Есения Светлая
Научи меня любить

6

Яна вышла из старого сада, чуть прошла по тропинке вперед, в заросли.

Старый заброшенный дом давно сгнил и сложился, как карточный домик, а на сам участок хозяев и наследников так и не нашлось. Потому местная молодёжь облюбовала это местечко, как площадку для вечерних посиделок и гуляний. Во дворе был сколочен огромный дощатый стол, со временем потемневший от дождей, такими же гладкими и невзрачными были скамейки. Но несмотря на вид, такая нехитрая мебель была крепкой и удобной для больших компаний. Шум и гомон ребят заглушал плотно разросшийся сад. Вишни, яблони, кусты смородины прижимались друг к другу, образовывая стройный широкий ряд. И, если не обращать внимания на запущенное состояние всего, что было вокруг, здесь было уютно. Даже спокойно как-то.

Девушки по началу чувствовали себя не в своей тарелке. Парни – такие простые, не вымуштрованные лучшими учителями – филологами и музыкантами, казались кем-то не от мира сего. Смеялись громко, шутили остро, смотрели открыто, не отводя жадного взгляда от новых знакомых. Но никого не обижали и не трогали.

Прибежал глава сельсовета, передал, что машина с подмогой к их шоферу уже выехала, а вот со вторым автобусом пока заминка. Ночь на дворе, и этим все сказано. Возможно, к утру пришлют любой свободный транспорт из автопарка или пару частных машин, чтобы забрать гимназисток домой. А пока им предложили осмотреться, отужинать и, если кто пожелает, отдохнуть в приготовленных для них комнатах сразу в нескольких домах. Кому куда приглянется. Свобода пьянила. Вот такая, казалось ничего не значащая, маленькая, но кружила голову до одурения.

Сначала страх, накрывший с головой после аварии, потом дорога в ночи по полю. Никто из них даже просто на открытой местности-то не стоял, а тут пришлось совершенно одним идти несколько километров по темноте. Так и мерещилось, что вот-вот из тьмы вдруг набросятся все те монстры, которые не добрались до тебя в детстве.

Спустя полчаса страхи поутихли, уступив место неподдельному искреннему восхищению перед вступающей в свои права теплой майской ночью. Необыкновенно свежий воздух, потрясающие переливы голосов ночных пичужек, небо в ярких искрах таких чистых и непривычно огромных звезд. Отступили не только страхи, но и какие-то внутренние оковы, словно растаяли, выпустив обнаженную душу наружу.

Девушки шли молча… Каждая думала о своем, понимая в эти драгоценные минуты для себя что-то очень важное, сокровенное, настолько ценное, что хотелось только молчать.

А потом новый стресс. Когда на них, ослепляя фарами, по дороге, с огромной скоростью неслись мотоциклы. Девчонки настолько оцепенели от ужаса, что даже не могли сдвинуться с места, чтобы уйти с проезжей части в сторону. Хорошо, что парни их вовремя приметили. А потом, похохотав над их необычным видом – белые платья в пол, отражающиеся в свете фар в ночи, все это отдавало мистикой, не иначе – забрали их с поля и довезли на мотоциклах до деревни. Теперь же, после знакомства, девушки расслабились, с удовольствием поглощая нехитрое угощение, совершенно не заботясь о том, что есть приходилось из общих тарелок и без приборов. И если для деревенских парней это был обычный вечер, то для гимназисток это стало настоящим приключением, вызовом, брошенным, прежде всего самим себе.

Яна вздохнула, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся эмоции. Она отказалась от алкоголя, хотя с удовольствием съела и овощи, и сочные кусочки ароматного шашлыка, и даже ломтик пирога с грибами и картошкой уместился. Пыталась шутить и общаться в компании, но, в отличие от других своих подруг, все не могла отделаться от ощущения, что она об этом всем очень сильно пожалеет. Не пристало девушке ее круга вот так, как хабалке, пить пиво и есть мясо руками. И кто эти парни? Ну кто они такие? И чего от них ждать? Непонятно. Да, выглядят они вполне прилично, на вид здоровы и благополучны. Но они настолько разительно отличались от Яниных знакомых, и вообще эта вся обстановка и действо, все в тот миг казалось ей театром абсурда.

