Федор Раззаков
Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол
– Куда едем? – спросил таксист у Баграта, когда тот открыл дверцу.
– Надо догнать трамвай, – коротко ответил юноша.
– Девятку, что ли?
– Номер я не знаю, но он пять минут назад ушел отсюда.
– Честно говоря, трамваи я еще не догонял, – улыбнулся таксист, после чего добавил: – Ну, чего встал – садись. Попробуем догнать твоего «рогатого».
Они тронулись с места и через какое-то время впереди обозначились контуры искомого трамвая.
– Вот он твой родимый, – радостно оповестил пассажира таксист. – Ты в нем что-то забыл?
– Да, девушку, – честно признался Баграт.
Таксист от удивления даже присвистнул и спросил:
– Наверное, красоты неземной, если ты за ней так гонишься?
– Угадал – я таких никогда в жизни не видел, – ответил Баграт.
– Тогда давай обгоним трамвай, и я высажу тебя на следующей остановке.
Так они и сделали. Расплатившись с таксистом, который пожелал пассажиру удачи, Баграт дождался трамвая и вбежал в переднюю дверь. И каково же было его удивление, когда он увидел, что то место, которое совсем недавно занимала прекрасная незнакомка, теперь пустовало. Но на соседнем сиденье сидела пожилая женщина, к ней юноша и обратился:
– Извините, с вами только что сидела девушка. Вы не знаете, где она сошла?
– На предыдущей остановке – у базара, – последовал ответ.
Поблагодарив женщину, Баграт выскочил из трамвая и вновь побежал – теперь уже в обратную сторону. Шансов на то, что он сумеет найти незнакомку у него было мало, но в груди его теплилась надежда – а вдруг она ушла не домой, а заглянула перед этим на базар?
Как и положено в выходной день, торговые ряды в эти часы были полны народа. Найти в этой сутолоке человека было нелегко, но Баграт не отчаивался и, двигаясь вдоль рядов, пристально вглядывался в покупателей, пытаясь отыскать девушку в белом платье. Так прошло минут десять, а результат был нулевой. И когда уже отчаяние все сильнее стало охватывать юношу, взгляд его внезапно выхватил в толпе знакомое платье. Вглядевшись в ее хозяйку, Баграт узнал в нем ту, которую искал. Девушка стояла всего лишь в нескольких десятках метров и о чем-то оживленно разговаривала с пожилым продавцом, у которого она только что купила фрукты. Баграт решил не беспокоить девушку, пока она не отойдет от прилавка. И в этот самый момент он заметил еще одного человека. Это был худосочный парень примерно одного с ним возраста в синей тенниске, который встал рядом с девушкой и, пока она общалась с продавцом, незаметным движением руки открыл ее сумочку, которая висела на плече. В следующее мгновение цепкие пальцы парня извлекли из сумочки дамское портмоне, которое тут же перекочевало в брючный карман похитителя. После чего парень повернулся и направился к выходу с базара. Баграту хватило всего лишь несколько секунд, чтобы принять решение.
Бросившись наперерез вору, Баграт догнал его в следующем торговом ряду, выскочив ему навстречу. И хотя он ничего не успел сказать парню, но тот мгновенно понял, чего от него хотят – настолько злым был взгляд Баграта. Поэтому парень одним махом перепрыгнул через торговый ряд, сметая с него овощи и фрукты, и бросился наутек. Баграту не оставалось ничего другого, как броситься за ним в погоню. Вслед им неслись проклятия торговцев, чье безмятежное существование они нарушили столь бесцеремонным образом.
Выскочив с базара, парень свернул в первый же переулок, надеясь там оторваться от преследователя. Но ему не повезло – за ним гнался человек, который не имел права упустить его, поскольку тот поднял руку на девушку, которая ему очень понравилась. И после пятиминутной погони преследователь настиг беглеца, когда тот попытался перемахнуть через деревянный забор в одном из дворов. Парень успел занести над забором лишь одну ногу, когда Баграт схватил его за вторую брючину и рывком сбросил на землю, осыпая его голову увесистыми тумаками. Парень пытался защищаться, но сила гнева его противника была настолько велика, что это сопротивление было быстро подавлено.
