Евгений Голубев
Так начинала рыться яма
16
Следующее утро. Они долго спали, а после пробуждения Худой снова вызвал Её, но быстро отпустил. Слонялись недолго. Из кабинета напротив кладовой выйдет мужчина и обратится приглушённо: «Вам не нужна работа, пока вы здесь?». В ответ Она чуть вытянет голову к нему.
– Нужно замазать окно. Материалы я дам.
– Хорошо, – спокойно ответит Она.
Вошли в глубокий кабинет. Длинный стол напротив входа, слева три стула, а справа – широкое окно. Белая краска держится неуверенно.
– Подождите здесь, – он указал на стулья. – Я съезжу в магазин.
Одни. Ему хочется посмотреть, что там в папках бумаг на столе или даже в ящиках. Но полицейский не прикрыл дверь, и не было ни малейшего сквозняка, которым можно было бы оправдаться. И Он вслед за Ней подошёл к окну.
– Нужен шпатель или нож, чтобы убрать старую, – Она задумчиво скребёт ногтем по ссохшейся замазке, посеревшей от пыли и опадающей комочками на подоконник.
Так будут тянуться несчётные дни беспредельной Его скуки и ожидания: не могут же Они остаться тут? Окна нельзя замазывать бесконечно. Работать Она не даёт, отмахиваясь, что Он всё равно ничего не умеет. Да и не стоит Ему, ведь работа пошла бы быстрее. Она и без того тянет как может, оставаясь в каждом кабинете до двух дней. Понимает, что окна могут быстро кончиться. Другие этажи для Них закрыты. Он как-то услышал от одного из работников, что никто здесь не должен знать о Них. Неужели это возможно? Женщины, работающие по правую сторону от лестницы, не перестают таращиться.
Один кабинет отличился тем, что Он нашёл там изрядно потрёпанную книгу – «12 стульев». И принялся читать. Заканчивая, Он бросался в начало и повторял так из раза в раз. История потрясала воображение. А полицейские, застающие Его, хвалили и удивлялись, который раз Он читал эту книгу. Он пожимал плечами с усмешкой: «Интересная». Он и раньше ничего не читал, кроме школьного, а в последние месяцы, казалось, поглупел ужасно. Кабинет, где Он нашёл эту книгу, был огромным, но нерабочим: вдоль стен плотно устроились старые сейфы в серой краске; наваленные друг на друга столы и стулья отдыхают под тёплым слоем пыли. Ему казалось, что Он успевал перечитывать книгу по крайней мере два раза за день, но не был уверен, да и не интересовался сильно. Потом Они перешли в другой кабинет, и больше книг не было. А к Худому не пошли. Или он сам отказался, или Она. Денег кое-как хватало, и даже оставалось немного лишних. Питались хлебом и маслом. Или чем-то похожим на масло, но неподдающимся теплу помещения. Сначала еду покупали сами полицейские, но наконец Их стали выпускать по одному. Кто-то отдал Ему шапку, а другой – тот самый, что накормил Их в день прибытия – совсем новую осеннюю куртку. Она была похожа на плащ и нравилась Ему, но Он утопал в ней, и приходилось закатывать рукава. Выходить в такой было стыдно, а Она не видела ничего странного: «Мало ли, одел отцовскую куртку.»
Оказавшись впервые на улице – снег уже лежал и продолжал падать, – Он удивился высоте города. Раньше всё не казалось таким большим. Свежий воздух прошёлся по ноздрям и замер в лёгких. Ступая аккуратно промеж припаркованных машин и переходя через дорогу, Он строго следует проложенному маршруту и, упёршись во многоэтажное здание, под гул проезжающих машин поворачивает налево, а у перекрёста через несколько метров – направо.
Купил. Теперь – возвращаться. Когда здание полиции показалось из-за угла, Он остановился. А может, не стоит? Он уже свободен, и теперь может распорядиться жизнью. В своей одежде Он быстро замёрзнет, и можно будет больше не скучать. Но улица пугает. Остаться не при чём? Снова? Он не может, и смиренно идёт навстречу. Дверь – решётка – пришёл. Так надо.
Когда окон не осталось, Их поселили в светлую комнату напротив лестницы. Там пара стульев, столов и матрасов. Незаметно для Него Она познакомится с уборщицей, и та станет помогать Им. Тётя будет носить еду, некоторую одежду и даже книги. А как будет радеть, когда узнает, что у Них украли документы с деньгами, и полиция приняла Их у себя, пока восстанавливаются документы! Тьфу! Он твердил, что не стоило врать, но поздно.
Он читал «Рассказы о животных» Эрнеста Сетона-Томпсона, когда Она вошла в приталенном меховом полушубке. Тоже от Тёти.
– Ну как? – скучающе спросил Он, не отрывая глаз от посеревших страниц.
