Ерофей Трофимов
Рокировка

– Ничего. Мне все равно тебя не понять, – отмахнулся Сашка. – Ладно. Ты ступай пока, а я посплю немного. Может, полегчает.

– Ага, давай. На ужин я тебя разбужу, – закивал Жак и, подхватившись, унесся из палатки.

«Похоже, побежал доктору стучать, – подумал Сашка, глядя ему вслед. – И в напарники ты меня не так просто зовешь. Вон как огорчился, когда услышал, что я забыл, где деньги лежат. Нет, приятель. Нам не по пути».

С этого дня Сашка, делая вид, что все время думает о своем прошлом, начал все больше отдаляться от однорукого пройдохи. Терпеть рядом стукача ему совсем не хотелось. Значит, ему еще предстояло найти способ избавиться от этого попутчика. Но до метрополии сделать это будет проблематично. А вот когда они пройдут все надлежащие бюрократические процедуры и станут полноправными гражданами республики, возможны всякие варианты. Вплоть до летального исхода.

К удивлению Сашки, мысль об убийстве бывшего сослуживца его не коробила. В сложившейся ситуации это был, прежде всего, враг. Просто потому, что он мог помешать его планам. В том, что из Европы нужно убираться, парень даже не сомневался. Здесь он будет контуженым инвалидом, от которого непонятно чего ожидать, а там просто эксцентричным иностранцем, которого и пожалеть не грех. Махнут рукой вслед и дальше по своим делам пойдут.

Отлежавшись после того приступа, Сашка с упрямством обреченного принялся приводить свое тело в порядок. Очень скоро в глазах перестало темнеть от малейшей физической нагрузки, и мышцы стали наливаться силой и приобретать внушительный объем. Костяк ему достался крепкий. Осталось только с толком мяса нарастить. Припоминая все, что успел выучить у дяди Сени по поводу тренировок, он регулярно уходил подальше от людских глаз и тренировался. До седьмого пота, до зеленых чертей в глазах, но делая все, чтобы привести себя в порядок.

Эта фанатичность была не приобретенной. Сашка с самого детства терпеть не мог чувствовать себя слабым. Потому и дрался со всеми подряд. Даже с теми, кто был гораздо старше и сильнее. А в драке не признавал никаких правил. Полез – получи. Оскорбил – отвечай. Эти нехитрые принципы Сашка вывел для себя сам и старался придерживаться всю сознательную жизнь. Не лезь первым, но отвечай так, чтоб на всю жизнь запомнили. Жак несколько раз пытался увязаться за ним, но парень резко осаживал его, отвечая, что однорукий будет отвлекать его своими разговорами.

Врач, заметивший внешние изменения в парне, принялся задавать ему вопросы, на что Сашка, уже успевший продумать линию поведения, решительно заявил, что в прежнем виде просто не перенес бы дорогу до метрополии. Да и думается ему гораздо легче, когда тело занято чем-то. Врач, удивленно хмыкнув, несколько минут задумчиво расхаживал по палатке, еле слышно бурча себе под нос:

– Возможно, возможно. Привычка к действию, выработанная службой.

– Вот-вот, мсье, – тут же поддакнул Сашка. – Я ж из приюта сразу в армию, а тут без дела сидеть нельзя. А пока приказ выполняешь, голова о чем только ни подумает.

– Это да, – неожиданно поддержал его Жак. – Руками дерьмо выгребаешь, а в мечтах на Монмартре кофе пьешь с круассанами.

– Ну, хорошо, – приняв решение, решительно заявил врач. – Я считаю, что ты, Александр, прав. Крепкое тело тебе действительно потребуется. Впереди долгая дорога, а тебе еще нужно найти себе достойное занятие. Только постарайся не попадаться на глаза полковнику. Иначе плакало твое увольнение. И плевать ему на твои приступы и больную голову.

– А когда нас отправят отсюда? – осторожно поинтересовался парень.

– Думаю, через две недели. Обоз уже начали формировать. Твои документы готовы. Письмо своему другу я написал. Так что, как только закончат с формированием, будет объявлен выезд.

– Мсье, а можно узнать, где остались мои вещи? Главное, мой ранец, – задал Сашка следующий вопрос.

– За это не беспокойся, – махнул врач рукой. – Его привезли вместе с тобой. Там все кровью залито, так что никто к нему и не прикасался. Можешь забрать прямо сейчас.