– Отдай мне то, что ты взял! – грозно потребовал Баграт, держа воришку за ворот его тенниски.
Парень безропотно отдал требуемое – похищенное портмоне. Забрав его, Баграт быстрым шагом направился к базару, надеясь, что незнакомка еще там. Однако на прежнем месте девушки не оказалось. Тогда Баграт обратился к продавцу, с которым она несколько минут назад разговаривала:
– Вы не знаете, куда ушла та девушка, что покупала у вас фрукты?
– Какая девушка? – удивился продавец.
– В белом платье, очень красивая.
– Ах, Тамилла? Ушла, дорогой – груши с абрикосами купила и ушла.
– А вы не знаете, где она живет?
– А тебе зачем знать ее адрес? – насторожился продавец.
– Она одну вещь потеряла, а я хочу ей вернуть, – ответил Баграт и показал продавцу портмоне.
Увидев ту самую вещь, которую он до этого видел в руках у девушки, продавец покачал головой:
– Ах, как жалко, расстроится бедняжка. Но адреса ее я не знаю – первый раз ее сегодня видел.
– Откуда же вы ее имя знаете?
– Обижаешь, дорогой – как у такой красавицы имя не спросить? Но она не из нашего квартала – я здесь всех знаю.
– А до милиции отсюда далеко? – задал очередной вопрос Баграт.
– А тебе зачем милиция нужна? – насторожился продавец.
– Как зачем – портмоне надо же хозяйке вернуть!
– А много там денег, ты смотрел?
Вместо ответа Баграт открыл портмоне и заглянул внутрь. В одном его отделении лежало пять рублей одной купюрой, а другое было застегнуто на молнию. Расстегнув ее, Баграт обомлел – там лежала целая пачка купюр по сто рублей каждая. Пересчитав их все, Баграт поднял глаза на продавца и сообщил:
– Тысяча рублей!
– Сколько? – не поверил своим ушам продавец. – Это очень большие деньги. Ты, конечно, можешь их в милицию отнести. Но я тебе вот что скажу. В милиции всякие люди работают, а ты, я вижу, парень честный. Поэтому ты должен сам эту девушку найти и деньги эти ей вернуть. Так будет очень правильно.
– Но в милицию мне все равно надо пойти – вдруг она туда обратится? – высказал резонное предположение Баграт.
– А вот это верно – сходи, – согласился продавец. – Может, там ее адрес и узнаешь. Здесь недалеко – десять минут идти.
Выяснив у продавца маршрут, Баграт сунул портмоне в брючный карман и отправился в отделение милиции, надеясь там найти свою беглянку. Но когда он был на месте и обратился к дежурному с вопросом, не обращался ли кто-то по поводу пропавшего дамского портмоне, дежурный ответил отрицательно. Это было странно, учитывая, что с момента ограбления прошло уже около часа. Может, девушка еще не успела обнаружить пропажу?
– А вы не подскажите, смогу ли я с вашей помощью найти девушку, если знаю только ее имя – Тамилла? – вновь обратился к дежурному Баграт.
– А сколько ей лет?
– Примерно моего возраста – лет 17–18.
– Таких девушек в нашей районе может быть не один десяток – наш участок обслуживает несколько тысяч человек. Кроме этого, на нашей территории целых два института – педагогический и текстильный. А она точно из нашего района?
– Не знаю, – пожал плечами Баграт.
– Тогда, брат, это поиски иголки в стоге сена. Но тебе-то это зачем?
– Хочу ей одну вещь вернуть – потерянную.
– Сам ты ее вряд ли найдешь. Поэтому самый лучший вариант: оставь эту вещь у нас, а мы уж сами постараемся ее разыскать, – посоветовал дежурный.