Не выдержав своих ощущений, гнетущих душу и так быстро притупляющих новые хорошие впечатления, она вышла из-за стола и направилась вглубь сада, по тропинке. Но вскоре оказалось, что впереди совершенно нет прохода. Придётся возвращаться назад.

– Там не пройти, Янина. Может быть, ты хочешь в туалет? Он здесь есть, в этом саду, за домом, новый и чистый, хоть и уличный. – Сашка стоял на тропинке, загораживая своей огромной фигурой узкий просвет между деревьев.

Это не парень, это просто гора какая-то! И когда он успел подобраться так тихо?

– Спасибо, Александр. Я видела, но пока нет нужды, да и когда приспичит, между кустами с крапивой и общим туалетом, я все же выберу второе.

– Тебе неуютно с нами? Слишком громкие?

– Прости, если обидела, нет. Все в порядке. И ребята хорошие, вы все хорошие, правда. Просто чувствую себя, как рыба, выброшенная на берег. Это настолько далеко от моей реальности, что немного страшно.

– Понимаю. Когда я приезжаю в город, то чувствую себя там также. Хотя приспособиться можно везде. Пойдем со мной, я что-то тебе покажу.

– Александр, не стоит, наверное, уходить от друзей. Ведь сегодня ты именинник.

– Давай по-простому. Я Сашка. И без меня вполне обойдутся. Мы ненадолго. Я покажу тебе очень красивое место. Здесь недалеко… Не бойся. – Он уверенно кивнул, предлагая поверить на слово, и протянул свою руку открытой ладонью вверх. – Идем же…

Яна, словно решившись на подвиг, вложила свою маленькую ладошку в его огромную лапищу, суховатую от набитых мозолей, но такую теплую и надежную. От пристального взгляда Сашки, в который раз за вечер на щеки набежал румянец, на что он лишь улыбнулся своей обворожительной и такой доброй улыбкой.

Довериться? А что ей еще оставалось? Она неспешно шла за Сашей, след в след, боясь оступиться или вновь наступить на хрупкое тельце лягушек, так и снующих среди травы. Идти пришлось действительно недолго. Они вышли из сада и, по более широкой тропинке, так и держась за руки, стали спускаться по небольшому склону.

Сашка, побоявшись, что девушка оступится, слегка приобнял ее за талию. Яна вздрогнула, воззрилась на парня, уже готовясь выдать гневную тираду. Сашка почувствовал ее напряжение и лишь шепотом сказал:

– Тише, Яна, тише. Я просто тебя придержу, здесь можно упасть. Ты же не хочешь ходить с ссадинами?

Ссадины. Какие ссадины? Ах, да. Они ей совсем ни к чему. Сейчас она пыталась успокоить дыхание, подскочившее сердцебиение и легкую дрожь, так не вовремя ее настигнувшую. Саша подумает, что она ненормальная. Но это всего лишь реакция на близость мужчины рядом. К ней вообще редко кто приближался, а тем более касался. Даже от родителей все объятия она могла пересчитать по пальцам. Что уж говорить о таком тесном общении. Для неё это было дико, волнительно, обескураживающе. Тем не менее, она улыбнулась Сашке в ответ.

– Прости, я такая трусиха… Я ужасно боюсь и змей, и лягушек.

– Яна, змей тут точно нет. Ну, и лягушек уже тоже. Мы шумим, а значит, распугали их заранее.

– И все-таки, куда мы идем?

– Сейчас все увидишь сама, – он заговорщицки улыбнулся и, продвигаясь вперед уже более быстрой и уверенной походкой, потянул Яну к ближайшим кустам.

Сердце стучало где-то в горле, не давая вздохнуть. Яна и представить себе не могла, что с ней случится такое. Кричать? Но услышат ли, и какое ярмо потом повесят ее же подруги? Дура, какая же она – доверчивая дура!

