Евгений Ильичев
Проект 14
Глава 21
Соловьев молчал уже несколько минут, напряженно думая над тем, что поведала ему Кристина. Он медленно ходил перед скамейкой, на которой тихонько сидела девочка, тревожно прислушивалась к его дыханию. У Кристины было ощущение, будто ее друг только что пробежал стометровку. Не желая мешать, она молча сидела на скамье и считала про себя удары его сердца. В какой-то момент Кристина поймала себя на мысли, что делает это, даже не дотрагиваясь до Алексея. Сначала она испугалась. По спине пробежал уже знакомый холодок, все начиналось так же, как и в случае с Натальей Ивановной. Тихие удары нарастали в её голове и, в какой-то момент, стали слышны так, будто она слушает сердце в стетоскоп. Но вскоре девочка поняла, что слышит нормальное биение сердца, только учащенное.
Он волнуется. Это просто волнение, решила Кристина. Значит каким-то образом, я слышу любое изменение в организме людей, которые находятся рядом. У Кристины зачесался лоб под повязкой, и она машинально его потерла. Это движение напомнило ей о зрении. Интересно, если таких способностей у меня раньше не было, а после операции они появились, значит ли это, что и мое зрение, возможно, тоже восстановится? Она улыбнулась, но поспешила стереть со своего лица эту странную улыбку. Ей даже стало немного стыдно улыбаться в столь напряженный для них момент. Лёша так волнуется, размышляя над тем, как вытащить их отсюда, Наталья Ивановна находится в больнице с инфарктом, а она сидит тут и улыбается, как дурочка. Но робкая улыбка, стертая с лица усилием воли, никуда не делась из головы. В душе девочка ликовала, и никакие угрозы и трудности не могли сейчас изменить ее морального подъема.
Наконец, сердцебиение журналиста унялось, и его пульс практически пришел в норму. Он остановился и сел рядом с Кристиной. Еще немного подумав, он начал размышлять вслух.
– Итак. Мы знаем, что Роберт Бойль знает о результатах операции, но, по какой-то причине не предпринимает никаких действий. Это означает, что либо результаты оказались не такими, каких он ожидал, либо операция вовсе провалилась. Мы, в свою очередь знаем, что у тебя появился… – он замялся на минуту, подбирая определение тому, что хотел описать.
– Дар? – Помогла ему Кристина.
– Дар. Да, мы знаем, что у тебя появился дар, – он произнес это слово несколько тише, – дар, которого у тебя раньше не было. Это означает, что твой мозг начал работать не так, как у простых людей. Ежу понятно, что подобные изменения профессионал вроде Бойля не заметить просто не мог. Скорее всего, он просто медлит с решением. Уже полдень, но ни младшего, ни старшего из Бойлей мы не видели. Значит, они еще не приехали.
– Вернее мы не видели, что они приехали. – Поправила Кристина.
– Прости?
– Прощаю. Мы не видели, как они заезжают на территорию через центральные ворота, но это не означает, что они не здесь.
– Я не понимаю тебя, поясни! – Смутился Соловьев. – Ведь Мери тебе сказала, что они каждый день покидают территорию и ночуют в городе.
– Верно, так она и сказала, и у меня нет оснований не верить ее словам.
– Тогда к чему ты клонишь?
– А ты хоть раз слышал, чтобы вечером кто-нибудь выезжал или утром кто-нибудь заезжал в эти ворота? – Кристина ткнула пальцем в сторону ворот, что несколько смутило Соловьева. Слепая девочка умудрилась заметить то, чего не замечал он, будучи зрячим.
– А ты неплохо ориентируешься в пространстве. Неужели тебе достаточно слышать все вокруг, для того, чтобы понять где, что находится?
– Нет, конечно, половину информации мне предоставляет тот, кто со мной находится, в моем случае это была Наталья Ивановна, ну а другая половина приходит в виде всех остальных органов чувств, в том числе и при помощи новых.
Кристина улыбнулась и смущенно опустила голову. Алексей немного задумался, но потом воскликнул:
– А ведь действительно! Никто не покидает пределы территории открыто. Возможно, есть другой способ покинуть объект. И, мне кажется, я знаю какой, – уже тише продолжил Соловьев. – Вчера ночью я бродил по зданию и узнал немного больше о здешних порядках.
