Галина Грановская
Чёрный плащ немецкого господина

© Галина Грановская, 2019

ISBN 978-5-4485-1775-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

1

Василий отступил в сторону, пропуская гостя в прихожую. За его широкой спиной уже раздевались Серега и Маринка Девяткины.

– Всем привет, – поздоровался Пашка. Поставил пакет с бутылками на ободранный пол, чтобы пожать Сергею руку.

– Привет-привет, дремучий дед, – насмешливо откликнулась Маринка, стягивая сапог и надевая принесенные с собой тапочки. – Один пришел? Так никого и не нашел до сих пор?

Сергей мужик ничего, спокойный, а вот жену его, Маринку, Пашка не любил. Он таких, языкатых побаивался. Терялся от их напора. Вот и сейчас не нашелся, что сказать, только неопределенно пожал плечами. И чтобы пресечь дальнейшие вопросы, повернулся к Ваське:

– А именинница где?

– Все возится. Давайте, проходите… Варька, заканчивай кашеварить, все уже собрались! – крикнул нетерпеливо в сторону кухни.

Видно было, что ему уже сильно не терпелось пригубить.

– Пашка, мужчине одному нельзя, – продолжала гнуть свое Маринка, поправляя перед зеркалом прическу. – Гастрит заработаешь, не говоря уж о всяких болезнях ниже пояса.

Вот привязалась! Есть же такие, медом их не корми, дай настроение другому испортить.

– Да я, вроде бы, того, женат, – кисло попытался отшутиться Пашка.

– Жена была, да сплыла, – глянув на него через зеркало выпуклыми черными глазами, усмехнулась Марина. – От хороших мужиков, между прочим, жены не сбегают…

– Отстань от него, – приказал Серега. – Пойди, вон, к Варваре, может, ей помощь нужна.

– Ой, братцы, а какой мы самогон принесли! – вспомнила Маринка и причмокнула толстыми губами. – Сама делала, чистый, как слеза! И помидорчики с огурчиками своего засола.

Из кухни с пылающими от жара щеками, вытирая руки вафельным полотенцем, появилась, наконец, и виновница торжества в новом трикотажном платье, плотно облегающем ее пышные телеса.

– Давай сюда свои помидорчики с огурчиками, к водке пойдут на закусь. А самогон, Вась, в комнату неси.

– Ну, подруга, с днем рождения! – Серега торжественно преподнес букет белых хризантем, а Маринка коробочку с духами.

Женщины расцеловались.

Пашка, хотя цветов и не купил, тоже лицом в грязь не ударил, внес в праздник свою лепту: передал Василию пять бутылок пива, а полукилограммовую коробку конфет «Примадонна» вручил Варваре. «Примадонна» Василию сильно не понравилась. Мгновенно переведя шоколадные граммы в алкогольные единицы, с упреком посмотрел на приятеля, – это сколько же еще водки (не говоря уж о пиве) можно было купить! А Варьку подарок тронул.

– Добрый ты, Павлик, – произнесла, косо взглядывая в сторону мужа – учись, мол. Как будто Ваську можно взглядом пронять! – Красивая коробка. Дорогая, наверное?

Пашка смущенно отмахнулся – чего там, гулять – так гулять! День рождения все-таки. Никто его в гости давно уж не звал. Нет, к Ваське он, часто по-соседски забегал, со школы друзья-приятели. Но одно дело на кухне пиво пить, и совсем другое, когда вот так – накрытый белой скатертью стол в комнате, а на нем салаты в вазочках, красиво уложенные кружки колбасы и треугольники сыра на тарелках. Грибочки, оливье… Он сглотнул слюну. И Серега оценил:

– Красиво. Ты, Варька, молодец.

– Старалась, – кивнула Варвара, передвигая закуски, чтобы освободить место под тарелку с солеными помидорами и огурцами. – Еще и горячее будет, и торт.

Василий, по случаю праздника облаченный в белую рубашку и брюки, нетерпеливо шлепнулся на диван.

– Давайте, рассаживайтесь, где кому нравится.

