полная версия

Евгений Викторович Донтфа
Никтопия. Трое из рода «хэ»

10.

Джон любил такие поездки. Когда ты один в теплом уютном глайдере, под практически невидимо-прозрачным материалом фонаря, мчишься в трех метрах над поверхностью абсолютно чуждого пустынного мира под черно-синим сверкающим звездным небом. Всякий раз его охватывало непередаваемо приятное ощущение какой-то дикой завораживающей свободы вперемешку с упоительным чувством то ли гордости, то ли самодовольства и за себя лично и за всё человечество. Так сказать, за весь род хэ. Ибо вот он, маленький человечек посреди холодного темного, пусть не враждебного, но абсолютно равнодушного мира, скользит с огромной скоростью над сумрачными каменистыми равнинами в чудесном аппарате, замысленным и созданным множеством прекрасных людей, оказавшихся способными воплотить дерзновенный полет своей мысли в реальное устройство. Он представитель великого племени, изменяющего материю и покоряющего пространство. И в тоже время Джон испытывал очень тонкое, почти щемящее удовольствие от того безбрежного созерцательного одиночества, в котором он оказывался во время этих поездок. Это была удивительная смесь эмоций, радость сопричастности к человечеству и пугающий восторг при мысли о ужасной отдаленности и отделенности от него.

В гараже стояло два глайдера. Согласно всем инструкциям по технике безопасности полагалось чтобы в двеллдоуме было как минимум две подобные машины. И хотя менеджеры-кураторы никтопианского проекта пытались экономить на чём только можно, ибо обе шахты и весь координационный отряд всё еще были как бы экспериментом, нарушить это условие инструкции они не посмели. Но один из глайдеров был ужасно старым, пережившим уже три экспедиции, последняя из которых к тому же была на Эйволу, известную своими крупными вредными насекомыми, и постоянно барахлил. В конце концов он вообще перестал работать и теперь стоял в гараже в разобранном виде, а Стэн вел яростную переписку с корпоративным отделом обеспечения, требуя чтобы прислали новый глайдер или квалифицированных ремонтников со всем необходимым оборудованием и запасными частями. Это продолжалось уже несколько альфа-месяцев. Служба обеспечения вяло отвечала в том духе, что команда координационного аналитика может со всем справиться сама и время от времени для ремонтных работ над несчастным транспортным средством отряжался Василий Иванович. Последний этим был крайне недоволен, ибо считал чуть ли не преступлением против человечности когда на него взваливали работу, которая по его мнению никак не входила в круг определенных ему должностных обязанностей. Причем с каждым альфа-месяцем пребывания на Никтопии каким-то магическим образом этот круг неумолимо сужался.

При удаленном содействии какого-нибудь инженера из технического отдела "Синана", дядя Вася от силы полчаса ковырялся в электронных недрах глайдера, после чего сердитый возвращался в офис и ни к кому конкретно не обращаясь, громко высказывался о своей тяжелой доли: "Полдня там раком простоял, уткнувшись харей в это ведро, а толку с гулькин хер! Сгнило уже всё к чертям собачьим, так нет, все равно, давай, дядя Вася, наяривай, корпи как гном в штольне!" И в сторону Стэна метались огненные взгляды. "Солевые отложения с палец толщиной, а похер, паяй поверху. А еще этот мудазвон косоглазый уму-разуму меня учит: проверьте контакт в блоке распределения! Там в этом блоке дорожек уже не видно, всё говном эйволских тараканов заросло. У себя в мозгах пусть сначала контакт проверит! Мудило плоскомордое! Мозги жиром заплыли, забыл уже как отвертка выглядит. Сидит там себе в кресле, жопой мух ловит. А дядя Вася давай, на передовую, вкалывай, как шлюха в белой пагоде. Отсасывай, не разгибаясь!" Иногда дядя Вася распалялся до такой степени, что Стэн не сразу решался и спросить каковы собственно результаты столь ужасно тяжкого труда. Впрочем, единственным результатом всегда было то что старенький глайдер приобретал все более и более разобранный вид.

Джону очень нравилось чувствовать как мощная машина, слегка покачиваясь и вибрируя, поднимается в воздух, затем, пока не наберет скорость, словно бы клюет носом, пытаясь нырнуть вниз, да так что порой в животе на миг возникала пустота. А потом включались тяговые двигатели, вибрация исчезала и глайдер начинал бесшумно скользить вперед. Окружающий пейзаж начинал стремительно плыть назад. Если поверхность была более-менее ровной, движение порой становилось настолько плавным и неизменным, что становилось практически незаметным. Джон никогда не использовал автопилот, ему очень нравилось держать в руках штурвал и чувствовать как машина, сливаясь с ним, чутко повинуется его желаниям и он старался не отказывать себе в этом удовольствии.