Этот ответ не застал Баграта врасплох – он ожидал его услышать. Однако он колебался, помня о разговоре с продавцом. В это время у дежурного зазвонил телефон, и он вынужден был отвлечься на звонок. А Баграт, воспользовавшись случаем, вышел на улицу – ему надо было все тщательно взвесить.
«Если я оставлю портмоне здесь, его вполне могут вернуть владелице. Но могут и не вернуть, как предупреждал продавец. К тому же, если я его оставлю, как я узнаю адрес девушки? Вряд ли кто-то из милиционеров станет заморачиваться моим оповещением. Если только сама девушка не захочет сказать мне спасибо. А если не захочет? Тогда какой мне смысл ее искать, тем более когда экзамены на носу? Может, плюнуть на все и оставить портмоне здесь? Но уж больно хороша эта Тамилла – глаз не оторвать! Неужели я никогда ее больше не увижу?».
Эта мысль, как острая игла пронзила сердце Баграта, и он принял окончательное решение – искать девушку самостоятельно.
19 июня 1983 года, воскресенье.
Афганистан, Кабул
Самолет Ту-154 Ташкент – Кабул, на котором летел Геннадий Красницкий, преодолев за полтора часа расстояние в 930 километров, приближался к столице Афганистана. Была середина дня, и в иллюминаторе открывался восхитительный пейзаж. При абсолютно безоблачном небе горные вершины Гиндукуша, одного из высочайших горных массивов в мире, сверкали ослепительной белизной. И поскольку аэропорт Кабула был расположен в горной котловине, то самолет заходил на посадку не прямо, а кругами. Наконец, его шасси ударились о бетонку, и спустя несколько минут стальная птица остановилась невдалеке от здания аэропорта.
Когда Красницкий сходил по трапу, он заметил того, кто должен был его встречать – руководителя футбольного отдела местного спорткомитета Амредина Кареми, с которым они были знакомы без малого двадцать два года. Поэтому едва ноги гостя коснулись бетонного покрытия, он тут же попал в крепкие объятия встречающего.
– Как долетел, шурави Геннадий? – первым делом спросил афганец на вполне сносном русском языке.
– Замечательно, Амредин, – сказал Красницкий, отвечая улыбкой на улыбку.
Затем они прошли к белой «Волге», которая дожидалась их при входе в аэропорт.
– У тебя есть багажный талон, чтобы мой человек забрал твои вещи? – поинтересовался Кареми, прежде чем они сели в машину.
– Весь мой багаж со мной, – ответил Красницкий, кивая на свою спортивную сумку «Адидас», которую он держал в руках.
Кареми подал знак своему шоферу и тот, забрав сумку, положил ее в багажник. После чего они все уселись в автомобиль и выехали с территории аэропорта через специальный КПП, который охраняли вооруженные солдаты царандоя – афганской милиции.
– Долго нам ехать? – поинтересовался Красницкий, удобно расположившись на заднем сиденье.
– За двадцать минут доберемся, – ответил афганец, занявший место рядом с гостем.
– Тогда, чтобы не терять зря времени, расскажи мне, как проходит комплектование команды, – попросил Красницкий. – Сколько человек уже набрали?
Вопрос был не случайный. Собираясь сюда, Красницкий успел навести кое-какие справки и узнал, что за годы войны многих афганских футболистов раскидало в разные стороны: кто-то погиб, а кто-то покинул страну, перебравшись в соседний Пакистан и другие страны. И поскольку времени до турнира оставалось немного – чуть больше месяца – Красницкому предстояло собрать полноценную команду хотя бы из пятнадцати профессиональных игроков, которые не должны были выглядеть посмешищем в глазах высоких гостей, собиравшихся посетить это мероприятие.
– Пока удалось набрать примерно полкоманды – семь человек, – сообщил Кареми. – Это хорошие игроки, большая часть из которых выступала за кабульские клубы. Зато мне удалось подыскать тебе помощника, которого ты должен помнить – он приезжал вместе со мной в шестьдесят первом году к вам в Ташкент. Это Хабиб Асар – наш бывший левый крайний полузащитник.
