Евгений Авербух
Ксаны. По ту сторону моря
Предложение Марса
Она была одета в темные облегающие джинсы, темную свободную кофточку, развевающуюся на ветру, и в спортивную обувь. Длинные распущенные волосы и стройная высокая фигура, контур которой сиял на фоне заката, создавали особый мифический образ, как будто бы вышедший из японского божественного пантеона. Скрестив руки на груди, она окинула меня пристальным взглядом своих огромных глаз.
– Что, Эйка, ты меня испугаться? – усмехнувшись, спросила она, увидев мой удивленный взгляд. – Ты, наверное, думать, что я Хари-онаго?
– Хариона? – переспросил, я не расслышав. – Нет, просто не ожидал тебя здесь увидеть.
– Да, я не Хари-онаго, так что ты спокойно можешь мне улыбаться, и я не порвать тебя на части, – она попыталась скорчить страшное лицо, сделала шаг навстречу и выпустила руки вперед, словно пытаясь схватить меня.
– Не знаю, кто такая Хариона, но выглядит устрашающе.
Сэнго рассмеялась моей шутке:
– Это такая очень красивый девушка с длинный волосами. Этими волосами она схватывать парней, которые улыбаться ей. Она их схватывать и разрывать на части крючками и шипами на ее волосах!
– Бррр… – поежился я, представив себе эту жуткую сцену.
– Эйка, моему отцу нужна твоя помощь, – добавила она уже серьезным тоном.
– И он послал тебя для переговоров? – спросил я.
– Нет, я сама решила с тобой говорить. Отец не хотел тебя беспокоить, и он не знает о том, что я прийти к тебе сама за помощь.
Вспомнив свою сегодняшнюю беседу с Кайоши, я, кажется, понял, в какой именно помощи нуждался Токихиро.
– Ты, наверное, знаешь, что ОРЗЕС собираться установить на нашем острове нандроидные технологии? – спросила Сэнго, поправляя свои колыхавшиеся на ветру волосы.
Я утвердительно кивнул головой:
– Кайоши рассказал мне, что вы подали апелляцию на это решение и через пару дней должна состояться комиссия по этому вопросу.
– Кайоши! – весело воскликнула Сэнго, – Вот чем ты сегодня заниматься! Наверное, в кулечке его знаменитые суши?
– Ага! – подмигнул я ей, – Хочешь половину?
– Нет, нет, спасибо… Так вот, заседание назначено на послезавтра, – вернулась она к разговору, неуверенно поглаживая свой шрам на подбородке. – Отец думать, что будущее Аошимы зависит от этого решения, и считать, что нам это дело никак не выиграть.
– Я тоже так считаю.
– Мы все так думать, – она устало пожала плечами, – и жители острова ни на что не надеются, но отец не хочет сдаваться без боя. Я совсем не разделять его отношения по поводу технологий на нашем острове, но в последнее время он ходить сам не свой и мне жалко смотреть на него. Тогда я рассказать отцу, что ты являешься модератом и можешь нам помочь. Но он сказать, что ты приехал сюда отдыхать, а не заниматься проблемами неизвестных тебе людей.
– Почему же, я вовсе не прочь оказать вам помощь! – воскликнул я, рассматривая красивое лицо моей собеседницы. – Но как я могу быть вам полезным?
Услышав о моем стремлении помочь, Сэнго обрадовалась, и всё ее лицо осветилось прекрасной улыбкой. Приблизившись ко мне, она слегка коснулась моего локтя:
– Завтра утром ты приходить к нам и поговорить с отцом. Посмотри, что ты можешь сделать для нас.
Ее глаза на мгновение волнующе встретились с моим взглядом. Мне показалось, что в этот самый миг я почувствовал легкий запах жасмина и увидел, как в ее глазах качнулись все звезды вселенной. Казалось, что время остановилось, но это был всего лишь миг…
В то время как я приходил в себя от пронзивших меня до глубины души чувств, она уже уходила обратно.
– Будем ждать тебя, Эйка Кэрол! – ее голос донесся до меня словно из другой вселенной.
Проводив ее взглядом, пока она не скрылась из виду, я направился к дому Томских, чтобы пригласить их на ужин, но на мой стук в дверь никто не отозвался. Связавшись с Майком по планшету, я узнал, что они недавно вышли на прогулку и собираются еще долго дышать свежим воздухом, а завтра они планируют отправиться на Сикоку и провести время там. Так что мы договорились перенести наш совместный ужин на следующий день.
