Евгений Щепетнов
Нищий. Дикие земли

– Готов, Витор, лечить моего отца? Пойдем к нему?

– Пошли. Ребята, оставайтесь здесь, я сам схожу. Скоро вернусь, и тогда обсудим планы на будущее.

Мы вышли из хижины, и воин повел меня к центру деревни, где стоял большой дом – впрочем, ненамного больший, чем моя хижина. Видимо, покойный Сарк занимал в племени довольно высокое положение.

Глава 3

Почему-то всегда дом вождя – во всех селах, городах и столицах – находился в центре. Возле него стояли вооруженные воины, обвешанные железом. Они смотрели на меня так грозно, как на потенциального супостата, вероятно, вознамерившегося унести их гниющего вождя в дальние страны.

Мы вошли в хижину, и, несмотря на проветривание, в нос шибанул отвратительный запах гниющего мяса. Я уже понял, что работа будет нелегкой… Сохранить бы в желудке то, что я опрометчиво съел полчаса назад.

Вождь лежал на циновках, а рядом с ним находилась экзотическая личность, обвешанная амулетами, фигурками зверей, кусочками зеркал (где они их взяли? Видимо, выкопали). В носу у него была продета кость, что, впрочем, не мешало ему произносить заклинания, помогающие больному как мертвому припарки.

Он оглянулся на нас и злобно прошипел:

– Чего ты привел этого белого? Если уж моя магия не помогла, белому тут делать нечего! Прогони его отсюда!

– Магст, хуже уже не будет! – спокойно сказал сын вождя. – Дай ему полечить отца, почему ты против? Или ты ждешь, что твой сын займет место вождя, когда отец умрет?

– Ты, щенок, осмеливаешься мне, шаману, говорить такие слова?! Да я тебя прокляну сейчас так, что ты сгниешь, как твой отец! – Шаман вдруг замер, как будто спохватившись, что сболтнул лишнего, и вышел из хижины, бормоча на ходу проклятия всем этим белым и их друзьям.

Вождь открыл глаза, потом с трудом спросил:

– Кто это, Крант?

– Это колдун, из-за пустыни. Я привел его для того, чтобы он тебя полечил, отец. Позволь, он тебя полечит. Колдовство шамана все равно не помогает…

– Пусть лечит… – слабо двинул рукой вождь, – все равно мне осталось жить недолго. Хуже уже не будет. Может, хоть умру быстрее…

Крант махнул мне рукой – давай, мол, и я подошел к постели умирающего.

Зрелище было ужасное: с его тела слезала кожа как перчатка, обнажившиеся мышцы местами почернели – похоже, начиналась гангрена. Непроизвольно я буркнул себе под нос:

– Как он еще жив-то, непонятно.

Сын, похоже, меня услышал и с гордостью в голосе сказал:

– Он был очень сильным человеком, самым сильным в племени! Никто не мог его победить, даже Сарк! Потому и жив до сих пор, он сопротивляется смерти, не дает себя увести.

– Скажи, Крант, а когда это все началось? Когда он заболел?

– С год назад. Может, поменьше… точно не помню. Вначале у него была слабость, лихорадка, потом становилось все хуже и хуже, и скоро он уже не мог передвигаться без помощи, а сейчас он уже… ну сам видишь. Да, вот еще что – волосы у него вылезли, и рвало его сильно.

– А шаман лечил его? Давал ему что-нибудь пить – лечебные отвары, травы какие-нибудь?

– Да, лечил, постоянно был при нем. Витор, может, к делу перейдешь? Потом поговорим? Иначе он не доживет до конца нашей беседы…

Я согласно кивнул и сел рядом с больным, затем начал про себя читать заклинание лечения, пустив его через магический камень.

Руки, как обычно, засветились, и магия начала свою работу. Я сидел около часа возле вождя, вливая и вливая в него силу, – к концу этого времени он порозовел, стал нормально дышать, но до полного выздоровления было еще далеко. Я боялся запустить процесс на полную – у организма практически не было ресурсов.

Вождь спал, дыхание его стало ровным, этого пока было достаточно.

Сын вождя с радостью сказал:

– Ему лучше! Он хорошо дышит, и язвы на руках затянулись! Спасибо, ты великий колдун!

