Ева Север
Трасса Ноль

– А вот и спящая красавица. Меня Русланом звать. Давай, полезай назад!

За сиденьями обнаружилась узкая, но мягкая койка, застеленная цветастым полотенцем.

Испустив облегченный вздох, Яна растянулась на чужой постели и закрыла глаза. Было уютно, задавать вопросы не хотелось.

– Не мерзнешь? На вот, накинь, – шепот Сида раздался прямо над ухом.

Плечи укутала согретая чужим теплом толстовка. Яна потерлась щекой о пропылившуюся ткань и неслышно промямлила уже в полусне:

– Тобой пахнет… Спасибо.

02:15, трасса Р-21

510 км до Санкт-Петербурга

Сид потянулся, хрустнув шейными позвонками. Судорожно взревывая, «КамАЗ» только что преодолел очередной покатый подъем.

– Тачка у тебя – монстр. Небось, постарше меня будет? – Сид закурил и вопросительно улыбнулся водителю.

– А как же – она еще перестройку помнит! – Руслан заулыбался, любовно поглаживая выцветший пластик приборной доски. – Всю семью кормит, ласточка моя!

– Я тоже и перестройку, и «совок» вполне себе помню, – ревниво заметил Сид.

Он вдруг понял, что водитель держит его за ровесника Янки. Это было неожиданно обидно.

– Да ну? Это сколько тебе? – Руслан недоверчиво приподнял брови.

– Возраст Христа, плюс-минус три года, – заученно хмыкнул Сид.

Эта фраза за последние годы успела стать настолько привычной и надоесть, что он вдруг решил больше не использовать ее. Помолчав, он пояснил:

– Тридцать шесть почти.

– Хорошо сохранился, парень! – присвистнул водитель. – Так ты и женат, наверное?

«Бог миловал» – тоже привычный, уже набивший оскомину ответ.

– Да нет, по-другому, – Сид отчего-то почувствовал себя глупо.

– И детей нет? У меня вот две дочки, – отогнув козырек над лобовым стеклом, Руслан кивнул на пару выцветших фото.

– А насчет детей я и не знаю, – сглотнув, Сид неожиданно для себя ответил чистую правду.

Ему показалось, что водитель сейчас неодобрительно покосится на него. Но нет, тот только хмыкнул как-то снисходительно и потянулся за пачкой «Примы».

– Значит, не нагулялся еще… Прямо как я после армии.

– Я и не служил…

«Сидевших же в армию не берут».

Договаривать фразу не захотелось. Сид понял, что ему почему-то очень важно, что о нем подумает этот седой мужик с мозолистыми ладонями и простой житейской мудростью в блекло-голубых глазах.

Сид кашлянул и закончил:

– Не знаю, как-то так вышло – до двадцати семи бегал.

– А дальше что? – Руслан выпустил облако сизого вонючего дыма.

– А дальше – то же самое. Бегаю… От работы, от женщин, от обязательств. Устал уже бегать, а остановиться все не могу. Ерунда какая-то.

Сид говорил неожиданно для себя просто, без прикрас и обычной рисовки. Он почувствовал, что любой другой тон сейчас прозвучал бы фальшиво и оскорбительно.

Руслан задумчиво покивал и неожиданно сменил тему:

– Кто она тебе? Подруга?

– Она? – Сид мотнул головой назад. – Да какое… Мы и месяца не знакомы. Она меня ненавидит.

– Ну и козел.

– Наверное.

На Сида накатилась усталость.

– Знаешь, парень, – Руслан говорил как-то особо задушевно, сосредоточенно хмурясь в лобовое стекло. – Вот пожил бы ты с мое, научился бы ценить настоящее. Ну, гулянки твои, пьянки, девки – к чему это все? Оглянуться не успеешь, время пройдет – захочешь, чтобы свой угол был, чтобы родная душа дома ждала. Опять же, заботиться о ком-то… Нет, брат, повидал бы ты с мое – ты бы сейчас не чудил!

Сид почувствовал себя несправедливо обиженным мальчишкой. Захотелось возразить, что неправда это, будто вся его жизнь – сплошной пустяк. Ведь было же и настоящее: поиски себя, вдохновение, свобода…

Перед глазами замаячили образы: вот ему тринадцать, и снова надо поменять простыню под парализованным дедом. Матери опять нет дома уже третьи сутки, а вся комната пропиталась запахом лекарств и мочи. Вот его бьют пацаны в десятом классе. А вот его взяли на горячем: камера СИЗО, бесплатный адвокат… Нет, об этом лучше не вспоминать.