Войдя к себе домой, я в первую очередь принял душ, а затем созвонился с родителями и рассказал им о прошедшем дне и о том, как я прекрасно провожу здесь время. Затем я связался с Токихиро, и мы с ним договорились, что завтра в девять утра встретимся в его доме.
После всего этого я ринулся на кухню и обнаружил там оставленные мне пакетики с едой для быстрого приготовления, которые я заказал по планшету еще утром. Меня ждали пакетик с удоном10, приправленным соевым соусом и мелкими кусочками овощей, приготовленных в кляре, пакетик с маринованными закусками, называемыми цукэмоно, баночка консервированного тунца и коробочка с вагаси11, приготовленными с использованием батата.
«Скромный, но аппетитный ужин. Чисто по-японски!» – я с восхищением осмотрел ингредиенты предстоящей трапезы.
Положив принесенные суши Кайоши в холодильник, я за короткое время покончил с приготовлением ужина. Вкусные запахи свежих продуктов, которых так не хватает в нашем мире, и время, активно проведенное на море в дружеской компании, дали знать о себе с большой напористостью – я почувствовал голод и, не успев закончить с готовкой, набросился на еду.
Покончив с ужином и убрав за собой, я отправился в салон, чтобы поваляться на диване и поразмыслить над ситуацией, сложившейся вокруг поданной жителями Аошимы апелляции.
«Хочешь не хочешь, а проблемы найдут тебя даже вдали от всех дел», – вздохнул я, усаживаясь на диван.
Уставившись невидящим взглядом в пустой экран развлекательной системы, висевшей на стенке напротив меня, я задумался о предстоящих событиях.
Созданная ровно семьдесят лет назад организация земных содружеств, заменившая собой просуществовавшую чуть менее ста лет Организацию Объединенных Наций, объединила под своим началом различные политические союзы и блоки, существовавшие на тот момент между странами. Таким образом, была создана единая мировая политическая структура, базирующаяся на общих законодательных и экономических законах. Со временем образовавшиеся содружества включили в себя оставшиеся группы стран, не вошедшие ранее в созданную организацию, и через двадцать лет после своего основания ОРЗЕС имел устойчиво функционирующее управление во всех уголках Земли. Каждое из содружеств выбирало своего представителя, входившего в узкий координационный кабинет организации, который, в свою очередь, назначал министров на различные области управления и решал глобальные вопросы путем демократического голосования. Всего таких содружеств было тринадцать.
Одним из важнейших министерств ОРЗЕС было министерство по технологическому развитию (МИНТЕР). Уже начиная с начала тридцатых годов прошлого века, когда весь мир был в ожидании предстоящего полета первых колонистов на Марс, технологический прогресс стал всё больше и больше ставиться во главу всех мыслимых и немыслимых проектов, а еще через десятилетие развитие технологий стало наиважнейшим направлением в политике практически всех стран мира.
Именно тогда сумасшедшие темпы развития технологий сильно напугали только что основанную организацию содружеств, и она попыталась принять превентивные меры, провозгласив, в частности, создание особых островных зон, свободных от бурного роста технологий и их влияния на психику людей. Меры, принятые в то время, немного охладили темп технопрогресса, но появление в шестидесятых годах голографических систем вновь придало ускорение росту технологий, хотя и контролируемое министерством по технологическому развитию. Тем не менее на сегодняшний день законы, принимаемые организацией содружеств и его министерством, направлены не столько на снижение влияния технологий на психику людей, сколько на их линейное и поэтапное развитие с последующим повсеместным внедрением.
Благодаря такому контролю различные виды систем, действовавших до середины шестидесятых годов, постепенно уступили место одной – андроиду, который был официально признан МИНТЕР флагманом операционных систем будущих технологий.
За полвека, прошедшего с тех пор, андроид успел сменить семь версий, поменяв свое название с «эпсандроид» на «нанроид», выход которого ожидался буквально на днях. Сегодня андроид занимал около девяносто трех процентов всех систем. Остальные семь процентов всё еще были установлены в некоторых учреждениях, которые никак не решались отказаться от своих старых, но надежных систем. Из-за таких упрямых консерваторов МИНТЕР уже давно обсуждал выпуск закона, который бы обязал и их перейти на андроидные системы.
Движение модератов возникло около десяти лет назад, когда супружеская пара Суарес, ученых-психологов, специализирующихся на влиянии голосистем на сознание и психику людей, озаботилась разрушительным действием развивающихся технологий на индивидуума в частности и на общество в целом. Они пришли в ужас от результатов проведённых ими исследований: всё больше детей последнего поколения росло без минимального контакта с родителями и без общения со сверстниками, что неумолимо должно было привести к появлению поколения с ущербной психикой; увеличивалось отсутствие живого и полноценного взаимоотношения между людьми, что являлось прямой дорожкой к деградации общества и его ценностей; усугублялось острое нежелание рожать детей и создавать семьи. Всё это, по мнению четы Суаресов, вело человечество к неминуемой гибели.
