Филип Хитти
История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока

С точки зрения физиогномики, амореи относятся к арменоидному типу, для которого характерны брахицефальные (круглые) головы и крупные носы. Тот же тип встречается среди южноаравийцев. Самые ранние изображения азиатских пленников, взятых фараоном Сахурой (ок. 2350 до н. э., «краткая» хронология), относятся к этому типу. То же самое можно сказать и о тех, что изображены на фресках в Бани-Хасане (ок. 1890 г. до н. э.), в которых «управителю восточной пустыни» подносят кайал (араб. kuhl). Здесь мы видим аморейского шейха Абшу, вероятно, из Южной Палестины, с его соплеменниками, мужчинами и женщинами, в искусно сплетенных разноцветных туниках, мужчины обуты в кожаные сандалии, а женщины – в туфлях или носках. У мужчин черные бороды и птичьи лица с крючковатыми носами, серой радужкой и черными зрачками. Абша возглавляет процессию. За женщинами следует мужчина с ослом, у него на спине висит кожаный мех, а в руке он держит плектр, чтобы играть на восьмиструнной лире. Осел с терпеливым видом несет на спине чепрак с привязанными к нему копьеметалкой и копьем. Другие мужчины также вооружены дротиками и составными луками. Резьба по слоновой кости конца I династии (ок. 2500 до н. э.) изображает семита в костюме, который он предположительно носил в бою, – в набедренной повязке с бахромой, доходящей почти до колен.

До нас не дошло ни одной важной надписи на аморейском языке; сохранились только названия мест и имена правителей. Тем не менее мы можем быть уверены, что от ханаанского он отличался только как диалект. Фактически его можно считать восточным ханаанским языком, отличным от западного ханаанского или финикийского.

В своей первобытной форме религия амореев не могла отличаться от семитского культа природы, преобладавшего среди ранних кочевников Сирийской пустыни и Аравии. За племенным богом войны Амурру стоял целый сонм божеств, не имеющих четкого определения, многие из которых позднее фигурировали в ханаанском пантеоне. Главным среди них был Хадад (в аккадском Адад или Адду)^[45], также известный как Рамману (громовержец), бог дождя и грозы, пример распространенного в Западной Азии типа и изображаемый вместе с быком и молнией. Позже он стал великим Баалом. В качестве главного бога Запада он носил имя Марту. Другое известное божество Рашап (Решеф), возможно, было связано с огнем. Египтяне Нового царства переняли его от ханаанеев. Дагон, которому поклонялись амореи – завоеватели Вавилона, в основном был связан с пищей. Посвященный ему храм был раскопан в Угарите. Филистимляне переняли его в виде бога-рыбы, и его особенно почитали в Газе (Газза). Все эти боги упоминаются на табличках из Мари.

У Амурру была супруга в лице Ашират, владычицы плотской страсти и радости, – одного общего типа с Иштар. Это было главное женское божество. Доизраильский культ змеи, по-видимому, связан с женским божеством, и, возможно, ввели его амореи. В южноаравийском пантеоне эта богиня ассоциируется с богом луны. Имя соответствует еврейскому слову asherah, обозначающему священный шест или ствол дерева, известный культовый объект.

Среди культов, привнесенных в Южную Сирию амореями, выделяется поклонение священному столпу (монолиту), который, очевидно, олицетворял племенное божество и устанавливался в каком-то ритуально чистом месте, обычно в пещере, поблизости к алтарю из известняка, не оскверненный никаким инструментом. Семиты, которые в Гезере вытеснили предыдущее население и приносили в жертву первенцев, а также при закладке построек и строили мегалитические святилища, были амореями. Одно из самых ранних упоминаний о жертвоприношении при закладке встречается в шумерской поэме, цитировавшейся выше, где говорится, что аморей возвел двор своего храма на «мертвеце». Религиозные институты и обычаи амореев сохранились у их сородичей и преемников ханаанеев.