Первый тост, как положено, за именинницу. Слегка растрепанную от беготни, но довольную, что все путем, все, как у людей – и стол и гости. Второй – за родителей, которые вырастили такую красавицу. Потом за мужа, естественно, который поддержка и опора. Потом за все хорошее… Павел быстро захмелел, да так, что не смог сказать никакого тоста, когда подошла его очередь. Немудрено, целый день голодный бегал. Когда Варвара внесла в комнату поднос с жареными куриными окорочками, обложенными горячей картошечкой, посыпанной укропчиком, тут же навалил себе целую тарелку. Снова выпили. Пошли разговоры. Сергей и Васька работали вместе, им было о чем поговорить. Варвара с Маринкой сплетничали, делились последними новостями. А Пашке и так было хорошо, безо всяких там разговоров. За окном дождь, слякоть, а здесь уютно, тепло, такая вкуснятина на столе – чего еще надо?

Когда выпито было достаточно, и горячее съедено, Варвара унесла на кухню грязные тарелки, оставив только бутылки и салаты, вытерла стол и, оглядев мужчин, неожиданно объявила:

– Пока чай греется, будем играть!

– В бутылочку! – радостно завопила Маринка.

– Мы, что, дети, что ли? – возмутился Серега.

– Чо выдумываешь, какая еще игра? – поморщился Василий.

– А такая! На днях в поликлинике полы мыла, а там девчонки-практикантки в ординаторской перед планеркой играли…

– Варька, брось! – предостерегающе поднял палец Василий. – Сидим культурно, твой юбилей, отмечаем, че те еще надо?

– Да скучно ж, просто сидеть да пить! – крикнула Варвара и повернулась к подруге за поддержкой. – Мариш, ну скажи им!

– Ага, – кивнула Маринка. – Скучно.

– Сейчас книгу принесу и сыграем. Увидите, интересная игра.

– Нам не скучно, – помотал головой Василий. – А если вам скучно стало, и говорить не о чем, так спойте! Маринка, начинай.

– Пусть Варька начинает. Из меня какая певица, – отмахнулась Маринка.

– Маринка после первой бутылки не поет, – хмыкнул Серега. – Не та кондиция. Разве что после второй… а после третьей она тебе не то что споет, а и станцует, верно, Марин? Станцуешь? Как тогда в баре… на столе. Елы-палы! – Серега весело заржал.

– Да, дала ты тогда копоти, – согласился Василий. – Мужик-то тот… сильно пострадал.

– А чего, спрашивается, тянуть ко мне свои волосатые лапы? – взъерепенилась Маринка. – Еще мало получил. Надо было покрепче его лягнуть.

Воспоминания о баре были ей неприятны. Не оттого что она пьяная танцевала на столе, с ней и не такое случалось, а потому что вечер тот закончился большими неприятностями. Сдвинув два стола вместе, сидели тесной компанией, – все свои, – и отмечали… отмечали… они так часто что-то отмечали, что уже и не вспомнишь, по какому поводу был сабантуй. Да и какая разница? Непонятно, откуда в их компании тот старый козел взялся. Вроде бы чей-то знакомый. (Правда, в конце, когда стали вычислять, чей именно, никто так не признался!). Мужик сильно был навеселе. Все норовил ей под юбку заглянуть, когда она, раздухарившись, выплясывала, а потом вдруг – цап за ногу! Ну, она его и пнула слегка. Точнее, просто ногой дернула от неожиданности. И сломала наглецу нос. Случайно вышло. Он в крик, вроде бы в туалет побежал, кровь смыть, а оказалось, милицию вызвал. Всех и загребли. Пока разобрались что к чему, и кто виноват, пришлось провести несколько часов в ментовке. И все на нее рассердились за то, что вечер испортила. Как будто это ее вина!

– Варька, где ты там? – крикнул Василий, наполняя стаканы. – Давай быстро сюда, выпьем, и ты нам споешь. Ведь, правда, зараза, хорошо поет? – обернулся к Пашке.

– Классно, – сыто икнув, согласился Павел. – А готовит еще лучше. Повезло тебе, Васька.

– Не жалуюсь, – кивнул Василий. – Варька! Иди сюда, говорю! Спой нам «По Дону гуляет казак молодой». По заявкам публики.

– Да спою, спою, – отозвалась из соседней комнаты Варвара. – Только сыграем сначала. Говорю ж, интересная игра. Вам понравится. Сейчас, вот только книжку найду… Для этой игры книга нужна.

Василий пожал плечами, удивляясь поразительной глупости жены.

