Фридрих Хеер
Мир Средневековья. Рождение Европы: эпоха великих завоеваний и выдающихся свершений
Глава 4
Городская жизнь и экономика
На протяжении всего XII столетия в Европе наблюдался бурный рост городов. Они сильно различались по своему правовому статусу, величине и значению. Но, несмотря на это, их объединяла одна общая черта – они были воплощением движущих сил, которые творили новую Европу. В позднем Средневековье некоторые из них даже обрели реальную власть над королями и папами. Первые итальянские города-государства могли гордиться тем, что они являются наследниками старейшей державы христианского мира – Восточной Римской империи. Города возникали тут и там по всей Западной и Центральной Европе.
Средневековые города, окруженные мощными крепостными стенами, имели тесную застройку. На небольшой территории были расположены церкви, часовни, монастыри, ратуша, лавки менял, места собраний купеческих и ремесленных цехов, дома братств, особняки влиятельных горожан, здания школ и коллегий университета. Жизнь внутри городских стен бурлила и кипела. Городским стражникам и представителям власти постоянно приходилось вмешиваться и восстанавливать порядок; в моменты внутренней смуты звонили в церковные колокола. Все это стало ежедневной обыденностью. По мере того как городское население увеличивалось и приезжало все больше иностранных гостей, для размещения их строились все новые и новые дома, а также церкви и рынки. Большие дома наиболее зажиточных и влиятельных семейств отличались вычурной и богатой архитектурой. Общественные здания, свидетельствующие о силе городской власти и ее независимости, отличались еще большим великолепием. Городские жители строили свои собственные церкви, словно соревнуясь в храмостроительстве с прежними городскими хозяевами – епископами и удельными князьями, от власти которых им удалось избавиться в результате упорной борьбы, иногда длившейся на протяжении нескольких поколений.
В XII–XIII вв. города в Европе процветали и богатели, однако вскоре начался их упадок. Медленное угасание городов в позднем Средневековье было наиболее явным симптомом экономического упадка, наступившего в эти века. Снижалась численность городского населения, люди чаще меняли место жительства; к тому же Европа стала «закрытой» в начале Нового времени. Все это, вместе взятое, привело к тому, что человек стал недоверчив и замкнулся в себе, а это, в свою очередь, вызвало вражду одной нации к другой нации, одной веры к другой вере, одного города к другому.
Многие города вступили на путь упадка задолго до великого бедствия – чумы 1347–1350 гг., приведшей к гибели миллионов людей. Еще до того, как войны позднего Средневековья парализовали торговлю, прежде финансовой катастрофы крупных банков и торговых домов Италии и Германии. Процветавшие некогда города были принуждены уступить свое первенство более успешным соперникам, как, например, это произошло в Италии. Амальфи, Сиена и десятки других небольших городов не выдержали конкуренции со стороны Венеции, Милана, Флоренции и Генуи. Многие новые города оказывались неудачными начинаниями, не могли привлечь достаточно капиталов для развития торговли и возвращались к сельскому статусу. Так, в XIII в. Людовик IX Святой начал осуществление грандиозного проекта по освоению болотистых земель Прованса, где был построен порт Эг-Морт. Со временем он заилился и потерял свое значение. Даже города Шампани пришли в упадок, хотя они и стали в XII в. одними из самых процветавших в Европе торговых и финансовых центров благодаря своим крупным ярмаркам и находились под защитой графов Шампани. С XV в. Брюгге стал мертвым городом, «городом-призраком», пробуждавшим только воспоминания о временах былой славы XIII–XIV вв. Возвышение и падение того или иного города во многом зависело от расположения к нему короля.