Правда на Никтопии случались сильные ветра, которые осложняли движение на глайдере и управление им. Вот и сейчас, практически боковой ветер в 16 м/с то и дело норовил столкнуть машину с курса. При этом молодому человеку приходилось в свете фар или по радару следить за ямами, выступами и массивными валунами, дабы уберечь и себя и глайдер от резких падений и взлетов. Но при этом он всё равно упорно отказывался передоверить управление скольжением автоматике. Более того, он то и дело придавливал педаль акселератора, с восторгом чувствуя как увеличивается и без того уже немаленькая скорость. Темная равнина за стеклом начинала размываться. В кабине, справа в воздухе, возник экран и на нем хмурый лик с зеленой бородой:

– Ну ты, гонец Золотая пятка, – буркнул лик, – не втапливай так. А то еще коленку оцарапаешь.

Джон усмехнулся и послушно сбросил скорость.

Застрявший робот-разведчик, "пионер", имел шарообразную форму, около одного метра в диаметре. Таких роботов команды Первых партий прозвали "колобками". Конкретно этот "пионер" явно уже видал виды и Никтопия судя по всему была не первой его планетой. Кроме вмятин, потертостей, почерневших обугленных проплешин на его корпусе чьей-то шаловливой рукой также была нацарапана надпись: "Пионер, береги природу, твою мать!" Джон улыбнулся. Это было извечной проблемой, сохранение равновесия между эффективным исследованием планеты, за которое естественно ратовали суровые бескомпромиссные парни из Первой партии и бережным отношением к природе нового мира, за которое грудью вставали так называемые "киплайферы", хранители жизни, члены огромной разветвленной организации, которая приобрела немалое влияние в Звездном Содружестве. И неведомый автор как бы выступал на стороне киплайферов. Но молодой человек понимал что это ирония и догадывался кто автор.

Пионер действительно залез в некую хитрую расщелину, которая еще к тому же закрывалась неудобным выступом сверху, который не давал роботу воспарить и выбраться из ловушки. Но удивило Джона то что проход, по которому пионер попал туда, оказался перекрыт окоченевшим трупом люксора. Застыв, молодой человек в свете налобного фонаря смотрел на серо-желтое, угловатое мертвое тело инопланетянина и никак не мог понять что происходит. Как здесь появился труп и почему пионер не хочет оттолкнуть его и выбраться обратно по проходу. Ответ на второй вопрос он получил довольно быстро. Направив на труп биосканнер, молодой человек чуть не вздрогнул от зарябивших на экране ярко-зеленых линий. Внутри мертвого тела буквально бурлила жизнь. Видимо какие-то насекомые или черви получили удачный шанс для размножения. Джон почувствовал омерзение.

Пионер, как всякий робот-разведчик, благодаря главным образом усилиям "ненавистных" киплайферов был снабжен кучей систем, регистрирующих в окружающей среде проявления биологической жизни. Дабы аккуратно обойти и никак не повредить эти самые проявления. Впрочем, всё это зависело от так называемой "тонкой настройки" робота, которой занимались те кто его запускал. И это было еще одним вечным камнем преткновения между членами Первой партии и киплайферами. Последние требовали долго и нудно настраивать каждого робота так чтобы он, говоря образно, обходил чуть ли не каждую травинку и перепрыгивал через каждого муравья. Естественно никто из разведчиков Первой партии не желал этим заниматься, не говоря уже о том что это резко снижало исследовательскую эффективность самих пионеров. И снова приходилось достигать некоего хрупкого равновесия.

Джон понимал, что вряд ли кто-то возился с тонкой настройкой конкретно этого "колобка", но для галочки, конечно, система регистрации жизни была активирована с какими-то параметрами по умолчанию. И эта система несомненно "видела" копошащиеся внутри закоченевшего трупа живые организмы и не давала роботу пройтись по нему или просто смести со своего пути. Перепрыгнуть он тоже не мог из-за выступа сверху и довольно необычного расположения трупа, который просто не оставил пионеру пространства для такого хитрого маневра. Это, конечно, было очень странно. Откуда труп взялся здесь, да еще и так "удачно" перекрыв выход?

Джон огляделся.