А Саша уверенно тянул ее за собой, уже более уверенно приобняв за талию и проведя мимо зарослей орешника, вывел на освещенную луной тропинку. Здесь совершенно не было слышно гомона захмелевшей молодежи, лишь соловьи выводили свою легкую трель для своих милых подружек. Неожиданно впереди, за плотной стеной зелени, заблестела вода. Лунный свет, отражаясь от поверхности небольшого озерца, создавал ощущение сказки – словно снопы искр вырвались на свободу и разлетелись будто светлячки, радуясь теплой ночи.

На откосе песчаного берега разрослась огромная одинокая ива, доставая своими длинными серебристыми косами до самой кромки воды. Тут же, к огромным корням, потрепанным, но толстым канатом была привязана большая рыбацкая лодка. От ее размокшей древесины слегка пахло илом, но это ничуть не портило общей картины. Яна судорожно вздохнула, отпуская напряжение.

– Какая красота, Саша! А она работает? – она обернулась к стоявшему за спиной парню.

– Ты о чем? О лодке? – он тихонько засмеялся. – Да, Яна, она исправна. И если ты хочешь, мы на ней можем покататься.

Яна, смотря в бездонный омут Сашкиных черных глаз, уверенно прошептала:

– Очень хочу, прокати меня пожалуйста! Тут удивительное место, и так красиво!

– Идем, трусиха. Снимай свои туфельки, а то замочишь и испортишь.

Саша, сам быстро скинув кроссовки и закатав штанины до колен, ступил в воду, подтягивая за канат лодку поближе к берегу.

Яна замерла. Не в нерешительности, нет. Сейчас ее чувства с огромной скоростью неслись в обратную сторону, набирая обороты, готовясь к решительному броску –  разрушить все правила и установки, душившие ее столько лет. Ведь это так просто сделать сейчас. Она каждой клеточкой впитывала и эту красоту, и эту свободу, и очарование молодым красивым мужчиной. Как же хочется чувствовать себя живой, настоящей! Любить, дышать полной грудью, и ни в коем случае не думать о том, что скоро наступит завтра.

7

Яна стояла на берегу, неловко переступая босыми ногами на одном месте, и с каким-то детским щенячьим восторгом смотрела на Сашку.

Куртку он снял и небрежно бросил в лодку, дав возможность Яне увидеть красоту его сильного накачанного тела. Мышцы бугрились, играли под натянутой тонкой футболкой. Да, это вам не худенькие городские зазнайки! Физически тяжелая работа в деревне и непростая подготовка в армии сделали из Сашкиного тела этакий эталон мужественности. И он просто купался в Янином восхищении. Чертовски приятно нравиться такой божественной куколке!

Подтянув лодку к берегу так, чтобы носом она уткнулась в песок и перестала раскачиваться, он обернулся к Яне и быстро оценил ситуацию. Затем, не сомневаясь ни на секунду в своем решении, подошел к девушке, с легкостью поднял ее на руки. Невероятно, да она просто пушинка!

Сашка ждал ее испуга, недовольных капризных реплик, но вместо этого Янка счастливо засмеялась. Искренне, как смеются только дети, и доверчиво прижалась к груди.

За шею, конечно, не обняла, и хорошо. Потому что кровь у Сашки вскипела, неожиданно для себя самого захотелось эту девочку никуда от себя не отпускать. Ну вот это надо же так! Потерять голову с первого взгляда!

Он ошарашено посмотрел на хрупкую фигурку в своих руках, осознавая пришедшую вдруг мысль. Затем бережно донес девчонку до лодки, усадил на сиденье. Прокашлялся и, накинув на ее плечи свою куртку, решил объясниться:

– Яна, сейчас тепло, но, чтобы тебя не искусали комары, ты лучше куртку не снимай. Это в саду их нет, там ловушки стоят, а тут тебя просто съедят. Я сейчас оттолкну лодку от берега, держись крепче, немного может качнуть.

 Янка доверчиво улыбнулась и стала закутываться в огромную кожаную косуху, тайком вдыхая пропитавшийся в нее терпкий аромат туалетной воды, пьянящий, с легкой горчинкой. Снова закружилась голова – от впечатлений, от шальных и пугающих мыслей, от близости красивого мужчины. Яна вцепилась в край лодки, из-за плеча тайком наблюдая за движениями парня. Странно, но она совсем перестала его бояться, вот так вдруг. Всего за несколько минут он смог сломать все барьеры, лишь прикоснувшись к ней.