Да нет, было же и хорошее! Вот он читает стихи той итальянке на коммунальной кухне, а за окном зыбко маячит в предрассветных сумерках Средний проспект. А вот бросил очередную работу и ушел пешком на Черное море. Это было как раз после той попойки в гримерке Театра Комедии, году так, постойте, в 2002-м?

Молчание в кабине затягивалось.

– И что же ты повидал? – Сид тоже смотрел прямо перед собой.

Тот ответил без задержки, словно только и ждал вопроса:

– Чечня, вторая кампания. Три года по контракту чертей гонял. Лучшего друга там потерял. А семь лет назад жену схоронил. Теперь дочек один вот ращу…

Голос Руслана стал словно чужим, механическим. Он перечислял жизненные утраты без рисовки и горечи, просто констатируя факты.

Сид молчал. Он не знал, что сказать.

Через пару минут Руслан заговорил снова, уже своим обычным голосом:

– Ты вот можешь сделать хоть что-нибудь, чтобы она тебя не ненавидела?

Сид вздрогнул и оторвал взгляд от лобового стекла. Оглянулся назад – Янка спала, свернувшись клубочком. Такая маленькая и беззащитная и такая доверчивая. Сиду стало ее жаль. Он сглотнул комок и выдавил:

– Да, одну вещь точно могу.

«Только если я это сделаю, то больше никогда ее не увижу», – он не стал договаривать мысль вслух.

– Ну так что же, брат? – Руслан повернулся к нему, глядя выжидающе и даже словно бы оценивающе.

Сид достал из кармана телефон и бросил взгляд на часы. Оставалось двенадцать часов и пятьсот километров.

Он заговорил неохотно, ощущая, что сжигает мосты и берет на себя, возможно, невыполнимые обязательства:

– Сделаю. Наизнанку вывернусь, но сделаю.

Руслан удовлетворенно хмыкнул.

Дальше ехали молча. Ревет мотор, тянется, не кончаясь, северная белая ночь.

04:20, объездная Петрозаводска

443 км до Санкт-Петербурга

– Подъем! С вещами на выход! – бодрый голос Сида бесцеремонно разбил сон, в котором Яна снова была маленькой и лепила с бабушкой вареники.

Еще ничего не успев толком сообразить, она выпрыгнула из кабины «КамАЗа». Сид с рюкзаками выкатился следом.

Посигналив на прощание, фура тронулась, унося с собой теплый уют кабины и Янин недосмотренный сон.

– Где мы? – спросила она, сонно таращась по сторонам.

Небо на горизонте уже вовсю розовело, рассветное солнце неохотно разгоняло ночной холод. По бокам от трассы тянулись поля, над ними стелилась дымка тумана.

– Четыреста каэм до твоей мечты, бэби!

Яна покосилась на Сида. Он выглядел раздражающе беззаботным и отдохнувшим, словно и не было бессонной ночи.

– Сколько времени?

– Время завтрака! Чего нахохлилась? – Сид протянул руку и взъерошил ее и без того нечесаные волосы.

– Что, прямо тут? – Яна неприязненно отстранилась и бестолково покрутила головой.

– Нет, в Ки-Уэсте. Пойдем, я тут недалеко речку видел.

Прищурившись, Сид оглядел склон за обочиной и заросший осокой луг, плавно сбегавший к оврагу.

Бодро насвистывая, он вприпрыжку спустился вниз и зашагал вперед, протаптывая тропинку в высокой траве.

– Ну, ты идешь? – оглянувшись на ходу, Сид подмигнул.

Яна поежилась. Было холодно, во рту стоял кисловатый привкус, хотелось пить. Закинув на спину рюкзак, она поплелась следом за приятелем.

Трава была покрыта росой, кеды и джинсы моментально промокли. Яна ругнулась про себя: «Чтоб тебя! А этот вон как бодро топает! Как будто и не холодно ему, и не устал… У него вся жизнь проходит играючи».

Фигура Сида впереди замерла на секунду и скрылась за краем оврага. Яну посетила шальная мысль: а что если вот сейчас она дойдет до оврага – а Сида нигде нет?

«Ну да, вот сейчас он, как в ирландских сказках, сгинет в пустом холме!»

Яна передернула плечами. От абсурдной мысли по коже пробежал неприятный холодок. Она закусила губу и припустила вдогонку, стараясь шагать по следам Сида.

