Евгений Витальевич Новиков
Высота Безымянная
– Тихо, тихо, Мусатов, не дергайся. – Руденко заполз в его ложбинку и, подняв бинокль, стал осматривать позиции, – готов?
– Так точно, товарищ политрук!
– Вот и славненько, тебе начинать карусель. Смотри, за валуном лежит один с автоматом, первым стреляю я, по нему, ты начинаешь накрывать вон тот бруствер – ветки на нем свежие, значит точно обитаем… Сколько дисков заряжено?
– Четыре. Все, что было.
– Короткими очередями по укреплениям бей. Не надо прицеливаться долго и высматривать противника. Твоя задача – чтоб ни одна зараза не выглянула из-за укрытий, пока мы перемещаемся. Накроешь их – и мы живые добежим… Не будут они высовываться, когда пули над головой свистят. Но только короткими. Четыре диска надолго не хватит. Первый разрядил, второй номер уже забивать его начал. Все ясно?
– Так точно!
– Ждем еще десять минут и начнем.
Спустя несколько минут политрук перекрестился, осмотрел еще раз позиции противника через бинокль, вскинул свою старую добрую «Мосинку», и затих. Рядом Мусатов, прильнув к прицелу «Дегтяря», левой рукой смахнул со лба капельки пота.
Выстрел… Еще один… И застрочил пулемет…
Со всех сторон раздались одиночные выстрелы.
– С Богом – прошептал Руденко и, вскочив, со всех ног побежал к высоте, не перекрывая траекторию стрельбы пулемета.
Секунда, вторая… выстрел, еще пару секунд. Вот начинают раздаваться ответные выстрелы с финских укреплений. Одиночные, редкие… Еще секунда. Справа за шумом пулемета слышны выстрелы винтовок, стреляют наши, правильно поняли, да и не впервой уже. У подножия небольшой валун. Упал за него Руденко, посмотрел по сторонам – справа и слева подбегают бойцы к холму. Кто-то так же залег. Пару секунд, отдышался.
– Урррра!!!! – раздался справа голос командира роты.
– Ураааа!!! – подхватил еще один. И еще…. И еще…
Полезли на холм. У кого-то примкнут штык, кто-то в руке держит, кто-то на ходу пытается прицелиться. Редкие одиночные выстрелы атакующих, еще более редкие выстрелы в ответ…
Смолк пулемет. Только не сейчас… Да, это уже вторая пауза, первую слух уловил, но в горячке перемещения не придал ей значения. Ответные выстрелы с финских позиций стали громыхать все чаще… И снова пошел треск пулемета. Диск менял. Живой…
Вот первый боец навис над бруствером и тут же упал, будто скошенный очередью из окопа. Слева снова раздалось «Ураааа!», Руденко повернул голову и увидел, как пару бойцов запрыгнули в окоп.
Быстрее, быстрее, дыхание сбилось… Вот он, окоп. Прижатый к дальней стенке сидит парень, лет 18, выстрел из ТТ, схватился за живот мальчишка… Спрыгнул в окоп, справа движение – еще один пытается поднять винтовку, но неудобно делать это в узком окопе, ствол уперся в землю. Выстрел и подкосились его ноги. С обратной стороны окопа на политрука навалился финн, рослый, здоровый, прижал руку с пистолетом к земле, другой рукой пытается за горло схватить. Вдруг тело этого гиганта стало мягким и упал на Руденко всем своим весом. Отбросил его кто-то в сторону «Товарищ политрук, живы?»
– Жив, жив… не дождетесь. Давай, продвигаемся дальше.
Давно смолк пулемет. Одиночные выстрелы, иногда короткая очередь из финского пистолета-пулемета «Суоми», мат финский и русский, иногда одновременно, вперемешку, иногда по очереди, звуки ударов приклада, стоны, стоны, стоны… Рукопашный бой не знает жалости.
– Бегут! Бегут! – раздалось на левом фланге.
И снова винтовочные выстрелы вслед убегающим финнам. И тут же, с другой стороны, побежали. Вот уже из-за валунов с другой стороны холма вскочили несколько человек и припустили – видно, оставляли их там тыл прикрывать, опасались обходных маневров.
– Товарищ политрук! Командир убит!
– Санитар!
– Перевязывает раненых.
– Соберите раненых в лесу, там полянка есть, пусть санитар занимается. Выделите пару человек ему в помощь. Комвзвода живой?
– Так точно!
Спустя пару минут подбежал командир взвода, начал поднимать руку для доклада, но Руденко его жестом остановил:
– Давай сразу к делу, нечего здесь раскланиваться!
