Евгений Петрович Горохов
Кровь алая

В своё время Абу Надаль обвинил Ясира Арафата в пассивности и заявил, что «Чёрный сентябрь» начинает свою борьбу против Израиля.

Самой громкой акцией этой организации считается захват заложниками команды израильских спортсменов 5 сентября 1972 года в Мюнхене. При попытке освобождения заложников немецкими полицейскими, погибло одиннадцать израильтян. Тогдашний премьер – министр Израиля Голда Мэйер приказала уничтожить всех лидеров «Чёрного сентября». Моссад начала операцию «Гнев Божий», в ходе которой уничтожались лидеры «Чёрного сентября» где бы они ни находились. Абу Надаль только тем и спасся, что вступил в контакт с Моссад, и именно с его помощью, израильская разведка находила главарей «Чёрного сентября».

Шила в мешке не утаишь и руководство фронта освобождения Палестины, стало обвинять Абу Надаля в связях с Моссад. Тогда тот начал открытую борьбу против Ясира Арафата, в ответ, был приговорён судом фронта освобождения Палестины к смертной казни. К тому времени, кроме израильской разведки Моссад, Абу Надаль сотрудничал со спецслужбами Сирии, Ирака и Ливии. Общими усилиями этих организаций удалось приостановить исполнение приговора, а разведка Ирака вывезла Абу Надаля в Багдад.

После чего тот пытался основать новую группу под названием «Организация Абу Надаля» но не преуспел в этом деле. Абу Самад состоял в этой группировке, а после её развала, присоединился к «Братьям мусульманам».

В настоящий момент Абу Надаль прозябал, оказывая разовые услуги различным разведкам. Звонок Абу Самада дал ему надежду, что он ещё сможет вскочить на коня.

Абу Надаль вылетел в Тбилиси. Там в отеле «Аната» его будет ждать Абу Самад.

Глава 3

«Говорят, что у Запада есть всемирная политика по отношению к Исламу. Глупость! Всемирного Ислама не существует».

Збигнев Бжезинский.

Май 1996 года.

Неподалёку от посёлка Истра в Подмосковье, на берегу речки Истра, находится трёхэтажный особняк. Одно из тех поместий, что в последние пять лет возводят здесь появившиеся, словно неоткуда нувориши, прозванные в народе «новыми русскими».

Этот особняк отличался от соседних тем, что был без архитектурных, аляповатых излишеств, так полюбившимся новым хозяевам жизни.

Особняк построен в классическом стиле, с неброским декором. Единственным элементом роскоши в этом здании, был выгнутый лестничный марш, в обрамлении фигурных перил.

Дом принадлежал Василию Петровичу Леднёву, бывшему руководителю особого секретариата международного отдела ЦК КПСС, а ныне генеральному директору финансово – экономической группы «Развитие».

Василию Петровичу «стукнуло» восемьдесят два года и он собрал на скромное торжество своих самых близких друзей.

Собственно день рождение у Василия Петровича был шестого мая, но дата эта была не круглая, и обошёлся он без пышных торжеств. К тому, же перед днём Победы, у людей было масса забот. Потому пригласил он двадцатого мая шестеро друзей для тихого общения с шашлычком, да банькой с берёзовым веничком.

В сущности, за столом собрались два поколения представителей спецслужб: отцы и дети.

Сам Василий Петрович службу свою начал в далёком 1938 году в 7 отделе (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР. Сынок его, Евгений Леднёв пошёл по стопам папаши, и долгое время прослужил в первом главке КГБ СССР, был нелегалом. Сейчас на пятьдесят восьмом голу жизни, имел звание генерал – майора и возглавлял одно из управлений в центральном аппарате ФСБ.

Один друг, Виталий Александрович Абердин, так же свою службу начинал во внешней разведке. Был он одногодком именинника, и познакомились они в 1940 году, правда, знали друг друга под другими именами.

В то время руководство НКВД, прекрасно осознавая неизбежность войны с Германией, большое значение придавало усилению каналов связи с нелегальной агентурой в Третьем Рейхе.

