! Вижу, верю, с головой, скажем так, все в порядке. Руки-ноги – сам проверял – без повреждений.
– Так я могу вставать, Доктор?
– Знаете, голубушка, посидите-ка вы несколько дней дома. Отдых вам не помешает.
– Но я, но мы собирались с Кэрол и Эммануэль… – у Айрис с ними не было никаких договоренностей. Неожиданно для себя, экспромтом, она блефовала.
– Никаких подружек, посещений.
– Хорошо. Мы никуда не пойдем. Но ко мне они могут прийти?
– Я ясно сказал: покой! Достаточно знаком с вашими подругами. Особенно Эммануэль!
– Что Эммануэль, Доктор?
– Эммануэль?
– Да. Вы сказали – «особенно Эммануэль».
– Ох, Айрис. Мало ли что сказал. Задумался. У меня столько всего.
– Оставим это, Доктор. Но вы понимаете, что я не могу не принять подруг. Они, вы сами сказали, особенно Эммануэль, обязательно придут проведать.
– И задурят вам голову. Не дадут отдохнуть. Я сам поговорю и с Кэрол, и с Эммануэль. Вообще – со всеми. Сообщу, что прописал вам «одиночество». Слишком много впечатлений и кислорода.
– Спасибо вам, Доктор.
– Не провожайте. И не благодарите. Запрет на посещения не касается меня. Зайду через пару дней.
Пока Хлопотунья закрывала за доктором Серж-Симеоном не только входную дверь дома, но и калиточку штакетника, Айрис поднялась, с удовольствием потянулась. Она уже – так быстро – отвыкла не двигаться. Будет трудно просидеть несколько дней в доме. Но это лучше, чем встречаться с людьми, которым не доверяешь. Как себя вести? Как разговаривать с ними? Кто еще в этой «группе наблюдателей»? Самое близкое окружение – те, с кем она больше и дольше всех общается? Эммануэль, Фрэнк, сам доктор Серж-Симеон?! Рейнджера можно исключить. Сразу и бесповоротно. У Рейнджеров и тип психики, и модель поведения… Да, она «вычеркнет» Фрэнка. Доктор Серж-Симеон – он бы мог. Если бы считал это оправданным. Но он, Айрис была уверена в этом, не считает, не может считать ее хоть в чем-либо опасной. Эммануэль? Из-за того, что у нее импульсивный характер и она любит поговорить, сбрасывать ее со счетов не стоит. Тем более – она из той же Команды психологов. Может быть, Эммануэль сама не знает, что и к ее бесконечной болтовне кто-то прислушивается, делает выводы. Ох, как все это было ужасно, несправедливо, некрасиво! Обидно и стыдно! Я так радовалась этому дню! Мне было так легко и …мило! И что теперь. Такого разочарования Айрис не испытывала, пожалуй, с того дня, когда Мама ушла в свою Одиссею. «Его Последняя Одиссея», – так сказала Мама, когда они вытолкнули в открытый космос капсулу с телом умершего Папы. И Айрис, уже сама, Хлопотунье там не было места – это между нами, людьми, – отправила в Последнюю Одиссею Маму. Тогда от безумия отчаяния, тоски и одиночества, от мыслей о собственной Одиссее ее спасла мечта, надежда на прекрасное завершение Экспедиции, и Хлопотунья. Сегодня у Айрис нет мечты и нет надежды. Осталась только Хлопотунья. Она должна хорошо подумать, все взвесить, понять.
– У тебя показатели истощенной девочки, Малышка. Необходимо восстанавливаться.
Вот оно – преимущество робота. Никаких сомнений, пустых раздумий. Вопрос корректен – не корректен, определение корректно, не корректно. Не то что Протоплазма. Хоть и Думающая! Что еще хуже. Вот бы научиться.