Я обернулся к Кранту:

– Иди полей мне на руки – я все их вывозил в гное, меня сейчас вырвет! Есть что-нибудь вроде мыла? Знаешь мыло?

– Знаю, но у нас его нет. Вот, почисти золой, а потом натрешь вот этим корнем – будет хорошо пахнуть. Давай я полью тебе на руки…

Я смыл вонючую грязь с рук, натер их корнем, пахнущим мятой, и устало присел рядом с хижиной на пенек.

– Крант, разговор есть. В общем, так: не пускай сюда шамана. Ни под каким видом. Скажи, он действительно хочет своего сына поставить вождем?

– Ну да… Кстати, ты его лечил сегодня. Лучше бы его Сарк прибил… Если вождь умрет, а Сарка теперь нет, то следующий, кто может занять место вождя, – сын шамана Амрт. Ты что, думаешь, шаман приложил руку к болезни моего отца?

– Я не думаю, я уверен. Вначале, скорее всего, вождь подхватил какую-то лихорадку – мало ли тут в лесу болезней. Но потом, когда шаман стал его лечить, он добавлял в настои и травы какого-то яда, после чего у твоего отца вылезли волосы и он стал разлагаться как живой труп. Не пускай к нему шамана, не позволяй, чтобы его поили чем-то, что не одобрю я, и он выздоровеет.

– А разве ты его не вылечил? – удивленно спросил Крант. – Я думал, ты его совсем вылечил, ему вроде бы стало лучше, я видел!

– Нет. За один раз это сделать нельзя. Его организм не выдержит такого лечения. Нужно еще сеансов лечения штук пять, не меньше. Еще раз говорю – не пускай к нему шамана, иначе будет беда. Предупреди охранников.

– Я сейчас поставлю у хижины тех, кто верен отцу, – моих друзей. Эти охранники ненадежны. Боюсь, что они не послушаются – это люди Амрта. Скажу, что это распоряжение вождя.

– Ага, занимайся, а я пойду к себе. Если что – я на месте. Как отец проснется, дай ему поесть – бульона, мяса немного пусть размельчат в кашицу. Давай понемногу, пусть сил набирается. Я вечером еще сеанс лечения проведу. И вот еще что – как освободишься, мне с тобой поговорить надо, зайди ко мне, ладно?

– Хорошо, Витор, зайду.

Мы расстались довольные друг другом, и я пошел в «свой» дом. Превратности судьбы меня уже давно не удивляли, но стать владельцем трех жен и толпы детей – это было как-то слишком. Я и об одной-то как-то не задумывался – ну есть подруга и есть, а чтобы официально оформить отношения… я и знать-то не знал, как это тут делается, – как в империи, так и у эльфов. Надо будет поспрашивать у друзей – чисто интересно, как это все происходит, свадебные обряды эти самые. Усмехнулся про себя: а что это я задумался над таким делом вообще-то? В этом нестабильном мире создавать семью… А где он, стабильный мир? Если бы все рассуждали, как я, человечество бы вымерло!

С этими мыслями я незаметно подошел к дому и вдруг, занятый своими размышлениями, только сейчас заметил толпу возле жилища – у меня захолодело сердце, и я бросился вперед, расталкивая веселящихся орков. В пыли возле дома катались Аранна и младшая жена – они визжали, били друг друга ногами и руками, таскали за волосы и кусались. Зрелище, конечно, было впечатляющее. Я еще не успел ничего предпринять, как все закончилось – Аранна ловким движением захватила голову соперницы на удушающий прием, и та затихла. У орчанки потекли слезы, и она похлопала эльфийку по руке, как это делают обычно борцы – хватит, мол…

Аранна отпустила ее, они поднялись, и орчанка, как побитая собака, побрела в дом. Зрители радостно закричали что-то вроде:

– Молодец, белая! Порадовала хорошей дракой! – И захлопали в ладоши, как после классного представления.

Эльфийка победно улыбнулась – ей все было понятно, хотя она и не знала языка орков, и тут заметила меня, укоризненно покачивающего головой.

– Чего тут у вас происходит? Чего вы сцепились?