– Ночью? – Удивилась Кристина.
– Долгая история, – отмахнулся Алексей, – так вот, вчера я узнал, что центральный выход из здания закрывают на ночь. Причем открыть его без ключа невозможно.
– А запасные выходы?
– То-то и оно, что никаких запасных выходов в здании нет.
– Как это нет?! – возмутилась Кристина?
– А так. Не предусмотрены изначально. Видимо здание строилось не как медицинское учреждение, а как учреждение закрытого типа, из которого не так уж и просто выйти незамеченным.
– Тогда как они сами покидают объект? – Резонно заметила девочка.
– А на этот счёт, как раз, мыслишки у меня есть. Не найдя никаких иных способов выйти из здания, кроме как через парадный вход, я стал бродить по коридорам и наткнулся на скрытую от посторонних глаз лестницу, что ведет в подвал. Она находится в другом крыле здания, где, похоже, сейчас никто не размещается. Так вот, эта лестница заканчивается массивной дверью, которая открывается либо кодом, либо посредством отпечатка пальца. Как тебе?
– Тогда все сходится! Эта дверь ведет в подвал, а он выходит в потайной тоннель.
– Точно! – Воскликнул Соловьев. – Осталось только узнать, как открыть эту дверь и куда она ведет.
– А дальше? – немного понизив голос, спросила Кристина.
– А дальше мы на свободе! Можно будет связаться с Ми-6, и тогда мы спасены!
– Лёш, ну ты, как маленький!
Соловьев опешил от такого заявления.
– Что значит маленький?
– Ну, представь. Допустим, мы каким-то непостижимым образом овладеваем секретным кодом или, что менее вероятно, нужным пальцем. Попадаем в подземелье, где, скорее всего, есть еще двери с кодовыми замками. Преодолеваем их. Далее непонятно какой протяженности тоннель, в конце которого, скорее всего, тоже охраняемая территория. Предположим нам, каким-то чудом, удалось преодолеть все эти препятствия и мы на свободе. Выход из тоннеля наверняка находится в такой глуши, из которой выбраться не так то и просто. К тому же у нас нет ни денег, ни документов. Твои, насколько я поняла, остались в отеле, а мои у тех, кто нас тут охраняет. У тебя даже собственных штанов нет. И это я уже не говорю о том, что будет с Натальей Ивановной!
Соловьев взглянул на свои пижамные штаны и куртку-форму постояльцев клиники. Эти мысли не успели проскочить в его голове, и он понял, что его юная подопечная права. Без чьей-либо помощи им не удастся и ста метров пройти на открытом пространстве, даже если они и выберутся наружу.
– Что ж, – подытожил он, – выходит, нам придется ждать вестей от твоей учительницы и уж только тогда решать, как выбираться. Но, боюсь, что промедление может нам дорого обойтись. В любом случае нужно что-то делать.
– Да, вот только что? – Тихо спросила Кристина.
***
Роберт Бойль съехал с шоссе на неприметную грунтовую дорогу, уходившую вглубь леса. Петляя между деревьями, уже через десять минут он добрался до развилки, где принял левее и вскоре выехал из леса на небольшую поляну. Посреди поляны стояла деревянная постройка без окон, больше походившая на складское помещение. Вокруг не было ни души. Подъехав к зданию, Роберт набрал на своем телефоне номер – свой личный код. Через минуту стена здания отъехала в сторону, обнажая широкую площадку для парковки. Изнутри небольшое здание казалось гаражом, в котором свободно разместилось бы пять легковых автомобилей. Машину ученый припарковал прямо по центру, но выходить не стал, лишь заглушил двигатель. Через минуту дверь гаража закрылась. Зажегся мягкий свет под потолком. Роберт почувствовал легкую вибрацию и тут же пол под ним начал скользить вниз. Спустя минуту грузовой лифт с машиной Роберта Бойля внутри остановился. Отъехали вбок двери, и Роберт тронулся вперед по длинному тоннелю, тускло освещенному фонарями. Спустя десять минут тоннель сделал поворот под прямым углом и почти сразу же оборвался большим залом подземной парковки. Въезд на нее был заблокирован массивными шипами, торчащими из бетонного пола. К машине подошел вооруженный охранник. Бойль опустил окно и