Добежав до конца луга, Яна замерла у края оврага. Склон был крутой, местами заросший кустарником. Зато внизу и правда текла небольшая речушка, над водой еще не рассеялась туманная дымка.

На лужайке у воды уже блаженно растянулся Сид. Подложив под голову рюкзак, он, не мигая, смотрел в небо. Руки были раскинуты крестом, в левой, как всегда, дымилась сигарета. Увидев подругу, Сид улыбнулся и приподнялся на локте:

– Сама спустишься или помочь?

Яна только фыркнула и начала молча спускаться по крутому склону. И, конечно, поскользнулась. Неуклюже размахивая руками, она бегом вылетела на лужайку, споткнулась и упала на колени, выставив вперед руки.

«Блин, позорище! Растянулась как корова на льду. Он же меня сейчас засмеет!»

Однако никакого смеха не последовало.

– Эй, бэби, ты в порядке? – голос Сида звучал обеспокоенно.

Мигом подбежав к ней, он помог Яне подняться.

– Спасибо, – досадливо пробормотала она, – порядок. Только ладошку немного отбила.

Сид взял ее ладонь в свои руки и хотел было осмотреть ушиб.

– Я же сказала: порядок! – Яна выдернула руку и отступила на шаг, сбрасывая рюкзак на траву.

Ей стало неловко, слишком уж непривычно звучали заботливые нотки в голосе Сида.

«Да ведь он же после вчерашней ночи меня совсем никчемышем считает, наверное!»

Тряхнув волосами, Яна отогнала неприятную мысль и демонстративно огляделась по сторонам.

– Блин, красота-то какая!

– Угу, – подтвердил Сид. – Купаться пойдешь?

– Как купаться? Сейчас? – не поняла Яна. – Да у меня даже купальника с собой нет… На Север же ехала!

– Какой купальник? Ну ты даешь! – Сид поперхнулся смешком и легонько хлопнул ее по плечу, как будто она только что удачно пошутила.

Яна открыла рот, чтобы возразить, но он уже не слушал.

Потянув через голову, Сид снял с себя рыжую футболку. В мягком утреннем свете его кожа казалась бледной и словно слегка светилась изнутри.

Яна украдкой бросила взгляд на танцующего человечка, выбитого на худых ребрах.

– Да не теряйся ты.

Усмехнувшись, Сид повернулся к ней спиной и пошел к воде. Звякнула расстегиваемая на ходу пряжка ремня.

Яна почувствовала, как губы растягивает глупая улыбка. Она потянула вниз молнию толстовки.

И тут перед глазами встала та рыжая девчонка. Миниатюрная, поджарая, с бронзовыми голенями, худыми щиколотками и острыми ключицами.

«А свои белые ляжки и живот ты видела, корова?!»

Яна резко отвернулась и порывисто бросила через плечо:

– Я пока бутеры сделаю!

– Валяй, – голос Сида звучал уже у самой воды, послышался плеск. – Ух, вода как парное молоко!

Яна промолчала, чувствуя, как в груди бухает сердце. Она казалась себе до противного жалкой.

Зло шмыгнув носом, она принялась остервенело шарить в рюкзаке. Вскоре на свет появились закопченный котелок с горелкой, краюха хлеба и банка консервов.

Незатейливый завтрак показался Яне до неприличия вкусным. Дожевывая бутерброд с килькой, она облизнула пальцы и ласково улыбнулась Сиду.

Тот сидел неподалеку, лениво щурясь на косые лучи утреннего солнца.

Яне захотелось как-то начать разговор. Несмело улыбнувшись, она спросила:

– А почему тебя Сидом зовут?

– А почему тебя не Нэнси?

Он ответил без заминки, с улыбкой, но как-то словно бы заученно и безучастно, не отводя взгляда от воды.

Яна помедлила и придвинулась ближе. Теперь их плечи соприкасались, по телу пробежала теплая волна.

– Сид, – Яна чуть замялась, – Я спасибо сказать хотела. Что позаботился обо мне сегодня…

– О чем речь, – Сид швырнул окурок в траву и начал с преувеличенным интересом изучать кожаную феньку на запястье. – Проехали.

Яна недоверчиво сощурилась. Неужели ей удалось его смутить?