Глава 8
Ханаанеи: второй крупный семитский народ в Сирии

Ханаанеи, которых позже греки назвали финикийцами, были второй семитской общностью после амореев, занимающей видное место в сирийской истории. И ханаанеи, и амореи принадлежали к одному и тому же потоку миграции. Таким образом, этнические различия между ними по большей части несущественны, хотя амореи, по всей видимости, постепенно усвоили шумерские и хурритские элементы, в то время как финикийцы переняли другие местные элементы. Культурные различия обусловлены тем фактом, что первоначально амореи были сосредоточены на севере Сирии и поэтому находились под шумеро-вавилонским влиянием; у ханаанеев же географический центр располагался на побережье, и они были ориентированы на Египет. Религиозные различия в основном происходили из развития и адаптации к местным условиям. Лингвистические различия не выходили за рамки диалектных, поскольку оба языка принадлежали к одной западносемитской ветви, к которой относится и иврит. Эту самую ветвь можно обозначить как северо-западную, в отличие от юго-западной, то есть арабской.

Название страны – Ханаан – доселе считалось семитским, означающим «низменность» по контрасту с возвышенностями Ливана, но в последнее время его семитское происхождение вызывает сомнения. Новая этимология производит его от хурритского слова knaggi («пурпурная краска»), которое дало аккадскому языку Нузи слово kinakhni (Kinakhkhi из клинописных надписей Телль-эль-Амарны), финикийскому Kena‘, еврейскому Kena‘an («пурпурная земля»). В то время, когда хурриты вступили в тесный контакт с побережьем Средиземного моря, в XVIII или XVII веке до н. э., видимо, там доминировало производство пурпурного красителя. Точно так же термин «Финикия», Phoenicia, от греческого phoenix, означает «багряный» и подразумевает то же производство. Впервые примененное греками к тем из ханаанеев, с которыми они торговали, слово «финикиец» примерно после 1200 года до н. э. стало употребляться в качестве синонима ханаанея. Эти сирийские семиты, мало чем отличающиеся от многих других древних народов, скорее всего, состояли из общин, для которых племенные и локальные различия были важнее национального единства, и им пришлось дожидаться, пока чужеземцы дадут им общее имя.

Название Ханаан первоначально относилось к морскому побережью и западной части Палестины, а затем стало стандартным географическим обозначением Палестины и значительной части Сирии. Таково было первое название Палестины; все остальные вторичны. В древнейших документах Ветхого Завета слово «ханааней» применялось в широком смысле ко всех жителям земли без каких-либо этнических коннотаций, а «языком ханаанским»^[46] звали вообще семитскую речь Палестины.

Ханаанская религия и язык начинают вырисовываться из тумана семитской древности в начале 2-го тысячелетия до н. э., но предки тех, кто назывался ханаанеями, по-видимому, занимали эту землю уже на протяжении тысячелетия или более того. К такому выводу можно прийти на основании топонимов, как открывает нам современная археология. Такие города, как Иерихон^[47], Бейт-Шеан^[48] и Мегиддо^[49], с явно ханаанскими названиями, были основаны до 3000 года до н. э. Другие, такие как Акко^[50], Тир^[51], Сидон^[52], Губла, Арка и Симира, с добрыми семитскими именами, которые можно считать ханаанскими, появляются в надписях в первой половине 2-го тысячелетия.

Вследствие структуры Ханаана и его стратегического положения между могущественными державами, возникшими в долине Нила, долине Тигра и Малой Азии, ханаанеям так и не удалось создать сильное объединенное государство. Они были скорее сгруппированы в маленькие общины, каждую из которых возглавлял царь, вероятно пришедший к власти из земельной знати. Каждая община сосредотачивалась вокруг города, укрепленного зубчатыми стенами и оборонительными башнями, где окрестные жители спасались во время опасности, а в мирное время отстраивали его в качестве рынка и социального центра. Такие укрепленные города были главной защитой населения от вторжений могущественных соседей и набегов кочевников. Однако раздробление земли на мелкие города-государства, часто воюющие между собой и внутренне нестабильные по причине распрей среди знати, стремящейся к местному суверенитету, отдавало всю страну на милость агрессивных соседних держав.