– Со шрамом на лбу? – тут же вспомнил того, о ком шла речь, Красницкий.
– Да, он самый! – рассмеялся афганец. – Шрам он заработал еще в детстве, когда жил в горном кишлаке и упал с повозки. Мы в команде над ним все время шутили: дескать, хорошо что ноги остались целы, а то как бы он тогда играл в футбол.
Тем временем автомобиль уже двигался в черте города, в котором Красницкий в последний раз был около пятнадцати лет назад – когда он играл в «Пахтакоре» и приезжал сюда на товарищеские игры. Однако тогда это была еще мирная страна, где к советским людям местные жители относились доброжелательно. Но в последние годы, после того, как в Афганистан вошли советские войска, это отношение изменилось на противоположное. Конечно, не у всех афганцев, но у значительного их числа это точно.
Впрочем, сам Кабул с тех далеких пор, когда в нем побывал Красницкий, мало изменился. Улицы города были запружены людьми, а движение транспорта оставляло желать лучшего. Их «Волга» двигалась в общем потоке, где можно было увидеть велосипеды, трехколесные мопеды или моторикши, двухколесные ручные тележки «Карачи» для перевозки груза. Также в общем потоке двигались и вьючные животные – ослы и даже верблюды. Здесь же сновали разносчики воды, которые в кожаных бурдюках из шкуры барана разносили питьевую воду в районы, где не было водопровода. Собственно, нечто подобное (пусть и не в таком виде) можно было увидеть и в Ташкенте, но только сорок лет назад, когда Красницкий был еще ребенком. С тех пор Узбекистан разительно изменился, а вот Афганистан как будто застыл в своем развитии, оставшись в прошлом.
Внезапно на одной из улочек дорогу их «Волге» преградил высокий мужчина в форме «болотного цвета», в белой фуражке, с белым поясом и портупеей. Как понял Красницкий, это был местный гаишник. Наклонившись к водителю, он через открытое окно что-то сказал ему и тот свернул с прямой дороги в какую-то улочку.
– Что-то случилось? – поинтересовался Красницкий.
– Да, бандиты что-то взорвали на рынке, – коротко ответил Кареми, перебросившись парой фраз с водителем.
– И часто такое у вас случается? – спросил Красницкий.
– Редко, но, как говорят у вас, надо держать уши острыми, – улыбнулся афганец.
– Не острыми, а востро, – поправил друга Красницкий. – Надеюсь, турнир они нам не сорвут?
– Можешь не волноваться – меры безопасности в городе будут предприняты самые жесткие, – успокоил гостя афганец. – К тому же, я уверен, что наши власти сумеют договориться с полевыми командирами, чтобы те в это время не предпринимали никаких вылазок.
– Такое возможно? – удивился Красницкий.
– Сразу видно, что ты давно не был в Афганистане, – произнеся это, Кареми улыбнулся.
Спустя несколько минут «Волга» приехала к месту назначения – в микрорайон, застроенный панельными домами советского образца, изготовленных кабульским домостроительным комбинатом. В этом месте обитали афганские чиновники и большая часть советских специалистов, работавших в Кабуле. Здесь Красницкому, а также Виктору Звонареву, который должен был прилететь в Кабул чуть позже, выделили трехкомнатную квартиру, обставленную простейшей металлической мебелью. В доме было центральное отопление и горячая вода, правда, включалась она несколько раз в неделю по несколько часов в день. Но учитывая, что Красницкий в быту был человеком не слишком прихотливым, эти условия проживания можно было назвать идеальными.
19 июня 1983 года, воскресенье.
Пакистан, Равалпинди, посольство США, резидентура ЦРУ
Хью Лессарт сидел в своем кабинете, когда в дверь постучали. Пришедшим был шифровальщик, который положил перед Лессартом только что присланную из Кабула шифровку. В ней агент «Мустафа» сообщал, что два часа назад в Афганистан из Ташкента прилетел Геннадий Красницкий, который был приглашен афганскими властями в качестве главного тренера сборной Афганистана по футболу, участвующей в июльском турнире «Дусти». Дважды прочитав шифровку, Лессарт поднял телефонную трубку и вызвал к себе своего помощника Ларри Дигана. Когда тот явился, Лессарт вручил ему шифровку и приказал:
– Дружище, подготовьте мне подробную справку об этом русском тренере: кто такой, чем занимался и занимается. Короче, вытрясите мне его с потрохами.