Не желая оставаться равнодушными к таким глобальным проблемам, Карлос и Анита Суарес основали движение, призывающее к отказу от технозависимости и к принятию мер к модерированию внедрения технологий в жизнь.
К сожалению, ведущие психологи МИНТЕР раскритиковали исследования этих, как они их назвали, горе-модератов, озабоченных надуманными и несуществующими проблемами. Показав в голосистемах красивые цветные картинки, иллюстрирующие здоровое состояние общества, стремящегося к полной свободе от причуд природы, к здоровью, к долголетию, к благосостоянию и к счастью, они просто-напросто осмеяли чету Суарес.
Тем не менее данные Суаресов и их деятельность смогли посеять зачатки сомнений в умах некоторых людей, таких, как Майк и Лидия, заставив их задуматься о своем будущем. К сожалению, таких людей были считанные единицы и их влияние на общественное мнение было незначительным.
Несмотря на полученную критику и публичное осмеяние, у Карлоса и Аниты не было планов опускать руки. Создав движение модератов, они вовсе не думали сдаваться и продолжили свою деятельность, устраивая различные акции протеста и публикуя свои статьи в голосистемах.
Я присоединился к деятельности модератов через пару лет после основания движения и вот уже восемь лет как активно работал на него, снабжая Суаресов различными материалами и данными по технологическим новшествам, а также выступая в голосистемах. Будучи журналистом, я мог понятно и доходчиво обрисовывать существующие проблемы. К сожалению, нас было мало, нас мало кто поддерживал, к нам мало кто прислушивался, и мы постоянно терпели поражение в противостоянии с ОРЗЕС и с его министерством по технологиям. Нашим последним весомым поражением было решение о внедрении нандроида на экоостровах – на этих последних убежищах, где еще существовал здоровый образ жизни.
«Но если жители Аошимы смогут отстоять свое право на независимость от технозависимости, то у нас еще не всё потеряно, – размышлял я. – Может быть, это остановит безудержные попытки минтеровцев подчинять всех и вся единой компьютерной системе, подавляющей волю людей. Может получиться так, что мой приезд сюда был не напрасным. Карма – так сказали бы в средневековой Японии».
Вспомнив увиденную мной вчера надпись: «Гадатель не знает своей судьбы», я вздохнул и поднялся с дивана, чтобы немного размяться после долгого сидения и очистить голову от долгих размышлений.
К сожалению, развеяться мне не особо удалось – воспоминания о Суаресах вновь отчетливо вспыхнули в моей голове. Я мысленно вернулся в тот день, когда ОРЗЕС решала вопрос о технологическом статус-кво, действовавшем на экоостровах. Организация содружеств должна была принять окончательное решение по этому делу. Поскольку это было очень важным решением для модератов, то все активисты этого движения, а также их немногочисленные сторонники прибыли ко дворцу Наций в Женеве, являвшемуся зданием ассамблеи и главной резиденцией ОРЗЕС. Там, на площади возле здания ассамблеи, где проходило закрытое совещание координационного кабинета тринадцати содружеств, мы устроили демонстрацию.
Громко выкрикивая в сторону закрытых окон дворца различные требования и подсвечивая пространство над нашими головами голографическими лозунгами, мы призывали руководителей содружества приостановить выдвигаемый законопроект, инициированный МИНТЕР, и не допустить распространения нандроида на экоостровах. Мы надеялись, что наше возмущение возымеет хоть какое-то действие на кабинет, и выражали свое громогласное негодование по поводу того факта, что решение о внедрении новых технологий на экоостровах МИНТЕР принял экспромтом всего лишь два дня назад, не поставив в известность об этом ходе ни одного из представителей экоостровов.
– Наверное, они вконец решили разрушить то единственное, что еще осталось от здравого смысла существования всей нашей цивилизации, – негодовала Анита.
Суаресы – и муж, и жена, – были оба невысокого роста, немного полные и имели неприглядную с виду наружность. Карлос походил на испанского дона, вышедшего с исторических романов, – полное лицо, которое обрамляли торчащие в разные стороны усы, испанская бородка и ровные, аккуратно причесанные назад волосы. У Аниты было такое же полное лицо, как и у мужа, и короткие седые волосы, которые она постоянно приглаживала рукой. Но, несмотря на свои небольшие физические размеры, оба они были буквально напичканы неисчерпаемой внутренней энергией.