Это оказалось трудно. Неожиданно – очень трудно отказаться от общения, прогулок. Уже через сутки Айрис почувствовала, что ей невмоготу сидеть дома. Нервировало одиночество! Ей не хватало живого человеческого общения. Как же я прожила – просуществовала все эти годы одна на Коло? Депрессией придавил вопрос. И тут же – разумный ответ: она не знала ничего, кроме космического корабля. Ей не с чем было сравнить, не о чем было скучать. Фильмы, книги, вся библиотека, все великолепные голограммы – не в счет. Ничто в полной мере не может передать, сымитировать прелесть реальной жизни. А теперь, о, теперь Айрис знает, что можно потерять. И это знание – оно убивает ее! Хлопотунья вертится вокруг, анализирует «показатели», по-своему успокаивает: «У тебя все в порядке, Малышка». Подбадривает: «Когда ты решишь выходить из дома, ты сможешь быстро вернуться к своим занятиям». Единственный друг – и тот робот! Но за окном сияло умытое утренней росой солнце, беззаботно чирикали птички, звенели легкие насекомые. Айрис настежь распахивала окна, и легкий нежный ветерок, пропитанный ароматом проснувшейся земли, трав и цветов, обволакивал, лечил ее душу и тело. Молодость, желание жить брали свое. И когда через три дня доктор Серж-Симеон, как и обещал, навестил Айрис, она сгорала от нетерпения «выйти из заточения».
– Как ваши дела, Айрис? Настроение, самочувствие?
Доктор Серж-Симеон остановился у порога, прищурившись, всматривался в силуэт вставшей ему навстречу Айрис. Свет из распахнутого окна жемчужным ореолом обрисовывал контур молодого женского тела.
– Здравствуйте. Спасибо, Доктор.
Айрис подошла ближе. Милая улыбка оживляла осунувшееся лицо.
– Вы похудели и побледнели. Постельный режим не пошел вам на пользу.
– Это было заточение, Доктор. Удивляюсь, как я в прошлый раз выдерживала и строго соблюдала все ваши предписания.
– Неправомерно сравнивать, Айрис. Тогда – и теперь. Это не категории, которые годятся для сравнения.
– О, вы совсем как мой робот, Доктор. Она тоже оперирует этим словом «категория».
– Вот как. Не знал, что у вас настолько продвинутый робот.
– Конечно, продвинутый. Вы ведь помните, как она ухаживала за мной.
– Надеюсь, вы не обидитесь. Если честно, возможно, в то время и обращал внимание, но что поделать – у меня столько всего и всякого… И, кстати, ОбРы в Амбулатории – высочайшего класса. Меня этим не удивить. Так что же мы будем делать с вами, Айрис?
– Выпускать, Доктор.
– Вот и отлично. А то и ваши подруги, и коллеги по комиссиям меня уже заклевали. «Что, да как, да когда»? Все беспокоятся, интересуются. А этот ваш рейнджер – Фрэнк – так его зовут? – вообще проходу мне не дает, работать мешает. «Объясни ему, что произошло». Хотел бы я знать, Айрис, что с вами произошло на самом деле, – вздохнув, покачал головой доктор Серж-Симеон.
– Доктор, вы лучший из врачей и мудрейший из мудрецов. Не знаю, как я благодарна вам.
– Ладно, Айрис. При случае расскажете. Пойду. Надо обнародовать бюллетень.
– Бюллетень? Что это? О чем?
– О вашем состоянии, уважаемая.
– ?!
– Именно так. Сообщение. Хотите сообщать каждому – извольте. У меня нет на это времени.
Айрис лишь успела разблокировать свой браслет Связи и окончательно решить для себя, что ни доктор Серж-Симеон, ни Фрэнк не имеют никакого отношения к инциденту – так она назвала для себя то, что узнала из подслушанного – да, именно подслушанного разговора Кэрол, – как одно за другим посыпались сообщения. Прав Доктор, чтобы ответить всем… Отправлю-ка я тоже общее сообщение. «Благодарю вас, друзья. Все нормально. Приступаю к работе».
– Коротко. Четко, – похвалила Хлопотунья.
– И прилично. С уважением. Это важно.
– Что у Протоплазмы важно? Каждый раз что-то другое.
– Без паники, Хлопотунья. На нас с тобой это не отразится. А вот написать Патнэли необходимо.