19 июня 1983 года, воскресенье.
Москва, Крылатское, Осенняя улица
Александр Бородин лежал в постели и с восхищением смотрел на стройное тело своей немолодой любовницы Кристины Лозовой, которая в чем мать родила стояла у окна и, глядя на улицу, дымила сигаретой. После того, как они около часа активно занимались любовью, настало время отдыха от изнурительного секса, ради которого они раз в неделю и встречались здесь – в трехкомнатной квартире, которая принадлежала брату Кристины. Он работал в МИДе и полгода назад отбыл с семьей в служебную командировку в Латинскую Америку, оставив квартиру на попечение сестры. Впрочем, Бородина гнало сюда не только здоровое сексуальное влечение, которое свойственно многим мужчинам, желающим разнообразить свою семейную жизнь, особенно если она благополучно перевалила за второй десяток лет. У Бородина был еще и служебный интерес, без которого не может обойтись жизнь профессионального разведчика, даже если он ушел от активной разведдеятельности и оказался приписан к рутинной канцелярской работе. Дело в том, что Лозовая работала не где-нибудь, а в Аналитическом управлении Второго главка КГБ (конттрразведка), дослужившись к своим сорока четырем годам до должности начальника отдела секретного делопроизводства. То есть, через ее руки проходили если не все, то большинство секретных бумаг, которые курсировали в стенах этого подразделения, созданного чуть больше десяти лет назад. И когда два года назад Бородин затевал с этой женщиной любовную интрижку, он держал в голове этот факт, имея в виду, что рано или поздно, но это обстоятельство ему еще пригодится. И он не ошибся – с того момента, как в начале этого года взяло свой отсчет «узбекское дело», Бородин стал вытягивать из своей любовницы нужную информацию, мотивируя это тем, что она поможет ему сделать карьеру – занять кресло заведующего сектором органов государственной безопасности отдела административных органов ЦК КПСС. Впрочем, для самой Лозовой эта мотивация не была главной. Она была по-настоящему влюблена в Александра и готова была ради него не только наплевать на свою карьеру, но и разрушить семью – уйти от опостылевшего ей высокопоставленного мужа-военного, с которым они воспитали взрослого сына, учившегося в МГИМО. Но самого Бородина такой поворот не устраивал, поэтому он всячески оттягивал момент серьезного объяснения с влюбленным в него человеком, хотя прекрасно понимал, что рано или поздно ему придется выбирать между семьей, где у него были любимая жена и десятилетняя дочь и этой женщиной, к которой он хорошо относился, но не любил, даже несмотря на то, что у нее было прекрасное для ее возраста тело и она была очень искусной любовницей.
– Когда твои уезжают в деревню? – спросила Кристина, не поворачивая головы к любовнику.
Речь шла о жене и дочке Бородина, которые на днях должны были уехать отдыхать к его теще.
– Завтра, – соврал Александр, поскольку его родные уехали еще неделю назад.
– Значит, твой серьезный разговор с женой опять откладывается до начала осени? – продолжала вопрошать женщина.
– Крис, мы с тобой уже обсуждали эту тему, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно более миролюбиво, ответил Александр.
– Прости, но мне все труднее становится изображать из себя преданную жену. Видимо, я плохая актриса.
– Твой муж стал о чем-то догадываться? – насторожился Бородин.
– Вряд ли, учитывая, что у него у самого шашни с какой-то молоденькой студенткой, – вдавливая сигарету в пепельницу, стоявшую на подоконнике, сообщила Кристина.
После этого она быстро преодолела расстояние от окна до постели и легла рядом с любовником.