Древнейшие ханаанские поселения были рассеяны по всему побережью от Касия до местности южнее горы Кармель, однако почти ровная береговая линия ограничивала число естественных гаваней. Правда, Аманос и Касий на севере, а также палестинское нагорье на юге не являлись достаточно сильным бастионом против атак с тыла, в отличие от высокого Ливанского хребта. Поэтому именно у подножия Ливана сгруппировались и процветали крупные и стабильные поселения: Триполи^[53], Ботрида, Библ, Бе-рит, Сидон, Тир. Вместе с Аркой, Симирой, Арадом на севере и другими городами они образовывали мозаику миниатюрных самодостаточных, автономных городов-государств. На юге Сирии Газа^[54] и Аскалон^[55] находятся на побережье, но ряд других ханаанских городов – Гезер, Лахиш, Мегиддо, Хацор, Сихем, Иерусалим – расположены во внутренних районах. Все эти пункты, как и некоторые другие, упоминаются в отчетах л кампании Тутмоса III (начало XV в. до н. э.) и письмах из Телль-аль-Амарны, а также описаны в Книгах Иисуса Навина и Судей.

Города имели небольшую площадь. Гезер и Хацор, два из крупнейших, охватывали 15–16 акров (6–6,5 га); Иерихон – только шесть (2,5 га). Определяющим фактором при выборе места могла быть гора, удобная для организации обороны, или близость источника воды. Однако стена Гезера, как показали современные раскопки, имела толщину в 16 футов (4,8 м); валы Иерихона возвышались на 21 фут (6,5 м). Таковы были могучие ханаанские крепости, напугавшие шпионов Моисея. Главным оружием обороны ханаанеев была боевая колесница, которую они же и завезли в страну. Лошади появились примерно во времена гиксосов (ок. 1750 до н. э.). Кроме того, наступательное оружие включало в себя лук и стрелы с бронзовыми или кремневыми наконечниками, короткий кинжал, изогнутый нож – остатки всех этих видов оружия были найдены – и тяжелую дубинку из твердой древесины.

Сельское население, очевидно, было немногочисленным, и общее число жителей доизраильской Палестины не могло превышать четверти миллиона. Города просто росли, не следуя по заранее установленному плану. Для ханаанских построек XV века до н. э., раскопанных лопатой археолога, в целом характерно плохое качество и неправильная планировка. Бедные дома были тесными и перенаселенными, как бывает и по сей день в старых деревнях. У состоятельных людей дом имел центральный двор, вокруг которого толпились постройки. У некоторых, очевидно, были свои амбары и резервуары для воды.

Некоторые города – Арад, Сидон, Тир – имели двойную линию обороны. В каждом случае их жители занимали поселения-близнецы, одно на материке, где они торговали и растили свои сады, а другое – на близлежащих островках, куда они бежали в случае если, например, стаи ассирийских волков прорывались через горные перевалы. Арадяне, чье приморское поселение в эллинистические времена получило название Антарад^[56], сгрудились на своем скалистом островке вроде Манхэттена в миниатюрных «небоскребах». Их изобретательность проявилась в том, как они наладили снабжение водой для своего острова. Дождевая вода с крыш хранилась в цистернах и пополнялась из подводного источника путем погружения над ним огромной перевернутой воронки, к которой прикреплялся кожаный шланг. Это, пожалуй, самые ранние сведения о пресноводном подводном источнике.