Айрис никак не могла понять, решить, с кем и как, кроме Фрэнка и Доктора, продолжит общение. Инцидент – это был гром среди ясного неба, пощечина, бездна, разверзшаяся у самых ног, – перевернул все представления Айрис, заставил по-новому, с подозрением и опаской смотреть на людей. Но даже в этой ситуации остаться в абсолютном вакууме без занятий, работы она не могла. Группа, занимающаяся экспедициями Следопытов, – вполне подходящее в ее сегодняшнем положении рабочее место. Оно годится и для «прикрытия» – всегда можно отговориться занятостью, работой в Группе. Даже такие «умельцы», как Борн и Кэрол, не подкопаются. Ведь видеться, разговаривать с ними Айрис не намерена. Вот она и послала сообщение Патнэли с просьбой разрешить ей продолжить работу в Группе. Получила живой – Патнэли лично связался с ней – теплый ответ. За время «болезни» Айрис продумала перечень уточняющих вопросов для членов экспедиций. По графику Первая и Вторая Экспедиции должны были вернуться к концу этого – апрель – месяца. За ними, с промежутком в месяц, должны прибыть Третья и Четвертая экспедиции. А еще через месяц – Пятая и Шестая. И Айрис считала необходимым обсудить и уточнить «позиции» – вопросы, которые возникли при анализе Отчетов экспедиций, с руководством Проекта и его участниками до того, как задавать их вернувшимся Следопытам.
– Вы совершенно правы, Айрис. Мы думали об этом. И вопросы готовы. Ждали, когда вы вернетесь в строй. С кем не бывает. А несколько дней пока еще ничего не решают.
– Благодарю вас. И благодарность всему коллективу. Вы сообщите дату заседания? – Если вас не затруднит, Айрис, то все-таки завтра. Могут возникнуть дополнительные, требующие уточнения, обсуждения, нюансы. На согласование понадобится время. Вы сами понимаете.
– Конечно, Патнэли, понимаю. И буду точно в назначенное время.
– О, не успела на ноги встать, а уже договаривается! Уверена – работа. – Распахнув дверь, в гостиную вошла Эммануэль. – Айрис, детка, нельзя же так! Доктор за дверь, а вы работать! Наверняка велел не перетруждаться.
– Здравствуйте, Айрис. Как вы? – смогла, наконец, войти в комнату и подошла к Айрис Кэрол. – Мы все беспокоились. Переутомление – так объяснил Доктор Серж-Симеон. Переизбыток впечатлений и кислорода! Необычный диагноз.
Айрис смешалась. Она не была готова, не знала, как подготовиться к встрече с человеком, предавшим ее доверие. Почему-то думала, что это будет не скоро, не сразу. Прятала голову в песок. Ведь ясно же: Кэрол и Эммануэль придут навестить ее после снятия «карантина» первыми. Ей трудно было, почти невозможно смотреть в лицо Кэрол. Но сколько можно отводить взгляд? Или все сказать сейчас, сразу, или…
– Я очень рада видеть вас. Надеюсь, все в порядке и ничего не изменилось за это время.
Заставив себя как можно приветливее улыбнуться, Айрис пригласила Эммануэль и Кэрол к столу. Тут же подкатилась Хлопотунья с неизменным «Бабушкиным печеньем» и освежающим напитком.
– Угощайтесь, пожалуйста. Видите, у меня все по-прежнему. – А по поводу диагноза, Кэрол, мне тоже он кажется каким-то смешным, что ли. Как можно переутомиться от общения, приятных впечатлений! Но Доктору виднее. К тому же я доверяю ему. Благодаря лечению доктора Серж-Симеона, его заботе, поддержке я стала на ноги, могу ходить. Да вы все знаете.
– И что дальше, Айрис? Каковы планы? Кстати – печенье бесподобное. И только у вас оно такое вкусное. Что скажете, Кэрол? Или я, как обычно, все преувеличиваю? – В этом случае вы абсолютно правы, Эммануэль. Объяснить этого не могу, но именно в доме Айрис печенье по-особому вкусно.
– Придется допросить моего робота. Это ее обязанность – заказ продуктов. Ну, и печенья, конечно.
– Вы шутите, Айрис, и это хороший признак.
– Нет, Айрис сказала это абсолютно серьезно.
– Эммануэль права, Кэрол. Я говорила вполне серьезно. Иногда только проверяю заказы, а так – все робот.
– Вы так это говорите, Айрис…
– Это «длинная» тема. Мне тут пришла в голову мысль – хочу проверить. Может быть, это сущая ерунда. Вы, как специалисты, сможете оценить. Возможно ли, чтобы наши субъективные представления, то, что нам «внушил» социум, влияло на наши качественные оценки. Например: вкусно/невкусно, красиво/некрасиво.
– У вас потрясающая способность все анализировать, Айрис, во всем находить «идеи». Но, к сожалению, здесь вы опоздали. Кэрол, вы помните исследования Института NN?