– Если ты на мне когда-нибудь женишься, ты тоже будешь бегать по студенткам?
– К тому времени я уже буду стариком и мне будет не до молоденьких, – глядя в глаза любовнице, ответил с улыбкой на устах Бородин.
– Ах, ты, засранец! – беззлобно произнесла женщина и попыталась обеими руками схватить своего возлюбленного за шею, имитируя его удушение.
Но Александр оказался проворнее. Он перехватил руки любовницы и, навалившись на нее всем телом, слился с ней в горячем поцелуе. После чего они снова предались любви. Только на этот раз все завершилось куда быстрее, поскольку время их свидания неумолимо подходило к концу, а Бородину еще надо было расспросить возлюбленную о ее работе.
– У тебя есть какая-то свежая информация для меня? – устало откинувшись на спину, спросил Бородин.
– Кажется, нашего начальника вскоре должны отправить в резерв, – все еще тяжело дыша, сообщила Кристина.
– Фабричникова?
Имелся в виду Аркадий Фабричников, который с 1976 года возглавлял Аналитическое управление.
– Нет – начальника главка, – ответила женщина, имея в виду главу контрразведки Григория Григоренко.
– Откуда тебе это известно, если даже до нас эта информация еще не дошла? – удивился Александр.
– Я краем уха слышала разговор Фабричникова с Новиком.
Речь шла о Николае Новике – заместителе начальника Аналитического управления. Новик был чекистом с почти пятидесятилетним стажем – в органы он пришел в начале 1937 года, как раз накануне больших «чисток» в НКВД. Сначала он работал по линии контрразведки в Казахстане, потом в Белоруссии, а в июне 1949 года его перевели в Москву, в 5-е управление (секретно-политическое). В конце 50-х его отправили резидентом КГБ в Вену, а в начале 60-х назначили начальником 3-го отдела Второго главка (контрразведка против ФРГ). Короче, это был весьма влиятельный и хорошо информированный чекист, который многое знал.
– Интересно, чем это Андропову не угодил Григоренко? – задал очередной вопрос Бородин.
Сам он имел соображения на этот счет, но хотел услышать и мнение своей любовницы, которая могла обладать более обширной информацией, чем он.
– Засиделся на своем посту – без мало тринадцать лет сидит в своем кресле, – ответила Кристина. – А тут еще и ребята из внешней разведки подпирают вместе с Бобковым.
Одним из самых влиятельных людей на Лубянке был бывший начальник Пятого управления (идеология) Филипп Бобков, который служил в органах почти сорок лет – с 1945 года. В январе этого года он пошел на повышение – стал зампредом КГБ.
– И кого же прочат на место Григоренко? – поинтересовался Головин, нежно лаская грудь своей любовницы.
– Ивана Маркелова.
Это был человек Бобкова, который проходил в его замах более пяти лет (1974–1979). Затем он четыре года был первым замом у Владимира Крючкова – начальника Первого главка (внешняя разведка) – и вот теперь собирался запрыгнуть в кресло главного контрразведчика. Учитывая, что Григоренко считался человеком первого зампреда КГБ Георгия Цинёва, а Маркелов – человеком Бобкова, который находился в антагонизме с Цинёвым и мечтал его «подсидеть», на этом противоречии можно было сыграть, о чем теперь и размышлял Бородин, услышав от своей любовницы эту важную информацию.
– А что слышно по поводу Узбекистана? – после небольшой паузы спросил Бородин.
– Слушай, в Средней Азии четыре республики, но тебя больше всего интересует именно эта – почему? – повернув голову к любовнику, спросила Кристина. – У тебя там что – бывшая любовь?
– Тебе везде мерещатся мои бывшие любови, – улыбнулся Александр. – Между тем все очень просто. Дела в Узбекистане на сегодняшний день в главном фокусе не только Лубянки, но и Кремля. Если я буду знать о тамошнем раскладе раньше моего шефа, это поможет мне во взаимоотношениях с вышестоящим руководством. Или ты не хочешь, чтобы твой будущий супруг стал начальником и занял пост заведующего сектором?