Тир на островке был «построен почти одинаково с Арадом»^[57]. Островок соединялся с материком земляной насыпью длиной в полмили, которую возвел Александр во время осады. Недавние раскопки под морем и сделанные с воздуха фотографии показывают, что главная гавань располагалась с южной стороны острова, что защищающий ее волнорез, теперь находящийся на глубине 50 футов под поверхностью (15 м), имел 750 метров в длину и около 8 метров в толщину и что надо всем возвышались городские стены с отдельно стоящими башнями на концах. Эти массивные сооружения предположительно были воздвигнуты царем Хирамом, современником Соломона, при котором город достиг своего расцвета. Это сделало Тир одним из самых сильных портов в восточной части Средиземноморья. Однако и тогда, и всегда он стремился к торговле и богатству, а не новым землям и завоеваниям.

Северный брат Тира Сидон стоял на мысе, выбранном – в том нет никаких сомнений – из-за превосходной гавани, образуемой рядом крошечных островков, впоследствии соединенных искусственными насыпями. Эта гавань находилась на севере; на юге была еще одна гавань, называемая Египетской, большая, но менее безопасная. Стена защищала часть города, расположенную на суше. Его нынешний замок Калаат-эль-Бахр («морской замок») обязан своим происхождением крестовым походам и возведен на самом крупном из островков. В начале XVII века ливанский эмир Фахр ад-Дин аль-Мани распорядился завалить вход в древнюю гавань, чтобы не дать подойти к городу османскому флоту.

Политическая изоляция этих городов-государств, отражающая физическую раздробленность страны, в лучшем случае могла быть преодолена лишь временно и локально при главенстве одного из городов, добившегося политической гегемонии. Порой общие интересы способствовали добровольному формированию федераций. Угарит в конце XVI века до н. э., Губла в XIV, Сидон с XII по XI, после него Тир, а затем Триполи в V веке играли роль таких лидеров. Города объединялись в первую очередь перед лицом надвигающейся опасности, образуя союзы и альянсы. Один из немногих задокументированных союзов потерпел разгром от рук Тутмоса III в Мегиддо в 1479 году до н. э., но возглавлял коалицию далекий Кадеш на Оронте. Век спустя письма из Телль-эль-Амарны выдают не только отсутствие согласованных действий, но и попытку со стороны финикийских царей снискать милость египетского владыки за чужой счет. Большинство из этих царей обращались к фараону лично и индивидуально. На протяжении своей долгой истории ханаанеи доказали, что они – миролюбивый, а не воинственный народ. Их интересы сосредотачивались в области торговли, искусства и религии, а не войны. Как правило, их города склонялись перед захватническими ратями из Египта, Вавилона, Хеттского царства, Персии или Македонии. Они покупали неприкосновенность от ненужного вмешательства в свои дела путем уплаты дани и надеялись, по крайней мере, отчасти компенсировать ее расширением рынка во внутренних районах.

Народ Ханаана выработал типы хозяйствования, обусловленные их землей и ее природными ресурсами. Древнейшими основными занятиями были сельское хозяйство, рыболовство и торговля. Главной заботой было земледелие; и это глубоко повлияло на их религию. Сначала зерно сеяли вручную, но затем из Вавилонии завезли плуг, который придал полеводству новый импульс; в южную часть страны, возможно, плуг попал из Египта. Находки, относящиеся к ханаанскому земледелию между 1500 и 1300 годами до н. э., были сделаны в Телль-Бейт-Мирсим (Кирьят-Сефер). В Рас-Шамре раскопали бронзовую мотыгу. Урожай собирали серпами из кремневых зубцов, прикрепленных к костяной или деревянной ручке. Подобного типа орудия использовались примерно до 1000 года до н. э., когда их вытеснили железные серпы. Примерно в то же время появилось самое раннее из тех, что можно датировать, железное орудие, раскопанное в центральной части Палестины, носок лемеха, найденный в Гиве, городе Саула, современный Телль-эль-Фул. Телль-Бейт-Мирсим подарил археологам железные плуги и серпы вместе с филистимской глиняной посудой, которая помогла датировать эти находки. Молотили зерно своего рода санями, в полозья которых с нижней стороны были вделаны мелкие камни. Веяли большими деревянными вилами. Муку мололи каменными ручными жерновами, а хлеб выпекали в глиняных печах цилиндрической формы. Вся эта картина, по существу, радикально не отличалась от практики, принятой в сельской Сирии в наше время, о чем можно судить, даже мельком взглянув на серпы, жернова, камни для молотьбы, ступы и другие орудия и утварь, обнаруженные в последние годы.