– Это было бы просто замечательно, мсье, – радостно закивал парень. – Мне ведь еще предстоит с тыловыми службами бодаться за полученное обмундирование. А ранец едва ли самая его дорогая часть.

– Я прикажу, чтобы тебе выдали все, что с тебя сняли, – понимающе усмехнулся врач. – Можешь забрать и потихоньку приводить в порядок.

– Большое спасибо, мсье, – Сашка постарался вложить в голос как можно больше сердечности.

– Впрочем, не думаю, что есть смысл терять время. Пойдем. Я сам тебя провожу, – окончательно растаяв, явил врач очередную милость. – И ты, Жак, тоже за нами ступай. Думаю, Александр не откажет тебе в помощи. Надоело видеть ваш затрапезный вид.

– Конечно, мсье, – поспешил заверить его Сашка.

Они добрели до складской палатки, и пожилой фельдфебель, получив прямое указание, с едва слышным ворчанием принялся рыться в залежах различного барахла. Сашка, незаметно проскользнув следом за ним, уже через минуту заметил свой ранец и, выдернув его из кучи, просто ткнул пальцем в именную табличку из куска светлой кожи, пришитую к клапану. Потом нашлась и его форма.

Мрачно оглядев эти руины, Сашка вздохнул и, мысленно скривившись, проворчал про себя: «М-да, одной стиркой тут не обойтись. Придется швеей поработать».

Мундир мало того что был вымазан рыжей пустынной пылью, так еще и зиял кучей прорех. С сапогами все оказалось гораздо лучше. Их требовалось только как следует почистить и размять. Хранить обувь правильно здесь никто и не собирался. Жак получил свои вещи, и сослуживцы поплелись обратно. Следующие три дня были заняты заботами о внешнем виде. Пожаловавший с очередной инспекцией полковник Жофрей, увидев их с формой в руках, было обрадовался, но услышав, что это готовящиеся к отправке списанные инвалиды, мрачно сплюнул.

Единственное, что спасло доктора от разноса, это его ответ, что отправлять в метрополию калечных оборванцев, значит, опозорить армию, немного успокоил полковника. С этого дня Сашка стал считать дни до отправления сначала в полк, а потом и в порт. К его удивлению, в полк их отправили уже через пять дней. Как оказалось, на этом настоял Мясник Жофрей, которому надоело путаться в списанных и выздоравливающих солдатах.

Там, поселившись в пустующей казарме, они провели остаток времени до отправки в порт, заодно и не спеша оформив все бумаги на увольнение. Успел Сашка сбегать и к своему тайнику. Там нашелся крепкий кожаный мешочек, в котором парень обнаружил полторы сотни серебряных динаров, два золотых и горсточку медных дирхемов. Там же нашелся и кинжал, снятый им с помощника эмира. Изогнутый клинок дамасской стали напоминал клык зверя и имел полуторную заточку.

К нему были и роскошные серебряные ножны, украшенные перламутром и янтарем. Настоящее произведение искусства. Спрятав свои богатства на дне ранца, Сашка уложил полученные документы в шелковый мешочек, который повесил себе на шею. Теперь отнять их у него можно было только с головой. А еще через неделю, как врач и обещал, их обоз отправился в порт.

* * *

Александр не спеша поднялся с кровати и, пройдясь по комнате, направился к окну. Глядя в вечернее небо, он в очередной раз задался ставшим уже привычным вопросом: как это могло случиться? Едва его тело немного восстановилось, как он потребовал проводить его в церковь. Будучи воспитанным в католических правилах, он считал своим долгом возблагодарить Господа за спасение своей жизни.

Занимавшийся его лечением доктор, услышав это требование, за голову схватился. Мало того что этому странному парню нужна церковь, так ему еще и католическую подавай. В очередной раз связавшись с куратором, он поведал майору о возникшей проблеме. Внимательно его выслушав, майор удивленно хмыкнул и, подумав, пообещал решить вопрос. И вот теперь, сидя в кабинете врача, он отслеживал перемещения странного пациента, настороженно барабаня пальцами по столешнице.

Будучи человеком сугубо прагматичным, майор в мистику не верил, а то, что случилось с этим парнем, воспринимал как странный казус. Если не сказать грубее. Однако отказать ему в серьезной правдоподобности он тоже не мог. Как ни крути, а говорил парень именно на том языке, которым пользовались во Франции в конце позапрошлого века. Даже словесные обороты совпадали. И заявить, что парень прикидывается, майор не мог. Уж больно все соответствовало рассказанному.