– Ох, и хитрец же ты, Сашка! – всплеснула руками Кристина. – Знаешь, чем можно меня взять. А что до Узбекистана, то только позавчера из главка пришло распоряжение, составить анализ тамошней политической ситуации.
– Но не далее, как в прошлом месяце, ты мне уже говорила о подобной справке? – удивился Бородин.
– Правильно, а теперь с нас требуют новую – более глубокую и всестороннюю. Мы будем готовить их ежемесячно, причем с участием наших смежников из Пятого и Шестого управлений.
– А они тут причем?
– Ребята из «пятки» – это второй отдел, который занимается национализмом, – ударилась в объяснения Кристина. – Видимо, их подключили, чтобы найти новые подходы к представителям ферганского и других кланов. Слушай, как же там все запутано – с этими кланами. Там и самаркандский, и ферганский, и ташкентский, и бухарский. И все они при Рашидове каким-то образом уживаются. Что же будет теперь, когда его собираются сместить?
– Драка может вспыхнуть, причем очень серьезная, – мрачно резюмировал Бородин.
– Тогда зачем Андропов это затевает – это же отсюда все идет?
– Там сразу несколько факторов задействованы – как внутренние, так и внешние. Внутренний – это желание ферганцев вернуть себе утраченную еще в пятидесятые годы власть. Здесь этим решили воспользоваться, поскольку у Андропова на Рашидова большой зуб вырос, еще когда Брежнев был жив. А внешний фактор – это Афганистан. Видимо, Андропов решил с опорой на ферганских договориться с радикальными исламистами в Узбекистане, Таджикистане и самом Афганистане. К тому же и ленинабадский, или ходжентский клан в Таджикистане, который давно прибрал власть в свои руки, не прочь, чтобы в соседнем Узбекистане к власти пришли ферганцы – их ближайшие соседи. Но это длинный разговор, а ты не дорассказала мне про смежников из Шестого управления.
– Они будут заниматься экономикой – в частности, хлопковыми делами. Судя по всему, Рашидов оказался крепким орешком, который никак не удается расколоть. Поэтому готовят плацдарм для его «вскрытия» другими методами.
– Будут приписки искать, – догадался Бородин. – Вот как интересно получается. Таджикистан ведь тоже хлопковая республика и там тоже наверняка есть приписки. Но их лидер Рахмон Набиев из ходжентского клана – союзника ферганцев. Поэтому ни его самого, ни Таджикистан никто трогать не будет. И вообще, я уже заранее догадываюсь, как будут бить по Рашидову и Узбекистану в целом, обвиняя в чудовищных приписках. Как говорил Геббельс: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее поверят». И делать это будет наша с тобой «контора» – Отдел дезинформации. Только сегодня он завышает размеры приписок и разных других безобразий в капиталистических странах, снабжая этими цифрами газетчиков, а дадут ему другую команду – то же самое будет выдавать и по Узбекистану.
– Ты сказал, что у Андропова на Рашидова большой зуб вырос – но по какому поводу, что они не поделили? – вернулась Кристина к теме, которая, судя по всему, ее сильно заинтриговала. – Ведь и я не дурочка, чтобы поверить в то, что Узбекистан у нас чуть ли не главный центр коррупции. Я, например, в прошлом году была в Грузии, так там даже таксисты – миллионеры. Причем легальные, а не подпольные.
Бородин хотел было подробно объяснить своей любовнице истинную причину этого противостояния, но вовремя себя сдержал. Да и времени у него не было, чтобы в деталях объяснять, сложившуюся в кремлевских верхах ситуацию. Вместо этого он обнял Кристину и, положив ее голову себе на грудь, произнес:
– Будет время, я обязательно тебе расскажу историю про то, как поссорились Юрий Владимирович и Шараф Рашидович. А пока обещай мне, что ты больше никому, кроме меня, не будешь задавать подобных вопросов. И в ближайшее время не будешь мне звонить – если надо, я тебе сам позвоню. Обещаешь?