Зерновые культуры также не особенно отличались от сегодняшних. Типичными продуктами были пшеница, овес, ячмень, бобы, вика посевная, виноград, оливки, инжир, гранат и орехи. Зерно, виноград и оливки по праву называют средиземноморской троицей сельскохозяйственной продукции. Чтобы приспособиться к постоянной угрозе засухи, хлепопашцы прибегали к практике так называемого сухого земледелия, при которой поле засеивалось на год, а следующий год оставалось под паром. В ханаанское общество входил класс крепостных или свободных арендаторов, называемых хапши, что соответствует классу мушкену у вавилонян. В сельских районах Ливана, когда жители истощили все местные способы добывать пропитание, они террасировали горные склоны при помощи стен на расстоянии нескольких ярдов друг от друга с целью расширения пахотных земель и защиты почвы от эрозии. Такие террасированные склоны были лучше приспособлены для садов и виноградников, чем для полевого земледелия. Самые ранние упоминания о таких террасах, по сию пору характерных для ливанского пейзажа, встречаются в надписи Тутмоса III.

Среди одомашненных животных первое место занимали коровы, овцы, ослы, козы, свиньи и собаки. Последние три были единственными мусорщиками. Мясо, которое ели только по особых случаям и праздникам, варили в широких горшках. Пищу ели руками или ложками с костяными ручками. Питьевую воду черпали из резервуаров или родников и переносили на голове в кожаных мехах или больших кувшинах. Лампы представляли собой простые глиняные тарелки со слегка защипленным носиком для фитиля. Самые ранние образцы восходят к первой половине 2-го тысячелетия до н. э. Кухонная утварь, в том числе кувшины, вазы и каменные чаши, в бессчетном количестве найдена при раскопках на древних участках и свидетельствует о том, что в основных своих чертах это домашнее хозяйство сохранилось до наших дней.

Ремесленники и торговцы занимали в ханаанском обществе среднее положение между феодальной аристократией, состоящей из землевладельцев и колесничных воинов, и низшим классом крепостных и рабов.

Сыновья, как правило, занимались тем же ремеслом, что и их отцы, и этот обычай продержался до более поздних времен. Есть основания полагать, что ремесленники организовывались в гильдии. Гильдии состояли из тесно сплоченных групп, связанных профессией и кровным родством, и селились по отдельным кварталам. Такие организации существовали в Палестине уже в XVIII веке до н. э.

Керамика, одна из самых ранних и успешных отраслей в Сирии, достигла зенита еще до 1500 года до н. э. Вавилонское влияние проявилось в ней еще за 2000 лет до н. э. Гончарный круг, применявшийся с начала 2-го тысячелетия до н. э., придал ханаанской керамике новое качество и более симметричную форму. Затем стали использовать глину лучшего качества. Характерные признаки древней аморейской керамики начали исчезать, распространилась имитация чужеземных узоров, в основном египетских, критских и микенских. Египетские глазурованные глиняные и алебастровые сосуды ввозились в значительном количестве. Кипрская утварь также служила образцом, о чем свидетельствуют находки в Угарите и других местностях. Угарит находился на сирийском побережье против Кипра. После 1500 до н. э. кипрское и микенское влияние стало особенно сильным. Были разработаны специальные узоры для культовых объектов и предметов, приносившихся в жертву. При глазуровании и для придания особого блеска гончарным изделиям применялось олово. Находки в гробницах свидетельствуют о большом вкусе и мастерстве. Скульптура достигла своего расцвета в XVI веке до н. э.

