Евгения Ляшко
Приключения ДД. Стрела Амура
Глава 41
Дроздов оглянулся. Прокул появился в сквере без Наузовой и злобных тварей. Колдун скалился всего в нескольких метрах от него.
– Заставляешь себя искать? – ехидно спросил Прокул, маня Диму пальцем.
Юный волхв обмяк, ощутив, что ноги будто превратились в рыхлую сахарную вату: последний шанс безвозвратно упущен, пришло время сдаваться или сразиться, понадеявшись на русский авось. Шлифовано-ровной походкой Дима сделал пару шагов. Еле скрывая, что находится на взводе, с натянутой улыбкой он дерзко спросил:
– Где она?
– Твоя подружка? Отдыхает. Ты подумал?
– Подумал.
– И что же ты выбираешь, умереть глупцом или сотрудничать со мной?
– Второе.
– Вот так бы сразу. Подойди.
– Не спешите! Сначала я хочу удостовериться, что с Милой всё в порядке.
Ловким движением пальцев, словно подёргав струны призрачной арфы, Прокул явил медузообразную глобулу чайного цвета. Дима разглядел, что в желеобразном содержимом, покоится Наузова. Предчувствие нехорошего подкатило к горлу ком тошноты.
– Что с ней?
– Я же сказал, она отдыхает… Твоя подружка отстранилась от страстей и желаний, постигает, что такое исчерпанность притоков аффективного сознания.
Негодование от вспышки прозрения всколыхнуло Диму. Побагровев, он неистово закричал:
– Она загнана в сон во сне! Она в кромешном сумраке принудительной нирваны! Там теряют рассудок! Кем она вернётся?!
– Какой смышлёный мальчик попался. Всё как надо смозговал. Только в одном ошибочка. Я могу запустить процесс вспять и достать твою ненаглядную, если будешь паинькой.
Дима заметался как тигр в клетке:
– Сколько она уже так?
– М-м-м прилично…, – обтекаемо протянул Прокул и злорадно добавил, – ещё маленько и будет достаточно, чтобы началось окончательное затухание.
– Верните её немедленно! Сейчас же!
Прокул саркастически похмыкал:
– Опять требуешь? Так не пойдёт. Даю бесплатный совет: хватит пыжиться. Я здесь условия выставляю. Ты возжелал её увидеть, и увидел. И это только потому, что я так захотел. А теперь подойди. Пора покидать морок. Давай скорее… Её жизнь в твоих руках…
Дима на секунду представил, что сейчас, он выйдет из морока укромной тропкой колдуна, и никогда не будет прежним. Отныне он станет марионеткой Прокула. После это шага мир навсегда разделится на до и после. И будет ли в новом мире его прежняя Мила гарантии нет.
Старик противно захихикал:
– Смелее, не дрейфь, я не кусаюсь.
– Я и не боюсь! – выкрикнул Дима, резко выдохнул, в полуобороте скользнул прощальным взглядом в сторону наставника и оцепенел оттого, как значительно поменялась картина вокруг скамьи…
Пухлячок, продолжая поглощать штрудели, с гордой осанкой сидел рядом с пунцовой Кариной, которая чуть от него отвернувшись, вцепилась в обеспокоенного кота. Соломон сверлил взглядом Диму из-за плеча девушки. Остальные студенты, тесно сгруппировавшись перед новоиспечённой парой, с красочными жестами поздравляли друзей с «помолвкой поневоле». Но самое важное творилось поодаль слева. Вооружившись объёмными костяными спицами, Тамара Порфирьевна, нашёптывая заклинание, вязала кротовую нору. Для обывателей это выглядело так, как будто пожилая женщина имитирует работу вязальщицы. Но на самом деле она работала с невероятным усердием, словно была не человек, а волшебный вязальный станок. Два невидимых плазмоидных шара с горящими как пламя свечи ворсинками, точно клубки давали пару невесомых алых паутин. Объединяясь в единый светящийся поток, лихо, укладываясь петельками, они создавали красно-дымчатое сетчатое пятно.