Необходимо помнить и о том, что большая часть городов никогда не имела более чем несколько сотен жителей. Редко когда их число превышало несколько тысяч человек. Некоторые города гибли по воле случая или из-за стихийного бедствия, другие были обречены погибнуть вследствие чужеземного нашествия или проигранного сражения. Не следует забывать о неприглядной оборотной стороне жизни средневекового города, часто мрачной и суровой, когда мы восхищаемся высоким искусством его мастеров и его развитой культурой. Средневековая городская цивилизация имеет три славных достижения, которые делают ей честь и относятся к высочайшим свершениям Средних веков. Во-первых, это «Божественная комедия» Данте – единственный в своем роде гимн ненависти и любви, посвященный его родному городу Флоренции, из которого он был изгнан. Во-вторых, это фигура Фомы Аквинского, сына аристократа, который, подобно его покровителю императору Фридриху II, имел явное недоверие к городам. Но тем не менее для Фомы Аквинского город был идеальным типом человеческого поселения, который давал великолепную возможность обеспечить экономическую безопасность на основе самоуправления и самодостаточности. Третье великое достижение средневекового города – это университет, являющийся во многих отношениях порождением городского образа жизни. Здесь развивалось искусство вести диспут (disputatio) или научную дискуссию, что было высшей формой состязания в красноречии, ставшим повседневным событием в средневековых городах. Горожане в спорах учились отстаивать городские свободы.
Города средневековой Европы разительно отличались от городов городских цивилизаций Ближнего Востока и стран Средиземноморья, от городов арабского мира и Руси. Эти неевропейские города часто были более развиты, чем европейские, в технологическом, производственном и санитарном отношении и стояли на более высоком уровне развития цивилизации. В IX–XII вв. русские города во многом превосходили по своему развитию города Северной Европы. Торговые пути раннего Средневековья шли с Востока по русским рекам в страны Балтийского моря. Результаты раскопок столицы древнего государства Волжская Булгария в Среднем Поволжье показали, что здесь, в глубине России, еще до захвата в середине XIV в. этих территорий татаро-монголами, явственно прослеживается влияние государств Востока и поздней Античности. Площадь столицы равнялась 4 квадратным километрам; план ее застройки повторял планы больших эллинистических и исламских городов. Существовали общественные бани и городской водопровод; дворец правителя имел централизованную систему отопления. Город поддерживал торговые связи с Китаем (фарфор и изделия из стекла), Японией (изделия гончарного производства), Киевом и Новгородом (оружие), Византией (ювелирные и гончарные изделия). Неразвитость городов раннего Средневековья в Европе можно представить себе, только сравнив их с более цивилизованными эллинистическими и арабскими городами Средиземноморья и Ближнего Востока. Эти города существовали со времен Ниневии и Вавилона, будучи построенными по одному и тому же плану. Но малые города Европы имели преимущество в двух аспектах: они обладали свободой и индивидуальностью.
В XII в. города Южной Европы, Италии, Прованса и Испании начинали все больше осознавать свои античные корни, одновременно развивая новые направления в градостроительстве. На севере Европы и в Германии все больше ценили те преимущества, которые предоставляет городское поселение в торговле, обороне и в области законодательной деятельности. Областям максимального сближения романских и германских общественных институтов и языков было предназначено стать центрами городской культуры в регионах к северу от Альп – во Фландрии, Бургундии и в долинах рек Маас и Рейн.
Следует обратить взоры на юг, где люди наслаждались удобствами городской жизни. Мир Гомера уже был миром городов; город был местом, где обитали боги и царь, правитель города. Идея города как места совместного проживания богов и людей была перенесена в Средневековье, когда каждый город имел своего святого покровителя. «Святой» Кёльн защищали Три Волхва, 11 тысяч девственниц, святой Мартин, святой Патрокл и много других святых. Древнегреческие города, первоначально резиденции землевладельцев, были религиозными и политическими центрами. Во времена расцвета Афин в городе насчитывалось от 130 до 150 тысяч свободных людей и до 100 тысяч рабов. Начиная с XIII в. во Фландрии и Италии, а позднее и в больших городах Париже, Лондоне и Кёльне выделялся социальный слой несвободных пролетариев, довольно многочисленных, но влачивших нищенское существование и совершенно бесправных. Из них-то и сформировалось политическое и религиозное «подполье», которое породило взрывоопасную ситуацию времен позднего Средневековья, когда города стали очагом постоянных волнений.