Царское нагрудное украшение из золота, найденное в гробнице III в Библе. В центре сокол с распростертыми крыльями. На обоих концах украшения соколиные головы. Подражание египетской пекторали

Ханаанеи среднего и позднего бронзового века (ок. 2100–1200 года до н. э.) были, пожалуй, непревзойденными металлургами. Они много работали по меди и бронзе. Химический анализ лезвия топора начала XIV века, найденного в Рас-Шамре, выявил, что они умели не только выплавлять железо, но и смешивать его с другими металлами с получением стального сплава – дотоле об этом не было известно. В поисках таких металлов – олова для получения более твердой бронзы в сплаве с медью, золота и серебра – они предпринимали длительные путешествия за пределы своей родины. Серебряные блюда входили в добычу, взятую в Сирии фараонами. Ювелирное искусство достигло своего апогея в XVI веке до н. э. Ювелирные весы и гирьки были найдены в Рас-Шамре. Серебро, не в виде монет, а по весу, служило валютой повсюду в Западной Азии, хотя торговля в значительной степени имела форму бартера. Синахериб (705–681 до н. э.), один из ассирийских завоевателей Сирии, упоминает сделанное им такое весовое средство обмена: «Я сделал форму из глины и вылил в нее бронзу, как при изготовлении полушекеля». Ножи, наконечники пик, боевые топоры, шила и щипцы были найдены в доизраильском Иерихоне. После 1500 года до н. э. в Палестине появляются хеттские, кипрские и микенские виды оружия. Бронзовые, золотые и серебряные ручные и ножные браслеты, серьги, носовые кольца и броши были раскопаны в различных местах. Маленькие бронзовые цимбалы XIV века до н. э. обнаружены в Телль-Абу-Хавам, недалеко от Хайфы. На памятниках изображались арфы, флейты, гобои, лютни и бубны, от которых по причине их недолговечности не осталось ни следа. Когда ханаанские купцы начали ввозить из Египта амулеты, скарабеев, печати, бусы, сосуды, вазы, оружие и другие товары, ханаанские металлурги стали подражать. Гомер своих поэмах восхвалял финикийское искусство работы с металлом. «Пышный сосуд» из серебра, «чудной своей красотой» помрачал даже «в целой вселенной славные чаши, сидонян искусных изящное дело»^[58].

Богиня-мать на слоновой кости микенской работы. Найдено в Мина-эль-Байде (порт Рас-Шамры). Богиня в микенской одежде сидит на алтаре с колосьями в руках, по обе стороны от нее стоят львы. Мотив имеет восточное происхождение, в частности шумерское, позднее распространился по всему региону Эгейского моря

Двойной гребень из слоновой кости. Передняя сторона (а) утолщается от зубцов к центру, бока скошены; украшена черной инкрустацией. Обратная сторона (б) плоская с черной инкрустацией

Фрагмент ложки из слоновой кости с ручкой в виде фигуры женщины

Шпильки из слоновой кости. Толстый конец третьей шпильки отломан, в этом месте было отверстие, как если бы она использовалась в качестве застежки

Простой народ носил такие украшения, как ожерелья и кольца из известняка, кварцита и сердолика, примеры всех этих изделий раскопаны. Однако найдено всего лишь несколько образцов бус и амулетов из слоновой кости. Кость сменила слоновую кость, хотя слоны, вероятно, еще водились в Центральной Сирии, как о том свидетельствуют сообщения фараонов об охотничьих поездках в этот регион. Самые ранние финикийские изделия из слоновой кости относятся к XIV веку до н. э.; в Мегиддо они были найдены во дворце начала XII века до н. э., но могут иметь и более раннее происхождение. Гребни из гробниц на территории Испании изготовлены в традициях Мегиддо, но относятся уже к VIII веку до н. э. Самые древние из известных греческие подражания финикийским изделиям восходят к этому же веку. Резьба по слоновой кости из Мегиддо XII или XIII века до н. э. изображает музыканта, играющего на лире. Некоторым финикийским изделиям из слоновой кости свойственно столь изысканное мастерство и красота, что это делает их одними из драгоценнейших реликвий искусства Древнего Востока.

