Федор Федорович Никольников
Басни дедушки Феди
Немой и Барин
Немой глотал ночами молча слезы
И терпеливо ждал, когда пройдут морозы.
Как только снег сошел, безропотный слуга
Подался с барского двора в бега.
В погоню посланные гончие и слуги
Настигли беглеца в конце округи.
Добраться дальше не хватило сил:
Его сердечный приступ прихватил.
Прислужники схватили беглеца,
Приволокли и положили у крыльца.
Расправой барский суд жесток и страшен:
«Больного накормить березовою кашей,
Облить холодной ключевой водой
И бросить в яму на денек – другой!»
На свадьбу уезжая, Барин строго
Велел глаз не спускать с острога.
Из ямы чудом выбрался Немой
И видит: Барин возвращается хмельной.
Схватив за бороду, что было сил,
Он голову Барону отрубил!
Тираны! Вам Немого бы понять пора:
Не доводите свой народ до топора!
Обычай
Крот с ночи… Выбился из сил,
Не спится как назло.
Вдруг кто-то резко позвонил!
«Кого там принесло?»
На цыпочках Крот подошел,
Протер дверной глазок.
Глядит: пред ним хмельной Осел,
А с ним – хмельной дружок.
«На гроб Медведю отстегни!
Нам – на похмел хоть грош.
Знать, сочтены и наши дни.
Как с горя не запьешь?»
Подал… Звонок! Чертей виня,
Крот вперился в глазок
И видит: пьяная Свинья
Стоит наискосок.
«Слыхал? Медведя скорбный путь
Закончился в глуши.
Подай на свечки – помянуть
За упокой души!..»
Едва прилег, опять звонок!
О Боже пресвятой!
Крот, не дыша, глядит в глазок:
Там – Заяц раскосой.
«Подай Медведю на венок! –
На весь подъезд орет. –
Эх! Люди – мухи. Злой наш рок.
Прожить хотя б с годок…»
Прилег. Лишь только задремал –
Дзынь-дрынь! – опять звонок!
Шальной вскочил, как на аврал,
Забыв взглянуть в глазок.
Крот распахнул пошире дверь,
Чтоб лучше рассмотреть,
Какой еще явился зверь,
А там – живой Медведь!…
Осел заморский
Мудрый владыка в советниках
не нуждается
От старческих недугов нет лекарства.
Когда цари хиреют, чахнут царства.
В лесу Лев – грозный царь зверей и бог,
Но старость подошла, царь занемог.
Тогда по предложению Орла
Лев взял в советники заморского Осла,
И вместе с ним – пакет рекомендаций
Для всех зверей, племен и наций.
Лев, не колеблясь, подписал Указ,
Который жизнь лесных зверей потряс:
«Отныне всем, рогатым и безрогим,
За воду и траву – платить налоги!
Хлеб – голова всему! Ему под стать
Цена должна быть: цены вновь поднять!»
Чтоб цены повышать на хлеб и сало,
У нас всегда свих ослов хватало.
Осел и Свинья
Богатый пузатеет, бедный тощает
пословица
Молвы, что он – чахотная скотина
Худой Осел боялся, как огня;
Не мог понять, в чем тайная причина,
С чего такая жирная Свинья.
Чтоб испытать эффект «целебной» каши
И на « волшебный» посмотреть котел,
/По тайному совету братьев старших/
Свинье куль проса притащил Осел.
Котел просянки хитрая Хавронья
Опустошила быстро, будто вор;
Затем остатки каши и подонья
Поставила поспешно на костер.
В заветный час Осел к Свинье пришел
И тут же рот раскрыл от удивленья:
Был двор в дыму…Свинья скребла котел,
А дальше началось святое представленье.
Визг подняла, как будто ее режут:
«Зачем с Ослом связалась дура я?
Ведь просо прелое! И пахло-то несвежим.
Но есть еще на небе Бог-судья!»
Куль потеряв с отборным просом,
Худой Осел остался с носом.
Мораль ясна без лишних слов:
Свинья жирна за счет – ослов!
Помещик и Крестьянин
Пан силой захватил земельку у соседа
У одинокого больного Деда.