предъявил пропуск. Охранник убедился, что данный автомобиль можно пропустить без досмотра и дал команду напарнику опустить, преграждающие путь, шипы. Бойль припарковал машину на привычном месте, вышел, захватив с заднего сиденья небольшую спортивную сумку, и направился к лифту, на этот раз пассажирскому. Уже через минуту он оказался в подвале штаб-квартиры отца. Проходя по длинным коридорам, Роберт подумал о том, что еще три месяца назад он ничего не знал о том, кто его отец на самом деле. Всю свою жизнь Роберт был опутан ложью. Его представления об отце и его положении в обществе оказались крайне далеки от реальности. Правда, открывшаяся перед ним не так давно, никак не укладывалась в голове молодого ученого. Всё, что поведал ему Эдвард Бойль три месяца назад, больше походило на утрированный шпионский детектив, в котором могущественным спецслужбам мира противостояла не менее могущественная тайная организация, одним из руководителей которой был его родной отец. Сказать по правде, Роберт больше поверил бы в то, что его родитель сошел с ума, нежели в то, что ему рассказали. Но, к его великому сожалению, всё, что говорил ему Эдвард, подтверждалось тут же. Также как сейчас, Роберт оказался в этом мрачном подвале. Отец вел своего сына по коридорам своего творения. Если бы не все эти потайные шахты лифтов и вентиляции, секретные тоннели, двери с кодовыми замками Роберт не поверил бы ни единому слову отца. Но тот решил разом обрушить на сына весь объем информации, проводя экскурсию по самому защищенному объекту из всех, что доводилось видеть Роберту.
Три месяца назад, еще ничего не подозревавший о тайной деятельности своей семьи, Роберт обратился к отцу за помощью в организации заключительной части своей научной работы. Кандидаты для эксперимента были подобраны, и Роберту недоставало денег на банальную организацию всего задуманного. Его группа ученых была готова идти до конца и без оплаты своего труда. Но они остро нуждались в хорошо оборудованной клинике. К тому же, без участия Эдварда Бойля и его команды нейрохирургов не удалось бы осуществить медицинскую часть амбициозного проекта. Роберт был абсолютно уверен в том, что отец не откажет ему. Но, к его большому удивлению, Эдвард вместо ответа пригласил Роберта прокатиться с ним за город. Не объясняя ничего, отец привёз его сюда на базу и провел его через все уровни охраны на территорию объекта, который сам же и создал. Затем отец усадил шокированного Роберта в своем кабинете, сам сел напротив и начал разговор. Именно тогда, будучи полностью уверенным в поддержке сына, Эдвард поведал Роберту о том, кем является на самом деле. Отец рассказал Роберту обо всех крупных проектах, которые возглавлял лично. Затем он более подробно остановился на самой организации «кроты». Эдвард рассказал историю возникновения этой структуры. О ее взлетах и падениях. Поведал и о том, каким путем они добились столь большого влияния на мировую политику. Сказать, что Роберт после всего, что он узнал, был в шоке – не сказать ничего. Ему, идеалисту и романтику от природы, было неимоверно сложно поверить в то, что поведал ему отец. И единственным вопросом, которым задался в тот вечер Роберт, был вопрос "зачем?". Зачем отец ему все это рассказал? Зачем открылся и обнажил то, что должно быть спрятано за семью печатями? В тот же вечер Роберт получил ответ на свой вопрос – "преемственность". Власть в этой сложной и запутанной структуре передавалась по наследству. От отца к сыну или от учителя к ученику. Организация постоянно росла, и со временем стареющая верхушка становилась не способна управлять столь сложной структурой. В какой-то момент, нужно было передавать бразды правления в молодые руки. И желательно, чтобы эти руки были энергичны и имели отличное прикрытие. Каждый из руководителей «кротов» в течение жизни воспитывал себе преемника и, в конце концов, передавал все свои знания и всю свою власть именно в тот момент, когда в этом нуждалась организация.