– Не ведают, что творят, – произнес Карлос, повторяя известное выражение.
Их сын Мигель, с которым мы были сверстниками и товарищами, обратился ко мне и к Ванессе:
– Не думаю, что наши усилия к чему-либо приведут, – печально произнес он.
– Ну же, Мигель! – ярко-красные губы Ванессы растянулись в улыбке. – Немного оптимизма нам все же не помешает.
Мигель кивнул и отошел к родителям, выстрелив в воздух очередной голографический лозунг. Сын Суаресов имел высокую и худощавую фигуру, разительно отличавшуюся от его низкорослых и полных родителей, но, к сожалению, их заразительной энергией он не обладал.
– Нельзя решать такие вопросы без представителей экоостровов! – выкрикнул кто-то из демонстрантов. Толпа зашевелилась и начала скандировать в один голос требование отложить принятие решения.
Ванесса схватила меня под руку и указала рукой на Карлоса, рядом с которым копошилось несколько его помощников. Присоединив к его коже под гортанью электронную наклейку громкоговорителя, они помогли ему взобраться на небольшой постамент с антигравитонами.
– Сейчас будет речь, – шепнула Ванесса, озаряя меня своим миловидным лицом мулатки.
Постамент поднялся над землей на несколько метров, и Карлос, прокашлявшись, начал свое выступление.
– Куда пропала настоящая любовь, где мы потеряли нашу отвагу и доблесть? Куда подевались прекрасные романтика, чувства и эмоции? Куда исчезло всё то, что делает нас людьми? – взволнованно воскликнул Карлос, всматриваясь в лица тех немногочисленных демонстрантов, которые пришли его поддержать. Выдержав паузу в пару секунд и не обращая внимание на крутившихся вокруг него дронов с голокамерами, снимавших его для трансляции событий в голосети, Карлос продолжил: – Увы, но дети всё меньше и меньше знают, что такое настоящая родительская любовь, и мы больше не слышим детского крика на улицах. К сожалению, родители и подростки очень редко покидают пределы иллюзорных миров, созданных современными технологиями, а дети, по большей части, воспитываются голонянями. Живое общение и взаимоотношения между людьми в реальном мире стали большой редкостью; мы забыли о дружбе и о сотрудничестве друг с другом, а ведь это, – обернувшись лицом к зданию ассамблеи, Карлос потряс руками в воздухе, – основа основ человеческой цивилизации! Поэтому, – продолжил он, – я призываю кабинет тринадцати прислушаться к нашим словам и принять все меры, чтобы не усугублять проблему, которая в недалеком будущем приведет к краху нашей цивилизации. Я призываю их приостановить внедрение новых технологий не только на экоостровах, но и во всех содружествах. Нам необходимо как можно быстрее прекратить всё возрастающую зависимость человечества от технологии.
Карлос вновь повернулся к демонстрантам и встретился со мной взглядом. Словно вспомнив что-то, он улыбнулся и поманил меня рукой.
– Я хотел бы, чтобы один из наших активистов, занимающийся сбором и анализом различных данных и материалов для нашего движения, немного рассказал о том губительном влиянии, которое оказывает на нашу цивилизацию зависимость от голотехнологий. Эйрик Кэррол, – позвал он меня, – прошу Вас!
Вспоминая эти недавние события, я припомнил все мои сухие статистические факты, которые я привел на демонстрации в Женеве и которые до этого я не раз приводил в своих выступлениях в голосетях. Припомнил я и глубокое разочарование на лицах Ванессы, Мигеля, четы Суаресов и прочих немногочисленных демонстрантов, когда у входа в здание ассамблеи организации земных содружеств появились тринадцать представителей кабинета, каждый в костюме цвета своего содружества, и огласили свое окончательное решение. Не предоставив никаких разъяснений по поводу голосования, они лишь кратко заявили, что двенадцать из них проголосовали за внедрение нандроида на экоостровах, и только Роман Савин, лидер колонии на Марсе, проголосовал против. Этот высокого роста марсианин, облаченный в рыжевато-красный костюм, олицетворяющий цвет его планеты, стоял немного в стороне от всех прочих и сочувственно поглядывал в нашу сторону. Обычно представители Марса участвовали на таких голосованиях виртуально, физически находясь на Марсе, но в экстренных случаях они прилетали на Землю. Поэтому появление Савина говорило о важности такого решения для колонии на Марсе.