Прокул проследил взгляд Димы и словно взбесился: открылось то, что творится у него под самым носом:
– Щенок! Ты вздумал меня одурачить!
Дима затрепетал всеми фибрами души, мысли забились как стайка пойманных воробьёв: «Круг немногим больше половины. Спасти осколок пока нельзя… Осталось ещё немного. Совсем капельку… Пусть сам пропаду, но я должен спасти осколок…». Он вскинул руки и, как бы случайно, сделав шаг в бок, ближе к кротовой норе, обратился к колдуну:
– О чём вы?
– Стой, где стоишь! – взревел Прокул.
Мастерским движением колдун встряхнул руки, и поляна заискрилась фейерверками. Пылающие верёвки, словно продолжение пальцев Прокула, со свистом рассекали воздух, не позволяя Диме сойти с места.
– Ура! Огненное шоу! Здорово! – восторженно закричали студенты. Молодые люди показывали большой палец вверх Тамаре Порфирьевне с братом, решив, что они авторы представления.
Юного волхва заколотило от злости, но мозг работал ясно. Перед ним Огневик. Прокул управляет стихией огня. Почему-то его магию видят люди. Может и он смог бы? Дима застонал: дощечки Вайю не при нём, к мощи ветра не прибегнуть. Да и огонь может усилиться от порывов ветра. А водная энергия Милы спит непробудно вместе с ней. Как он может противостоять колдуну без магических артефактов? Никак.
– Я не сдамся, – пробормотал Дима, заметив, что круг спасения соткан на три четверти. Он сорвал осколок Коркулум с шеи, улучил момент и прыгнул через верёвку. Вторая огненная змея настигла и будто хлыстом полоснула его по спине. Посыпался град ударов. Но Дима бежал дальше. Ещё удар и он распластался на земле у самой плетёной норы. Балахон воспламенился. Дима поднялся на четвереньки. Ухватился за край норы. Проковырял брешь. И, стиснув зубы, отпустил. Частица сердца Вселенной испарилась. Теперь можно спасать себя. Дима покатился по траве, и она без промедления полыхнула. Спасения нет. Пламя обволакивало всё теснее. Языки огня лизали лицо, подожгли волосы. Дима не мог пошевелиться. Невыносимая боль поглотила рассудок. Ткань прилипла к телу, кожа плавилась, запах горелой плоти разъедал лёгкие. А разъярённый Прокул всё продолжал неистово наносить удары.
И тут чудом среди прочих возгласов Дима разобрал призывы Михаила:
– Не сдавайся! Сильный преодолеет преграду, а мудрый – весь путь!
Голос наставника придал силы, Дима прохрипел:
– Я не покорился!
Вдруг юный волхв осознал, что провернул колдун и мысленно сказал себе: «Огонь Прокула – это порождение магии-обманки. Ни одна стихия не подчинится, если ведун под гнётом внушительного колдовства. Тут нет допуска к природным энергиям. Мы в мороке, поэтому пламя не настоящее. Ожогов нет. Боли нет. Это наваждение, насланная иллюзия со спецэффектами. Прокул умён и силён, но сейчас такой же призрак, как и я. Студентам он показывает шоу-фантазию. Причинить реальный вред не может. Прокул им открылся, чтобы я поверил и наслал на себя боль. Ведь человек мнителен, болевые ощущения и синдромы болезни активирует сам, если верит, что поражён чем-то…».
Пелена чар спала. Дима увидел, что по-прежнему находится около кротовой норы. Над ним вспыхивают шапки салюта, но сам он цел. Дроздов прикрыл глаза. Враг не должен поймать его трезвый взгляд, не должен знать, что он прозрел.
– Митя! У тебя не больше минуты! – донеслось предупреждение Тамары Порфирьевны.