Как тот жандарм, пристал к нему
И ну грозить -упечь в тюрьму:
«Пойми, старик! Перечить мне нелепо,
Не то покажется с овчинку небо!
Кладу тебе как дар за землю – грош!
Бери, пока даю. А там – как хош.
Еще верну те в знак награды
В госбанке лопнувшие вклады».
Помещик знал /чего таить греха/,
Был вклад у Деда- на цепи блоха!
Дед на дыбы! И в суд…С пустой сумой,
А Пан-с набитою мошной.
Крестьянин обратился в суд истцом,
А встал ответчиком перед судом!
Шемякин суд! Ни дать, ни взять!
К тому ж в суде у Пана – зять.
Суд праведный давно себя изжил:
Крестьянин в тяжбе выбился из сил.
Жить никому Дед вроде не мешал,
А оказался без земли, и без гроша.
За грош распродана общинная земля.
Не оттого ль полынью поросли поля
Попугай и Соловей
В лесу царь – птицей избран Попугай,
А это значит – власть переменилась:
Кто терся впереди, под хвост валяй;
Кто был в хвосте, тем ордена да милость.
Метелка новая по-новому метет,
Так испокон веков заведено не нами.
Взял Попугай всех певчих на учет
И стал учить их петь словами.
Бездарней всех был в хоре Соловей!
А может он – тупой, как пробка?
Отверг все почести! Хоть ты убей,
Не хочет петь, что он – Дурак и Попка!
Крик сверху: «В назиданье остальным
Упрямца в клетку водворить стальную;
Забором окружить стальным,
И пусть поет про мать родную.
Смотри! Нашелся умница какой!
Возносит свой язык, мораль и нравы.
Понять не хочет истины простой:
Как Попугай, петь должен гимн державы».
Но переносит стойко Соловей
Жару и жажду, голод, униженье.
Беснуется в бессилье все сильней
Послушное Попуге окруженье.
Напрасно клеткой Попугай пугает:
Ему Соловушку не сделать Попугаем.
Рыжие Тараканы
Нас опрокинет – на правом борту
в сто миллионов груз крестьян
В. Маяковский
C трибун вешают тараканы-реформисты:
«Мы собственники, а не коммунисты.
И честно вам признаться, дорогие братцы,
Мы лезли в партию, дабы наверх забраться.
Нам ни к чему теперя красный партбилет:
Мы, тараканы, представляем высший свет!»
Вверху на солнце тараканы порыжели,
В родных деревнях раскулачили артели;
Пустили по миру тех черных от земли,
С кем в темноте и в бедности росли.
Глав. Таракан, скупив за грош земельку,
Бароном стал буквально за недельку.
Приватизировав дворцы и кабинеты,
На свалку выбросил знамена и портреты.
Богует властно Таракан на небосводе:
Он стал хозяином на шахте и заводе.
У черных муравьев работы нет в помине,
А он борзеет, как «пахан» в «малине».
Мразь перелетная, он шустренький такой:
Успел сродниться с «забугорной» саранчой.
Он в Вашингтоне – лорд, маркиз – в Париже.
Он выживает всех, кто этажами ниже.
Перерожденец-буржуа – советской знати цвет.
Из лапотных он кулаков! И енто не секрет.
Для Молота с Серпом – он черная угроза:
В нем больше мерзкой гнили, чем навоза.
Свинья и розы
Красота спасет мир
Ф.Достоевский
Жираф в Свинью влюбился не на шутку
И переплюнул местных женихов:
В день Ангела, чтоб ублажить Машутку,
Ей преподнес букет живых цветов.
Колючка розы Машу уколола.
Визг подняла невеста на весь свет!
Свинья рассвирепела от укола,
На землю грубо бросила букет;
И ну топтать неистово ногами
Цветы Жирафа и его любовь.
Жених влюбленный с горькими слезами
Откланялся Свинье и был таков…
Как жрица молодая Афродиты,
За желудей мешок (без лишних слов)
Со старым Кабаном, всегда сердитым,
Свинья венчалась без живых цветов!
Мир прекрасен в божественной сини,
В росных зорях, в сияньи мечты.
Красота мир спасет, если свиньи…
Не затопчут ее, как цветы.