– Всё хорошо, – Она радостно выдохнула и села на стул. – Она простила нас и не стала обвинять в краже какой-то куртки с деньгами. Я ничего и не могла бы сказать против… Спросила, где ты. Я наврала, что у подруги. Кажется, она знает, что это не так.
Он утвердительно промычал и вернулся в книгу. И обрадовался, что один из полицейских с предложил Им пожить у себя на даче. Ехали долго, и оказались на месте, кажущимся Ему знакомым. Уж не за следующим ли поворотом стоит дом, где Они жили?
Промёрзшая земля обнесена наспех сколоченным забором из горбыля. На углу участка стоит побеленная бетонная коробка. Мужчина подводит поближе и тянет покосившуюся дверь с ободранной обивкой. Небольшая прихожая продолжается пустым помещением с парой окон и печкой.
– Платить не надо. Живите так, – добродушно махнул мужчина в двери, опёршись плечом о косяк.
Он молча надеялся, что Она откажется. Так и случилось. И уже снова оказавшись в привычной подсобке Она будет долго сокрушаться над нелепостью предложения.
17
Долго плутают по рынку. Он совсем отвык от множества людей вокруг и сильно теряется. Наконец выйдут к такси, припаркованному среди десятков похожих. Полицейский отдаст водителю деньги, и они поедут.
Вдоль дороги зеленеют отяжелевшие ели, и чем дальше, тем больше снега вокруг. Водитель редко задаёт вопросы, Она отвечает. Ей сделали новое удостоверение личности, и теперь ничего больше не держало Их в полиции.
Покажутся дома, там же Их и высадят. Она, кажется, знает, куда дальше, и Они уже утопают в снегу по щиколотку, проходя мимо ухоженных домов тихого посёлка. Повезло, что у Тёти нашлась обувь для Него. В изношенных кедах было бы легко отморозить ноги. Он идёт и отчётливо видит, где на противоположном конце дороги прекращаются дома. У оранжевого деревянного забора в нескольких метрах от Них стоят высокий широкий в плечах мужчина и маленькая женщина. Те самые. Поздороваются, пригласят скорее входить.
Он увидит во дворе кур в загоне. В другом важно расхаживают неизвестные птицы. Из сарая слышится мычание. А Он тем временем разувается в холодной прихожей и неуверенно входит в дом.
Жарко натопленная кухня со старым гарнитуром и двумя проходами: прямо – в зал, тускло освещенный одним лишь телевизором у занавешенных тюлем окон, вправо – в Их комнату, с двумя диванами, грубо сбитыми шкафами и такими же тумбами по углам. Хозяева будут приветливы и радушны, мужчина пригласит Его смотреть телевизор в любое время. Хорошо пообедают, поужинают.
Он неприятно удивится, узнав на следующее утром, что нужно работать. Им дадут зимней одежды. Работать в основном будет Она. Он слишком боится животных, особенно коров, когда те иной раз выходят из стойла и гуляют по двору. Он чистит снег, а в свободное время играет с серой худой кошкой Хозяев. Однажды, когда Они оба будут с лопатами, – деревянными и широкими, – у Его лопаты выскочит гвоздь. Он не виноват. Но Хозяин лишь раздражённо заберёт инструмент и уйдёт.
Так тянутся дни. Оставаясь один, Он не сможет совладать с собой. Аккуратно, не отрывая взгляда от замутнённых тюлем окон, Он мягко ступает по залу, приглядываясь к мелочам на столах, проходит в спальню и, прислушиваясь с каждым разом всё чутче, открывает один за одним ящики большой тумбы, но ничего интересного там не находит. Он уверен, что остаётся незамеченным, пока не обнаружит закрытыми две узенькие двери на проходе в зал. В тот же день, когда Он будет сидеть у себя, Хозяин крикнет с кухни: «Ещё в зал зайдёшь – пойдёшь дальше лазить по дачам». И, не дождавшись ничего, кроме растерянной беглости во взгляде, добавит: «Понял?». Он оторопело кивнёт.
Ещё проживая в полиции Он не мог отделаться от жгучего желания воровать, и шарил в каждом кабинете. Где-то брал удобно лежащую скрепку, немного копировальной бумаги и даже руководство по эксплуатации телефона Nokia N95. Он слышал о нём и раньше, но теперь мог почти прикоснуться, перечитывая тоненький буклет из раза в раз. И никто не должен был видеть этого.
– Мне он сказал, что нашёлся человек, которому нужен сторож на заправку на трассе, – объясняет Она тихо. – Он уже едет. Собирайся.
Он оденется и уже будет готов. Она сложит некоторые вещи в сумку, в последний раз оглядит комнату, стоя уже в дверях, и пойдёт обуваться.
За воротами все вместе прождут недолго. Старая тёмно-синяя иномарка остановится, выйдет вытянувшийся мужчина и станет здороваться с Хозяевами: обниматься и жать руки. Тем временем они займут задние места. Скоро и водитель вернётся, и машина тронется по высокому снегу.