Сейчас было смешно и стыдно от своих недавних, таких глупых мыслей. Сашка, при всей своей простоте и искренности, обращался с ней, ничуть не тесня ее благородство, но и не давая даже повода смеяться над собой. Чувство – какое-то сладкое, томительное – разливалось по телу до самых кончиков пальцев. И единственное, чего сейчас хотелось больше всего, это бесконечно смотреть в его черные бездонные глаза…

Теплый воздух оседал на поверхность воды замысловатыми завитками тумана, стелясь по поверхности, словно степной ковыль. Плеск воды от неспешно опускающихся весел, переливы птичьих голосов – казалось, они попали в волшебную сказку.

– Сашка! Сашка! Беда! Скорее! – крик оравшего с берега парня заставил вздрогнуть обоих, выводя из беззаботного и мечтательного состояния.

– Что там, Васёк? – откликнулся Саша.

– Там братан твой, Колька, по морде от Игоря Кожевникова отхватил, – раздирая горло, продолжал кричать с берега Васька.

– Сейчас буду! – Саша ловко подхватил весла покрепче и, налегая на них, спешно стал разворачивать лодку на месте. – Держись, Янина. Мы возвращаемся. Ей богу, как дети. На десять минут не оставить!

– Что же случилось?

– Да, Колька, брат мой двоюродный, задира тот еще. А Игорь Кожевников приезжий, его с города на лето к бабушке на помощь родители отправляют. Так они как кошка с собакой. Сейчас если начнут месить друг друга, то живого места не оставят. А там девчонки, перепугают еще! Не бойся, сейчас растащу их, не успеют наворотить дел.

На берег он выпрыгнул первым, схватил Янкины балетки и, вернувшись к девушке в лодку, стал ее сам обувать, делая вид, что совершенно не обращает внимания на ее такое очаровательное смущение. А затем вновь взял Яну на руки и вынес на берег. Васька стоял тут же, ошалело смотря на вожака их компании.

"Пропал парень! За один вечер пропал!"

– Васёк, головой за нее отвечаешь! Споткнется или поцарапается о ветку, я тебе голову оторву! Я побежал, в сад приведешь ее сам!..

Сашка, легонько сжав маленькую ладошку Яны, передал ее другу и скрылся в темноте, убежав вперёд, разнимать друзей. Васек вздохнул.

– Ну что же, принцесса! Не ожидал! Хотя, что удивляться! –  Он как-то обреченно махнул рукой и, бережно взяв Янину под руку, потянул за собой, направляясь к узкой тропинке.

Теперь им предстояло преодолеть подъем по склону. И чего Сашка ее сюда притащил?!

8

На тот момент, когда Яна и Васька дошли до сада, вся заварушка уже была остановлена.

Сашка держал Игоря, вывернув ему руки за спину, а Колька стоял чуть в сторонке, утирая рукавом разбитый нос.

– Козел, – процедил тот сквозь рваное дыхание, – я до тебя доберусь! Благородный, да? Из-за девки забыл, с кем с одного стола ешь? Тварина! Саня, брат, в шею его гнать надо!

– Игорь, не дергайся! Я хочу знать, что у вас тут произошло! – Сашка окинул взглядом толпу ребят, стоявших рядом с Колькой. Те в свою очередь опустили глаза. Парень перевел взгляд на девушек. Они, напуганные и расстроенные, стояли в стороне и успокаивали рыдающую девушку, кажется ее зовут Наталья. К ним подошла и Яна. Догадка, мерзкая и едкая на вкус, осенила парня.

– И кто из вас двоих пошел на это? – тихо спросил он у Игоря. Тот промолчал. Сашка посмотрел на брата.

Колян, тут же вскинувшись, начал оправдываться:

– Да ничего я ей не сделал, пообщаться позвал, прогуляться! Да ты сам, Саня, куда ходил-то?