Древнеримская городская цивилизация, находившаяся под влиянием этрусков, развивалась в сильной зависимости от азиатской модели. Буквально все здесь напоминало о городах Малой Азии. Это касалось ритуалов, сопровождавших основание города, его квадратной планировки с четырьмя главными улицами (перенесенной позднее испанцами в Южную Америку), расположения военных и жреческих учреждений в центре квадрата, образующего город. В средневековых церквах присутствовал шумерский декор и его мотивы.
В старейших городах к северу от Альп, а это были кельтские oppida (города), существовали как аристократические кварталы, так и купеческие, а также кварталы для отправления религиозных культов. Германские oppida были местом убежища, поэтому здесь возводились оборонительные укрепления (burgs); одновременно они были религиозными и политическими центрами и местом проведения ярмарок. На севере города вырастали из небольших купеческих поселений-колоний, окруженных частоколом, где торговцы имели свои склады. Постепенно различия между бургами и купеческими поселениями стерлись. Обычай купцов селиться в одном выбранном месте в значительной степени повлиял на рост первых средневековых городов.
Именно в тех обществах, где все их участники равным образом разделяли торговые риски, появилась система гильдий, корпораций и братств. Гильдии способствовали развитию экономики средневековых городов, часто ожесточенно соперничавших друг с другом. Яркое представление об их истории дают нам устраиваемые горожанами торжественные процессии, проходящие во время ежегодных фестивалей святого покровителя города во Флоренции, Сиене и некоторых небольших итальянских городках. Сохранились средневековые полотна, на которых изображены члены гильдий при оружии и в парадных одеяниях своих братств, во главе процессий, участники которых гордо проходят по улицам своих городов и несут цеховые знамена, статуи святых и их мощи.
Города на севере Европы вырастали из поселений, где оседали бродячие торговцы и становились купцами. В Кёльне, Регенсбурге, Вердене и Намюре еще до XI в. первоначальное поселение огораживали крепостными стенами; в других же местах, таких как Майнц, Камбре, Реймс, Бове, Нуайон и Турне, стены, сохранившиеся со времен Древнего Рима, подновляли и укрепляли, чтобы защититься от норманнов. Верден в X в. был важным центром торговли рабами; их привозили со славянского Востока и продавали на юге, в частности в Испании, где был спрос на евнухов при дворах халифов. В XI в. появился еще один тип города – епископальный город (civitates), находившийся под защитой крепостных стен; в его окрестностях существовали также купеческие поселения; в качестве примера таких городов можно назвать Льеж, Вюрцбург и Магдебург.
По мере развития городов постепенно формировался городской патрициат, который подражал в своем поведении земельной аристократии и предпринимал попытки добиться равных с ней прав, в том числе и через заключение с ее представителями брачных союзов. Однако в Северо-Западной Европе пропасть между наследственной земельной аристократией и городским патрициатом так и не была преодолена и этот социальный раскол в средневековом обществе продолжал существовать.
В XII–XIII вв. медленно утверждался принцип «городской воздух делает человека свободным», хотя он ни в коей мере не стал определяющим. Города приобрели право убежища и постарались обезопасить себя от посягательств сеньоров на свои муниципальные права. Идея свободы лежала в основании всех таких законодательств. Город ассоциировался с libertas — свободой; город был оазисом свободы под защитой закона. Люди наводняли города в поисках работы, хлеба, справедливости и крова над головой.
В Италии юридическое понятие «городского мира», унаследованное от лангобардов, уже утвердилось к XII в. Конституция 958 г. города Генуя, которая представляет собой хартию вольностей, принятую в интересах ее жителей и подтвержденную итальянскими королями Беренгаром II и его соправителем Адальбертом II, является самым ранним примером хартии подобного рода. Хотя в Испании в этот период времени имелись похожие законодательные акты. И в Италии, и в Испании городской статус подтверждался дарованным королем правом иммунитета, и эта королевская привилегия даровалась городу в каждом конкретном случае. В Северной Европе странствующие купцы сами отдавали себя под защиту короля и тем самым получили у него признание за ними обычного права, легшего в основу муниципального права в областях к северу от Альп. Во многих случаях принцип «городской воздух делает человека свободным» служил политике правительства, как в Испании, где жителям было необходимо отстраивать свои города после завершения Реконкисты.