– Что думаешь? – Тихо спросил он, не очень правда надеясь на ответ. Изображение всего что он наблюдал фиксировалось его приват-камерой, в данный момент примагниченной к пластинке на его термофолиевой шапке. Сигнал передавался на глайдер и оттуда, через спутник, непосредственно в двеллдоум, где как предполагалось дежурный их маленького отряда непрестанно следил за всей поступающей информацией. Но сейчас на посту был Василий Иванович. Человек как известно непростой судьбы и который и так, как прекрасно знали его товарищи, "вкалывает круглые сутки как чумазый каторжанин, горбатится как раб на галерах, ишачит как проклятый, носится как в жопу клюнутый", да ещё и вдобавок ко всему этому у него частенько, особенно если на горизонте начинала маячить какая-то непредвиденная работа, ныли ноги, ломило в спине, тряслись руки, гудело в голове, темнело в глазах, прихватывало в груди, свербело под лопаткой, крутило в животе и стреляло в суставах. "Околеешь тут скоро с вами", гневно восклицал старпом. На что Стэн МакГрегор, если бывал не в духе, в сердцах отвечал: "Да скорей бы уж, Василий Иванович. Сил уже нет смотреть как ты мучишься". В результате всего этот дядя Вася полагал, что имеет абсолютное моральное право "хотя бы в своё дежурство спокойно посидеть в тишине и покое". И потому Джон особо не рассчитывал что будет услышанным. Однако ответ последовал незамедлительно:

– Это с умыслом! Однозначно. Коты проклятые, итид их за ногу. Так и норовят сукины дети какую-нибудь пакость нам устроить. Надеются что ли что мы уберемся с их зачуханной планеты. А вот хер им на плечо и елдою по лбу.

Джон улыбнулся. Еще неизвестно что лучше, подумал он, когда дядя Вася занят своим покоем или когда он действительно бдит за происходящим, как и положено дежурному. Впрочем, Джон лукавил, сейчас он почувствовал явное облегчение от того что дядя Вася с ним. Посреди холодной каменной равнины, в этой неприглядной расщелине, в компании с окоченевшим трупом, молодому человеку было очень неуютно.

– И что делать? – Спросил он.

– А что много вариантов? Убирай этого трупака в сторону и дай колобку выбраться.

Джону очень не хотелось прикасаться, пусть и в толстых перчатках, к мёртвому телу.

– Труп просто здесь оставить? – С сомнением произнес он.

– Сдурел что ли! Хочешь чтобы тебе Стэн голову оторвал? Привезешь в двеллдоум для официального вскрытия и установления причины смерти. МакГрегор всё оформит и сообщит в центр. А то ведь киплайферы пронюхают про это и тогда с говном нас съедят, если мы свою жопу не прикроем.

Искреннее возмущение в голосе Василия Ивановича убедило молодого человека что дело и вправду серьезное и он уже начал прикидывать где ему разместить труп в глайдере. Но в этот момент в микронаушниках послышалось какое-то фырканье и хихиканье.

– Обязательно привози, – весело сказал дядя Вася, – вот Стэн-то обрадуется. Проснется утречком, кофейку выпьет, с Лолой поболтает и айда в мертвом чехле ковыряться, а потом кураторам объяснять откуда это в двеллдоуме, зафиксированный всеми внутренними системами, труп инопланетянина появился. Ну тебе естественно благодарность, и от кураторов проекта и конечно же лично от Стэна. Небось еще и премию внеочередную выпишут. – Дядя Вася просто закатился от смеха.

Джон, терпиливо ожидая когда старший помощник закончит веселиться, задумчиво глядел на серо-желтый труп люксора, который в ярком белом свете налобного фонаря сверкал ледяными корочками и крупинками инея. Молодому человеку вдруг подумалось что если и есть что-то постоянное в этой Вселенной, что не меняется от системы к системе, от планеты к планете, так это смерть. Проявления жизни бесконечны, многообразны, причудливы и фантастичны. Но смерть везде одна. Мрак и тишина, выключение света и звука, остановка движения, стирание памяти, уничтожение индивидуальности. И чтобы после неё не оставалось, разлагающаяся плоть, закоченевшей труп, пепел и прах или даже просто разметавшееся облачко элементарных частиц в любом случае это откат к началу, обнуление до исходного состояния, возвращение на круги своя, к той мертвой холодной природе являющейся истоком всего и которая везде одна и та же. И это, решил Джон, роднит их всех, всех жителей Вселенной, землян и люксоров в частности. Жизнь разделяет их, смерть делает едиными. Молодой человек усмехнулся, фу ты, хорошо что еще "Большой Хэ" не слышит его мыслей, уж он бы поизголялся над ними. И Джон весело улыбнулся, подумав что это прозвище пожалуй и вправду очень подходит дяде Васе. Интересно стал бы он обижаться, если бы они со Стэном так его называли?