Для этих целей и направлялся в Германию Виталий Абердин. Ехал он туда практически через весь земной шар. Виталий легализовался в Парагвае став Карлом Амстуцем, сыном бывшего германского офицера, поступившего на службу в армию Парагвая, и погибшего в 1932 году на войне с Боливией, в битве за форт Бакеррон. Карл Амстуц перебрался в США, где по легенде окончил Массачусетский технологический университет. Сам Абердин был выпускником МВТУ имени Баумана, и потому с этой частью легенды у него не возникло хлопот.

В США он умудрился познакомиться с Томасом Маккитриком. директором банка международных расчётов. Этот банк был создан для приёма репараций наложенных на Германию после первой мировой войны. К концу тридцатых годов, он превратился в посредника между нацисткой Германией и американскими концернами: ИТТ, «Стандарт Ойл», Форд, «Дженерал Электрик» и прочими столпами американской экономики.

Шла вторая мировая война, не далёк был день, когда США вступят в эту войну, и потому концернам необходимо было тщательно скрывать свои связи с Третьим Рейхом. Именно по этой причине приглянулся Марккитрику молодой парагваец с немецкими корнями.

Марккитрик предложил Карлу Амстуцу поработать в филиале банка международных расчётов в Германии, тот согласился. Таким образом, легализация в Германии для Абердина прошла успешно.

Руководство внешней разведки НКВД рассчитывало использовать Абердина лишь в качестве радиста, но в Германии Амстуц познакомился с Мартином Борманом, работавшим секретарём заместителя фюрера по партии Рудольфа Гесса. Первая же информация, поступившая от Абердина в Центр, была такой ценности, что руководство сначала в неё не поверило. После перепроверки по другим источникам, было принято решение не подключать его к имеющейся агентурной сети в Германии, и всю войну Абердин проработал автономно. Кстати именно Абердин сообщил в Центр о полёте в Британию Рудольфа Гесса и о цели его миссии. МИД СССР тогда предпринял ряд решительных шагов и сепаратного мира между Британией и Германией не произошло.

Одним из каналов связи с Абердиным, был швед Олаф Бёрнале представитель шведской фирмы SKF. Как раз им и был Пётр Леднёв.

Сын Абердина – Пётр, ныне полковник ФСБ, руководитель отдела экономического департамента. Он так же присутствовал на этих посиделках.

Третий приятель именинника Захар Кузьмич Флегонтов тоже начинал службу в НКВД, только в МУРе. Само собой, разумеется, его сынок, Владислав, никак не мог пройти мимо милиции, и потому возглавлял один из отделов в главке МВД России.

Только шестой участник этих банных посиделок, Семён Иванович Нифонтов никакого отношения к спецслужбам не имел. Всю жизнь он проработал в аппаратах ЦК КПСС и Совета министров СССР. Теперь, он был председателем совета директоров банка «Инвестконсалтинг банк».

В пятьдесят четвёртом году, генерал – майора Василия Леднёва как человека близкого к Лаврентию Павловичу Берии, лишили звания, наград и исключили из партии. Погоревал тогда Леднёв, попил водочки, но потом решил, что он ещё дёшево отделался, других-то вовсе расстреляли.

Леднёв поселился в Пскове и устроился грузчиком в продуктовый магазин. На работу никуда не брали, все от него шарахались как от чёрта, так что хорошо хоть грузчиком взяли.

Талант и оперативный навык, как известно не пропьёшь и за пять лет Леднёв от простого грузчика дорос до заместителя начальника городского торга.

Вот тогда-то и свела его судьба с молодым инструктором международного отдела ЦК КПСС Нифонтовым. Вдвоём они разработали концепцию: «пропаганды советского образа жизни в странах капитализма, посредством подкупа журналистов и политических деятелей, имеющих авторитет в своих странах». Они составили докладную записку в ЦК КПСС, и в начале шестьдесят пятого года она легла на стол секретарю Политбюро ЦК КПСС Суслова, ответственного в то время за идеологию.

Нифонтов честно признался Суслову, что вся идея принадлежит Леднёву. Тогда Василий Петрович уже восстановился в партии, к тому же за него, лично Суслову поручился Виталий Абердин, ставший к тому времени генерал – лейтенантом, заместителем начальника управления в центральном аппарате КГБ.