Городское население Северо-Западной Европы и ее восточных областей было настроено враждебно к аристократии и феодальной системе в целом, и, естественно, обратилось за помощью к монарху, как своему покровителю и союзнику. Но в Южной Европе, особенно в Италии, города были центрами земельных владений аристократии, которая принимала участие в городской жизни и рано занялась торговлей, в особенности с заморскими странами. Договор, получивший в Генуе название habitaculum (лат. место, обиталище), обязывал аристократов какое-то время в году жить в городе. В XII в. большие города окончательно установили свою власть над окружающими город землями и их владельцами – аристократами. Заключенные в XIII в. «аристократические договоры» между прирейнскими городами, в особенности Кёльном, и сеньорами окружавших их земель продемонстрировали новый тип взаимоотношений: договаривавшиеся стороны сохранили свой статус горожан и аристократов и подписали общие договоры о ненападении в качестве равных партнеров.
Краткий обзор мира городов высокого Средневековья можно начать с Италии, города которой были одним из наиболее ярких и красочных феноменов средневековой цивилизации. То, что мы называем эпохой Возрождения, во многом их достижение. К концу XI в. был образован по указу короля (или императора) такой институт, как консульство. Они появились в 1081 г. – в Лукке и Пизе, в 1094 г. – в Милане, в 1099 г. – в Генуе; в первой трети XII столетия – в Бергамо, Болонье, Брешии, Модене и Вероне, а в 1138 г. – во Флоренции. Это указывало на политическую зрелость коммун, муниципальные власти которых становились все более независимыми и богатели. Сами консулы происходили из аристократических или зажиточных буржуазных семейств; они осознавали свое высокое социальное положение, которое служило укреплению престижа и влиятельности городов, представителями которых они были. В тесной связи с консульской системой была система названого братства (societas, communitas, compagnia, coniuratio). Первоначальной целью цехов, корпораций и старых патрицианских семейств было сгладить внутренние противоречия и предотвратить образование партий, но, как часто случалось в Средневековье, города, чьим предназначением было стать оазисами мира, были местом постоянной вражды.
Городом (urbs), стоявшим выше всех других городов, как в античном мире, так и в Средневековье, был, конечно, Рим. В X в. Святой город защищали 181 оборонительная башня и 46 крепостей. К XIII в. количество башен превысило 500, больших и малых. На улицах города продолжала литься кровь из-за ожесточенной вражды знатных аристократических династий Франджипани и Пьерлони, Анибаль-ди и Савелли, Конти и Орсини, Капоччи и Колонна, которые плели интриги друг против друга. Историю церкви и папства можно лучше понять из хроник, повествующих о распрях аристократов. Повсюду были их вооруженные до зубов сторонники, которые скрывались под сводами храмов, акведуками и в Колизее. Колонна жили в палаццо Монтечиторио, где располагается резиденция современной палаты депутатов Италии, нижней палаты парламента. Их распря с Бонифацием VIII, папой из династии Гаэтани, приблизила конец господства папства и одновременно покончила с честолюбивым стремлением правителя Святого города стать реальным главой всего христианского мира, властителем над всеми народами объединенной Европы.
Уже в XIII в. иностранцы начали выказывать открытое недовольство бедственным положением города. Это был грязный, терзаемый всевозможными болезнями, полный бандитских притонов город, где приезжего обирали до нитки местные мошенники, и он окончательно терял свое здоровье из-за отвратительной пищи и множества кровососущих насекомых. Обличающие «порочный город Рим» голоса были слышны по всей Европе, они выражали также общее неприятие сельских жителей к этому городу; особенно сильным было его отторжение на севере Германии, где подобные настроения сохранились до времен Лютера и даже позже. Позднее появились другие города, оспаривавшие пальму первенства у Рима, как «Вавилона, города порока»: сначала Париж (проповедь Жака де Витри), а затем Лондон (Баньян и Блейк).