Жгучее озарение пришло к юному волхву: «Тамара Порфирьевна не поможет. Она не знает, как всех спасти и не собиралась этого делать. Обещание, данное под угрозой, не исполняют». Чудилось, что время сделалось тягучим. Вязкие мысли одолевали: «Всего минута. Один шаг и я свободен… А как же Мила? Её погружение в нирвану тоже не настоящее?». Дима приоткрыл глаз. Наузова пребывала в глобуле. Действовать предстояло стремительно.
– Была, не была!
Дальше всё произошло в считанные мгновения. Дима набросился на колдуна. Схватил за сюртук и потащил к норе. Оторопелый Прокул не успел ничего предпринять, как нырнул в растянутую Димой брешь и в ней растворился. Глобула тут же лопнула как мыльный пузырь. Мила шлёпнулась на землю и очнулась.
– Дима! Как я…
Но Дроздов невозмутимо пихнул Наузову в новую брешь в норе, и едва Мила пропала, запрыгнул сам. Как только он это сделал, круг спасения с невероятной скоростью распустился и исчез.
Фейерверк закончился. Продрогшие студенты засобирались в кинотеатр. Соломон беззаботно играл с дубовым листком, а брат и сестра, бороздили взглядами полянку.
– Как думаешь, он успел? – тревожно спросил Михаил.
Тамара Порфирьевна спрятала спицы в сумочке и холодно проговорила:
– Я свою часть договора выполнила безупречно, – чуть смягчившись, она добавила, – подожди денёк, другой, оклемается и даст знать.
Глава 42
Александра почувствовала, что белый свет больше не расплющивает её ослепительным сиянием. Перед глазами поплыли цветные круги. Затёкшие бока вдруг ощутили позабытую мягкость. Руки невольно сжали шёлковую простыню. Мозг озарило, что это не похоже на подстилку в стеклянном кубе. Воздух пах чем-то знакомым. Казалось, целая вечность ушла на то, чтобы поднять веки. Чарная приятно изумилась, увидев родные стены. Невзирая на сухость в глазах, моргать не хотелось. Пугало то, что милая сердцу картинка пропадёт, и Александра вновь окажется в заточении. Но нет. Несколько морганий, всё на месте. Она любовно пробежала взором по спальне, освещённой лучами заходящего солнца. От каждой вещицы вспыхивали светлые воспоминания. И тут взгляд упёрся в металлический шест. Присмотрелась. Инородным предметом высилось непонятно кем принесённое новшество – штатив для капельниц.
Александра сделала над собой усилие. Мышцы лица плохо слушались.
– Я дома, – проскрипела она, попыталась встать и грохнулась на пол.
Последовала яркая вспышка, как взрыв звезды. Чёрная пустота обморока окутала Александру. Она слышала приглушённые стенания матери отца. Почившая бабушка-колдунья надрывно вещала о том, что внучка бродит по тёмной полосе. Александра не желала нотаций и негативных пророчеств, пыталась думать о чём-то отрадном, но несколько фраз бабушки всё же завладели её вниманием.
– … Я уж думала, потеряла тебя, но случилось необъяснимое… Вас выпустили. Просто так, без откупа. Отпустили всех до одного. Невредимыми. Мир теней на ушах. Бесчисленные запросы повалили от живущих магов. Ищут того, кто обнулил заклятие. Но я думаю, что не найдут. Старейший дух-провидец окольно намекнул, что в высших кругах заклятого врага человечества кто-то оплошал и, заметая следы, развеял морок.
Реальность стала возвращаться. Подбородок неприятно ныл. Александра нащупала шишку.
– Прилично я припечаталась.
Шорох шагов. Она насторожилась. В гостиной заработал телевизор, раздалось чавканье. Александра невольно ойкнула, когда при попытке встать, подвернула ногу.
– Аля? Аля!
– Стас…, – прошептала она, по щекам покатились слёзы.
– Всё хорошо. Ты очнулась! Не торопись. Я подниму тебя. На минутку отвлёкся с Анастасией Борисовной…
– Бабушка тоже здесь?