Леднёв был взят на должность референта международного отдела КПСС, а в недрах этого отдела был организован секретный сектор.

Спустя год, Леднёв с помощью друзей, вернул себе генеральское звание и награды, а потом стал руководителем этого секретного сектора.

Когда в мае 1983 года в Лондоне, Горбачёв, которого прочили на должность Генерального секретаря КПСС, на встрече с премьер – министром Великобритании Маргарет Тэтчер, по своей врожденной глупости, разболтал ряд секретнейших сведений, Леднев напрягся. Вновь на него повеяло идиотизмом, который красиво именовали «хрущёвской оттепелью». Будущее подтвердило худшие опасения Леднёва.

С восемьдесят седьмого года, Леднёв выйдя на пенсию. Занимал скромную должность референта в своём секретном секторе, которым руководил Нифонтов.

Именно тогда, в восемьдесят седьмом году, Леднёв впервые собрал свой «кружок».

– Всё идёт к развалу страны, – сообщил он своим друзьям, – в сущности, в 1981 году его предсказал экономист из Академии наук Хачатуров, которого тут же «заклевали». Конечно, хочется надеяться на лучшее, но с нашим «гнильём» которое засело в руководстве страны, в лучшее верить может только идиот. Мы не можем сидеть, сложа руки, однако в данный момент ситуацию изменить не в состоянии. Потому в сложившихся обстоятельствах, я вижу один выход, это накопление капитала и информации.

Именно тогда из сектора Нифонтова начался перевод средств не на подкуп журналистов и подпитку «карликовых» коммунистических партий, а на приобретение акций зарубежных банков и фирм. Флегонтов – старший занялся учреждением ЧОПов, куда брались бывшие сотрудники спецслужб, имеющие навыки в ведение слежки, работы с подслушивающей аппаратурой. Начался период накопления капиталов и информации.

Сегодня, завёрнутые в простыню, члены «кружка» приготовились слушать именинника, а тот, смочив горло минеральной водой, провозгласил:

– Развал страны продолжается, и лет через пять – восемь, такой страны как Россия больше не будет. А потом и века не хватит, что бы всё восстановить. Значит, начинать действовать необходимо именно сейчас. Встаёт вопрос: выиграет выборы Ельцин или нет?

– Поступление дипломатической почты, в американском посольстве увеличилось, чуть ли не в десятки раз, – вставил младший Леднёв.

– Деньги возят, – кивнул Нифонтов.

– Вот и ответ на твой вопрос Василий Петрович, – рассмеялся Виталий Абердин, – американцы зря денег никуда не вкладывают.

– Отлично, – Василий Леднёв промокнул пот полотенцем, – это соответствует нашим планам. Ельцин в отличие от Зюганова слаб здоровьем, следовательно, он будет искать в своём окружении приемника, гарантирующего ему и его семье безопасность. Этим человеком должен стать наш кандидат, а иных следует исключить. Все из молодых, сидящих за этим столом, подходят для такой роли, но у них в ближайшие десятилетия будут другие задачи и выходить из «тени» им нельзя. Потому, необходимо искать кандидата не из нашего круга.

– В окружении Ельцина нет ни одного чистого человека, все в дерьме, – заметил Захар Флегонтов.

– Наш человек должен быть чист от всей этой грязи, а самое главное обладать железными нервами, выдержкой и быть хорошим стратегом. В ближайшие несколько десятилетий придется сделать поистине титаническую работу. Потому, человек этот попадёт под такой пресс, что крепкие нервы и здоровье, ему понадобятся в первую очередь.

– Серьёзность поставленной задачи, Василий Петрович, не соответствует моменту, – рассмеялся Владислав Флегонтов. Он указал на водку с закуской и продолжил: – После бани и под водочку и такие серьёзные дела решаем.

– А на Руси испокон веку только так и решалось, – ответил Евгений Леднёв. Он посмотрел на младшего Абердина и спросил: – Пёть, кто в резидентуре ГДР, в восемьдесят седьмом году, поддерживал контакт со мной в Дрездене?

– Володя Путин, – ответил тот, – смышлёный, рассудительный парнишка.