Договорить он не успел. Сашка, сократив расстояние между ними в две секунды, со всего размаху заехал кулаком в челюсть. Николай, откинув голову вбок, пошатнулся, но не упал. Сплюнул сукровицу, заржал.

– Вот так значит? Тебе можно, мне нельзя? Не по-братски как-то…

– Пошел вон.

– Что, правда глаза колет?

– Пошел вон, я сказал! – рыкнул Сашка.

– Колян, иди уже, не буди зверя, – Васек тянул его за рукав, одновременно подавая знаки другу, чтобы оглянулся.

Саша обернулся на девушек. Здесь разворачивалось второе действо. Теперь их стайка разделилась на две группы. И в одной из них стояли с гордым и независимым видом девушки во главе с Евой, а в другой стояла Яна и зареванная Наташа Синицына.

– Слова уже сказаны, Саня. И тут оправдываться бесполезно. Только отрекошетило это все по Наташе и Яне, – Игорь, стоящий за спиной, говорил тихо, чтобы услышал его только Сашка.

– Что всё-таки у вас тут произошло?

– Колян, увидев, что ты ушел с Яной, пригласил прогуляться Наташу. Ну и, видимо, приставать начал, а она стала отбиваться, плакать. Я услышал случайно, когда в сортир пошел. Так я надавал Коляну по роже. Не смог удержаться. Не по мне такое, знаешь. И тебе бы надавал. Но думаю, ты и сам видишь, что натворил…

А Сашка стоял, в бессилии и отчаянии сжимал кулаки, потому что теперь вся эта история за несколько минут приобрела совершенно неожиданный поворот – ярмо – так поспешно и с особым изощренным удовольствием – на девушек уже повесили. Это было видно и по осуждающим взглядам гимназисток, и по растерянному виду Яны и Наташи.

– Девушки, я прошу прощения за поведение своего брата, – Сашка прочистил горло и продолжил, аккуратно подбирая слова и определённо волнуясь, – это отчасти и моя вина, не досмотрел. Прошу вас не бояться, никто вас не тронет.

– Мы это уже от вас слышали, Александр, – вновь Ева выступила вперед, словно наседка, защищающая своих цыплят. – И знаете, больше мы вам не поверим. Тем более, отрицать бесполезно, что вы, Александр, сами и нарушили свое слово. Но это уже проблемы Янины и Наташи. А нас, будьте добры, проводите туда, где мы бы смогли устроиться на ночлег. Думаю, с вас будет достаточно компании этих двух… Благодарим за гостеприимство, но такое обращение нам не по душе и не по статусу.

Сашка смотрел на гаденькую ухмылку этой долговязой и высокомерной девушки, так храбро защищавшей лишь тех, кто неукоснительно выполнял неписаные правила их высокоблагородного общества. Во рту появился солоноватый вкус от прокушенной до крови губы. Да, он злился. И на этих мадемуазелек, и на Кольку, и больше всего на себя.

– Хорошо, вас проводят. Васек, сможешь проконтролировать? Троих можно к Решетниковым проводить, одну поселить у учительницы, Егоровой Марины Петровны, а еще два места есть у сестры Юрия Андреевича. Он со всеми уже договорился.

Васек кивнул и подал знак, что все устроит в лучшем виде. И галантно поклонившись, подражая грации павлина, позвал девушек следовать за ним. На поляне воцарилась тишина. Игорь подошел к Наташе, накинул на нее куртку, увел к столу, уговаривая попить горячий чай.

Сашка посмотрел на Янину. Она стояла растерянная и поникшая. Волна нежности к девушке и негодования на самого себя переполняли душу. К черту, какой из него вожак, если вот так не смог даже просчитать ситуацию? М-да, наворотил дел. Пнув мелкий камешек из-под ног, он набрал в грудь побольше воздуха и подошел к девушке.