Открываясь перед сыном, Эдвард Бойль рассчитывал на то, что он правильно поймет весь смысл создания этой организации, что произойдет передача власти и круг замкнется. Эдвард подробнейшим образом объяснил Роберту, как сильно повредит организации его проект, в случае его успешной реализации. Попутно он сообщил, что никогда не верил в то, что сама идея на практике окажется состоятельной. В заключении Эдвард выразил свои намерения по поводу передачи власти в руки Роберта. Со временем Младший Бойль должен был стать одним из самых влиятельных людей на земле. Ему лишь нужно было дать согласие и принять новую жизнь, и новую судьбу, как данность. Эдвард распланировал все. Учел каждую деталь и мелочь, вплоть до маскировки Роберта, коей должна была стать его научная работа. Так же, как и для него самого была маскировкой его работа в клинике, им же и основанной. Эдварду Бойлю не удалось учесть только одну деталь – мнение самого Роберта. И эта деталь стала камнем преткновения в отношениях между отцом и сыном. Узнав всю правду о своем отце и мире, в котором он жил, Роберт наотрез отказался впутываться во всё это. Его возмущала одна лишь мысль о том, что за него расписали и распланировали всю его жизнь. Роберту нравилось то, чем он занимался, и для него именно его проект был настоящей жизнью. Его работа была тем, что заставляло его двигаться дальше, развиваться и совершенствоваться. Алчность и слава его не зацепили, и Роберт, который никогда не испытывал нужды в средствах, привык не обращать на них внимания. Отец сделал все, чтобы Роберт не нуждался ни в чём в годы своего обучения. За это Роберт был безгранично благодарен ему, но принять новую жизнь и поступиться всеми принципами, рожденными в годы становления, он не мог.
Роберт был ошеломлен и чувствовал, что вскоре ему предстоит сделать самый важный выбор в своей жизни. Будучи, от природы, наделенным чувством такта он не стал рубить с плеча, поскольку понимал: в случае отказа, отец просто напросто перекроет ему кислород и сделает так, что его имя в научных кругах, в лучшем случае, будет вызывать лишь ироническую улыбку. В его силах было погубить всю карьеру Роберта, а потому Бойль-младший решил сыграть в свою собственную игру. Он не стал устраивать красивых сцен, мол, мораль не позволяет принять подобное предложение. Вместо этого он предложил отцу сделку на обоюдовыгодных условиях. Он обещал подумать над его предложением и при этом выразился такими словами, что отец остался в полной уверенности, что сын в итоге примет его предложение. В обмен на это он попросил позволить ему завершить проект, на который положил столько сил и энергии. Доводом послужило то, что в случае провала операции никто ничего не теряет. В случае же успеха, их организация всегда может прикрыть проект и задвинуть его в долгий ящик. Таким образом, в их руках останется новейшая технология, и это не повредит фармацевтическим гигантам, обеспечивающим треть всей легальной прибыли «кротов». К большому удивлению Роберта, отец купился на этот блеф. Таким образом, Роберт отсрочил свое решение по вопросу вступления в организацию и обеспечил себе достаточно времени и средств для завершения дела всей своей жизни.
Время шло. Проект подходил к концу и отец начал давить на сына, поторапливая его с решением. Верхушка «кротов», естественно, была в курсе всех событий в Швейцарии. Им было не по душе то подвешенное состояние, в котором находился Эдвард Бойль и они начали задавать вопросы. Эдвард же в свою очередь знал, что эти вопросы означали лишь одно, если в кратчайшее время он не разберется с сыном, за него это сделают другие, такова уж политика конфиденциальности организации. Потому ему не оставалось ничего другого, как торопить Роберта с принятием решения.
Минуя подвальное помещение, которое больше походило на бункер, Роберт строил последовательность своих действий. Четкость и скрытность – два пункта, которых всегда придерживалась организация отца. Теперь эти два гаранта надежности должны были сыграть на руку самому Роберту. План был идеален, но его успешная реализация целиком и полностью зависела от того, поверит ли ему Соловьев. Роберт знал, что русский журналист уже осведомлен о том, что происходит в клинике. Неизвестными для него оставались лишь детали. И потому предложение побега из уст самого Роберта будет выглядеть для Алексея слишком подозрительным. На этот случай у Роберта Бойля был припасен козырь, который он скрывал ото всех на протяжении нескольких дней. Уж этому Алексей Соловьев непременно поверит, думал Бойль, поднимаясь по лестнице наверх. Добравшись до массивной двери с кодовым замком, Роберт приложил большой палец левой руки к считывающему устройству. Раздался негромкий сигнал, и дверь с шипением открылась.