– Да нормально все, – ответил за нее подошедший сбоку Бабакан, – классная драка. Было бы у меня две жены, я время от времени устраивал бы такие драки! Здорово смотреть, как бабы дерутся, ммм… как интересно! – Он причмокнул губами и засмеялся. – Да ну что там – младшая жена решила проверить статус Аранны, и, как всегда в бабском коллективе, способ один – устраивать пакости, толкать. Аранне это не понравилось, вот они и сцепились. Орчанки, конечно, сильные, не сильнее гномок, правда, но и эльфийка тоже не промах – их с детства учат драться, всех без исключения, и парней, и девушек. Так что – умение против силы. Теперь она знает, что статус Аранны выше, чем у нее, и пакостить больше не будет. Аранна – любимая жена у тебя. Получается так, что они дрались за статус любимой жены. Старшая жена у них по хозяйству, а любимая для постели. Вот как я разобрался! – Бабакан хмыкнул, с гордостью проведя рукой по бороде. – Кстати, а орчанки неплохие. Похожи на гномок, только похудее. И я им нравлюсь… Ты не против, если я схожу к какой-нибудь в гости?

– Бабакан, только чтобы не было проблем, ладно? – Я озабоченно посмотрел в глаза гному и подмигнул: – Что, приперло?

– Нет, ну ты там кувыркаешься со своей эльфийкой, а я что, не мужик, что ли? И вообще, они меня тут сразу полюбили… а что, красавец-мужчина! – Бабакан снова огладил бороду и с гордостью добавил: – У них все тут безбородые, не растет она у них! Кстати, ты бы тоже перестал каждое утро скрести подбородок – выглядел бы настоящим мужчиной! Ну как жить без бороды? Не понимаю.

– Все, все… Иди куда хочешь, красавец-мужчина! И Карана прихвати с собой, а то он уже глаза сломал, косясь на пробегающих орчанок. Вы скоро на деревья бросаться будете, не то что на баб.

Я повернулся, вошел в дом, где важно сидела и пила чай торжествующая Аранна. Она посмотрела на меня искоса, вроде как и не видела, что я пришел, потом отодвинула кружку и налила мне тоже чаю, в другую кружку:

– Попей. Устал лечить? Расскажи, что там было.

– Это ты расскажи, чего тут было? Что за цирк устроили? Иди сюда, дай я осмотрю.

Я ощупал ее распухшее ухо, посмотрел на подбитый глаз и активировал заклинание лечения. Она взвизгнула от боли, но я безжалостно продолжал ее «ремонтировать», пока ухо не приобрело нормальный вид, а синяк под глазом не исчез.

– Следующий раз не буду лечить, так и проходишь с фингалом, пока сам не рассосется! Гладиаторы, мать вашу! Ну-ка зови вторую участницу.

Аранна встала и через минуту вернулась с младшей женой – я так и не удосужился спросить, как ее имя. Она испуганно глядела то на меня, то на эльфийку, видимо, решила, что я сейчас буду ее бить, или что-то такое. У нее было два синяка под обоими глазами, распухший нос, расцарапанная шея, а что под сари – я мог только догадываться. Кстати сказать, для орчанки она была довольно миловидна – не такие огромные руки, весьма соблазнительная фигура… Я встряхнул головой – чего это со мной? Бес в ребро?

– Как тебя звать? Садись сюда, ближе ко мне.

Женщина села, испуганно косясь на хмуро-многообещающую Аранну:

– Масанта, о муж мой. Простите, что я подралась с вашей любимой женой. Она сильная жена, я думала, белые женщины слабые, а она сильная. Простите, я больше не буду, не наказывайте меня.

– Хм… да я и не собирался – я вылечить тебя хочу. Сиди спокойно, сейчас будет больно, зато все пройдет.

Я начал лечение, орчанка вначале вздрогнула, потом замерла с выражением обреченности на лице. Через несколько минут все ее «боевые шрамы» рассосались, и она перестала походить на побитую бомжиху с площади трех вокзалов.

– Ну все. Иди занимайся своими делами. Да! Вот еще что: затеешь еще такую свару, я скажу своей любимой жене, чтобы она отлупила тебя посильнее, и лечить не буду. Поняла?

– Поняла, господин! – Женщина проворно убежала на женскую половину, а сзади кто-то засмеялся:

– Что, Витор, женщин учишь уму-разуму? Надо, надо, а то разбалуются. Так о чем ты со мной хотел поговорить? Об оплате труда лекаря, может быть? Так я тебе обещал, как отец поднимется, тебя наградят, не сомневайся.