Её уже била крупная нервная дрожь, а из глаз вот-вот были готовы пролиться слезы. Он сгреб Янку в охапку, прижал к себе и, уткнувшись в ее волосы носом, прошептал:

– Тише, моя девочка, тише! Я никому не дам тебя в обиду…

9

Утро было томным и невероятно сладостным. Яна вдыхала пряный, с легкой горчинкой, аромат его кожи. Терлась носом о предплечье, нежно гладила заросшую темным жестким волосом грудь. Прошагала пальчиками от твердого соска вверх по гладковыбритой шее и выпирающему кадыку, задержавшись на миг на ямочке квадратного подбородка, а потом очертила, словно легким перышком, контур чувственных губ.

Притворяться спящим дальше не имело никакого смысла, все тело горело огнем, и Сашке хотелось просто подмять под себя эту несдержанную хулиганку, так быстро спугнувшую его утреннюю дрему.

Но с Яной так нельзя, он не мог и не позволял себе таким образом с ней обращаться, стараясь как можно меньше травмировать и без того её хрупкое тело. Итак на коже любимой часто оставались синяки от его случайной неосторожной и сильной хватки. Каждый раз ему было мучительно стыдно за это, поэтому сейчас он просто бережно взял ее тоненькую изящную кисть и нежно поцеловал каждый пальчик. Счастливая Янка тихо засмеялась.

– Саша, милый. Я хочу с тобой прогуляться по парку. Утро потрясающее, солнечно, свежо.

– Мое самое потрясающее утро – это проваляться с тобой до обеда в постели. Мне кажется, я бы смог так каждый день!

– Хорошо бы, но тогда я не смогу проводить уроки в детском саду. Кстати, недели две у меня их не будет. На втором этаже делают ремонт. Занятия отменены.

– Мм-м, какая прекрасная новость! Может быть, тогда всё-таки созвонимся с Кожевниковыми? И рванем к ним на пару дней?

– Думаю, что сможем, Саш. Я Алине Москвицкой и Даше Стояновой репетиции перенесу на следующую неделю. Они все равно сейчас готовятся к выпускным экзаменам, и небольшой передышке будут только рады. А мы вполне можем себе позволить отдохнуть за городом!

– Ну, тогда давай, встаем, завтракаем, гуляем в твоем парке, пока не сильно жарко, а потом решаем вопросы, связанные с поездкой. Наташке с Игорем сейчас ещё слишком рано звонить. Они, как всегда, точно спят до одиннадцати.

Яна легко соскользнула с постели и, потянувшись, выполнила несколько танцевальных па. Жаль, хорошую разминку сегодня сделать не получится. На это обычно уходит час-полтора, но, когда Сашка был дома, она ради мужа старалась сводить свои тренировки до минимума. Зато будет прекрасная прогулка на свежем воздухе. И, возможно, даже легкая пробежка. Напевая любимую мелодию, на цыпочках, вытягивая наружу носочек и поставив руки в позицию, продефилировала до ванны, совсем не услышав, как сзади подкрался любимый. Взвизгнув, она подлетела в воздухе, подброшенная Сашкой, и тут же была поймана обратно в его крепкие объятия.

Ну все, теперь он не отпустит. Затащит в ванную и будет доводить ее до пика блаженства, намыливая и лаская каждую частичку тела, одновременно шепча на ушко всякие пошлые глупости. Этот ритуал Сашка точно не пропустит.

На прогулку они все же успели, ради этого пожертвовав завтраком. Сашка убедил жену, что не прочь скинуть пару килограмм и даже немного побегать.

Одевшись в спортивную форму, они около часа бегали вокруг озера в парке, периодически останавливаясь на передышку. В такие моменты Сашка вновь ее прижимал к себе и жарко целовал, несмотря на косые взгляды прохожих. Месяц без жены, в полевых условиях, казался ему каторгой, но менять профессию он не хотел. Между комфортным проживанием и хорошим заработком он выбрал последнее, стараясь обеспечить любимую всем, чем было необходимо, стремясь сгладить ощутимую разницу в образе жизни супруги до и после замужества.