Между итальянскими городами велись бесконечные войны: воевали друг с другом Венеция, Генуя и Пиза; Флоренция сражалась с Сиеной и Пизой, Пистоей и Ареццо. Этот перечень может быть продолжен: Милан соперничал с Кремоной, Болонья с Моденой, Верона с Падуей и Кремона с Мантуей. При каждом внезапном нападении били в набат; и о готовящемся выступлении граждан, способных носить оружие, также оповещал колокольный звон. Когда город, особенно если он был небольшим, оказывался на военном положении, все мужчины в возрасте от 14 до 70 лет призывались на военную службу. Войско вела в бой боевая колесница, бывшая священным палладиумом города. Во Флоренции также была известная колесница Carroccio, запряженная двумя быками. Кремона имела свою «Берту», Парма – «Бланкардо», украшенные изображениями Мадонны и городских святых.
Даже в разгар всех этих войн в XII–XIV вв. наблюдался удивительно быстрый рост некоторых городов. Население Сиены и Пизы превысило 30 тысяч жителей; население Флоренции в XIV в. выросло с 6 тысяч до почти 74 тысяч; число жителей Венеции и Милана подошло к 100 тысячам человек. В 1287 г. из-под пера местного уроженца по имени Бонвезин да Рива вышло описание Милана, хвастливое по тону и с явными преувеличениями, свойственными итальянскому патриотизму. Как он сообщает, в городе было 3 тысячи мельниц, 1 тысяча таверн, 400 нотариусов, 200 судей, 200 врачей, 150 больниц, 80 учителей, 50 писцов, 1345 церквей с 3 тысячами алтарей, 120 часовых башен и 10 тысяч монахов. Так автор описывал богатый город Северной Италии, силы которого опасались и который не могли одолеть императоры Священной Римской империи от Фридриха I до Фридриха II.
Экономической мощи итальянских городов способствовали три фактора: разнообразные промышленные производства, торговля с заморскими странами и банковские операции. Что касается участия отдельных групп горожан в политической жизни итальянских городов, то она, конечно, зависела от их экономического положения.
Будет полезно кратко рассмотреть городской социум на примере Флоренции XIII в. Самая влиятельная группа городского населения primo popolo (ит., дословно «первые люди») состояла из членов семи основных цехов, которые назывались arti maggiori (ит., дословно «большие цехи»). В первый цех входили судьи и нотариусы. Во второй – богатые купцы с Каллемала, улицы, ведущей от площади мэрии к кафедральному собору; менялы; ткачи; торговцы среднего достатка из квартала Пор’Санта-Мария; мелкие лавочники, аптекари и врачи; мастера по изготовлению луков и стрел. Резко отличались по своему социальному положению от цехов, входивших в primopopolo, небольшие цехи и корпорации, числом от 15 до 20, представляющие arti minori (ит. малые цехи) и образующие popolo minuto (ит. мелкий люд). Среди этой группы населения выделялись кузнецы, плотники и виноторговцы. Пролетариат, многочисленный уже со времени своего зарождения и ультралевый по воззрениям, во время бунта всегда мог заявить о себе. Его вождями становились члены цеха мясников, которые научились ловко орудовать острыми топорами при разделке туш.
К XII в. итальянцам удалось создать множество процветавших предприятий по производству шерсти, полотна, кожи, скобяных изделий и изделий из дерева, благодаря своему упорству и мастерству и таланту ремесленников и мастеров своего дела. Полученные прибыли снова вкладывались в дело ради создания новых материальных ценностей. Именно итальянцы познакомили европейцев с теорией финансов и банковским делом, учили, как наилучшим образом использовать капитал в производстве.
Основным условием для банковских транзакций было стабильное денежное обращение. На него не должно было влиять частое и произвольное снижение цены металлических монет, бывшее популярным способом «делания» денег среди правителей Средневековья. В 1192 г. в Венеции была отчеканена серебряная монета под названием гроссо, которая соответствовала 12 пенсам. В 1252 г. во Флоренции появился золотой флорин, соответствовавший по стоимости одному фунту. В 1284 г. в Венеции отчеканили золотой дукат, позднее названный цехином, того же веса и пробы, что и флорентийский флорин. Эти золотые монеты наряду с более поздним французским экю и серебряным турским грошем (gros tournois), чеканка которого началась в 1266 г., стали международными валютами, как это произошло с долларом в наши дни. Ломбард-стрит в лондонском Сити и использование слова Lombard в современном немецком языке для обозначения депозитного банка – это напоминание о том времени, когда «ломбардцы», то есть итальянские финансисты, проводили банковские операции по всей Европе, что превратило Флоренцию, Сиену и Геную в ведущие финансовые центры того времени.