– Я тоже тогда заметил это, – кивнул младший Леднёв, – к тому же он довольно хладнокровный, не теряет голову в стрессовых ситуациях. У нас с ним в Мюнхене именно такая проблема и случилась.

– Василий Петрович, мне кажется. Володя Путин именно тот человек, который нам нужен, – заметил младший Абердин.

– Да будет так, – кивнул Василий Леднёв, – теперь дело Захарий за тобой, ты ведь у нас всеведающий и всезнающий.

Захар Флегонтов кивнул.

Анвар Хароги долго не мог встретиться с Усамой бен Ладеном. С 1992 года Усама, лишённый гражданства Саудовской Аравии, за призывы к свержению королевской семьи, был выслан из Королевства и поселился в Судане. Он привёз туда миллиарды долларов и хорошо вложился в эту страну. Покупал земли, дома, строил дороги.

К нему стали стекаться те арабы, что воевали с ним ещё в Афганистане против Советского Союза.

В 1995 году организацией «Аль Кайдой» организованной Усамой бен Ладеном ещё для борьбы с СССР, было проведено несколько террористических актов против американского военного контингента расположенного в Королевстве Саудовская Аравия.

После чего власти США и Саудовской Аравии надавили на Судан, требуя высылки Усамы бен Ладена из страны.

Когда в конце апреля 1996 гола, Хароги звонил бен Ладену и предложил встретиться, тот ответил, что ему не до этого. Усама бен Ладен, спешно распродавал своё имущество в Судане, при этом теряя десятки миллионов долларов, потому и разговор с Анваром Хароги у него получился нервным.

Двадцать пятого мая, Усама сам позвонил Хароги и сообщил, что обосновался в Афганистане и предложил Анвару приехать к нему в Джелалабад.

В Джелалабаде царит вечная, восточная суматоха: по улицам снуют моторикши и ослиные упряжки, гудят клаксонами аляповато раскрашенные автобусы, в которых сидят женщины в паранджах и крестьяне – пуштуны в тюрбанах. Бойко идёт уличная торговля, а торговцы коврами, расстилают свой товар прямо на тротуары, под ноги прохожих.

Особняк, в котором Усама бен Ладен, принял Хароги, расположен был на тихой улочке Биссед Роуд. Двух этажный дом выстроен в европейском стиле. К металлическому забору, огораживающему двор, вплотную примыкали глинобитные домики с дворами – лабиринтами, типично афганские жилища.

Меблировка в доме, оформлена в восточных традициях. Пол застлан кошмой, а поверх неё дорогие ковры.

Усама с Хароги долго и церемонно обнимались, похлопывая друг друга по спине и плечам, касаясь щеками. С присутствующими тут же советниками Усамы бен Ладена: доктором аль Заварихи, Халлидом Махаммадом и Амином аль Рашди, Хароги ограничился рукопожатием.

Все уселись у скатерти и слуги принесли восхитительно пахнувший керари³⁹ сочные дыни, персики, груши и конечно традиционный арабский кофе с кардамоном.

Беседа затянулась до шести часов вечера, наконец, Усама сказал:

– Ты устал с дороги Анвар. Отдохни, у нас ещё будет время всё обсудить. Сейчас тебя отвезут в отведённый для тебя дом, где ты сможешь хорошенько выспаться.

После отъезда Хароги, доктор аль Заварихи сказал:

– Анвар привёз нам хорошее предложение. Пора нам начать бить американцев в их собственном доме.

Усама прекрасно понимал, куда клонит аль Заварихи. Тому льстило от сознания того, что их «Аль Кайда» начнёт войну против США. Это придаст больше власти аль Заварихи над разрозненными группами их организации. Однако самого Усаму не прельщала перспектива, отбывать пожизненный срок в тюрьме, как Слепой шейх⁴⁰

После теракта 26 февраля 1993 гола во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке, Слепой шейх был арестован, а в 1996 году, судом приговорён к пожизненному заключению.

Одно дело, борьба с американцами на Аравийском полуострове или в Африке, и совсем другое, в самих США.

– Мы ведём борьбу с американцами и изгоняем их из мусульманских стран, – сказал, Усама бен Ладен. Он погладил бороду и продолжил: – Зачем нам лезть в логово зверя и напрасно злить его?