Глава 22
Эдвард Бойль допил свою чашку кофе и хотел было уходить из кафе, но его внимание привлек звуковой сигнал электронной почты. Входящее письмо заставило Эдварда задуматься. Помимо интерактивной карты, с отмеченными на ней контрольными точками, оно содержало подробный отчет, из которого следовало, что объект наблюдения с самого утра побывал в разных уголках Берна. Слежку за сыном руководитель швейцарского отделения «кротов» установил сразу же после доклада медсестры Мэри. Роберт явно что-то скрывал, и старшему Бойлю было крайне важно выяснить что именно. Оказалось, что его сын перед их встречей в кафе посетил банк, где открыл на свое имя ячейку камеры хранения. Далее Роберт отправился в отель, в котором проживал Алексей Соловьев до того, как его вывезли на объект. Сын пробыл там пятнадцать минут и вышел со спортивной сумкой в руках. Далее он направился на встречу с отцом, но по пути заскочил в интернет кафе и уже через пять минут покинул его.
Из доклада было ясно – Роберт ведет свою игру, и в ней, похоже, есть место третьим лицам. С кем вступил в контакт этот бестолковый мальчишка? Полиция? Наемники? Или, не дай Бог, Ми 6? В любом случае Эдвард больше не мог ждать у моря погоды. Все, что говорил и делал Роберт, служило оттягиванию времени. И сейчас он был на шаг впереди. Уж не замышляет ли он устроить побег Соловьеву и Кристине? В таком случае придется принимать упреждающие меры. В отеле Соловьева Роберт мог встретиться с кем угодно. Так же он мог захватить с собой и вещи журналиста, так удачно оставленные им при побеге.
Мысленно выругав себя за то, что сам не догадался позаботиться о вещах и документах журналиста, Эдвард решил действовать жестче. Выйдя из кафе, он сел в припаркованный неподалеку черный лимузин.
– На объект! – коротко бросил он водителю, набирая телефонный номер. Длинные гудки оборвались хриплым женским голосом.
– Слушаю.
– Начинаем второй акт.
На другом конце ничего не ответили. Бойль спрятал телефон в карман пиджака и погрузился в раздумья. Лимузин уже мчал его к объекту.
***
Как же неудобно было ехать в багажнике седана. У Элис затекла нога, и сильно болел ушибленный на очередной яме локоть. Роберт, похоже, забыл о том, что едет не один. В очередной раз, чертыхнувшись на кочке, Элис решила мысленно повторить весь план, который, по словам ее подчиненного Озуки, отличался особой безбашенностью.
Когда в головное отделение Ми-6 поступил звонок из Швейцарии, никто не поверил в такую удачу. Работу с информатором тут же передали группе Элис Смитт. Какого же было её удивление, когда выяснилось, что информатор ни кто иной, как Роберт Бойль – сын Эдварда Бойля, одного из руководителей Бернской ячейки «кротов». Роберт вышел с ней на связь со всеми предосторожностями, которые ему были предписаны её лондонскими коллегами. Он приобрел новый телефон с номером, зарегистрированным не на свое имя. Разговаривал только в посторонних местах, где его не могли прослушать. Электронную почту он завёл со всеми полагающимися предосторожностями на сервере, который ему указали, с "ником" и паролем, которые ему опять же сообщили из центра. Таким образом, первичная вербовка произошла даже не группой Смитт, а дистанционно из центра. Когда объект вербовки сам желает быть завербованным, то современный мир предоставляет все возможности для этого.