– Да нет же, погоди! Понимаешь, я просто злилась на тебя. Ну, что притащил меня на этот фестиваль и бросил. Я же там никого не знала! Я думала, мы вместе…

Она скорее почувствовала, чем увидела: Сид напрягся. Яна поспешно продолжила:

– Вместе будем время проводить. Ну, там музыку слушать, йогой заниматься…

– Йо-о-огой? – Сид двусмысленно усмехнулся. – О да, меня прям хлебом не корми – дай йогой заняться.

Яна почувствовала, как щеки вновь заливает краска. Она откашлялась и продолжила, следя за тем, чтобы голос больше не звучал обвиняюще:

– Я как ребенок себя повела. Нельзя было делать глупости – только не сейчас!

– А когда? – Сид насмешливо опустил уголок губы.

– Ну не знаю, – Яна слегка растерялась. – Вот в Ки-Уэст приеду – там и расслабиться можно.

– Мм.

Яна не поняла его интонацию и на всякий случай добавила с независимым видом:

– Это тебе до лампочки, успеем мы в Питер или нет. А у меня вся жизнь решается через двенадцать часов! Должна была сама позаботиться о себе.

Вот сейчас он точно напрягся. Однако сидел тихо, не поднимая глаз и продолжая крутить феньку.

«Ну же, скажи, что тебе тоже не все равно!»

– Это мне та рыжая девчонка подарила, – проговорил наконец Сид. – Крутая, правда?

– Кто крутая? – Яна отодвинулась. – Нет, неправда.

Она почувствовала, как в душе что-то захлопнулось. Поспешно отвернувшись, Яна бросила:

– Вставай, двигать пора.

08:40, объездная Петрозаводска

442 км до Санкт-Петербурга

Сид закурил и закашлялся. Горло саднило, глаза словно песком засыпало. А еще плечи ломило, и сидеть на рюкзаке было неудобно. Он просто очень устал.

«Да, buddy, что-то ты сдал! И ведь всего одна бессонная ночь. А раньше неделями отрывался…»

К тому же душу с утра разъедал неприятный осадок. Конечно, он сам нарвался. Сид виновато вздохнул. И кто его тогда за язык тянул?

Янка вроде искренне его поблагодарить хотела.

«Сам виноват, брат: вел бы себя по-людски – давно бы уже все у вас получилось…»

Сид отчаянно боялся признаться себе, насколько он успел привязаться к этой девчонке.

Вообще-то он всегда был сторонником свободных отношений и минимума обязательств. И тем не менее за последние дни ему на самом деле захотелось заботиться о Яне.

Только вот вид у нее был такой самоуверенный, что любого бы передернуло.

Впрочем, так еще с самого первого дня их знакомства повелось. Сид скептически хмыкнул, возвращаясь мыслями в прошлое.

В их первое свидание в Питер пришло лето. Теплые сумерки были прозрачны, воздух пах разогретым за день асфальтом и самую капельку – морем.

В тот вечер Сид катал Яну на самокате по Невскому, потом они кормили голубей возле Казанского и познакомились с уличными музыкантами из Уфы.

Под конец вечера Яна сидела, беззаботно болтая ногами, на бортике фонтана и уплетала за обе щеки клубничное мороженое. За ее спиной тускло светился в сером небе шпиль Адмиралтейства.

– А я вот капитализм люблю, – неожиданно заявила Яна, хрустя вафельным стаканчиком.

Посмеиваясь, Сид окинул девушку взглядом: розовые конверсы (неужели настоящие? выпендрежница!), острые коленки, безразмерная толстовка и пряди волос, лежащие так безукоризненно-небрежно. Широко распахнутые прозрачные серо-голубые глаза, трогательные веснушки и неуловимо хищное выражение лица.

Сид тогда даже вздохнул: слишком уж это все не вязалось воедино.

Ничуть не смутившись и, кажется, даже ничего не заметив, Яна принялась вдохновенно рассуждать:

– Не, ну а что? По-моему, все справедливо. Кто на какую жизнь заработал – тот так и живет. Фигачь на результат, все в твоих руках, и все такое. Человека определяет его успешность и то, что он делает. А слабаки пусть сидят в своем болоте. Да?

Сид едва не застонал от досады.

«Вот только выслушивать взгляды на жизнь от двадцатилетнего кида еще не хватало!»

Переведя взгляд на Сида, Яна протянула ему мороженое:

– Хочешь?

Отгоняя злые мысли, он растянул губы в широкой улыбке и откусил мороженое из ее рук. Почему-то этот жест показался ему чересчур интимным и вместе с тем наивным, словно подсмотренным в старой мелодраме.

– Так что ты думаешь об этом? – нетерпеливо переспросила Яна.