– Джихад против неверных не может считаться с границами, – возразил Амин аль Рашди, – джихад начинается там, где есть хоть один мусульманин.

– Кроме того Усама, – вставил аль Заварихи, – ты потратил огромное стояние на борьбу с коммунистами в Афганистане, а король Фахд⁴¹ ударил тебя в спину. Все твои счета заморожены. Сейчас мы располагаем только теми средствами, что дают нам наши братья на борьбу с неверными в Чечне. Не забывай, что вслед за тобой в Афганистан стекаются сотни твоих последователей. Их нужно на что-то содержать. Хароги как правоверный мусульманин предлагает нам братскую помощь.

– Анвар уже давно перестал быть мусульманином, – махнул рукой, Усама бен Ладен, – он размяк как воск. Ведёт себя неподобающе правоверному. Его первая жена, родила от другого, Анвар знал о её распутстве, но терпеливо сносил всё. Он престал быть мужчиной!

– Это лишь говорит о несовершенстве законов в странах неверных, – усмехнулся аль Рашди, – а то, что Анвар предлагает деньги на джихад, доказывает, что Анвар настоящий мусульманин.

– А ты не думал, с чего это Хароги так воспылал ненавистью к Америке?! – воскликнул, Усама бен Ладен.

– Нам до этого дела нет, – сказал, молчавший всё это время Халид Мохаммед, – он даёт нам деньги.

– Однако уже семь часов, – прервал спор доктор аль Заварихи, – скоро вечерний намаз, договорим завтра.

На улице, садясь в «джип» доктор сказал аль Рашди:

– Завтра утром повидай Хароги и скажи, что Усама принимает его предложение. Обговори с ним каналы поставки денег, и пусть Хароги сразу уезжает. Не зачем ему больше встречаться с Усамой. Я же завтра, сразу после утреннего намаза, вывезу Усаму в наш тренировочный лагерь на горе Тора-Бора. Ты объясни Хароги, что в целях конспирации, что все контакты с Усамой строго через тебя.

– А что скажет Усама, когда узнает, что Анвар уехал?

– Что он может сказать? – улыбнулся доктор аль Заварихи. Улыбка тут же пропала в его бороде, и он сказал серьёзно: – Усам забыл одну мудрость, которая гласит: «Кто боится, того и бьют».

Мет Прэтисс встретился с Бобом Стронгом, аналитиком компании «Холлибертон» у себя в офисе на Парк Авеню, в шесть вечера.

– Мистер Чейни посоветовал обратиться к вам, – начал Боб сразу же после приветствия, – мы пытаемся спрогнозировать ситуацию в Югославии на ближайшее будущее, года на три – четыре вперёд. По территории Югославии планируется тянуть ветку нефтепровода из Каспийского моря.

– Сейчас в Югославии относительно спокойно, – ответил Прэтисс, – это в интересах европейцев. Канцлер Германии Коль приложил к этому определённые усилия. Немецкие BASF, VE.ON и RWE то же не прочь вести там трубу. Остаётся решить, понравиться ли это Дику?

– Руководству моей фирмы это не понравиться, – вздохнул Стронг.

– Следовательно, обстановка в Югославии должна оставаться напряжённой, – кивнул Мет, – нашей задачей на данном этапе, является подготовка общественного мнения о необходимости силового решения проблемы Югославии. В определённый момент, мы как гарант мирового порядка, железной рукой наведём там порядок, – Мет Прэтисс рассмеялся, – не зря же сказано: «Бог сделал людей, а Кольт сделал их равными». Именно в нашей руке должен находиться «кольт», что бы мы были первыми среди равных.

– Я консультировался с парнями из администрации президента, они говорят, что Билл Клинтон никогда не пойдёт на силовое решение конфликта в Югославии, – ответил Стронг.

– Обстоятельства меняются и люди меняются вместе с ними, – пожал плечами Прэтисс, – президент тоже человек и соответственно может поменять своё мнение.

– Вы провидец? – рассмеялся Боб Стронг.

– В определённой мере да, – серьёзно ответил Мет, – так что исходите из того, что через год, максимум два, США полностью возьмут ситуацию под свой контроль.