Стас уложил Александру в кровать и покачал головой:
– Нет. Проводил. Она днём с тобой дежурит. Витаминные капельницы ставит. Массажи всякие делает. А я по ночам караулю, – он приставил руку ко лбу, словно у него болела голова, – как ты нас напугала… Дурацкая эпидемия. Никто ничего не знает…, – он издал странный звук, как будто всхлипнул, обхватил лицо, – Аля, я так переживал. Как хорошо, что ты проснулась. Я себе места не находил. Обещай больше втихаря не исчезать! Я писал тебе, а ты молчишь. Ты же обещала поделиться как дела в «Кариссе» обстоят. Я уж подумал, может ты на конференцию, которая намечалась срочно к ним уехала. Что не зайду, дома нет. Кстати, я же теперь на личной машине разъезжаю. Заехал в институт, а ты там не появлялась. Так я на правах соседа вызвал МЧС. Убедил вскрыть дверь. Ты в кровати. Спасатели пожурили, мол, ложный вызов: подружка спит подшофе, не пускает и тому подобное. Натерпелся тогда издёвок. Штраф не выписали. Посмеиваясь, ушли. Бужу, а ты всё не просыпаешься… Увидел, что тебе бабушка звонила. Перезвонил. Я хотел тебя в больницу в лучшую палату устроить, а она с дедом запретили. Аля, как же я переживал…
Затурканная шквалом новостей Александра слушала вполуха, но какие-то не состыковки в рассказе Стаса всё же уловила. Попутно она рассуждала сама с собой и отмечала, что надо будет ещё обдумать эти наблюдения: «Личная машина… Молодец. На авто заработал. Не такой уж и бедный художник у меня теперь получается. Интересно, а почему раньше он таких «жирных» гонораров не получал? Перезвонил… Не принял звонок, а перезвонил. Вот так штука, а как он вскрыл мой телефон, там же пароль? Видимо лёгкий. Надо вместо даты рождения что-то посерьёзнее установить…».
– Чего хмуришься? Болит что-то? – неожиданно спросил Стас.
– Сколько я была в отключке?
– Сегодня второе ноября. Э-э-э… я пропустил начало… Думаю, что недели две получается.
Александра округлила глаза. Если Каня звонила, то кореянка рвёт и мечет из-за её молчания. Казалась, где-то в организме нажалась кнопка «Гиперзапуск». Чарная заёрзала. Кое-как подтянулась, села и, откинувшись на подушку, почти потребовала:
– Подай мне мобильник.
– И не подумаю. Ты только что в себя пришла. Начальству завтра утром сообщишь, что воскресла. Почтовый ящик сто пудово переполнен. Зависнешь в почте до утра. Определённо, телефон – это последнее, что тебе сейчас нужно.
– Тогда чай, – состроив ангельский вид, попросила Александра.
– Это можно. Слабенький наведу.
Он вышел, а Чарная через пару попыток, дотянулась до тумбочки и схватила телефон. Судя по сообщениям от благодетельницы, кореянка догадалась, что Александра прибывает в мороке. Чарная облегчённо вздохнула и отослала: «Проснулась». Не прошло и минуты, как прибыл ответ: «Продрыхла добычу».
Александра откинула мобильник, с досадой подумав: «Злится она… Сама бы попробовала в мороке выжить».
Глава 43
Скрутив ведический дневник в трубку, Дима похлопывал им по подоконнику, рассеяно наблюдая, как отец пилит сухую ветку на старом клёне у бани, а дедушка и мама, под внимательным взором Акелы, выносят хворост со двора. Мыслительный процесс юного волхва застопорился: он только что пообщался с Наузовой.