– Старший лейтенант Козалинский тяжело ранен. По вашему приказу раненых начали относить в лес.
– Ранен – не убит, уже хорошо. Потери?
– Семеро убиты, двенадцать ранены. Товарищ политрук, вы ранены? У вас кровь на плече.
– Ерунда, зацепило немного. Десять человек… Десять… Горстка… Смотри, лейтенант, сейчас финны обратно полезут. Постараются нахрапом взять. С этой стороны холма много расщелин и камней. Расположи бойцов за ними. Не подпускайте их к подножию. Из леса выпустим, они в чистом поле будут и расстояние до нас не меньше трехсот метров. Дай им в поле выйти, подпускай поближе и открывайте огонь. Вон там поставь пулемет. Мусатов жив?
–Так точно. Мы как в окопы запрыгнули, и он побежал. Как финны драпанули, как раз им в спину пару дисков опустошить успел.
– Молодец Мусатов. Не сомневался в нем. Нам бы таких пулеметчиков еще парочку и уже б Хельсинки штурмовали, – улыбнулся в усы Руденко, – ну, так вот, не дай финнам повторить наш кавалерийский наскок – не подпусти их к холму. Уже темнеть начинает, эту атаку собьем и ночью вряд ли полезут – попробуют перегруппироваться. А с утра с новыми силами и встретим.
В этих широтах ночь наступает практически мгновенно. Вот только брезжил закат и тут же тьма. Лишь месяц иногда выглядывает среди туч, освещая пространство перед холмом.
– Товарищ политрук! Санинструктор Кокорин. Комвзвода сказал, что вы ранены…
– Уже перевязали. Что у тебя?
– Восемь человек погибло. Командир роты тяжело ранен. Еще пять тяжелых.
– А остальные? Мне докладывали про двенадцать раненых
– Остальные в строй вернулись. Я им запрещал, но даже слушать никто не захотел. У Белькевича обе ноги прострелены, а все одно – пусти санитар, я и лежа повоюю…
– Возьми четырех бойцов, раненых надо к нашим отнести. Больше не могу выделить, нас тут, и так, раз – два и обчелся… Командиру взвода скажу, чтоб погибших похоронил, не дождутся они похоронной команды, чтоб с почестями.
– Там еще два десятка погибших, из второй роты. Бойцы их с нашими положили.
– Вот всех и похороним. Финны ночью не полезут. Подкрепления дожидаться будут.
– Товарищ политрук! – Подошел практически бесшумно взводный
– Лейтенант, что по вечерней атаке? Без потерь?
– У нас без потерь. Амилахори немного зацепило шальной пулей. Но он даже на перевязку не пошел. Их полтора десятка выбили. И при штурме пару десятков. Пленных нет, – чуть помедлив сказал лейтенант
– На нет и суда нет. Выставь дозоры, обеспечь, чтоб все отдохнуть успели. Раненые в первую очередь. Четыре человека санинструктору в помощь. Надо раненых в расположение доставить. Еще парочку – похоронить ребят. Мусатова на позиции оставь. Я к нему пойду, подменю, если что, пусть тоже немного отдохнет.
– Товарищ политрук! Тут такое дело… Бойцы интересуются… Просили спросить…
– Да не жмись, лейтенант, что ты конопатишься?
– Правда, что вы еще трех «кукушек» сняли?
– Нашел время слухи собирать. Как бабка базарная, честное слов. Правда. А они что, считают за мной?
– Так точно. Говорят, уже пятнадцать на вашем счету. Как легенду передают вновь прибывшим ваш «птичий счет»
– В эту войну да, пятнадцать… Давай, лейтенант, расставляй людей. В четыре часа ко мне. Будем планы строить на день грядущий.
Через несколько минут Руденко был на позиции Мусатова.
– Товарищ политрук!
– Тихо-тихо. Всех финнов переполошишь. Что у тебя?
– Тихо пока. Дали им прикурить. На закате в атаку шли с оглядкой назад, вроде и идут на нас, а сами по сторонам смотрят. Подпустили поближе, дали короткими, они и побежали.
– Да видел – видел. Я только пару раз выстрелить успел, – улыбнулся политрук, – завтра новых подвезут, свежих, с чистыми подштанниками. Что по боекомплекту?
– Так, почти, и не стрелял. Дисков семь-восемь пока только выпустил.
– Это хорошо. Вот что, боец, давай-ка поспи вместе со вторым номером пару часов. Кстати, как твоя фамилия-то?
– Красноармеец Калатозов, товарищ политрук!
– Ну, вот и подремлите пару часиков с Калатозовым. Я подежурю. А потом и я пару часов прикорну.