Ну что ж, мы вновь потерпели поражение…
Демонстранты уныло покидали площадь перед зданием Наций, но я, Ванесса и Мигель еще что-то продолжали обсуждать у здания ассамблеи, когда к нам подошел Савин. Он был потрясающе высокого роста, даже выше, чем наш общий с Ванессой друг Михаэль. На его широком лице, обрамленном начинающей седеть щетиной, светились умные карие глаза. Савин возвышался над нами, слегка покачиваясь из-за привычки вечно носить гравитационную обувь на Марсе, которая была призвана создавать гравитацию, равную земной.
– Добрый день! Я – Роман Савин, – представился он, и я сразу распознал в нем человека с простым, но решительным характером.
– Мы знаем, кто Вы, – ответил Мигель, – и благодарны за Вашу поддержку.
– Вы, – продолжил Савин, кивнув в ответ Мигелю, – должно быть, Мигель? А Ваши спутники – Эйрик и…
– Ванесса! – пролепетала моя знакомая, пребывавшая в некотором замешательстве от высокого роста Романа. – Вы такой… – промямлила она, – я, конечно, видела Вас в передачах, но в реальности Вы просто гигант!
Савин рассмеялся густым басом и дружески пожал всем нам руки.
– Мы, – произнес он, обращаясь к Мигелю, – то есть марсианское содружество, всячески поддерживаем движение, созданное твоими родителями, и считаем вашу борьбу очень важной для всего человечества. Впрочем, вы и сами хорошо знаете, что Марс категорически против внедрения нандроида на своих системах, и мы, так же, как и модераты, всеми силами выступаем против зависимости человека от технологий.
– Да, мы это очень хорошо знаем, – ответила Ванесса, уже успевшая прийти в себя. – Но меня всегда интересовал вопрос, каким же образом вы сможете развивать свои системы без внедрения новейших технологий?
Немного помедлив, Савин задумчиво посмотрел на нас. Казалось, вопрос Ванессы немного удивил его.
– Мы ведь научная колония, – ответил он, пожав плечами. – И мы вполне способны развивать системы и технологии своими силами.
– Но МИНТЕР вам этого не позволит! – вмешался я в разговор. – Они спят и видят, как объединяют все существующие системы в одну.
– Поэтому-то мы сейчас и разговариваем, – загадочно произнес он. Увидев удивление на наших лицах, Роман поспешил объяснить: – Еще вчера я встретился с твоими родителями, Мигель, и предложил им переехать на Марс, чтобы они помогали нам в политической борьбе с ОРЗЕС.
Мигель ошарашенно уставился на Савина. Я и Ванесса с интересом ждали продолжения.
– Но они, – продолжил Роман, – наотрез отказались покинуть Землю, так как, по их мнению, борьба здесь еще не окончена. Тем не менее они согласились, что Марсу действительно нужна помощь, и предложили мне поговорить с тобой и с Эйриком. По их мнению, вы сможете достойно представлять интересы модератов и интересы Марса перед ОРЗЕС. Что скажете?
Здесь было о чем подумать. Движение модератов едва насчитывало несколько сот человек, и если наше влияние на умы землян было незначительным, то на решения, принимаемые ОРЗЕС, и вовсе нулевым. В свою очередь, колония на Марсе со своими научными лабораториями, проектами и разработками имела большее влияние на МИНТЕР и могла оказать нам большую помощь в распространении наших принципов технонезависимости. С другой стороны, любую идеологию всегда лучше продвигать в непосредственном контакте с тем населением, на которое эта идеология направлена. При нахождении на другой планете такого контакта просто не будет. Но если Карлос и Анита останутся здесь, а я с Мигелем будем работать на Марсе, то у нашего движения при поддержке Марса может появиться шанс добиться хоть каких-то результатов.
Высказав все эти соображения Савину, я посмотрел на Мигеля. Несмотря на его врожденный пессимизм я всё же, надеялся, что он заинтересуется марсианским предложением и воодушевится моими соображениями на этот счет. Но в Мигеле, как обычно, взяла верх его неуверенность перед принятием какого-либо важного решения.
– Нам уже ничего не поможет, – неуверенно произнес он. – Нас слишком мало, а Марс слишком далеко.
– Ты что, уже сдался? – с усмешкой спросила Ванесса.
– Нет… – Мигель пожал плечами. – Я буду всеми силами помогать родителям здесь, на Земле, но на Марсе я буду чувствовать себя абсолютно бесполезным.
– Ну а Вы, Эйрик? Я вижу, что мое предложение Вас заинтересовало? – с надеждой в голосе обратился ко мне Савин.
Я попросил у Романа время обдумать своё решение в спокойной обстановке и пообещал дать ему ответ в ближайшие дни.