Джон сделал два шага вперед, наклонился и понадежнее ухватился за мертвое тело, стараясь не смотреть на него и не думать о копошившихся внутри насекомых. Очень осторожно поднял, ему казалось что твердая замерзшая плоть вот-вот рассыплется у него в руках и ужасные черви и тараканы хлынут прямо на него. Но труп был как деревянный и распадаться явно не собирался. Он отнес его в сторону и аккуратно положил на каменистый грунт расщелины. В этот момент он увидел что длинные, обычно узкие, глаза мертвого люксора широко раскрыты и покрыты желтоватой пленкой. Выглядело жутко, но мысль о том чтобы попытаться закрыть их вызвала в нем отторжение. К тому же веки наверняка закоченели и всё равно ничего не получится. Джон отвернулся.

Он подошел к слегка вибрирующему "колобку" и положил на него правую руку, на перчатке которой присутствовали контактные элементы. Робот тут же затих, обмениваясь данными с компьютером, встроенным в комбинезон Джона. Очки молодого человека потемнели и он увидел словно бы в воздухе перед собой четкое изображение внутренней структуры шарообразного робота. Все области светились обнадеживающим зеленым цветом. Едва заметным движением левого указательного пальца он промотал изображение вниз, пробегая глазами по строчкам текста. Идентификационная информация, параметры настроек, краткая история о предыдущих экспедициях. Трудяга пионер успел побывать уже в трех мирах. Джон почувствовал нечто сродни уважения к колобку. Наконец он нашел лог последних событий. По умолчанию пионеры сами принимали решения вести видео регистрацию того что их окружало или нет, если, конечно, иное не указывали в настройках. Но Джон сомневался что в этом колобке кто-то что-то настраивал и потому особенно не надеялся что-то увидеть. Однако он довольно быстро нашел видеозапись, на которой стремительно приближалась вот эта самая расщелина. Робот вёл панорамную съемку на 360 градусов. На несколько секунд он замер у края расщелины, видимо оценивая обстановку, после чего нырнул вниз и покатился в углубление. Затем резко застыл. Изображение заметалось вверх-вниз. Джон остановил его и развернул в другую сторону. Труп люксора уже был в кадре. Молодой человек начал потихоньку отматывать запись назад. Наконец он нашел момент где труп исчезал и включил замедленное воспроизведение. В тот момент когда в проходе появлялось тело мертвого люксора он увидел промелькнувшую черную пушистую тень. Тёмная фигура двигалась очень быстро и тем не менее становилось ясно что труп перемещался вместе с ней.

– Ха! – Победно гаркнул дядя Вася и Джон вздрогнул. – Так и есть, усатая сволочь постаралась! Надо всех этих барсиков недоделанных кастрировать к едрене фени. Если конечно у них яйца есть.

Джон ничего не ответил. Он отнял руку от "пионера" и попятился давая ему возможность выйти. "Колобок", радостно бибикнув, прокатился мимо своего освободителя и, чуть подпрыгнув, плавно взмыл вверх и исчез за краем расщелины. Джон некоторое время бездумно смотрел на то место где пропал робот, а затем перевел взгляд на звездное небо. "Люди со звёзд" вспомнил он. Так их иногда называли люксоры. Молодому человеку подумалось что это название или даже звание ко многому обязывает. Какие они, люди со звезд? Конечно же прекрасные, мудрые, добрые, создавшие великие технологии, познавшие свободу всемогущества, принявшее ответственность огромной силы, щедрые и великодушные. Такие? А вот хер вам на плечо и елдою по лбу, улыбнулся Джон. Пробурим шахты сквозь вашу зачуханную планету, перевернем тонны породы ради пригоршни доменита, котяр кастрируем, а у чехлов заберем все бананы.

Джон выбрался из расщелины и вернулся в глайдер.

Теперь на Челобитное плато, разбираться с сейсмодатчиками. Он заложил лихой вираж влево, с замирающим сердцем чувствуя как машина круто кренится на левый борт и куда-то смещаются внутренности в животе. "У-ух!", улыбнулся он про себя, ожидая очередное появление хмурого зеленобородого лика. Но нет, видимо дядя Вася снова покинул свой пост, отправившись на какую-нибудь срочную инспекцию.