Спустя сутки после пробуждения, Дима окончательно лишился покоя – судьба Милы была не известна. Георгий Максимович сообщил, что сонная мировая эпидемия закончилась. Но это известие не позволяло понять, всё ли в порядке с Наузовой. Он взял в руки мобильник и долго думал написать или позвонить. И пока Дима разбирался что предпочтительнее, случайно нажал на кнопку вызова. Мила ответила сразу, а он испуганно сбросил звонок. Она перезвонила. Непослушными пальцами Дроздов принял входящий звонок.
– Привет! Как ты? – нежно спросила Мила.
Во рту пересохло. Словно одеревеневшими губами Дима скупо произнёс:
– Привет, нормально.
– Нам бы поговорить…
– О чём? – отстранённо спросил он, боясь смотреть ей прямо в глаза.
– О том… О том, что было… Ну, ты понимаешь…
Мила запиналась. Дима словно осязал её замешательство. Вдруг неведомое доселе чувство посетило его. Чёрствость. Повиснув замком на сердце, она оградит от страданий. Безразличие прекратит непонятные муки и вернёт покой. Не будет угрызений совести оттого, что он в чём-то облажал или кого-то подвёл. Всё будет как раньше… Почёсывая шею, он с прохладцей спросил:
– А что было?
Её голос задрожал:
– Мор… Сон… О том что было во сне… Я хочу поговорить о том, что было во сне…
– Наузова, я не знаю, что тебе там приснилось… Звонок сорвался… Я хотел узнать, что нам на понедельник задали.
– В чате класса всё есть! – выкрикнула Мила и отключила мобильник.
Как будто получив пощёчину, Дима искал себе оправдание: «Я поступил жестоко или спас нас обоих? Она не заплакала, разозлилась… Это хорошо… Она скоро уезжает… Нам не придётся скучать… Доучимся как-нибудь… Ведуны одиночки. Нам не нужны рядом те, кому мы можем принести боль… Я больше не буду подвергать её опасности…».
Он порывисто вздохнул, потёр глаза рукавом рубашки. Вроде всё сделал правильно, но в душе поселилась отравная тоска, и стал чудиться аромат вереска, которым благоухали волосы Милы.
– Тебе бы на воздух! Хватит взаперти сидеть!
Дима подпрыгнул от неожиданности, но заулыбался. Он не заметил, когда вошёл нунтиус. Дроздов кинулся обнимать бессмертного друга, мощная фигура которого моментально сделала его маленькую комнатку и того меньше.
– Анатолий Александрович, вот здорово! Вы надолго? Как я рад вас видеть! – помогая скинуть камуфляжную куртку гостю, затараторил Дима.
– А как мы все за тебя рады! Елизавета как выяснила, что пробудились потомки ведунов, так сразу к тебе отправила. А вот Георгий Максимович не впустил. Щепетильный он знахарь. Наказал всем, чтобы тебе день полного покоя дали и только потом позволил явиться.
– А где Елизавета Леопольдовна и Константин Евгеньевич?
– Всё там же… На Донбассе. Мы приличную команду нунтиусов сколотили. Оперативно бреши латаем, да ищем тех, кто прорывает проходы между мирами, – он снял вещмешок с плеча и принялся в нём копаться, – я пока вынужденный выходной коротал, к помору твоему махнул. Тебе от него подарочек. Вот, держи, – Анатолий Александрович протянул костяную шкатулку с резьбой, – Михаил смастерил, пока маялся в неведении. Он мне подробности рассказал. Ты растёшь. Три года со знакомства нашего минуло, а тебя не узнать. Не велик ещё, да грозен.
Дима бережно принял шкатулку, на которой распознал узоры охранных оберегов и, перемещая в неё из-за пазухи осколок Коркулум, скромно сказал:
– Это да, мал ноготок, да остёр. Но до настоящего мастерства мне ещё ой как далеко. Даже не представляю, сколько лет на ученье уйдёт. Наставник седой весь и то до сих пор учится, – тут он спохватился, – спасибо, что успокоили учителя. А вообще за эти годы много всего произошло, не захочешь, поменяешься, – Дима сделался более серьёзным, – как там? Как обстановка на фронте?