– Нет, Крант, – с досадой отмел я его слова, – мне надо с тобой поговорить о цели моего путешествия.

– Так какова цель твоего путешествия? – Крант с интересом посмотрел на меня, усевшись на коврик и скрестив ноги. – Ты раньше об этом ничего не говорил, а я не спрашивал, считая невежливым. Но раз уж сам завел речь…

– Есть такая теория, – начал я, – что все – и белые люди, и вы, и гномы, и эльфы – суть одно и то же, один род – человеческий. Вначале были люди. Потом разразилась война, уничтожившая почти весь мир и разделившая людей на расы. Основная цивилизация, средоточие, была здесь, в землях, которые у нас называют Дикими. Моя цель – найти подтверждение тому, что все расы произошли из одного корня, ну и попутно заработать на древних артефактах – а почему и нет? Организовать экспедицию тоже чего-то стоит, не так все просто.

– И ты только из-за этого шел через пески? – Крант проницательно посмотрел мне в глаза. – Неужто ты, великий маг, не мог заработать там, у себя? Тебе так необходимы эти артефакты?

– Нет, – честно ответил я, – еще у меня проблемы с эльфами, некоторые из них собирались меня убить. И мне пришлось бежать. Сюда они боятся идти, у них табу на эти земли.

– Ну вот, это другое дело. А то – узнать про цивилизации! Набрать артефактов! Я тебе и так дам артефактов, не донесешь, сколько дам. Чего тебе лезть в развалины, рисковать, зачем тебе это надо?

– Сам не знаю… любопытство. Ты разве никогда не делал ничего глупого ради любопытства? Чтобы узнать что-то запретное или то, отчего нет никакой выгоды?

– Бывало… – сознался Крант. – Могу понять, да. Только у меня бывало это лет в десять! А потом я стал воином, и мне стало не до любопытства. Теперь главное – уберечь стада и семью от набегов, самому сходить в набег, принести добычу в дом. В общем, я стал взрослым. А ты, как погляжу, нет? Впрочем, вы, колдуны, другие – вам положено узнавать неведомое, что воинам недоступно. Но ты и воин хороший. Что ты хочешь узнать от меня? Где развалины? Как туда добраться?

– Да. Мне нужна вся информация. И еще – как вы пересекали пустыню? Мы чуть не погибли в ней. Я не рассчитал силы, и мы застряли в одном оазисе с высохшим колодцем.

– А что за колодец? Ну-ка, расскажи мне – опиши, что там находится.

Я описал Кранту оазис, какие там строения, какие деревья и какой колодец, и он воскликнул:

– Все, я понял! Это оазис Маралатон. Да он сухой уже лет… хм… сорок, наверное! Мне еще дед про него рассказывал. Где ты там воду-то нашел?

– Я ее пригнал. Устроил дождик, колодец наполнился. Думаю, и другие колодцы рядом тоже.

Крант вскочил на ноги, его глаза вытаращились:

– Это ТЫ устроил этот потоп? В самом деле ТЫ? Ты великий колдун! А я с тобой так запросто разговариваю! Сейчас пустыня цветет после тебя! Такого не помнят старики! Говорят, такое бывало раньше, но очень, очень редко, а на моей памяти – никогда! Многие из оазисов давно заброшены, как и оазис Маралатон! А сейчас в них появилась вода!

– Да ладно, присядь… У меня не было выбора. Или погибнуть, или вызвать дождь. Мы не рассчитали с водой. Как же вы ходите через пустыню?

– Во-первых, наши кони более выносливы, чем ваши, и воды им надо меньше. А во-вторых – мы знаем действующие оазисы и идем от одного к другому.

– А к вам кто-нибудь приходил с той стороны? Белые люди или гномы с эльфами?

– Люди бывали, но обычно они приползали уже при смерти. Кто не погибал, тех убивали или брали в плен. Есть где-то по племенам белые, языку учат, работают – назад никого не отпустили. Только ты тут теперь свой, других таких не было. Но ты же колдун, тебе можно.

– Скажи, сколько племен тут и сколько всего народа? Вообще, как вы себя называете? У нас всех вас зовут орками.