– Ты подозреваешь, что мой благоверный нас расшифровал? – глядя в глаза Бородину, спросила женщина.
– Еще не смог, но может, – соврал Александр и переспросил: – Так ты обещаешь?
Вместо ответа Кристина кивнула головой и еще сильнее прижалась к своему любовнику.
19 июня 1983 года, воскресенье.
Москва, площадь Дзержинского,
КГБ СССР, 2-е Управление (контрразведка)
В виду чрезвычайности дела о поисках рашидовского «крота» контрразведчики вынуждены были работать без выходных. И пока все бригады, работавшие по этому делу, в поте лица трудились на своих направлениях, подполковник Виталий Литовченко докладывал начальнику контрразведки Григорию Григоренко о предварительных результатах проделанной работы.
– Согласно журналам учета входящих и выходящих сотрудников в пяти интересующих нас учреждениях – КГБ, МВД, МИД, ГРУ и ЦК КПСС – мы составили списки тех людей, которые шестнадцатого июня в обеденный перерыв покидали свои здания и уезжали в город, – докладывал Литовченко, держа перед собой открытую папку со списком. – В итоге у нас образовалось следующее количество фигурантов: КГБ, включая и Первое управление в Ясенево – тридцать четыре человека, МВД – двадцать девять, МИД – сорок один, ГРУ – тридцать шесть, ЦК КПСС – сорок два. Итого – сто восемьдесят два человека.
– Внушительный список, – покачал головой Григоренко.
– Да, но он выглядит значительно скромнее, когда из него изъять людей, которые вернулись на свои рабочие места в течение часа, а то и раньше. Между тем нам известно, что Рашидов пробыл в ресторане «Узбекистан» чуть более часа. Значит, мы делаем вывод, что его информатор обязательно должен был опоздать после встречи с ним, в каких бы учреждениях из пяти названных он ни работал.
– А какое точное время движения от ресторана до всех интересующих нас точек? – поинтересовался Григоренко.
– Ближе всего к Неглинной улице наше здание на Лубянке, МВД на Огарева и наши соседи из ЦК КПСС на Старой площади – время езды на автомобиле от нас составляет пять минут, от них – шесть минут с учетом светофоров. Далее идет МИД на Смоленской площади – расстояние до ресторана покрывается оттуда за девять минут. От грушников на Хорошевском шоссе до ресторана – двадцать минут. Еще дальше ехать от наших коллег в Ясеневе – более получаса.
– Получается, что, скорее всего, наш «крот» засел в первых трех учреждения – здесь, в МВД или на Старой площади, – высказал предположение Григоренко.
– Это с учетом того, что он угодил в наш список, – внес необходимую ремарку Литовченко. – А так – все верно.
– Но ты говорил, что есть второй список, – напомнил подполковнику о его же словах Григоренко.
– В нем фигурируют люди, которые задержались во время обеденного перерыва и прибыли на свои рабочие места с опозданием – кто-то на пять минут, а кто-то на десять и более. Таких набралось семьдесят четыре человека.
– Тоже немало, но уже не сто восемьдесят два, – улыбнулся Григоренко.
– Из этого списка мы временно исключили еще пятьдесят одного человека, поскольку сфера их деятельности почти не соприкасается с той, что должна интересовать Рашидова. Например, в нашем департаменте это хозяйственники, транспортники, финансисты, бухгалтера. Та же история с МВД и работниками ЦК КПСС.
– На Старой площади сколько всего отделов? – поинтересовался Григоренко.
– По нашему списку там тридцать два отдела, из которых мы исключили двадцать семь – вряд ли их сотрудники могут иметь доступ к той информации, которая очень важна для Рашидова, – сообщил Литовченко.
– Значит, остается пять отделов. Какие?
– Идеологический, Общий, сельскохозяйственный с сектором Средней Азии, организационно-партийной работы и административных органов.
– А сколько всего получилось людей, на кого стоит обратить первостепенное внимание?