Сид безнадежно вздохнул.

– Ничего не думаю. Думаю, надо жить и не париться.

– О-о-очень осмысленная жизнь, – фыркнула Яна.

Сид неприязненно покосился на нее.

«Что вообще такая золотая девочка забыла рядом с таким старым маргиналом, как я? Острых ощущений захотелось?»

– Надо просто делать, во что веришь. И не ебатиться по возможности, – он все еще надеялся перевести разговор в шутку.

– И во что же ты веришь… Сид? – Яна чуть замялась и иронично улыбнулась, заглядывая ему в глаза.

Сид почувствовал разгорающееся раздражение.

«Что, даже имя мое нормально выговорить не можешь?»

– Не знаю. В любовь верю, наверное. В поиски себя, – он дернул плечом.

– И в чем же это выражается?

Показалось или ее голос прозвучал ревниво?

Сид молчал. Да и что он мог ей сказать? Прочитать стихи? Рассказать о своих безумных пьянках и нескончаемых авантюрах? Объяснить, почему каждый месяц меняет работу? Или показать ей изрисованные белые стены своей пустой и грязной квартиры?

Вместо всего этого он растянул губы в лучшей из своих улыбок и спросил с тщательно продуманным равнодушием:

– А что ты делаешь через три недели? Не хочешь скататься на Север?

Мимо пронеслась фура. Сид вздохнул, глядя в спину Яне.

«Вроде девчонка как девчонка. И что в ней такого особенного?»

Утром глупо, конечно, вышло. Сиду не давало покоя то, что его до сих пор донимало чувство обиды за полученный отказ.

«Ну не захотела она с тобой в воду лезть, и что? Сам виноват, ведешь себя как кобель!»

Похоже, собирался дождь.

Мимо с ревом лился поток машин, а время будто бы замерло. Янка совершенно скисла: понурив плечи, она ковыряла обочину носком кеда и вяло голосовала навстречу несущимся машинам.

«Ну вот, глаза обиженные, губа закушена. Черта с два она так застопит попутку!»

– Яночка! Солнце мое, выше нос!

Сид окликнул подругу привычно бодрым голосом. Ни к чему ей знать о том, что он сам уже на пределе.

Яна повернула голову. Обвиняющий взгляд исподлобья не предвещал ничего хорошего.

Сид присвистнул:

– У-у-у, да ты прям королева драмы, бэби!

– Все издеваешься? – Яна пренебрежительно подняла бровь. От нее так и веяло холодом. – А нас между тем уже три часа никто не берет. Мне через семь часов надо дома быть!

«Дурак – она ведь просто хочет, чтобы ты показал: тебе не все равно!»

Сид примирительно поднял руки.

– О’кей, не кипятись!

Легко поднявшись на ноги, он боком, будто играючи, подошел к подруге. Встал прямо за ее спиной и ласково проговорил на ухо:

– А давай лучше вместе?

Яна слегка вздрогнула, но не отстранилась.

Сид подался чуть вперед и обхватил ее руку, поднял выше. Их вскинутые большие пальцы замерли в извечном жесте бродяг, приветствующих пролетающие фуры.

Зарывшись лицом в копну золотистых волос, Сид едва не застонал – так сладко они пахли костром, солнцем, сигаретным дымом и немного мятой.

Яна ощутимо напряглась, ее вытянутая рука словно окаменела. Сид обескураженно замер.

«Блин, она что – меня стесняется? Вот тебе и „самоуверенный вид“. Ну и дела!»

– Дурак, пусти! Так нас точно никто не возьмет! – наигранно возмутилась Яна, но сделала крохотный шажок назад – чуть ближе к Сиду.

– Поспорим?

Сид улыбнулся. Вот теперь его голос звучал как надо: ни грамма усталости, только теплая хрипотца.

Прижавшись к спине девушки, он коснулся губами мочки ее уха и ласково прошептал:

– Будь моим счастьем?

Он почувствовал, как по телу Яны пробежала дрожь.

В трех метрах от них выехала на обочину и замерла на аварийке серебристая «тойота».

Восторженно пискнув, Яна сбросила его руку с плеча, вырвалась из объятий и опрометью бросилась к машине.

Сид замер, разочарованно глядя ей в спину.

«Нет, подруга, – жизнь с тобой не станцуешь».

10:05, трасса А-121, поворот на Каскозеро

364 км до Санкт-Петербурга

– Ну, сладкая парочка, – водитель добродушно улыбался, – дальше уж сами. А мне в Каскозеро сворачивать.