– Да можно и орками… нам все равно. Мы никак себя не зовем, потому что одного народа нет – есть племена, вот наше – амараки. Есть племя татантуры, есть… да много какие есть. Кто знает, сколько их… В нашем племени тысячи полторы. В других – может, меньше, а может, больше. Мы не общаемся. Разве что на войне. Тогда общаемся с помощью копья и ножа.

– Расскажи мне об этих землях – насколько они тянутся, кто там живет, что опасно, а что нет.

– Между пустыней и лесом – пояс степи. Местами он узкий, как там, где вы вышли, местами на несколько дней пути. Потом идет пояс лесов, он тянется неизвестно куда – говорят, до самого моря, вдоль пустыни. Пустыня разделяет континент на две части. Леса идут километров на тысячу к востоку. За ними Мертвые земли – там ничего не растет. Там камни стали блестящими и оплавились, как сало. Теперь о развалинах, тебя же они интересуют? Развалины есть во многих местах. В основном они там, где оплавился камень. Видимо, там ударили очень сильными заклинаниями – древние обладали страшными знаниями. В этих местах находиться нельзя – после этого люди болеют, иногда умирают, но в любом случае, поход туда никогда не заканчивается хорошо. Впрочем, последний раз наши там были сотни лет назад – у нас табу на эти земли. Рядом с ними и лес какой-то неправильный, и звери странные, туда лучше не ходить. Мы ищем артефакты на границе степи и леса – там еще сохранились старые постройки. Они обрушились, но мы роем норы, отыскиваем, что можно. Ну вот так. Если захочешь, я тебе покажу, где мы копаем. Так-то там не очень жирно с находками, но безопасно.

– А где жирно, но опасно?

– Вот там, где я рассказывал тебе, – на границе с Мертвыми землями, их еще зовут Запретными землями, где странные животные и растения. Вот там есть развалины, подземелья, в которых много чудес, но из подземелий можно и не вернуться, а вокруг водятся опасные звери, говорят – многие из них разумные. Они не любят, чтобы люди там бродили. После нескольких случаев гибели воинов было решено туда не ходить. Говорю, давно это было, мне отец рассказывал. А ему его отец, а его отцу его… ну, в общем, очень давно.

– Скажи, Крант, а почему вы все время воюете между собой? Почему у вас нет родов, кланов, как у гномов. Почему не хотите быть все вместе, чтобы решать проблемы на сборах? Кстати, у нас всегда думали, что вы кочевой народ, а вы живете в деревнях. Откуда информация, что вы кочевники?

– А мы и есть кочевники. Только мы осели тут, в деревне, несколько поколений назад. Тут рядом хорошие пастбища, много дичи, недалеко древние развалины – зачем нам кочевать? Кочуют бедные племена. А войны… Войны идут из-за пастбищ, из-за женщины, из-за скота, из-за всего. У нас считается, что нет лучшей доли, чем пасть в бою. Погибший попадает на небеса, где к его услугам тучные стада, много женщин, вкусная еда – так что он ничего не теряет, умерев. Сегодня будем хоронить Сарка – погребальный костер будет. Потом пир в его память, двух пленных татантуров будем пытать, принесем их в жертву, чтобы ему прислуживали на небесах. Посмотришь? Интересно, сколько продержатся? Все воины будут играть, ставки делать – сколько времени продержатся. Обычно шаман пытает – он умеет долго их пытать, чтобы и живы были, и кричали посильнее.

Крант улыбнулся, а я похолодел. Как отказаться, чтобы его не обидеть? Но то, что я не собираюсь наслаждаться мучениями каких-то татантуров, – это однозначно. И придумать-то ничего не могу. И куда запропастились гном, эльф и Каран… Ох, во все тяжкие пустились, похоже. Ну гном-то точно, а эти куда делись? Вряд ли эльф соблазнится прелестями местных красоток.

– Крант… как бы это тебе сказать… у нас не принято сидеть на похоронах убитого тобой, на это табу. Я не могу присутствовать на похоронном пире. Извини.