– Та работа с амбициозным названием «Влияние средств массовой информации и окружающей среды на…» и целый список того, что и на кого, и при каких обстоятельствах, и какое именно влияние и в каких сферах, и каков процентный результат и cetеra, и cetеra…
– А, так и вы помните, Кэрол.
– Как не помнить. Там был настоящий скандал. Сначала работу «сняли» за недостоверность исследования, затем разместили на сайте Института заново с огромными, полностью выхолостившими ее купюрами…
Этот спонтанно возникший диалог помог Айрис собраться с силами для дальнейшего общения. Но, заметив, что Айрис выглядит усталой – ей действительно стоило огромного труда вести себя, как обычно, ничем не выдавать свое истинное к ним отношение, – гостьи засобирались уходить.
– Восстанавливайтесь, Айрис.
– Извините за незваное нашествие.
– Спасибо за угощение.
– Подождите. – Внезапная мысль показалась Айрис интересной. – Мой робот упакует для вас печенье. Проверим, каким оно покажется вам дома. Продублируем эксперимент. Независимое тестирование дает объективные результаты.
Забрав с собой разложенное по коробкам печенье, Кэрол и Эммануэль, наконец, ушли.
– Что это было, Малышка? Твои показатели! Раньше, в присутствии этих… – впервые за то, что Хлопотунья не назвала людей по именам, Айрис не сделала ей замечания, – у тебя все было в норме!
– Ничего страшного, Хлопотунья. С Протоплазмой случается и не такое. Привыкай!
Она может бурчать себе под нос или думать все что угодно, но останется единственным преданным другом. Какой сарказм, думала, глядя на еще двигающую взад-вперед ножки-гусеницы – признак наибольшего волнения и недоумения – Хлопотунью, Айрис. Но, в общем, вечер можно было считать успешным. Она выдержала незапланированное испытание. Кажется, ее так называемые подруги ничего не заметили, не заподозрили. Впредь она будет заранее готовиться к встречам с ними и с каждой из них в отдельности. Следующий день Айрис начала с долгой медленной прогулки. Утром с ней связался Фрэнк. Поздравив Айрис с выздоровлением, он очень мило предложил сопровождать ее на прогулке. Это предложение неожиданно для нее растрогало Айрис. И она не постеснялась сказать об этом Фрэнку. Но, стараясь быть предельно тактичной, отказала рейнджеру. «Вы же знаете, что сказал доктор Серж-Симеон. Я должна немного отдохнуть от общения. Даже такого приятного, как с вами», – добавила Айрис, заметив тень разочарования на невыразительном лице Фрэнка. Спасибо Доктору. Его «диагноз» позволяет Айрис, не обижая людей, отказывать им. Прекрасное раннее утро, расцвеченное травами, цветами. Под высоким, ярким-ярким с далекими, на горизонте угадывающимися белоснежными облаками, небом. Букет непередаваемых ароматов – земли, растений, зверей, и да – щекочущего, как будто он с мелкими, взрывающимися в носоглотке, пузырьками воздуха. Очень медленно, бережно, боясь нарушить, расплескать его, шла Айрис через это волшебство к заветному родничку – ручейку. Присела около воды на огромный, горбом выпирающий из земли корень. Можно смотреть и смотреть на это, казалось бы, бойкое, но спокойное течение чистейше прозрачной жидкости. Вода успокаивает, уносит все. И плохое, тяжелое – освобождает душу. Как необходимо Айрис с кем-то поговорить, попросить совета. Но единственный человек, к которому она могла бы и с радостью обратилась бы – Кэрол – и есть то, о чем она хотела бы посоветоваться. Что ж, нет – значит нет. «Отрицательный результат – то же результат». Это слова Папы. Так он успокаивал малышку Айрис в ее детских неудачах. «Рассчитывай только на себя. Ты должна быть сильной. В жизни есть всего два правила. Первое – не сдаваться. И второе – помнить первое правило». Это завещание Стальной Леди – ее Мамы. Она будет жить, будет жить так, как сочтет это правильным для себя. Приняв решение и успокоившись – колебания отнимают огромное количество сил, – Айрис вернулась домой. До встречи с Патнэли оставалось время, и Айрис, не сопротивляясь Хлопотунье, с удовольствием поела.