После ухода Стронга Мет позвонил в Таллахасси Фрэнку Конте, и тот сообщил, что завтра будет в Нью-Йорке. Он предложил встретиться в два часа дня в баре, который находится возле рессепшена отеля «Мандарин Ориентал» в комплексе «Тайм Уорнер Центр» в Мидтаун – Уэст.

В назначенное время, разместившись за столиком в баре, Фрэнк заказал себе коктейль «Нью-Йорк Сауэр», Прэтисс выбрал бурбон «Майкерс Марк».

– Люблю этот коктейль, – улыбнулся Фрэнк, – это, пожалуй, лучшее, что изобретено в этом городе.

– Фрэнк, – с укоризной сказал Прэтисс, – этот коктейль сто лет назад изобрели в Чикаго. Звался он «Континенталь сауэр».

– Тогда зря поменяли название, – покачал головой Конте, – Нью-Йорк хорош только на туристических открытках. Лучше всего этим городом любоваться издали, – Фрэнк кивнул на красивую панораму города, открывавшуюся с высоты тридцать пятого этажа, и продолжил: – Взгляните, отсюда Центральный парк, кажется прекрасным. А вблизи? Парк весь изгажен лошадиным помётом.

– В двадцати минутах ходьбы от него, находится Парк Карла Шурца, тихое, уютное местечко, совершенно не знакомое туристам, – сообщил Прэтисс, – я люблю этот город. Да у него масса недостатков, да он груб и холоден с людьми. Однако у этого города огромное достоинство, которое перекрывает все его недостатки, здесь все деньги мира.

– Хорошо, останемся каждый при своём мнении, – согласился Фрэнк Конте. Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил на стол: – Здесь всё, что нам удалось собрать за столь короткое время.

В конверте лежало несколько фотографий слегка полноватой, симпатичной девушки и лист бумаги.

В начале мая высокопоставленный сотрудник ЦРУ Нора Фладкин сообщила Прэтиссу, что одна стажёрка в аппарате администрации президента, бросает весьма недвусмысленные взгляды на Билла Клинтона. По слухам, она даже однажды на несколько минут уединилась с ним в Овальном кабинете⁴²

Такое поведение практикантки сильно нервировало главу администрации Белого дома Леона Панетту. Эту практикантку звали Моника Левински. Тогда-то Прэтисс и попросил Конте собрать всю информацию об этой девушке. Сейчас Мет читал напечатанный на листке текст:

« Моника Левински родилась 23 мая 1973 года в Сан-Франциско.

Отец: Конрад Левински. Владелец медицинского центра.

Мать: Марсия Левински, репортёр.

В 1988 году родители Моники разошлись, что негативно сказалось на её психике. В школе Моника была замкнутой, необщительной. Сильно комплектовала из-за своей, как она считала полноватой фигуры. В 1991 году она поступает в колледж на факультет психологии. В колледже девушка сильно изменилась, она стала весьма раскрепощенной. Встречалась с мужчинами, причём, предпочтение отдавала тем, кто на много старше её. Длительных отношений ни с кем не поддерживала. Единственный мужчина, с кем она долгое время состояла в любовной связи, это преподаватель её бывшей школы Энди Бейкер. То обстоятельство, что Бейкер женат и имеет двоих детей, Монику нисколько не смущало. Связь между Бейкером и Левински прекратилась только после переезда Моники в Вашингтон».

Прэтисс убрал конверт с документами во внутренний карман пиджака.

– Ваши люди неплохо поработали, – сообщил он, – сейчас я вынужден покинуть вас, оставляю любоваться панорамой города и смаковать «Нью-Йорк Сауэр».

Прэтисс сел на заднее сиденье «бентли – континенталь», который был припаркован на стоянке около Тайм Уорнер Центра. Автомобиль поехал по Парк Авеню. Между 50 и 51 улицами пересекающими Парк Авеню, как раз напротив церкви Святого Варфоломея собралась толпа зевак и стояла пара полицейских машин.

– Что там Дэйв? – спросил Прэтисс.

– Копы какого-то парня скрутили, – сообщил водитель.