– Да откуда у нас книги? Нету у нас никаких книг, а твои женские журналы я вчера в сарай вынес.

– Это у тебя нету, а у меня есть, – с торжеством в голосе произнесла Варвара и вышла из спальни, неся в руках увесистый том. – Вот, «Путешествие в страну инков». Какой-то – она вгляделась в обложку, – Ма-гус Ин-кас написал.

– Ну и толстенная! – поразилась Маринка. – Полжизни, наверное, ее мужик сочинял. Где такую взяла?

– Где взяла, там уж нет! – Варвара уселась на свое место, и, отодвинув в сторону стакан, положила книгу перед собой.

– В больнице, небось, сперла, – хмыкнул Василий, закусывая огурчиком.

– Да прям-таки! В субботу в третьем подъезде убирала, смотрю, на подоконнике валяется. Ну, думаю, наверное, кто-то из студентов забыл. Там Петровна студентам комнаты сдает.

– А ты и рада чужое прихватить, вместо того, чтобы этим студентам занести, домой приперла, – с притворным осуждением покачал головой Василий.

– А вот и нет, – обиделась Варвара. – Я, между прочим, первым делом, как раз к Петровне и позвонила. А она мне – съехали студенты, общежитие им дали. Ладно, говорю, если что, пусть ко мне за книжкой зайдут, а я ее пока почитаю.

– Читательница нашлась! – фыркнул Василий.

– А с чего мне такую толстую книгу Петровне оставлять? – удивилась Варвара. – Может, студенты и не придут за ней, может она и не ихняя совсем? Я посмотрела, библиотечного штампа нету. Значит, пока ничья. Так пусть она у меня и побудет, пока хозяин не объявится. Если вообще объявится. Значит, слушайте, игра такая: открываешь страницу наугад и читаешь, что на ней написано. Потом закрываешь книжку и говоришь: судьба, судьба, дай ответ, сбудется это или нет? И снова, значит, книжку открываешь. Если попал на ту же самую страницу, ну или рядом, значит, все так и будет, как написано.

– Так это ж практикантки твои не простую книжку открывали! – рассмеялась Маринка. – Есть такая, китайская книжка для гаданий, «Книга перемен», кажется, называется.

– Ничего подобного. Я спрашивала. Девчонки сказали, любая книга подойдет.

– И учебник по математике? – хохотнул Серега.

Варвара обиделась.

– Вам одно развлечение – заливать водку в глотку.

– Да не слушай их, Варька. Не хотят мужики и не надо, сами сыграем, – сказала Маринка. – Я в гадания верю. Когда на картах гадаю, или на кофейной гуще, то, между прочим, многое сбывается.

– И мне интересно, что меня ждет, – неожиданно даже для себя подал голос Павел.

Как-никак, день рождения у человека, отчего не сделать ему приятное?

– Вот с тебя и начнем, – обрадовалась Варвара мужской поддержке, и положила книгу перед Пашкой. – Открывай.

Он послушно раскрыл ее наугад и пробежал глазами несколько строк.

– Ты вслух, вслух читай, – подтолкнула его Маринка. – Интересно же.

– Да чушь тут какая-то, – неуверенно произнес Пашка. – Непонятно, к чему такое…

– Дай сюда, я погляжу, – Маринка потянула книгу к себе. – Это как гадание, тут надо не прямой смысл искать, а то, что за этими словами кроется. Сейчас я тебе все растолкую.

Пашка пожал плечами.

– Не знаю, как такое можно растолковать.

– «Он шел, едва передвигая ноги, вдоль русла реки, – пока мог. Потом лежал, задыхаясь от влажного смрада, под высоким деревом с широкими листьями, по стволу которого бегало бесчисленное множество насекомых и ящериц, – прочла Маринка и остановилась. – Да, похоже, и в самом деле ерунда, география какая-то… Может, еще раз попробовать? – предложила.

– Нельзя, – категорично заявила Варвара. – Надо дочитать страницу до конца, а там посмотрим.

– Ладно, читайте, раз начали, – поддержал Серега. Пользуясь тем, что все внимание сосредоточилось на книге, он, следуя примеру Василия, пропустил очередную внеочередную рюмку самогона. – Маринка все растолкует. Она может, правда, Марин?