Все три датчика, представляющие собой цилиндр с дискообразным навершием, были выкорчеваны из грунта и самым варварским образом разбиты. Явно при помощи лежавших тут же рядом камней. Ни о какой стихии природных сил не могло быть и речи. "Это с умыслом", грустно подумал молодой человек. Минут десять тому назад, когда он сидел в кресле теплого уютного салона глайдера, Никтопия представлялась ему вполне себе сносной, дружелюбной, по-своему красивой планетой, полной сумеречного очарования и манящей беспредельности. Но теперь, застыв на стылом пронзительном ветру посреди тусклой каменной равнины под безбрежным звездным небом, никакого очарования он больше не ощущал. Громадная холодная темная Никтопия, выплюнувшая из себя чужеродные механизмы, взирала на него с ледяной неприязнью. Джон стоял спиной к ветру и в свете фонаря задумчиво глядел на сплющенный цилиндр датчика. Придется, конечно, заменить. А значит нужно слетать в двеллдоум, взять новые датчики, если они есть, и вернуться сюда. Будь он умнее, посетовал молодой человек, то взял бы их с собой сразу же. С другой стороны он не возражал еще покататься на глайдере. Джон выключил фонарь и поднял глаза к черному невидимому горизонту. И в этот момент ему показалось что один из валунов стал выше и стройнее. Затем второй, третий. И вроде бы в сумерках засверкали большие глаза. "Никтопы!", пронеслось у него в голове. В призрачном молочно-голубоватом свете звезд, среди которых выделялась ярко-белая, размером с кулак и потому так и прозванная "Кулачок", бесшумные застывшие инопланетяне казались почти призраками. Но Джон, по отчетам Первой партии и по рассказам Стэна, знал, что клыки и когти никтопов далеко не бесплотны. Он с тоской оглянулся на глайдер, до которого было метров пятнадцать. Конечно же не успеть. Ему еще не приходилось сталкиваться с никтопами, а инструктаж полученный им по этому вопросу от старших товарищей был весьма лаконичен и невразумителен. Стэн МакГрегор просто посоветовал держаться от них подальше, а дядя Вася сказал, что лучший способ общения с "этими кошаками" с помощью водородной горелки – "чуть что подпаливаешь им усы, чтоб знали что такое цивилизованный человек!". Но горелки у Джона сейчас не было и он подумал о фонаре. Мысль о свете неожиданно напомнила ему о ладоше и в следующий миг он почувствовал его. Словно бы маленькое тельце снова было у него в руках. В первый момент казалось что это всего лишь яркое воспоминание, но через пару секунд он понял что память здесь не причем, он чувствует присутствие ладоша прямо сейчас. Ощущение глубинного единения с другим существом, всё ещё столь непривычное, засияло как утреннее солнце. Покой и радость тут же затопили сердце молодого человека. Холодная планета и темные фигуры никтопов перестали быть пугающими, их угрожающая враждебность потускнела, перестала иметь значение, ибо теперь он был не один. Он остро, почти кожей, словно поток горячего воздуха, чувствовал поддержку другого, он был рядом, он был с ним, он был готов разделить всё что случится и от этого страх съеживался, отступал. Джон, не в силах сдержаться, бессмысленно улыбался. Невероятная странная легкость наполнила его, казалось сделай шаг и взлетишь. Мало того, он каким-то образом очутился в своей уютной каюте в двеллдоуме, но при этом сумрачная равнина никуда не исчезла, он чувствовал ребра камней у себя под подошвами и порывы ледяного ветра. Он как будто сразу был в двух местах. Никтопы резко уменьшились, видимо опустились на все четыре лапы, и беззвучно исчезли в темноте. Впрочем, Джона это уже не интересовало, он развернулся и побежал к глайдеру. Ему срочно нужно было вернуться в двеллдоум, ему как можно быстрее надо было очутиться в своей каюте. Ибо он знал что найдет там, он не сомневался, он чувствовал.

Он выжал из глайдера всё что мог. Слегка завывая и напряженно вибрируя, машина пронеслась на безумной скорости над пустынной поверхностью сквозь вечную ночь. Уже в двеллдоуме, торопливо скинув с себя шапку, комбинезон и ботинки, он выбежал из гаража и направился к своей каюте. Как только он открыл дверь, включилось внутренне освещение. Но это было излишне. Над кроватью весело парил лучащийся шар света, который с легкостью бы осветил это маленькое помещение. Джон улыбнулся, закрыл за собой дверь и выключил освещение. После чего еще долго стоял в залитой молочно-белым, чуть синим светом комнатке, неотрывно глядя на сияющий в воздухе сгусток.