– Жаль, – искренне огорчился Крант, – но раз табу, тогда конечно. У вас, колдунов, много странных табу. Вот наш шаман…

Внезапно в дверном проеме потемнело, и показалась знакомая зловещая фигура – мне сразу вспомнилась дурацкая пословица: вспомнишь дерьмо, и вот оно. Это был шаман, и, по всей вероятности, очень разозленный. Он посмотрел исподлобья на Кранта, на меня и яростно спросил:

– Почему ты велел не пускать меня к твоему отцу?! Кто тебе вбил в голову такую ересь?! Кто напел тебе порочащие меня слова? Он?! Этот белый колдун? Он послан нам на погибель! Я видел в своих снах! Я сегодня гадал – он приведет к гибели наше племя! Он убьет твоего отца! Как ты посмел запрещать мне к нему приближаться?! Я прокляну тебя и твоего белого колдуна, жалкий червяк!

Шаман стал плеваться во все стороны, таращить глаза, приплясывать, греметь костяными белыми палочками, из которых были сделаны его бусы. Я вдруг заметил, что это никакие не палочки, а человеческие кости – похоже, фаланги пальцев. Мне стало противно, я с отвращением смотрел, как он плюется и топочет, а Аранна, сидевшая слева от меня, испуганно прижалась ко мне и спросила:

– Чего это он? Больной, что ли? Не покусает? Глянь, как плюется! Я этот чай пить не буду. Может, туда слюни долетели… тьфу!

Я не выдержал:

– Эй, уважаемый, хватит дурака валять! Чего ты дергаешься как параличный? Лучше ответь: зачем ты вождя травил? И чем?

– Ты, проклятый белый! Ты умрешь! Будь ты проклят! И твоя белая сучка будь проклята! И твой дом проклят!

– Да ты совсем ненормальный, иди отсюда! – Я не на шутку разозлился, не стоило ему трогать Аранну. – Пришибу ведь ненароком!

– А сил хватит? – неожиданно спокойно спросил шаман. – Может, хочешь поединок? Магический поединок. Тогда и узнаем, какой ты колдун!

– Я не против. Когда ты хочешь – сейчас?

– Нет, белый, сегодня я занят. А вот завтра я с удовольствием отправлю твою душу на небеса. Но скорее всего – я заключу ее в труп убитого врага, и ты будешь гнить вместе с его трупом, вечно! Завтра.

Шаман вышел из дома и исчез за углом.

Крант был подавлен, некоторое время молчал, потом сказал:

– Он очень сильный шаман, он разговаривает с мертвыми. Еще никто не мог его победить. На нас другие племена боятся нападать. Он может демона вызвать, может мертвых подымать. Плохое дело, если он тебя убьет, – умрет мой отец, его сын станет вождем. Шаман всех подомнет и меня изведет. Если ты его убьешь – другие племена будут знать, что мы стали слабее, и нападут на нас, многие погибнут, если не все. Как быть – я не знаю. Ты знаешь, как быть? Ты же колдун, должен знать.

– Не знаю. Мне ясно только одно – я-то никак не желаю, чтобы он меня убил. А значит, умрет он. Рассчитывай ситуацию исходя из этого.

– Ладно, что теперь сделаешь, – нахмурился парень, – пошли, еще отца полечишь?

– Пошли, посмотрим, можно ли сегодня его лечить или еще рано.

Воины у хижины вождя были уже другие, они посмотрели на нас, но не сделали попытки задержать. Мы прошли внутрь. Вождь проснулся – его поили бульоном из кружки, чувствовалось по запаху. Выглядел он гораздо лучше, чем прежде. Мы подождали, пока его покормят, и, когда он с удовлетворением откинулся на подушку, я его спросил:

– Как самочувствие? Что-то болит? Что-то неприятное ощущаете?

– Ты хороший колдун, белый.

– Его имя Витор, отец, – вмешался Крант, – он сильный колдун.

– Не мешай, сын, – нахмурился вождь. – Я слышал, Витор, что ты сказал, будто бы в моей болезни виноват шаман? Это так?

– Я считаю, что шаман. Признаки болезни таковы, что они похожи на отравление. Я знаю эти признаки.

По лицу вождя прошла тень. Его глубоко запавшие глаза осмотрели меня с ног до головы, потом он сказал:

– Ты понимаешь, что теперь ты нажил очень опасного и сильного врага? Что шаман тебе не простит разоблачения? Я вообще боюсь, как бы заговора не было. Они просто могут прибить нас тут всех, объявив, что белый колдун взбесился и всех убил, а потом пришлось убить и его. – Вождь вздохнул, прикрыл глаза, полежал. Казалось, он уснул, потом он снова открыл глаза и сказал: – Убирать шамана надо. И сына его тоже. Только бы на ноги мне встать побыстрее… тогда и разберемся с ними.