– «Он шел, едва передвигая ноги, вдоль русла реки, – пока мог. Потом лежал, задыхаясь от влажного смрада, под высоким деревом с широкими листьями, по стволу которого бегало бесчисленное множество насекомых и ящериц. Кричали какие-то птицы, какие-то звери подкрадывались все ближе. Еще немного и наступит момент, когда им нечего будет остерегаться. Он отчетливо понимал, что жить ему осталось недолго», – монотонно бубнила Маринка.

– Похоронная какая-то книга, – Васька зевнул. – И зачем всякую дрянь в дом тащить?

– «И в тот самый миг, когда душа уже смирилась с неизбежностью покинуть этот мир, послышались человеческие голоса. Чьи-то проворные руки ощупали его истерзанное тело, потом его подняли, положили на что-то, похожее на одеяло, и понесли. От тряски ему стало плохо, и он потерял сознание. Когда очнулся, увидел пучки сухих трав, которые покачивались над ним, подвешенные к тростниковой крыше; сквозь щели плетеной стены пробивались солнечные лучи. Кто-то приподнял ему голову, чтобы влить в рот немного горьковатой жидкости. Он сделал глоток, и внешний мир снова исчез. Ему казалось, что он проспал всего несколько мгновений, но когда в очередной раз открыл глаза, увидел догорающий перед входом в хижину костер. Было уже ночь. Кто-то сидел рядом, вздыхая и покашливая. Хотелось пить. Словно угадав его желание, к его рту поднесли деревянный ковш с тепловатой водой, и он сделал несколько глотков и снова уснул. Потом снова был день, и было очень жарко. Мокрый от пота, он лежал на травяной подстилке. Солнце просвечивало сквозь листву высокого дерева, видимого сквозь дверной проем. Он повернул голову, силясь осмотреть хижину. И наткнулся на внимательный взгляд выпуклых карих глаз. Сидевший рядом полуголый человечек, напоминавший сморщенного гнома, был тощ и очень стар…»

Василию совсем стало не под силу терпеть эту мутотень. Он вырвал книгу из рук Маринки и швырнул ее за диван.

– Далось вам это гадание! Выпьем лучше.

Что все и сделали.

– А теперь запевай, Варька!

Его вертело, бросало из стороны в сторону, и несло туда, где ширилось, неумолимо расползалось, росло с фантастической скоростью, заполняя все больше и больше пространства, темное пятно – еще несколько секунд и оно поглотит его. За какие-то мгновения до удара Пашка закричал, нет, завопил во всю силу своих легких… и проснулся. На полу. Он таки действительно падал, но, слава Богу, всего лишь с дивана на пол. Полежал, приходя в себя, не сразу узнавая стены своей квартиры. Его все еще трясло, но уже не от страха, а от холода. Забыл с вечера закрыть форточку, и сквозняки унесли всё то слабое тепло, что давали старые батареи. Надо же, какие кошмары могут с перепоя присниться. Перевернувшись, он встал на четвереньки и, постанывая, принял кое-как вертикальное положение, сделал шаг к окну и захлопнул форточку, после чего снова свалился на диван. Натянул на себя одеяло, желая одного – снова заснуть и проснуться в тепле и в добром здравии. Но заснуть не получалось. Голова трещала, глаза словно песком засыпаны, в желудке мерзким комом ворочалась горсть мелких гвоздей. Надо вставать, надо что-то съесть. А лучше выпить. Пол снова обжег холодом и закачался, но преодолев себя, Пашка добрался до ванной. Похоже, Маринкин самогон все-таки был не самого лучшего качества. Кое-как умывшись и глотнув ледяной воды из-под крана, почувствовал себя немного лучше. Побрел на кухню. Хотя чего было идти – отлично знал, что в доме хоть шаром покати. Вчера, прежде чем набивать сумку пивными бутылками, следовало бы хлеба купить и пакетик чая, пробубнил в голове гадкий трезвый голос. Было бы чем утром голод придушить. Да и бутылку пива не помешало бы заначить в холодильнике. Права была Ленка, повторяя – в те времена, когда они еще жили вместе, – не умеет он мыслить перспективно.

Пашка выскользнул на площадку и клюнул пальцем кнопку звонка. На пороге тут же, – словно поджидала его у двери, – возникла тетя Рая, седой, коротко стриженый колобок в пестром фартуке поверх байкового халата.