– Идут бои. Контрнаступ хохлов загибается. Но ставки повышаются, потому как в случае «заморозки» конфликта перед украинскими властями вскроется куча проблем. Эскалация будет только нарастать. Укры пытаются удержать спонсоров из Евросоюза и США, чтобы те продолжали финансировать нацистский режим Киева. Шантажируют Запад, что они якобы заслонят их от русской угрозы. Всё больше стран затягивают в противостояние с нами. У самих ведь острый дефицит инструкторов, да и личного состава. Нужны свежие силы. Верховная Рада с декабря планирует задействовать на военные нужды полицейские части Службы Безопасности.
– Хм-м-м… Полицейских бросят на фронт. У укронацистов и впрямь колоссальная нехватка бойцов…
– Так и есть. Мы же подприкрыли кран доступа к потусторонней силе. Но куда значительнее помогает то, что наши ребятки поднаторели в военном деле. Сам понимаешь, что только реальная практика помогает выжить. За партой не узнаешь, как на самом деле бывает. Выпрыгнул из окопа, бросил гранату, а она бац и обратно отлетела, попав в дерево или ещё в какую преграду. Надо изловчиться поймать и снова бросить. Такое в теории не преподашь. Многие только на поле боя понимают, что не всякий снаряд до цели долетает или что от собственного рикошета помереть можно, если бездумно палить.
– А как настроение у наших бойцов?
– Разглядели, что братьев-украинцев на поле боя нет. Войска НАТО давно всем рулят. Это уже ни для кого не секрет. В перехваченных переговорах противника, каких только языков нет и английский, и польский… Военный конфликт с отстаиванием чести Донбасса перерос в сражение с объединённым Западом. Русские люди планомерно расстаются с иллюзиями, а враги спешат хоть как-то напакостить, с пропагандой лютуют. Они-то думали, начитавшись отчётов продажных либералов, что в России и оружие в руки взять некому. Аплодировали тем трусам, что сбежали за границу. Да только потом усмотрели, что патриотов в тысячи раз больше. Очереди из добровольцев по всей стране в военкоматы стоят. К тому же на освобождённых территориях многое вскрылось о процветающем в Украине сатанизме. Православный дух народа-воина восстал. Первая битва внутри собственного сердца выиграна. Теперь осталось изгнать бесов из тех, кто уже потерял человеческий облик. Насильно мобилизованным же двери широко открыты, способов как сдаться предостаточно.
– Это очистительная война, – еле слышно произнёс юный волхв, погружаясь в пасмурную угрюмость.
Нунтиус ткнул его в плечо. Дима посмотрел непонимающе.
– Дай-ка я тебя растормошу! А ну-ка хватит сиднем сидеть! Выходи, выходи! Не затворник, как ни как. Друзья заждались. Глеб вон отличился. Не хуже Паши проделку учинил.
– Кто? Глеб? Он что-то может натворить? – опешил Дима.
– Книги древние по колдовству себе припрятал. Вернул, когда кое-что случились, но теперь и за ним глаз да глаз нужен. Немало они тут накуролесили. Только тебе, наверное, всю правду и расскажут. Давай, беги к друзьям!
Диме несказанно захотелось пообщаться с Пашей и Глебом. Он подскочил к выходу и натолкнулся на дедушку. Георгий Максимович смотрел строго.
– И куда это ты собрался? Тебе подготовиться ещё надо, вспомнить, как осколок Матушке-Земле предать, чтобы всё без сучка и задоринки прошло. Завтра захороним частицу сердца Вселенной в закладку и проведаешь друзей. Потом ещё денёк отлежишься. Напоминаю, что тебе дорога не близкая в воскресенье предстоит. Почти тысяча километров до Воронежа. На сегодняшний день – это жесточайшая тряска для твоего организма.
Дима тяжело вздохнул, но безропотно согласился. Анатолий Александрович тоже спорить не стал и откланялся, не дожидаясь, пока знахарь его выпроводит.