На тротуаре лицом виз лежал рыжий здоровяк, а на нём сидел блондин в джинсовой куртке. Вероятно, это был полицейский, потому что он надевал наручники на рыжего.

– Так я знаю этого копа! – воскликнул Дейв. Он повернулся к Прэтиссу, улыбнувшись, продолжил: – Это Пол Мортон. Мы с ним в одной школе учились.

– Хорошо, поехали, – кивнул Мет Прэтисс.

Их «бентли» смешалась с потоком автомобилей едущих по Парк авеню. Тем временем, Пол Мортон поднял рыжего здоровяка на ноги и повёл к одной из полицейских машин, при этом рыжий орал:

– Ну, всё Полли, ты труп! Рано или поздно я выйду из тюрьмы, а тебе после этого не жить. Я разнесу твою башку!

– Нагни пока свою, – усмехнулся Мортон, задирая, скованные за спиной наручниками руки рыжего так, что тот, со стоном, согнулся пополам.

– Сэр, он угрожал вам, я это слышал, – сказал молоденький офицер полиции.

– Тебе это показалось, – улыбнулся Мортон.

Доставив Ричарда Бенсона в окружной отдел полиции, и усадив за решётку, Мортон пошёл за свой стол, писать рапорт. Через полчаса его вызвал в свой кабинет детектив – лейтенант Саливан.

– Послушай Полли, мне только что доложил офицер Ставрадос, о том, что Рыжий Рикки угрожал тебе убийством. Ты не забыл указать об этом в своём рапорте?

– Офицеру Ставрадосу всё показалось, – улыбнулся Пол Мортон.

– Жаль бывшего дружка, – криво усмехнулся детектив – лейтенант Саливан, – ты ведь полицейский Полли, а не уличный пацан, которого я пятнадцать лет назад хватал за шиворот.

В то время Саливан был простым офицером и патрулировал на Манхеттене. Это в середине девяностых Манхеттен прилизан и гламурен, а тогда…

Нью-Йорк конца семидесятых годов имел неприглядный вид: грязные улицы, дома расписанные граффити. В городе разразился финансовый кризис, городской бюджет трещал по швам, увольняли полицейских, учителей, пожарных. Как следствие, молодежь оставалась без присмотра, сколачивалась в банды, грабили прохожих.

На Манхеттене в районе Тайм Сквера было полно порно кинотеатров, возле которых словно пчелиный рой шумели проститутки под охраной сутенёров.

В Центральном парке на каждой скамейке можно купить любой наркотик, но долго там находится, нельзя, обязательно ограбят.

Пол с родителями и младшим братом Эдвином, жил в Манхеттене на 59 улице. Здесь в основном селились немцы и ирландцы. Так повелось ещё с XIX века

Из-за жёстких нравов ирландских эмигрантов, этот район прозвали «Адская кухня». Хозяйничала там банда под названием «Ветиз». Занимались рэкетом, торговлей наркотиками и сутенёрством. Главарём был Микки Спилейн.

Со временем Спилейн так обнаглел, что стал требовать деньги у одного тихого бухгалтера по фамилии Конан. Жена этого самого Конона была любовницей Спилейна, и тот грозил ославить на весь район бедного бухгалтера.

У бухгалтера было три сына: Джимми. Джон и Эдди. Старший Джимми, однажды мстя за отца, обстрелял квартиру Спилейна. Тот посмеялся над мальчишкой и взял всех трёх братьев к себе в банду, наподхват. Этим он подписал себе смертный приговор.

В 1975 году на Манхеттене началось строительство небоскрёбов. Мафиозный итальянский клан Джановезе хотел контролировать эти стройки. Для этого семья Джановезе начала войну с бандой «Витиз».

Именно тогда Джимми Конан через своего приятеля Роя Део Мео вошёл в контакт с мафиозной семьёй Гамбино, а те свели его с боссом семьи Джановезе Энтоне Солерно по кличке Жирный Том.

Джимми со своими друзьями, перестреляли несколько авторитетных гангстеров из банды Микки Спилейна, и отодвинули того, захватив власть в банде «Витиз».

Микки Спилейн окончательно потерял свой авторитет на Манхеттене, и в 1977 году Джимми Конан пристрелил его, что б ни путался под ногами, припомнив старые обиды своего отца.