– Здравствуйте, тетя Рая. Не выручите?

– Выручу, – бросив на него быстрый взгляд, соседка отступила назад, впуская в прихожую. – Сколько надо-то?

Риторический вопрос. Много все равно не даст. Это и хорошо, много возьмешь – долг не вернешь. А не отдашь – в следующий раз не попросишь.

– Сколько не жалко, – традиционно ответил, закрывая за собой тяжелую, обитую дерматином дверь. – Но лучше столько, чтобы до зарплаты хватило.

Последнюю фразу для себя пробормотал, поскольку Раиса Егоровна уже скрылась в спальне. Но в одиночестве не остался – из кухни с понимающим выражением лица выглянул Иван Игнатьич.

– Опять у Лямкиных праздник?

Значит, даже в этом подъезде слышно было, как Варвара с Маринкой горланили. Говорил им, не орите, но им, когда напьются, если слово поперек – самый кайф, всякое «нельзя» только раззадоривает. До одиннадцати, подбоченилась пьяная Маринка, имеем полное право тишину нарушать. Поспорь с ней! Особенно, когда она вот так, сильно навеселе. Ладно бы и в самом деле пели, а то ведь, вопили, как резаные, и частушки были матерные…

– Да так, посидели, – неопределенно ответил, переминаясь с ноги на ногу, морщась от головной боли. – У Варьки день рождения был.

Сосед неодобрительно покачал головой.

– Пореже бы ты туда заглядывал. У них каждый второй день недели или день рождения или Новый год.

– Да нет, на этот раз, правда…

Иван Игнатьич недоверчиво хмыкнул. Но ведь день рождения действительно был!

Раиса Егоровна вынесла две бумажки.

– Хватит?

– Должно, – Пашка принял в ладонь потертые купюры и вымучил из себя улыбку. – На хлеб и воду. Потом поститься буду.

Соседка фыркнула.

– И без поста скелет один.

– Как раз на холодец, – примкнул к жене Иван Игнатьич. – Кожа да кости.

– Зато у тебя язык без костей! – шуганула мужа Раиса Егоровна. Не любила, когда кто-то встревал в воспитательный процесс. – Краном занимайся, который уж день капает…

– Новый давно купить надо, – поворачиваясь спиной, недовольно проворчал в ответ Иван Игнатьич. – Все экономишь. Этот сегодня отремонтируешь, а завтра он снова потечет.

– Ну, так и купи из своей пенсии-то. Мне, что ли, за кранами бегать? – возмутилась Раиса Егоровна и снова обернулась к Пашке.

– Запустил ты себя, Павлик, инженер, а выглядишь как бомж какой.

– Не инженер, а охранник, – от нравоучений головная боль усилилась.

– То-то и оно, – не отступала соседка, – я и говорю, сторожем работаешь, хотя инженер по профессии. Родители – царство им небесное! – старались хорошее образование дать. А ты взял, да все их труды одним махом и перечеркнул – в сторожа подался.

– Вы же знаете, что меня узкотехническая специализация была, – сто раз он ей это разъяснял! – К тому же, на спец производстве, где делали то, на что сейчас спроса нет.

– Сейчас какую хочешь работу можно найти, – упорствовала Раиса Егоровна. – Купи газету «Где? Что? Почем?», там полно всяких объявлений. Кто ищет, тот всегда и все найдет… и место инженера, в том числе.

– Да мне и на моем месте пока неплохо, – вымучил улыбку Пашка, пятясь к двери.

Ему не терпелось побежать в ларек, поскорее пива купить. Но не хлопнешь же дверью, после того, как тебя в очередной раз выручили.

– Голова, Павлик, у тебя светлая, но безалаберная. Потому и живешь, как бомж, питаешься, как бомж, – не успокаивалась соседка. – И ходишь, как бомж.

Взявшись за дверную ручку, мимоходом оглядел себя в висевшем в прихожей зеркале.

– Не на праздник иду, а в ларек за хлебом, – пробормотал. – Одет как обычно, спортивный костюм…

– Был спортивный когда-то, – фыркнула Раиса Егоровна. – Теперь его разве что на пугало огородное натянуть. Штаны драные, резинка разболталась, коленки отвисли. Да и ботинки каши просят, – закончила безжалостно.