Яна тоже скучала, безумно скучала по мужу. Особенно остро в первое время, находясь в чужом для нее городе, совершенно одна, без родных и знакомых. Тогда ей пришлось приспосабливаться к новой жизни, в которой нужно нести ответственность и принимать решения самой, пока Сашки неделями не было дома. Одни только походы в магазин за продуктами чего стоили. Оказалось, что Яна, практически выросшая в гимназии и никогда ни в чем не нуждавшаяся в силу обеспеченности их семьи, совершенно не понимала основ простой обыденной жизни. И потому ежедневные житейские дела доставляли кучу проблем и море пролитых слез. Порой она даже Сашке пожаловаться не могла, боясь признаться в собственной глупости.

Не сразу, но Яна научилась составлять списки дел и покупок. Сменила одежду из элегантной на более удобную, а высокие шпильки – на устойчивый каблук. Подписалась на кулинарные каналы в интернете, попутно читая о секретах домоводства. Со временем завела новые знакомства. Потом стала подрабатывать репетитором, чтобы хоть кому-то передавать свои навыки, так как в детском саду за несколько часов пиликанья на расстроенном старом пианино невозможно было удовлетворить свои творческие потребности. Они справились, не сломались, прогибаясь и уступая друг другу, при этом не ущемляя интересы каждого, и продолжали любить несмотря ни на что. Возможно, благодаря этому, легко избежали так называемые периодические пресловутые семейные кризисы.

В их жизни была лишь одна драма. Не смотря на абсолютно хорошее здоровье и Яны, и Сашки – у них не было детей. И если первые неудачные попытки ещё, казалось, можно было отнести к сильной депрессии или истощенному организму юной Яны, то последняя беременность замерла на четвертом месяце. Именно тогда, когда она уже чувствовала, как шевелятся ручки и ножки, как толкается малыш изнутри… И ведь ничего не предвещало беды. Яна цвела, порхала, словно бабочка. А Сашка надышаться на нее не мог. Взял отпуск, чтобы как можно больше проводить времени с женой, пока не прошел критический период, когда риски потерять ребёнка были очень высоки.

Они прошли этот путь рука об руку, старались выполнять все рекомендации. Еженедельно проходили медицинский осмотр у лучшего акушера-гинеколога их города. Им дали точный стопроцентный прогноз, что никаких патологий развития ребенка и течения беременности нет.

А с работы уже настойчиво звонили и просили Сашку выйти в смену, не брать внеочередной отпуск.  И он уехал, звоня любимой по сто раз на дню. Ведь чувствовала она себя хорошо…

Но через неделю на очередном осмотре ей сообщили, что сердце малыша больше не бьется.

Сашка ревел и выл диким зверем, сидя на земле в лесопосадке, недалеко от жилого вагончика в вахтовом поселке. Рвал землю, раздирая пальцы до крови.

Выл здесь, выплескивая свою боль и горе, потому что через пару часов отойдет от наркоза Яна, и тогда он должен будет взять себя в руки и разговаривать с ней ласково и спокойно. Чтобы суметь поддержать, чтобы в очередной раз доказать свою любовь, объяснить, что она ни в чем не виновата.

Словно вынырнуть из омута и научиться дышать дальше, жить. Вот это самое сложное. А не эти бесконечные ссоры, как у других, за грязную посуду и невынесенный мусор.

И Яна, и Саша даже в чем-то гордились, что их союз настолько крепок, несмотря ни на что…

****

Янка с наслаждением прижималась к Сашке и практически висла на нем, пока они, уставшие и довольные после пробежки, возвращались из парка. Они научились жить в своем мире, не впуская в него других, не обращая внимания на чужую жизнь. Янка весело щебетала, рассказывая о любимых ученицах, Саша слушал внимательно, просто наслаждаясь минутами, проведенными вместе. Подходя к подъезду, они взялись за руки, приветливо поздоровались со старушками, оккупировавшими лавочку.

Старые постройки предполагали узкие арочные входы в подъезд, с колоннами и крутым спуском практически до цокольного этажа, а затем внутри – таким же крутым подъемом. Янка легко спустилась по ступенькам первая, открыла скрипучую пошарпанную дверь, проскочила внутрь. Сейчас будет борьба за первенство по подъему на четвертый этаж. И уже след в след нагоняя ее, в проходе Сашка услышал снова брошенное им в спину: "Да, да, точно вам говорю, пустая она…"