– Спасибо вам, Сергей Николаевич!

Яна благодарно улыбнулась и завозилась, натягивая куртку. Обернувшись на заднее сиденье, она мстительно хмыкнула.

«Спит, конечно. Теперь моя очередь будить!»

Перегнувшись через сиденья, она ощутимо ткнула под ребра прикорнувшего Сида:

– Не спать, приехали!

Сид вздрогнул и вскинул голову, растерянно моргая. В его глазах застыло такое по-детски беспомощное выражение, что Яне внезапно стало стыдно.

– Вылезай, Сид. Приехали, – повторила она уже мягче.

Выбравшись на обочину и помахав на прощание водителю, Яна зябко поежилась. Еще час назад зарядил нудный моросящий дождь, и теперь все вокруг было мокрым и неуютным, изо рта шел пар. За поворотом на грунтовку притаилась машина ДПС с выключенными габаритами. Пролетевший мимо грузовик обдал Яну грязными брызгами.

– Чтоб тебя, – ругнувшись, она натянула капюшон ветровки. – Ну и что дальше?

Сид тупо переспросил:

– Что дальше?

Яна оглянулась на приятеля. Он стоял под дождем, съежившись и бессмысленно уставившись куда-то за поворот трассы.

Она мгновенно рассвирепела.

– А дальше – мы в жопе, Сид! Осталось меньше шести часов и триста пятьдесят километров!

– Угу, shit happens…

Сид продолжал сонно таращиться поверх ее головы, и это окончательно вывело Яну из себя:

– Ебать! Стоит, в глазах мармелад!

Подскочив к приятелю, она толкнула его в грудь так, что тот пошатнулся.

– Ну сделай уже что-нибудь!

«И что же он может сделать?»

Сид сфокусировал взгляд на ее лице, как-то очень спокойно вздохнул и кривовато улыбнулся. Яна ощутила острый укол стыда, раздражение растаяло как дым.

«Да ведь его тоже это все достало не меньше!»

Обогнув Яну, Сид сунул руки в карманы и направился к машине ДПС. Он шел легко и даже как будто пританцовывая. Так, словно и не хлестал по тонкой футболке ледяной дождь.

Яна поплелась за ним следом. Подойдя к машине, она с удивлением прислушалась к непривычно просительному тону:

– …выручить, сержант. Нам в город срочно надо, остановите машинку.

Внутри сидели двое. Тучный инспектор на пассажирском сиденье хмуро оглядел Сида поверх приспущенного стекла. Его напарник, молодой парнишка с водянистым взглядом, поочередно смотрел то на мокнущую под дождем парочку, то на старшего товарища.

Наконец сержант буркнул:

– Документы.

– Да-да, минутку! – Яна тут же засуетилась и полезла в карман рюкзака.

– Твою мать! – Сид на секунду застыл и расхохотался.

– В чем дело?! – Яна ощутила холодок недоброго предчувствия.

– Документы в толстовке, – еле выговорил, все еще не отсмеявшись, Сид. – А толстовка… В Каскозере уже, наверное.

Яна застыла столбом.

– Твою мать, – согласилась она.

– Так-так, – старший инспектор заметно оживился.

Выбравшись из машины, он смерил Сида взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Руки на машину.

Издав хриплый смешок, Сид расставил ноги на ширину плеч и уперся руками в полицейскую машину.

Яна похолодела. Все это напоминало кадр из дешевого боевика.

Инспектор принялся буднично обыскивать Сида. Задержался на карманах джинсов.

– Сигареты, зажигалка, – флегматично пояснил Сид.

– Доставай, – кивнул инспектор.

Глянул на помятую пачку, отложил в сторону и принялся придирчиво осматривать зажигалку. Удовлетворенно заключил:

– Плющеная. Наркотические вещества при себе имеете?

Яна ничего не понимала.

– Простите…

– Молчать, – инспектор пригнулся и пролаял напарнику внутрь машины: – Этого принимаем. Рюкзаки обыскать.

– Да погодите же! – Яна в отчаянии заломила руки.

Выдохнув, изобразила самую лучезарную улыбку, протянула паспорт и пропела:

– Сержант, на два слова, пожалуйста!

Хмыкнув, инспектор запихнул Сида в машину и шагнул вперед:

– Что вам, девушка?

– Тут такое дело, я вам все объясню… – Яна застенчиво улыбнулась.