Штанов в зеркале видно не было, но Пашка к ним особых претензий не имел. Штаны как штаны, еще ничего. А вот ботинки действительно ставили его в тупик. Если отдать их в ремонт – в чем ходить, пока будут чинить? А не отдать, глядишь, через пару-тройку недель придется по лужам в тапочках шлепать. А точнее, босиком, потому что тапочек у него нет. И не у кого даже на время обувкой разжиться – пока ботинки будут в ремонте – ножка у него сорок шестого размера. Нормальная, в общем-то, при росте в метр девяносто.

– А ты сходи, вон, в этот, как его… в «хенд» этот, – снова высунулся из кухни Иван Игнатьич, с плоскогубцами в руках. – Там почти даром одеться можно.

На этот раз Раиса Егоровна мужа поддержала.

– И в самом деле, сходи, – подхватила. – Вещи там, хотя и из вторых рук, а получше твоих будут. А бывает, что и ненадеванные попадаются. Стеша, вон, приезжала, купила совершенно новый костюм!

– Приезжала? – слабо встрепенулся Пашка. – А чего ж это я ее не видел?

– Да кого ты вообще сейчас замечаешь? – в свою очередь удивилась соседка. – Живешь как бирюк.

Стеша могла бы и сама зайти, постучать мимоходом в соседнюю дверь, мысленно ответил он. Дружили они в детстве, а повзрослев, в одной компании тусовались. Ему даже одно время казалось, что между ними не просто дружба была. Потом-то он понял, что это просто казалось. С его-то стороны, пожалуй, так точно что-то большее наклевывалось – в юности Стешка красивая была, – только она его быстро на место поставила.

У соседей три дочери. Младшие, близняшки Оксана и Светлана, тоже симпатичные, но до Стешки им, особенно в те времена, было далеко. Тем не менее, они почти сразу после школы замуж повыскакивали, за институтских однокурсников; и мужей и детей давно имеют, и живут в городе, неподалеку от родителей. А красивая и умная Стеша в деревне застряла со времен распределения молодых специалистов. Такие, вот, жизненные парадоксы…

– Замуж не вышла? – поинтересовался, так, больше из приличия.

– За кого? – Раиса Егоровна безнадежно махнула рукой. – В таком возрасте нормальные мужики давно женаты, а всякие недоумки да пьяницы – на кой они нужны?

Последнее замечание почему-то его зацепило.

– Я много не пью, а вот тоже никому не нужен, – пробубнил.

Лучше бы промолчал.

– Это ты пока не пьяница, – уточнила Раиса Егоровна. – Но будешь, если с Васькой водиться не перестанешь. Ты – прежде чем вынести приговор, оглядела Пашку с головы до ног, – ты непутевый. А ведь как хорошо жизнь начинал. И жена у тебя хорошая была. Видная, работящая, чего не жить? Чего, с Ленкой-то разбежались?

– Долго рассказывать, – уклончиво ответил, отступая к двери.

Пора, пора бежать. Завоспитывает.

– Так про какую вы комиссионку говорили? – взглянув на свои ноги, вспомнил уже на пороге.

– Отстал ты, Павел, от жизни. Это раньше комиссионки были. Теперь эти магазины «Сукин хенд» называются, – ухмыльнувшись, пояснил Иван Игнатьич, вытирая полотенцем руки. Теперь, когда дело было сделано, он имел полное право участвовать в разговоре и говорить то, что хочется.

– Очень смешно! – возмутилась Раиса Егоровна. – Не «Сукин хенд», а «секонд хенд». Что означает, «вторые руки».

– Один черт, импортным старьем торгуют. Англичане да немцы всего накупились выше головы, а нового-то хочется. Вот они старые тряпки и сбагривают в слаборазвитые и прочие страны под видом благотворительной помощи. Хотя, на самом деле, исключительно ради собственной выгоды. Чтобы свои немецкие мусорки старьем не забивать и на переработку этого хлама не тратиться. При этом еще благодетелями слывут. А нашим перекупщикам радость – наоткрывали магазинов с этим добром и зарабатывают. На бабах в основном. Их туда как магнитом тянет. От того и называются магазины эти… – скосив глаза в сторону жены, старик сделал паузу и эффектно закончил: – «Сукин хенд»!