– Ну так мы и пришли для того, чтобы быстрее поставить тебя на ноги. Витор сейчас тебя еще полечит. Что касается шамана – у них с Витором завтра магический поединок до смерти. Так что шаман скоро исчезнет из жизни.

– Поединок? – встрепенулся Красст. – Чего вы мне сразу не сказали?! Плохая новость. Ох, плохая. Со всех сторон плохая! Он торопится убрать Витора, пока Витор меня не вылечил. А шаман очень опытный боец – он хорошо знает боевую магию. А ты, Витор, хорошо ее знаешь? Часто ее применял в жизни? Сможешь противостоять шаману?

– Скорее всего – да. По крайней мере, я не намерен дать себя убить, это точно. А каковы правила магического поединка? Можно ли вместе с магией применять физическую силу? Есть ли какие-то ограничения в магии?

– Нет ограничений, нет правил – выходите биться вы двое, остается один. Впрочем, нет, есть одно – никто не может помогать ни одному из соперников. Остальное – на их усмотрение.

– Давайте-ка я вас полечу, а завтра – будет завтра. Не для того я пересек пустыню, чтобы какой-то шаманишка меня завалил. Он очень, очень ошибается на мой счет, будьте спокойны.

Я подмигнул вождю, слабо улыбнувшемуся мне в ответ, и приступил к лечению. Через минут пятнадцать я закончил – вождь выглядел неплохо: из гниющего полутрупа он превратился во вполне симпатичного орка, правда, лысого, как коленка, и очень худого.

– Следующий сеанс будем проводить дня через три, как вы наберетесь сил. Больше пока нельзя, иначе умрете от истощения.

– Спасибо, Витор. Надеюсь, ты сделаешь все, чтобы третий сеанс состоялся. – Вождь расслабился и закрыл глаза.

Мы с его сыном вышли из хижины, Крант проводил меня до моего дома, а по дороге спросил:

– Может, тебе надо какие-то обряды провести? Жертву? Я бы мог забрать одного пленника, ты ему вырвешь сердце, принесешь в жертву богам. Они, возможно, даруют тебе победу. Надо?

– Кхе-кхе… нет, спасибо за предложение, я как-нибудь обойдусь.

У меня от предложения парня аж дыхание перехватило – представил себя вырывающим сердце орка и пляшущим рядом с трупом. Брр…

Мы распростились. Парень ушел, а я вошел в свою хижину и замер – на полу лежали большие куски окровавленного мяса, и в свете последних разговоров о жертвоприношениях и вырванных сердцах мне почему-то привиделся растерзанный труп.

Я сдавленным голосом спросил у сидевшей возле кусков мяса Асанты:

– Это еще что такое?

– Мясо… – удивленно ответила женщина, странно посмотрев на меня. Мол, не видишь, что ли? – Твои воины сходили на охоту, убили двух оленей, вырезали лучшие куски и привезли. А что такое? Ты не любишь оленину?

– Люблю… это я так. Привиделось кое-что.

– Понятно… – протянула Асанта. Ей явно было ничего не понятно, но что еще сказать-то? – Сейчас мы настругаем мяса, пожарим на углях, добавим соусов, овощей, положим на лепешки, будет очень вкусно. Ты проголодался?

Я вдруг почувствовал сильный голод, о чем тут же и сказал женщине. Все засуетились, как ни странно, Аранна тоже. Она занималась хозяйством вместе с остальными – резала мясо, овощи.

– Аранна, а как ты с ними общаешься-то? Ты же не понимаешь ни слова?

– Кое-что уже понимаю, но в основном жестами. Женщины всегда найдут общий язык.

– Ага. Особенно после того, как набьют друг другу морды, – усмехнулся я. – А где Алдан и Каран?

– Они пошли к ручью – все перемазались в крови. Моются и отстирываются. А чего не спрашиваешь, где Бабакан?

– Да знаю я. Небось к бабе какой-то завалился.

– Точно. Вразнос пошел – дорвался, понимаешь… Сказал, что ночует у одной вдовушки.