Еще одной отраслью, где преуспели ханаанские мастера, было производство стекла. Античное предание приписывает им изобретение стекла, но сейчас нам известно, что египтяне начали изготавливать стекло задолго до ханаанеев. Ханаанское предание донес до нас Плиний в рассказе о том, как некие торговцы готовили пищу на берегу возле Акко и вместо камней подложили под свои котлы куски нитра (селитры) со своего корабля, и, когда нитр расплавился от огня и смешался с песком, потекли прозрачные ручьи. Однако факт остается фактом: именно финикийцы торговали египетским стеклом и усовершенствовали древнее искусство производства стекла.

Прядение и ткачество также составляли типичные отрасли внутреннего производства. Найдены остатки каменных и костяных веретен, а также ткацкие грузила из камня и глины, датируемые началом 3-го тысячелетия. Вне всяких сомнений, первые ткани изготавливались из шерсти; документы из Нузи примерно 1500 года до н. э. упоминают ханаанскую шерсть. Хлопок, первоначально индийское растение, в Ассирию привез Синахериб, который в надписи говорит о «деревьях, на которых росла шерсть» и о том, как его люди «срезали и чесали на одежду». В те времена хлопок встречался редко. От финикийцев этот материал проник в греческий мир в ранний эллинистический период, а вместе с ним и его семитское название. Лен, очевидно, производился в Южной Сирии в X веке до н. э., поскольку в гезерском календаре того периода упоминается «месяц теребления льна». Шелк, по-видимому, был известен в Тире в VI веке до н. э., если верен перевод слова в Книге пророка Иезекииля, стихи 16: 10 и 13. Найдены иголки и булавки доизраильской Палестины в бронзовых футлярах и без них. Иглы с ушком, а булавки длинные с ребристыми головками или откидные. Также обнаружены круглые пуговицы с двумя отверстиями. У бедняков пуговицы делались из глиняных черепков; у богатых – из кости или слоновой кости.

Сирийцы приносят дань. Гробница в Фивах, правление Тутмоса IV (1420–1411 до н. э.). Сирийцы предлагают свои отборные сосуды из золота и серебра. Те, что в первых рядах, простираются перед фараоном ниц или воздевают руки в поклонении. На лицах бороды, хотя несколько мужчин лысые. В верхней части первый из стоящих мужчин ведет обнаженную девушку – у нее бритая голова за исключением нескольких длинных локонов. Другой держит рог с помазанием. В нижней части у первого из стоящих мужчин на руке висит колчан. Он и человек позади него держат голубые сосуды, возможно, из лазурита. Последний несет на блюде вазу для питья в форме стилизованной птичьей головы

На настенных росписях в египетских скальных гробницах, относящихся к раннему периоду гиксосов (ок. 1750 до н. э.), на ханаанеях длинные одежды от плеча до колена, сшитые из крашеной ткани и отделанные тесьмой, часто с искусной вышивкой. Этот стиль, в котором первоначально одевались цари и жрецы, постепенно распространился и на простолюдинов. На фиванских гробницах XVIII династии предстают сирийцы, принесшие дань, одетые в белые платки с красной или синей каймой, обмотанные вокруг тела ниже пояса. Ханаанские пленники на египетских памятниках изображены в рубахах или коротких туниках, юбках и верхних одеждах, состоящих из длинной узкой полосы ткани, обмотанной по спирали вокруг тела. Весь костюм, включая головной убор, напоминает одежду бедуинов. Не только ханаанеев, но и арамеев и других семитов египетские художники изобразили более крепкими по телосложению, чем египтяне, часто с длинными волосами и густыми, черными, заостренными бородами. Волосы на затылке падают густой гривой вплоть до шеи, а надо лбом перевязаны чем-то вроде ленты. У жрецов бритые головы, как у египетских. В более поздние времена женщины прятали волосы под покрывалом, а после свадьбы носили плотно прилегающие шляпы с ожерельями в виде «звездочек и луночек»^[59].