Итальянская финансовая олигархия не смогла бы добиться сильной экономической и политической власти без развитой внешней торговли. Начиная с середины XI в. итальянские приморские города захватили торговые пути Византийской империи, торговый флот которой был в упадке, и это позволило им контролировать торговлю в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Финансисты и коммерсанты Ломбардии и городов внутренних областей Италии контролировали горные перевалы в Савойе, через которые товары шли на север. Это открыло им доступ на ярмарки Шампани, в города Северной Франции, во Фландрию и Северо-Западную Германию, самые важные центры торговли и промышленности в регионе к северу от Альп. Здесь итальянцы установили торговые связи с немецкими купцами, которые торговали с англичанами и скандинавами и даже с Новгородом.
Венеция, Генуя и Пиза сказочно обогатились благодаря крестовым походам XII – начала XIII в., когда они получили монопольное право на транспортировку и снабжение войск Запада. Им также удалось настоять на своем требовании о выделении им трети территории каждого завоеванного сирийского города. Здесь родился «ранний европейский колониальный капитализм»; местные жители, большинство из которых не были христианами, были принуждены трудиться на итальянских промышленных предприятиях. Таким образом, они получили монополию на производство шелка и стекла. Название тканей, таких как дамаст (производное от Дамаска), муслин (от Мосула), газ (от Газы), служат напоминанием о золотом веке итальянской левантийской торговли. К середине XIII в. два больших соперника Генуя и Венеция установили полный контроль над своими зонами влияния. Для Генуи это были порты Черного моря, для Венеции – греческие острова Эгейского моря. Рабы были также важной и постоянной статьей торговли, и рынки рабов были устроены в Венеции, Флоренции и Риме; для влиятельных горожан иметь рабов было обычным делом. Поражает беспринципность и цинизм итальянских торговцев, которые продавали в рабство французских и немецких детей, участников детских крестовых походов. Лишь только они сходили с корабля на берег в итальянских портах, как капитан сразу же продавал их своим мусульманским партнерам по бизнесу. Работорговля прекратилась в основном по экономическим причинам: там, где развивалась промышленность, она становилась неприбыльной. Сначала она была отменена в небольших городах, в 1205 г. в Пистойе и в 1210 г. в Ассизи, но в Болонье только в 1256 г., а во Флоренции – в 1299 г. Однако официальное запрещение вначале мало что изменило в положении дел.
Итальянские купцы были в прекрасных взаимоотношениях с неверными – исламскими принцами Ближнего Востока и Альмохадами, берберами с гор Высокого Атласа, которые правили Испанией с середины XII столетия. Купцам Италии и Прованса было дано разрешение селиться в Тунисе и в других торговых факториях Средиземноморья.
Итальянцы оставили Западной Европе опасное наследие. Имея военный и торговый флот, «национализированную» экономику и свою систему налогообложения, которую они внедрили в свои византийские владения, они были представителями «алчного», «сеющего войну», «беспринципного» Запада.
После 1205 г. дожи Венеции присвоили себе гордый титул «владыки четверти и полчетверти Византийской империи».