10:40, дорога на Каскозеро

365 км до Санкт-Петербурга

Хрипло сбивая дыхание, Яна бежала по пустынной мокрой грунтовке. Капли дождя летели прямо в лицо, приятно охлаждали разгоряченные щеки и лоб. С каждым выдохом изо рта вырывалось облачко пара.

Споткнувшись на какой-то рытвине, Яна подвернула ногу и чуть не полетела носом в прибитую дождем пыль.

– О-о-о, твою мать! – заскулила она на ходу, неуклюже взмахнув руками.

Нога ныла нещадно, но Яна не остановилась, лишь перешла с тяжелого загнанного бега на широкий шаг. А вдруг вывих? Черта с два она тогда успеет вовремя!

Из глаз брызнули злые слезы. Накатила жалость к себе, отчаянно захотелось присесть на обочину и разреветься в голос.

«Почему ты должна сейчас бежать сломя голову под ледяным дождем в какую-то дыру? Это вообще не твои проблемы, каждый должен сам отвечать за свое ротозейство!»

Яна упрямо мотнула головой, заглушая коварно-вкрадчивый внутренний голос.

Жалость к себе – опасное чувство. Потихоньку прокрадываясь в душу, она незаметно подтачивает волю, и вот ты уже сам не заметил, как скис и больше ни на что не годен.

Собрав остатки сил, Яна снова перешла на неуклюжий бег. Морщась от боли в ноге и правом боку, она подстегивала себя:

– Ну же, Яныч, поднажми! Ну давай же!

Водила говорил, что живет в Каскозере и держит там магазинчик. Стало быть, сразу туда бежать? А вдруг он поехал домой? Нет, все же в магазин, а там дорогу укажут, если что.

Четыре каэм до Каскозера – четыре обратно. Времени менты дали час. Она должна успеть!

Откуда-то из глубины сознания опять всплыл противный внутренний голосок:

«Даже если ты найдешь проклятый паспорт, как ты потом успеешь домой? Четыре часа – триста километров. Ты же понимаешь, что такого везения не бывает? Нет, девочка, ты себе приговор подписала, впрягшись за этого идиота!»

По щекам струились горячие слезы, Яна уже не пыталась их сдерживать. Слезы туманили глаза, душили и окончательно сбивали дыхание.

«Дура!»

Полчаса назад, с надеждой заглядывая в глаза гаишника, Яна не думала ни о самолете, ни о часах. До боли сжав кулаки, она только твердила про себя:

«Скажи „да“! Ну что тебе стоит?!»

Застыв неподвижной глыбой, сержант задумчиво смотрел на девушку сверху вниз. С козырька его фуражки сорвалась дождевая капля. Яна проследила взглядом за тем, как она упала на выпирающий живот инспектора.

Пожевав губами, он заговорил неторопливо и подчеркнуто вдумчиво:

– История, прямо скажем, подозрительная. Может, и нет никакого паспорта?

Вспыхнув, Яна подалась вперед и отчаянно затараторила:

– Ну что вы, зачем мне врать?! Пожалуйста, войдите в положение! Мы сутки в пути, всю ночь не спали… Я же мигом туда и обратно. Да я через час его паспорт принесу – не надо его никуда везти! Пожалуйста!

Сержант хмыкнул и смерил Яну взглядом, который ей совсем не понравился:

– Ну-ну, а вы горячая девушка, я погляжу!

«Козел!»

Зашипев про себя, Яна растянула губы в своей самой обворожительной улыбке и протянула:

– Инспектор, дайте мне один час! Не найду паспорт – все вместе поедем в отделение!

Задумчиво почесав подбородок, сержант произнес:

– Вот только одного не пойму. Вы же сами говорите – он вам никто. Ну примем мы этого раздолбая. Вам-то что?! Езжайте себе дальше. Хотите – даже до ближайшей железнодорожной станции подкинем!

«И правда – зачем?»

Не давая себе времени задуматься, Яна упрямо мотнула головой:

– Всего один час. Я успею!

Гаишник хохотнул, разводя руками:

– Ну как скажете…

Благодарно кивнув, Яна развернулась и с места бросилась бежать. Уже удаляясь, она услышала, как ей в спину с хохотом бросили:

– Дура!

11:45, трасса А-121, поворот на Каскозеро

364 км до Санкт-Петербурга

Сид кинул тоскливый взгляд сквозь мокрое стекло и от нечего делать принялся насвистывать.

– Слышь, ты у меня щас досвистишься! – злобно рыкнули с переднего сиденья.