Деревня почти моментально сменится елями. Она начнёт расспрашивать о заправке и что там вообще есть.
– Электроплита есть, – и дальше что-то неразборчиво. – Я вам, если что, мешок макарон и масло дам. Свет тоже есть.
Идёт второй час. Никого другого на пути не встречается. Слова водителя Его не вдохновили, и Он волнуется. В один момент послышатся сирены позади. С трудом обернётся в зимней куртке – полиция. Мужчина остановится.
Он перестаёт понимать происходящее и наблюдает, как представляется полицейский, как просит водителя выйти, как настороженно спрашивает Их, всё ли хорошо. А потом оказывается, что мужчина пьян. Он не помнит, кто отвёз Их назад.
Хозяин задорно материт водителя и посмеивается. Делать нечего, и Они возвращаются в свою комнату.
18
В голове не складывается цельная картина. Почему Они здесь? Одним вечером, когда Они были у себя в комнате, Хозяева стали о чём-то ругаться на кухне. Она, сидевшая за Ним, дёргала за плечо и спрашивала, понимает ли чего. Язык был чужим, но Он немного изучал его в школе.
– Холодно… тёплая одежда, – отстранённо протягивал Он, вслушиваясь на деле в каждом слово, но понимая единицы. Всё было ясно, но Он делал вид, что это не про Них.
На следующее утро Их посадят на низкий микроавтобус, почти под завязку наполненный тучными толкающимися телами в пышных пуховиках и куртках. И когда-то высадят на автовокзале. Что потом? Откуда взялись родители другого полицейского? Он не помнит, чтобы Они снова входили в здание полиции. С собой Им дали немного консервов и свиного сала. Они просиживали дни в торговом центре у автовокзала и надеялись, что охрана не выгонит на улицу. Кончилась еда и последние деньги. Они перешли на автовокзал и заняли тройку мест: Она – сумка – Он. И когда же появились родители другого полицейского? Он не понимает.
Идут втроём вдоль широкой тихой улицы частного сектора. Возможно, это деревня. Он не помнит, сколько ехали сюда. Моложавая низкая женщина о чём-то говорит с Ней. Объясняет ситуацию. Их поселят в часть дома, где давно не бывало людей. Долгие беседы смешаются в памяти с мыслями о том, что же будет дальше. В руках Она несёт два больших пакета. Как объясняет женщина, там еда и другое на первое время. Он не может поверить, что это – Им, и удивлённо таращится на пряники, крупы и какую-то рыбу, проглядывающиеся сквозь белый полиэтилен.
Первую часть дома арендует мрачная женщина со складками на подбородке и руками на теле, описывающими полукруг. Курила на крыльце, когда Они пришли. Следующая дверь ведёт к Ним.
Кухня с порога шокирует слоями пыли повсюду, оставленной кем-то грязной посудой в раковине и на столе. В двух последующих комнатах не лучше, но жаловаться не приходится.
Дни для Него проходят мучительно долго. Она всё моет и моет, пока Он слоняется рядом, желая хоть как-то помочь. А потом уже и не желая. Надоело.
Позади неделя, наверное. Он смотрит прогноз погоды по старому телевизору, и новости иногда, но никак не может сориентироваться во времени. Дом оказался холодным. Спят вместе, на узком диване, одетыми. Иначе никак.
– Жаль, нет шприцов, – с удивлением для себя заявит Он однажды. – Подожгли бы дом, а сами…
– Тссс! – перебила Она, показывая пальцем на стену, за которой шумит соседка.
Но Он и не хочет умирать. Просто так сказал. Ведь жизнь идёт хорошо. Дом полностью чист, а Ей даже предлагали работу уборщицы у немощных стариков.
– Мало ли, забудет, где что лежало, и скажет, что это я украла, – объясняет Она Ему свой отказ.
В районе третьей недели женщина придёт безо всяких продуктов. И скажет, что Её дочь будет ждать Их на автовокзале. Нужно ехать.
Он обрадуется, ведь обещают много хорошего, и не поймёт, отчего Она помрачнела и молчит. Уже в такси Она тихо выскажет свои опасения: «Никто нас там не ждёт».
– Как же так? – Он чуть приподнялся с сиденья.
Она не ответит. Он не верит.
– Давай надеяться на лучшее.
Она не ответит.
Километры таят под колёсами и тяжестью размышлений. Он снова не обратит внимания, как долго они едут. Зачем ей было обманывать?
Скоро покажется город. Некоторые места выглядят знакомыми. Возможно, они и в самом деле. Машина остановилась. Она медленно возьмёт сумку и откроет дверь. Он поспешит выйти, чтобы убедиться. Но на улице никого. Они оглянутся по сторонам ещё и ещё раз. Он с болью всматривается в лица прохожих, но на улице никого. Подождут, но быстро замёрзнут. Он обиженно ударит ногой по заледеневшему асфальту до боли в лодыжке.