– Да пусть себе… Ему тоже надо расслабиться.

Незаметно подкрался вечер. На краю деревни – хорошо хоть не рядом с нами – разожгли костер, там шел пир по случаю ухода Сарка в мир иной. Я боялся и представить, что там происходит. И уж тем более не хотел участвовать в этом «торжестве».

Крики пытаемых жертв доносились даже сюда, Аранна вздрагивала, прислушиваясь, остальные женщины сидели у себя на половине, несмотря на то что Сарк раньше был их мужем, – нынешний муж не пошел на торжество, а значит, и им сидеть дома. Вероятно, они расстроились, что не участвовали в таком знаменательном событии, а может, им было все равно.

Их понятия о жизни и смерти сильно отличались от понятий людей, эльфов и гномов, для них это был переход в более радостный мир, где будет вдоволь еды, удовольствий и развлечений, – чего плакать? Что-то подобное, вспомнилось мне, я видел как-то раз по телевизору: племя индейцев хоронило своих умерших с песнями, плясками, весельем – чего расстраивать покойника своим грустным видом?

Спали мы с Аранной отдельно от всех, в «спальне» за занавесями. Впервые за много времени мы занялись любовью спокойно, с расстановкой, без оглядки на лежащих неподалеку друзей – хотя, впрочем, и тут уединение было чисто иллюзорным, каждый звук доносился в тишине ночи как из громкоговорителя. Но что поделаешь, природа берет свое… Друзья спали в «гостиной» и демонстративно похрапывали, чтобы не смущать нас. А может, и правда так устали, что дрыхли как мертвые.

Ночью мне снились какие-то кошмары: я от кого-то убегал, то на кого-то нападал, то какие-то странные фигуры преследовали меня. Потом мне приснился Амалон – он положил мне руку на голову и сказал: «Твое время еще не пришло, не бойся. Ты победишь этого шамана!» Я успокоился… и проснулся посреди ночи, рядом с сопящей удовлетворенной Аранной. Я вспомнил весь сон, мне стало хорошо на душе – даже с той стороны друзья поддерживают меня, – и я снова уснул.

Утро встретило кудахтаньем кур, криками женщин, гоняющих развлекающихся пацанят. Я так и не познакомился с ними, как-то было не до того. Да еще казалось странным – ну как я подойду и скажу: я новый муж твоей мамы, после того как убил твоего отца. Мне это было дико, и я отодвинул проблему на далекое будущее – все равно скоро уходить, а оно как-нибудь само и рассосется. Может быть.

Мы уселись завтракать, и Каран спросил меня:

– Какие планы, командир? Надолго мы тут задержимся?

– Да, хотелось бы знать, что нам предстоит? – поддакнул Алдан, прожевывая кусочек лепешки со сливками. – Так-то тут неплохо, но неизвестность беспокоит.

– Планы? План такой – сегодня убить шамана этого племени, оставшись при этом в живых.

Каран закашлялся, подавившись куском мяса:

– Умеешь ты удивить. Я тебе это уже говорил?

– Раз десять. А может, больше. В общем, дела, ребята, такие…

Я обрисовал друзьям, как обстоят дела, они нахмурились, а потом Каран спросил:

– А что с нами будет, если ты проиграешь бой?

– Зря хоронишь раньше времени, – усмехнулся я, – но вопрос закономерный. Плохо будет. Скорее всего, вас принесут в жертву кому-нибудь из богов – их тут до хрена, и все любят свежие сердца. Ваши пойдут вне конкуренции – белых людей тут мало, так что… вы деликатесы. Ну а Аранна будет услаждать шамана изысканными сексуальными игрищами. Или его сынка.

– Тьфу, как гадко сказал! – сплюнула эльфийка. – Я ему услажу – отрежу все, что ему мешает жить спокойно. Впрочем, ты же не захочешь, чтобы твои жены услаждали старого шамана?

– Хм, да как-то нет желания.

– А может, его просто подстрелить? – практично осведомился Алдан. – Всадить ему стрелу в глаз, и нет проблемы?

– Тогда будет проблема со всем племенем. Мне не улыбается бегать по континенту, ожидая, когда эльфы или орки воткнут стрелу в мой нежный зад. Да ладно вам – я тоже как бы не дитя, обломается этот урод!