– Виноват, сержант.

– А может, подружка твоя все же слиняла? С собой-то у тебя ничего, но в отделение все равно проехать придется.

Отвернувшись к окну, Сид бросил с уверенностью, которой на самом деле отнюдь не испытывал:

– Она придет. С минуты на минуту.

– Ага, держи карман шире!

Менты довольно заржали.

Невеселые мысли текли в такт дождю, барабанившему по крыше машины:

«Все, что ты мог сделать для этой девочки, – позаботиться о том, чтобы она успела на свой рейс. И что теперь? Ты опять влип, как обычно. А она побежала тебя спасать. И ведь ни минуты не колебалась! А ты бы как поступил на ее месте?»

Вспомнились солнечные дни фестиваля, веселая компания из соседнего лагеря. Упоительные вечера у костра с кочующим по кругу котелком глинтвейна, крепкими объятиями, зачаровывающим пением варгана. И где-то там, за пределами освещенного круга, маленькая палатка, в которую одиноко забилась Янка. Спит или прислушивается к взрывам чужого хохота?

«Вот тебе и ответ, приятель, как бы ты поступил. Сиди теперь в компании мусоров и жди как дурак. А она где-то там под дождем, одна… И уж конечно, теперь она тебя точно ненавидит!»

Вяло ползли минуты.

За пеленой дождя показалась фигурка. Пошатываясь и петляя, она упрямо приближалась прямо к машине ДПС.

– Я же говорил, – приосанившись, Сид расплылся в улыбке.

Добежав до двери, Яна согнулась пополам и уперла руки в колени, силясь отдышаться.

Сержант опустил стекло:

– Да-а-а, ну и погодка… Принесла, спортсменка?

– Угу, – еле выдохнула девушка и протянула паспорт: – Вот!

Сплюнув за окно, инспектор нехотя принял мокрую книжицу из ее рук. Пролистнул, помолчал и неожиданно громко рявкнул:

– Ну что сидишь? Свободен, везунчик!

Сид не заставил себя просить дважды. Подхватив рюкзаки, он выскользнул из машины. Размашисто обнял Яну, прижался щекой к ее раскрасневшейся щеке:

– Спасибо, бэби! За мной должок будет.

Обнимая девушку, он почувствовал, как отчаянно колотится ее сердце. Она все еще дышала хрипло, с присвистом.

На поясе у нее была повязана толстовка Сида. Яна молча передала ее приятелю, подхватила свой рюкзак и побрела прочь. Сид заметил, что она прихрамывает на левую ногу.

Натянув промокшую толстовку, он легко догнал Яну и зашагал с ней в ногу. Развеселившись, ткнул подругу в бок:

– Ну ты отожгла, сестренка! Спринтер, не меньше!

Отойдя шагов на десять, все еще не веря своему везению, Сид оглянулся и издевательски пропел:

– Това-а-а-арищ сержант, два часа до рассве-е-ета!

Ребячество, конечно. Просто захотелось сбросить накопившееся за час напряжение.

Яна взорвалась мгновенно. Она зло дернула Сида за рукав и прошипела ему в лицо:

– Заткнись уже! Ненавижу, придурок!

Сид удивленно обернулся к девушке. Его поразило ее перекошенное от злости лицо. Растерявшись, он протянул:

– О’кей, бэби. Остынь…

Несколько минут они молча шагали под дождем. Сид чувствовал, как на смену облегчению подступают глухое раздражение и обида.

Наконец он негромко заметил:

– Ну и кинула бы меня, раз придурок.

Яна так и взвилась:

– В следующий раз обязательно кину! Больно надо с тобой связываться…

Сид стиснул зубы.

«Что-то я сомневаюсь, что ты подпишешься на следующий раз, бэби…»

Внутри закипела и поднялась жаркой волной бессильная злость пополам с обреченностью.

Заговорив, он сам удивился своему неровному срывающемуся голосу:

– Да, и правда! Зачем тебе я?! У тебя же есть твое раздутое эго, брендовые шмотки, уютная мажорская жизнь под крылышком у родителей. Чуть не забыл: еще и билет в Штаты!

Сида несло, но он уже не мог остановиться:

– Знаешь, что? Тебя никто не просил мне помогать. Валила бы к своей мамочке! Думаешь, я заплачу?

Яна застыла как вкопанная. Тяжело дыша, она прижала руки к груди и с минуту молчала.

Сид успел пожалеть о своих словах.