Ханаанская девушка XII или XIII в., восстановлено по изделиям из Мегиддо. Свободная одежда и длинные волосы характерны для того времени

Еще одной отраслью, процветавшей на побережье, было рыболовство. Именно ему Сидон обязан своим именем. Местные угодья нередко приносили разочарование и не давали уверенности в будущем по причине скудной почвы или неустойчивых осадков, зато морские угодья изобиловали рыбой, особенно видами тунца, солью и пурпурным красителем.

Впервые слово, означающее пурпур, появляется в тексте из Рас-Шамры, где говорится, что некоторое количество шерсти было доставлено для распределения между ткачами, которым было поручено изготовление argmn. Не только по восточной, но и всей средиземноморской береговой полосе в различной степени водился моллюск мурекс, из которого извлекали пурпурную жидкость, и этих моллюсков использовали и другие народы, помимо финикийцев, например минойцы и греки. Греческая легенда утверждает, что Елена Троянская, прогуливаясь по берегу, коротая дни своего плена, заметила, что от моллюсков, которых жевала ее собака, ее пасть приобрела насыщенный багряный цвет, и он так ее восхитил, что Елена не желала и смотреть ни на каких женихов, пока те не подарят ей платье, окрашенное порфирой. Однако самым известным и драгоценным красителем древности был тирский пурпур.

Раковина Murex trunculus, из которого добывали пурпурную краску. Груды таких раковин можно видеть в окрестностях Тира и у южных ворот Сидона

В окрестностях Тира и Сидона водилось огромное разнообразие моллюсков, и финикийцы, стремясь сохранить свои поставки, нашли и стали ввозить краситель из таких далеких мест, как порт Спарты и окрестности Карфагена и Утики. Торговали не самим красителем, а окрашенной тканью, которую могли ткать из шерсти, льна или пеньки. Какую функцию выполняет эта жидкость в организме животного, неизвестно; но, разумеется, она не выделяется естественным образом для окрашивания воды в качестве защиты от врагов, как утверждают некоторые.

Чтобы выделить из крохотного моллюска и очистить несколько капель жидкости, требовалось приложить много кропотливого труда. Отсюда ее высокая стоимость – в той мере, в какой краситель не был монопольным продуктом. Поскольку позволить себе его могли только богатые люди, одежда пурпурного или багряного цвета стала знаком различия, откуда в конечном счете и возникло слово «багрянородный». В дни Гомера, как и в эллинистический период, пурпурные одеяния были связаны с царской властью. Подобно Елене Троянской, египетская царица Клеопатра особенно любила ее. В качестве знака своего достоинства еврейский первосвященник носил пурпурное платье, как и главный жрец Иераполя в Северной Сирии и Юпитера в малоазийской Магнезии.

Точный процесс приготовления красителя неизвестен из финикийских источников. По описанию Плиния, для начала из живого моллюска – потому что, когда он умирает, он выплевывает эту жидкость, – вынимают «жилку» с жидкостью, добавляют соль и настаивают три дня, после чего выпаривают на медленном огне. Во время кипения с жидкости постоянно снимают пену. Примерно на десятый день содержимое котла процеживают, погружают в него шерсть и замачивают на пять часов. Затем ее вычесывают и снова кладут в жидкость, пока она полностью не пропитается красителем. Наилучшим считается, когда она приобретает цвет густой крови.