План был опасен и сопряжен с большим риском разоблачения, как самой Смитт, так и её группы. При помощи Роберта Бойля Элис намеревалась проникнуть на базу «кротов» и похитить Соловьева и Громову. Судя по информации, которую передал Ми-6 Роберт, времени у них было в обрез. Даже если Бойль-старший и купился на игру сына, то не проверить его данные он просто не мог, иначе грош цена его медицинской карьере, пусть даже и подставной. При таком раскладе у Кристины Громовой было не больше суток для того, чтобы покинуть территорию «кротов» и укрыться в безопасном месте. Сами они ни за что на свете не смогли бы сбежать, но если у Элис получится добраться до заложников первой, то у них появится шанс выбраться из этой передряги живыми. Как ни странно, идею проникнуть на базу невольно подбросил Элис сам Роберт. В их короткой беседе в номере отеля, где проживал репортер, он упомянул о том, что ни его машину, ни машину отца никто никогда не досматривает ни при въезде, ни при выезде с базы. После этих слов у Элис в голове уже нарисовалась картинка того, как она проникает в подземный гараж в багажнике автомобиля Роберта и, через некоторое время, сама выбирается оттуда при помощи запасного брелка сигнализации. Затем Элис планировала незамеченной добраться до точки сбора возле потайной двери, ведущей непосредственно в здание. Роберт же пойдет первым, предупредит Соловьева и Громову и доставит их к той самой двери. Дальше в дело должна была вступить она сама и её группа.
Смитт доводилось испытывать трудности и похлеще, а потому она вскоре позабыла о физическом дискомфорте и всецело отдалась настрою на сложную операцию. Она мысленно повторила план всего подземного гаража и пробежалась взглядом по запутанным коридорам укрепленного убежища. Через несколько минут машину затрясло так, что пришлось задействовать практически все группы мышц, чтобы не получить серьезной травмы от ударов о нутро автомобиля. Видимо съехали на грунтовую дорогу, решила Элис и приготовилась к операции. Она вынула свой любимый "Глок" с глушителем из кобуры на бедре и, как только автомобиль остановился, привела его в боевое положение. Хоть ученый и уверял, что ни его машину, ни машину его отца никто не досматривает ситуация могла измениться в любое время. Томительная минута показалась Элис часом, но агент услышала лишь щелчки какого-то механизма и затем, сменивший их, ровный гул грузового лифта. От томительного ожидания угрозы организм Элис получил изрядную дозу адреналина. Она и раньше такое ощущала, и именно это чувство ей нравилось больше всего в её работе. В такие моменты она переставала быть собой и превращалась в идеального солдата – человека со сверхспособностями. В таком состоянии она могла часами выслеживать объект своих интересов. Могла вести бой, используя практически все современные виды оружия и подручные средства. Причем без оружия Элис была не менее опасна. Не знающая усталости, со сверхвысоким порогом болевой чувствительности и в полной боевой готовности, Элис Смитт представляла собой, практически идеальное смертельное оружие. Но в Ми-6 её ценили не столько за физические данные, сколько за способность рационально мыслить в критической ситуации. Именно способность мгновенно принимать решения в экстремальных условиях, выделяла её из общего числа рядовых оперативников. Подготовить путевого боевика для Британской разведки труда не составляло, а вот кадры, способные действовать автономно ценились куда выше. Элис относилась именно к таким агентам. Получая задания из центра, она максимально точно представляла себе суть дела и четко понимала, каких результатов от неё ожидают. Дальнейшие её действия начальство контролировало на расстоянии и, за редким исключением, никогда не вмешивалось в ее работу.