Синица и Кукушка
Неправдою суд стоит
пословица
Бездомная Кукушка-вертихвостка
Яйцо подкинула в синичкино гнездо;
Учла, что голенькому не до лоска,
В дупле ж ему уютно, и тепло.
Подкидыш наделен был скверной хваткой:
Едва проклюнувшись, братишек разбросал.
Но приходилось и ему не сладко,
Когда вдруг нависала смертная коса.
С трудом Синичка Кукушонка сохранила,
Ему здоровье отдала и материнское тепло.
Слегла…Уж думала, что ждет ее могила,
Ан, выкормыш подставил ей крыло.
Кукушку зависть чуть не задавила:
Всю жизнь кли-кликала, моталась там и тут;
Беспомощная старость опостыла,
И на Синичку подала Кукушка в суд.
Горой встал Кукушонок за Синичку:
«Кормилицу в обиду я не дам!
Кукушка мне не мать – чужая птичка.
Знать не желаю я кукушек-мам!»
Спокойно Ворон мантию поправил
И приговор прокаркал в духе правил:
– Поскольку Кукушонок – вылитая мать,
Ребенка матери отдать!
На то и суд, чтоб был неправый- прав,
А правый не имел и птичьих прав
Слон на троне
Преступный мир победил
пословица
Людьми взращенный в зоопарке Слон
Негаданно – нежданно сел на трон.
За ломку политических платформ
Он враз прослыл сторонником реформ.
Чтоб ясно было даже и глупцу,
Слон объявил в лесу по «брехунцу»:
«Любую социальную проблему
Решать чрез монетарную систему!
Казну по частным банкам рассовать,
Любить копейку, как родную мать.
Общенародное круши, удешевляй,
Затем – приватизируй. Не зевай!
Смутьянов за крамольные идеи
Немедля за ворота гнать в три шеи.
Общинников-толстовцев не приемлю,
А потому пущу в продажу землю.
Ту армию, что с чернью и толпой,
Я сокращу: контрактник – наш ковбой!»
Как в заморозки увядают розы,
Зачахли вмиг заводы и совхозы.
Нет и следа скопления зверей:
Опоры в массах нет для бунтарей.
Болезни. Распри. Голод больно крут.
Куда ни глянь, покойников несут…
Слонам таким не надо резать глотку:
Их надо возвращать в зверинец – за решетку.
Солдат и Гады
Воевать – так не горевать,
а горевать – так не воевать
пословица
В Москве проспал свободу римский Гусь:
Вельможи притеснили бедноту,
Хоть к топору зовите Русь:
Жить дальше так невмоготу!
Хоть мудрецов в народе многовато,
Одна надежда на защитника – Солдата.
Пришел к царю служивый на поклон,
Взглянул на трон, а там – Дракон!
Дела-а! Солдат в Генштаб стрелой,
А там – Горыныч молодой.
Он- к сталеварам прямиком.
Беда! Удав зажал стачком.
Махнул на фабрику в профком,
А там – Гремучая торчком!
Солдат в село подался, семеня,
А в сельсовете – подколодная Змея!
Солдат – народа верный щит,
Готов идти на смерть, на баррикады.
Но он сражаться не спешит:
Везде в штабах засели гады…
Стандарт мировой
Лев не ударил в грязь лицом,
Стал править, как за морем правит Львица.
Лев повелел: – Ни ночью, и ни днем
В лесу никто не должен пням молиться.
Всем чтить покорно мировой стандарт,
Предать забвению пуды и версты, мили;
Певца звать уличного чтимо «бард»,
Чтоб все в почете, как за морем были.
Конверты новые ввести, чтоб по уму
/Мышленье по старинке уж не модно/:
Сначала – от кого, затем – кому.
Пора и нам жить чинно, благородно.
Дворцовой свите почести создать,
Пожаловать всем «мерседесы», виллы;
Телохранителей приставить рать
И памятники ставить на могилы.
Книг вверх кореньями заморских не читать,
До новых веников знать аглицкий нормально;
Придворной Стрекозе вновь пенсию поднять,
А Муравьишке – хватит минимальной!
У Льва проблем заморских – за глаза!
Он так вошел в реформенный азарт,
Что в хлопотах забыл поднять низам
Их жизненный – не мировой стандарт.