Джимми Конан договорился с итальянцами, что будет отдавать 10% доходов банды «Витиз» семье Гамбино, а взамен семья Джановезе, получив контроль над всеми стройками на «Адской кухне» и платит процент с доходов, банде «Витиз».

Пятнадцатилетние Пол Мортон и его приятель Ричард Бенсон по кличке Рыжий Рикки, были подручными одного из гангстеров «Витиз» Джона Гало.

В 1980 году прокурором Нью-Йорка стал Рудольф Джулиани. Он всерьёз занялся итальянскими мафиозными кланами и бандой «Витиз». Именно тогда, Саливан уже, будучи сержантом – детективом крепко поговорил с Полом Мртоном и Ричардом Бенсоном, обещая их посадить, если они не возьмутся за ум. Угроза возымела действие только на Пола. К тому времени друзьям исполнилось семнадцать лет, и они с грехом пополам закончили школу. Пол с разрешения родителей, ушёл в армию.⁴³

Служил Пол в ВВС на базе Масава в Японии, а Рыжий Рикки в 1983 году сел на год, за хранение оружия.

В 1986 году, Пол отслужив по контракту, пять лет вернулся домой. В свой первый день в Нью-Йорке он встретил Саливана. Тот предложил Полу идти работать в полицию, тем более что годы службы в армии войдут в его стаж службы в полиции, и до пенсии Полу останется прослужить всего пятнадцать лет.

В 1994 году Пол пройдя нелёгкую аттестацию, получил должность сержанта – детектива, это довольно быстрая карьера для полицейского в Нью-Йорке. Работал он в отделе Саливана.

А Рыжий Рикки в восемьдесят девятом году вновь сел, теперь уже на шесть лет, он взял на себя оружие, которое нашли в автомашине Джона Гало.

Только благодаря Рикки с Джона Гало были сняты все обвинения, и он единственный из банды «Витиз» остался на свободе.

В 1995 году Рыжий Рикки освободился. Он потребовал денег с Джонни Гало, за годы, проведённые за решеткой. Тот платить не захотел и обратился в полицию.

Неизвестно, сколько бы Ричард Бенсон был на свободе, угрожая Джонни Гало убийством, если бы Саливан не поручил арест Рыжего Рикки, его бывшему приятелю Полу Мортону. Тот знал, где искать дружка.

Пол понимал, что Рыжий Рикки проведёт за решёткой десять лет, зачем же ещё усугублять его положение.

– Ладно, Полли, сегодня ты свободен, – Саливан похлопал по плечу Пола Мортона, – не хочешь топить своего приятеля, значит, так тому и быть.

Выйдя на улицу из здания окружного отдела, полиции, Пол сел за руль своего «кадилака», но потом подумал, что не грех сегодня выпить с братишкой Эдвином. Тогда машина будет ему только мешать. До станции метро «Либерти Авеню» по линии «Е» всего три остановки. Пол отправился к метро.

Офис фирмы, в которой работает Эдвин, находится в одной из башен – близнецов Всемирного торгового центра. Как раз, когда Пол туда подъедет, Эдвин закончит работу.

Они встретились у башен Всемирного торгового центра, и на такси, доехали до Бушвика,⁴⁴ выйдя в районе баз-складов.

– Ну, где тут твой любимый бар? – спросил Эдвин, оглядываясь кругом. Они шли уже минут пятнадцать вдоль нескончаемого забора. Эдвин рассмеялся: – Глядя на все эти фургоны, складывается впечатление, что магазины модной одежды, на Манхеттене сговорившись, открыли свои склады именно тут.

– Мне нравиться Бушвик. – сказал Пол, – с тех пор как Манхеттен прилизали и почистили, из него ушёл бунтарский дух нашей молодости.

Пол указал рукой на стену ближайшего дома:

– Взгляни, – сказал он.

– Обыкновенное граффити, – пожал плечами Эдвин, – и довольно уродливое.

– Ты не понимаешь, – рассмеялся Пол, – Бушвик, это непричёсанный, грязный Нью-Йорк. Таким был Манхеттен нашей молодости. Именно здесь гуляя по улицам, я вновь ощущаю себя молодым.