Раиса Егоровна на этот раз одергивать мужа не стала, только головой покачала.

– И где этот ваш… «хенд»? – спросил Павел.

– Везде их сейчас полно. Один так совсем рядом, в Банном переулке. Там, где мастерская раньше была.

– Около с шашлычной, что ли? – уточнил Пашка, глотая слюну.

– Да ты голодный! – спохватилась Раиса Егоровна, от которой ничего не могло ускользнуть. – Чаю выпьешь?

Конечно, дальнейшее пребывание у соседей грозило новой порцией нравоучений, но даже чай лучше, чем ничего, а потому Пашка дал задний ход и, сняв ботинки, протопал на кухню, пока угощать не передумали. Когда что-то предлагают, главное – не упустить момент.

Боком втиснулся в щель между столом и холодильником, где еще в детстве сидел. Раиса Егоровна поставила перед ним тарелку и налила чаю. Пашка погрел руки о горячую чашку, потом приподнял ее, рассматривая облезлого, знакомого со времен детского сада, медвежонка на боку. В этом доме ничего не меняется.

– Ешь, пока теплые, – Раиса Егоровна пододвинула поближе к нему круглую горку оладьев. – Сметану бери. Или варенье.

Упрашивать Пашку долго не приходится. Положил себе еще с пяток, и полил щедро вишневым вареньем. Сделал глоток, второй, и замер, чувствуя, как расправляется скукоженный желудок. Еще пара глотков и голову стало отпускать.

– Теть Рая, а к чему вода снится? – вспомнил сон Пашка.

– Вода? Какая?

– Снилось, что я, то ли в реку падаю, то ли в море.

– Вода… – Раиса Егоровна слегка призадумалась.

– … к водке, – усмехнувшись, подсказал Иван Игнатьич. – Похоже, у Лямкиных очередной день рождения намечается.

– Бегущая вода – к переменам, – вспомнила Раиса Егоровна.

– Хорошо бы к лучшему, – вздохнул Пашка, поднимаясь из-за стола.

После завтрака оптимизма добавилось. И что-то вроде легкого раскаяния проснулось – избегает он соседей, рядом живут, а после смерти матери почти не общаются. «Здрастье – до свидания» и быстрее мимо. И всех друзей-приятелей, которых когда-то был полон двор, растерял. Из школьных – только Васька с Варькой и остались, остальные поразъехались куда-то, исчезли из поля зрения. А новых не завел. Где их найдешь, друзей этих, если ночь работаешь, а днем отсыпаешься?

Он вышел на площадку, и некоторое время постоял в раздумье у своей двери. Хотелось курить, но курить было нечего. Иван Игнатьич не курил, а дома и пол-окурка не найти. Как ни крути, надо идти в ларек. Попутно, кстати, не мешает проверить полученную у стариков информацию насчет магазина подержанных вещей. С этого, пожалуй, и надо начать – осень все-таки. Сбежал вниз по лестнице и, брякнув тяжелой дверью подъезда, оказался под мглистым небом промозглого октябрьского утра. Холодно! Вот-вот или мелким осенним дождем сыпанет, или даже первым снегом. Надо было все-таки зайти домой, куртку прихватить. Ладно, идти недалеко. Сунув руки в карманы и втянув голову в плечи, быстрым шагом двинулся в сторону соседней улицы, перешел ее и свернул направо.

Смотри-ка, и вправду, в старом Банном перемены. И когда только успели ремонт сделать? Стены заброшенной мастерской покрашены в розовый цвет, пластиковые окна забраны узорными решетками, и дверь новая, железная, с английской надписью: «Second Hand». Хорошо живут старьевщики! Павел взбежал на крылечко, потянул на себя ручку и заглянул внутрь.

2

Внутри тоже произошли немалые преобразования. От захудалой мастерской по ремонту бытовой техники и следа не осталось. Тепло, приятная музыка. В неоновом свете многочисленных ламп, плотно прижавшись друг к другу, по периметру всего зала, томились у стен на вешалках костюмы, куртки, свитера. Еще какое-то барахло располагалось кучами на нескольких столах в центре. Неподалеку от входа у длинного прилавка стояли, разговаривая, две продавщицы. Одна толстая, постарше, рассказывала что-то, перекладывая и расправляя детские вещи. Что-то смешное, наверное, потому что другая, помладше и посимпатичнее смеялась, взвешивая на весах какой-то пакет. Весы-то здесь зачем? Может быть, у них тут и продуктами со скидкой торгуют? Неплохо было бы отовариться пусть даже и просроченной тушенкой или, например, консервированным молоком… Пашка с надеждой повертел головой, но никаких банок не увидел.