Борьба за власть в итальянских городах была столь же ожесточенной, как и борьба между самими городами: здесь соперниками были различные политические партии, аристократические семейства, каждое со своей клиентелой и «большими» и «малыми» цехами. Вспыхнуло яростное соперничество между гвельфами и гибеллинами (эти прозвища первоначально означали соответственно сторонников императоров Гогенштауфенов и сторонников папы), так что к середине XIII в. сложились все условия для установления диктаторского правления, хотя первоначально оно не было выражено в столь явной форме. Было много потенциальных кандидатов на роль диктатора: кондотьеры (наемники из дворян), имперские викарии, назначенные Фридрихом II и сохранившие контроль над городским самоуправлением и после его смерти под собственную ответственность, и, не в последнюю очередь, представители аристократических и патрицианских семейств, боровшиеся за власть над своим городом. В середине XII–XIII вв. была предпринята попытка взять ситуацию под контроль, учредив новую официальную должность подеста. Иногда его назначали только на год; он должен был поддерживать внутренний мир в городе, сдерживать проявления смертельной вражды между различными партиями и пресекать все попытки горожан из низших классов заявить о своих правах на участие в управлении городом. Подеста, принимавший на себя исполнение всех административных и судебных обязанностей, имел юридическое образование. У него был свой штат сотрудников, большинство из которых окончили Болонский университет. По истечении года (или нескольких лет) пребывания во власти подеста отчитывался перед городскими властями.
Становится понятным, почему наряду с административными и судебными чиновниками, которые служили народу в качестве его правителей, появилась полиция. Подеста имел собственный отряд полиции, который охранял его и выполнял его поручения. Подобный тип общественного устройства прекрасно соответствовал запросам юридически образованной, зрелой, просвещенной городской буржуазии, но только до тех пор, пока они были готовы к воплощению на практике своей идеи города как творения божественного и человеческого разума. По этой самой причине она плохо подходила к суровым условиям политической борьбы, как внутренней, так и внешней. Когда разгорались конфликты, подеста часто оказывался не у дел, или же он начинал править городом по своему личному усмотрению.
Флоренция и Венеция развивали собственные своеобразные формы управления. Некоторое время свободная республика Флоренция была аристократической «демократией», когда городом правила патрицианская элита, в которую входили представители семи ведущих цехов. Этот орган городского самоуправления назывался синьория. Синьория состояла из двенадцати комиссий и комитета городского управления. Были выработаны также сложные правила проведения выборов. Судьба Данте, одного из многих политических изгнанников, показывает, до какой степени беззакония и озлобления могла доходить внутренняя борьба за власть. Время существования синьории укладывается во временные рамки со дня смерти Фридриха II в 1250 г. и до начала правления рода Медичи в 1434 г., представителю которого Козимо де Медичи (1389–1464) удалось сокрушить всех своих внутренних врагов.
Конституция Венеции, на которую было много нападок и которой многие завидовали и восхищались, оставалась неизменной с XII в. и вплоть до конца независимости Венеции в 1797 г. Венеция – яркий пример правления аристократии, которой удалось подавить все попытки установления диктатуры. С 1192 г. дож подчинялся высшему органу республики Большому совету. При доже состоял Малый совет. Правящая аристократия превратилась в замкнутую касту, которую охраняла от внутренних и внешних угроз государственная полиция, контролируемая Советом десяти, постоянной комиссией, ответственной за безопасность республики. На западных мыслителей Нового времени, включая участников Французской революции, произвело большое впечатление то, как была организована власть Венецианской республики, ее административные и судебные учреждения. Джеймс Гаррингтон присвоил многие черты венецианской конституции некоему идеальному государству, описанному им в его политической утопии Oceana, которое он рассматривал как модель конституционного государства будущего. Некоторые положения конституции Венеции вошли в конституцию Североамериканских штатов.
С XII в. процветавшие итальянские города начали играть важную роль в европейских делах. Финансовая и коммерческая активность итальянских купцов принимала различные формы. Они предоставляли ссуды под большие проценты монархам Неаполя, Франции и Англии; в обмен им предоставляли лицензии на экспорт зерна и шерсти, право чеканить монету, добывать соль, собирать налоги и различные подати. Семейство Франчези из Флоренции были казначеями французского короля Филиппа IV Красивого, Фрескобальди были администраторами Гаскони при Эдуарде II, Барди собирали налоги для Анжуйского дома в Абруццо, Перуцци контролировали финансы английского королевства в царствование Эдуарда III. В XIII в. импорт и экспорт товаров во Франции был в итальянских руках. Их привилегии и богатства вызывали зависть в народе и у местных мелких торговцев, результатом чего были неоднократные выступления против итальянцев. Их преследовали подобно евреям, как нежелательных чужаков, и в 1311 г. Филипп Красивый приказал изгнать их из королевства.