Но скажи ей кто-нибудь в её семнадцать лет, какой она будет в тридцать, скорее всего, она сочла бы этого человека безумцем. Элис росла в семье полицейского и поскольку была единственным ребенком, родители в ней души не чаяли. Элис же в свою очередь обожала отца всей душой. С матерью у нее были такие же теплые отношения, но все же единственным кумиром в ее жизни был отец. К своему совершеннолетию девочка была полна решимости пойти по его стопам. Конечно, патрулировать неспокойные закоулки огромного мегаполиса она не собиралась. Девушка занялась юриспруденцией и, получив соответствующее образование, с блеском прошла все необходимые нормативы и тесты для службы в полиции. Ее жизнь так и пошла бы по ровной колее британской судебной системы, если бы не та трагическая ночь. Ее отец вел дело преступной группировки, терроризировавшей ювелирные салоны Лондона. И когда полиция вышла на след налётчиков, те сделали упреждающий удар. Тот киллер был всего лишь исполнителем чужой воли и особой ненависти к объекту заказа не питал. К делу он отнесся, как к рядовому заказу. Проникнув ночью в дом к Смиттам, он бесшумно поднялся в спальню и хладнокровно выпустил обойму в спящих родителей Элис. К тому времени девушка уже жила отдельно от родителей, что и спасло её в ту ночь. Утром она, как обычно, позвонила домой, но дозвониться не смогла, линия была занята. Мобильные также были вне зоны доступа. Это лишь спустя неделю, следователь по этому громкому заказному убийству открыл ей несколько страниц дела. Почерк исполнителя соответствовал, известному на тот момент в преступном мире Европы, киллеру по кличке Кэбмен. Он скурпулезно выслеживал жертву, притворяясь водителем такси. Такая маскировка давала ему практически полную свободу действий. Он мог стоять часами перед одним и тем же домом, собирая нужную ему информацию и практически никто вокруг не мог заподозрить неладное. Проникая в дом к жертве, Кэбмен первым делом устанавливал устройство, которое глушит всю связь. Далее он обрезал все провода, так или иначе отвечающие за связь, чаще всего это были телефон и интернет. Таким образом, жертва таксиста не могла выйти на связь и позвать на помощь. Это делалось на случай непредвиденных трудностей с исполнением заказа. Затем наёмник выполнял заказ и надолго исчезал из города, а зачастую и из страны. Никто и никогда не видел его лица. Свои услуги он предлагал сам, анализируя преступный рынок и потребность в его услугах, а потому с ним просто невозможно было связаться самостоятельно.
Отгоняя дурные мысли, Элис вызвала такси в то утро и отправилась к родителям домой. Дверь никто не открыл, и девушка вошла в дом, воспользовавшись своими ключами. Уже через несколько минут к дому, где было совершено двойное убийство, подоспели судебные медики и криминалисты. Для Элис Смитт в тот день погибли не только её родители. Она сама утратила всякий интерес к прежней жизни. Она взяла бессрочный отпуск и, первые две недели после трагедии, просто сидела дома одна. Связь она так и не восстановила, мобильный, после трех дней нескончаемых звонков, разрядился. Все хлопоты с похоронами взял на себя начальник её отца. Элис же просто на автомате выполняла все, что ей говорили. Если бы её под руки не вывели из дома и не посадили в траурный кортеж, то и похороны родителей она, скорее всего, пропустила бы. Эти первые две недели её рассудок цеплялся за реальность всеми силами и бесконечно срывался в бездну отчаяния. Девушка беззвучно плакала. Слезы, будто сами по себе, крупными градинами выступали на глазах, застилая собой весь мир, укрывая сознание в детских воспоминаниях. Затем Элис поняла, что дышать ей становится все труднее и труднее. Одна из основных потребностей организма потеряла в один миг весь механизм автоматизма. Девушка ловила себя на мысли, что дышит она исключительно за счет активной дыхательной мускулатуры. В случае, если она забывала делать очередные вдохи, ее сознание туманилось и готово было отключиться, но подобную роскошь Элис не могла себе позволить. И тогда, собравшись с силами, она упорно делала очередной вдох. Она заставляла себя дышать, но пока не знала, ради чего она это делает. К ней в дом приходили какие-то люди, некоторые из них кормили Элис и старались подбодрить. Другие представлялись какими-то, ничего не значащими для сознания Смитт, именами и званиями и подолгу разговаривали с ней. Лишь спустя полгода она поняла, что это были ее друзья и психологи с работы.
И вдруг, в один момент Элис словно включилась. Ее глаза распахнулись в новый, доселе не известный ей мир. Элис Смитт поняла, зачем все это время она заставляла свое тело жить. Она вышла из дома, села в такси и отправилась на работу. В тот же день она уволилась. От родителей ей остался дом и счёт в банке. Денег было не много, но их вполне хватило бы на год безработной жизни. К тому же в тот же месяц Элис продала дом. С тех самых пор Элис пропала. Никто из ее окружения так толком и не понял, куда подевалась девушка. Одни считали, что она уехала в штаты, другие слышали, будто ударилась в религию, но достоверной информации о местонахождении Элис Смитт ни у кого не было.
Грузовой лифт остановился, и двигатель вновь глухо заурчал. Автомобиль проехал ещё какое-то расстояние и вскоре остановился вновь. Роберт Бойль вышел из машины и дважды стукнул по багажнику. Для Элис это был знак, что все чисто и через десять минут ей пора выбираться из багажника.