– Обувь есть? – приблизившись, вторгся осторожно в беседу.

Толстая продавщица, ткнула рукой в сторону столов, и он медленно двинулся в указанном направлении. Никакой обуви не просматривалось, но переспрашивать не стал, – еще пошлют подальше. Ага, вот она. Поношенная обувка пряталась на полках под столами. Присев, он бегло изучил ассортимент и приуныл. Обувь была в основном, женская. Из мужской все больше какие-то детские размеры, к тому же изрядно поношенные. Так и знал, что сорок шестым и здесь не разжиться. Взгляд его поднялся выше – прямо перед носом оказалась джинсовая гора. Интересно, джинсы у них тоже только для пигмеев? Приподнял одни, вторые. Со штанами дело, обстояло получше, третья пара оказалась внушительного размера и почти новая. Он долго и подозрительно разглядывал их так и эдак, – нет ли какого подвоха в виде замаскированной дыры или пятна на неприличном месте? Но нет, джинсы были целые, поношенные, правда, но чистые.

– Берите, молодой человек, не раздумывая, это же настоящий «Босс»! – произнес над ухом женский голос.

Пашка от неожиданности вздрогнул. Не заметил, как к столам подошла младшая продавщица. Никаких молодых людей рядом не наблюдалось, похоже, она обращалась к нему. Кивнула на джинсы, которые он держал в руках:

– Не подделка. Видите, даже на заклепках стоит «Хьюго Босс».

Какой такой «босс»? С какого-то босса сняли, видно. Дорогие были, наверное, штанцы.

– Ну, если подойдут, – промямлил, наконец.

Девушка опытным глазом окинула его фигуру.

– В самый раз будут.

Он неуверенно повертел головой.

– А где примерочная?

– Еще не обзавелись, – усмехнулась продавщица. – Меряйте прямо тут, за столами.

Это что же, на виду у всего магазина раздеваться? Чтобы каждый желающий мог видеть его не совсем свежие трусы? Ну, нет, он на такие подвиги сейчас не готов. Павел еще раз демонстративно критически оглядел джинсы.

– Ну, не знаю…

Девушка повернулась к толстой тетке, натягивающей махровый безразмерный халат на осеннее пальто, и пожала плечами.

– Фирменная вещь от Хьюго Босса и почти новая! Да ее через пять минут уметут…

И вправду, крепкий парень с досиня выскобленной головой, мявший в руках свитер, услышав магическое слово «босс», тут же сделал несколько шагов в их сторону и протянул руку.

– Можно посмотреть?

Щас!

– Беру! – отрезал Пашка. – Сколько стоят?

– Надо взвесить, – продавщица выдернула у него из рук джинсы, прошла к прилавку и, свернув, положила их на весы. – Двенадцать. – Но тут же, бросив на клиента беглый взгляд, сделала скидку. – Берите за десять.

Ну и ну! Штаны – на вес! Обалдеть можно, о таком он раньше и не слышал.

Парень в ветровке снова оказался рядом. Топтался, сопя.

– А вдруг большие окажутся или маленькие?

Ясное дело, надеется, что не подойдут.

– Это мы сейчас посмотрим, – Пашка направился к столу с самой высокой кучей одежды и, стыдливо пригнувшись, быстро сдернул с себя спортивные штаны и натянул «босса».

Ну, глаз у продавщицы! Наметанный. Как раз впору. Застегнув молнию, подобрал спортивки и вернулся к прилавку.

– Я, это, я в них так и пойду, – сказал, протягивая деньги.

– Сполоснуть бы надо, – заметила продавщица постарше. – Мало ли кто тут в вещах роется. Так и чесотку можно заполучить.

– Да ничего, я мореный, ко мне никакая зараза не липнет, – отшутился Пашка, оглядывая себя в узкое зеркало. Повезло – и вправду, хорошие штаны.