Ведь в предоставленных ему документах, имевших гриф секретности, имя Александра Мерсье действительно фигурировало. И было ясно указано, что погиб он при взрыве порохового склада, как и весь его взвод. Возникает вопрос: откуда приютский сирота, всю сознательную жизнь учивший кое-как немецкий язык, вдруг выучил французский и узнал о существовании такого незначительного персонажа?

И ведь какое странное совпадение. Тот Александр – и этот Александр. Тот сирота. И этот приютский. Тот погиб, отбивая атаку, и этого накрыло в бою. Вот и не верь после этого в потусторонние силы. Верь он в мистику, решил бы, что между этими двумя есть какая-то связь. Майор в очередной раз задумчиво хмыкнул и, вздохнув, отключил монитор. Поднявшись из-за стола, он вышел в коридор и, увидев врача, жестом указал ему на дверь кабинета.

– Как думаешь, он может симулировать все это? – спросил майор, едва врач вошел.

– Ты ему кюре нашел? – спросил врач вместо ответа.

– Решил веру сменить? – усмехнулся майор. – Чего это ты вопросом на вопрос отвечаешь?

– А самому подумать? – вяло огрызнулся уставший врач. – Ты же все эти премудрости религиозные лучше любого попа знаешь. Вот и посмотри, как он на службе стоять будет. Или как там оно у них называется.

– Логично, – подумав, кивнул майор. – Не зная канонов, легко проколоться. Ладно. Завтра будет ему кюре.

– Из ваших? – криво усмехнулся врач.

– Зачем? Настоящий, – пожал майор плечами. – Со всем атрибутами. Если уж играть в эту игру, то по всем правилам. Но ты на мой вопрос не ответил.

– Понимаешь, я бы мог сказать, что он изображает амнезию, если бы он с самого начала начал изображать потерю памяти. Но он этого не делает. Парень и вправду многого не знает. Вспомни, как он оглаживал пальцами кювету из обычной нержавейки и все восторгался точностью литья. Это не сыграешь.

– Похоже. Похоже, – задумчиво протянул майор. – У меня в голове не укладывается, как такое может быть. И вообще, я пока не понимаю, под каким соусом все это подавать начальству. Нужно хоть как-то это все обосновать. И тут тебе и карты в руки.

– Издеваешься? – возмутился врач. – Да я и понятия не имею, как все это обосновать. Механики подобного нет ни в одном учебнике. Психиатрия, это тебе не баллистика. Тут формулами ничего не выяснишь.

– И что ты предлагаешь? – хмыкнул майор. – Просто списать его и отправить в ближайшую психушку?

– Щаз-з, – огрызнулся врач. – И отдать такой экземпляр в чужие руки? Это же готовая докторская. Изучать его стану.

– Сам?

– Ну, ты же помогать не хочешь.

– Врешь. Я не говорил, что не хочу. Я сказал, что для такого дела мне нужно толковое обоснование, – отрезал офицер.

– А того, что ты уже имеешь, тебе мало? – возмутился врач. – Ну, сам вспомни. Язык. Манера говорить. Знание фактов, о которых большая часть жителей страны даже не слышала. Точное описание мест и предметов того времени. Мало?

– Это все, конечно, интересно, но мало, – развел майор руками. – Понимаешь, я должен выложить начальству такие аргументы, которые заставят его не просто отдать парня нам, а дадут разрешение на полное его изучение. Полное. Понимаешь?

– Что ты имеешь в виду? – насторожился врач.

– То, что сказал, – пожал майор плечами.

– И что делать? – помолчав, уточнил врач.

– Собирай материал. Фиксируй его реакции на все новое. Говори с ним. Уточняй каждую мелочь. В конце концов, бабу ему найди.

– Зачем? – не понял врач, погрузившись в размышления.

– Ты издеваешься? – фыркнул майор.

– А, ну да, – сообразил врач. – И что? Все это снимать?

– Обязательно, – кивнул майор. – Кстати. Он у тебя что-то еще кроме похода в церковь просил? Ну там, книги, вещи, еще что-то?

– Ничего такого, – качнул врач головой.

– А почему?

– Не знаю. Да и не до него мне особо. Сам знаешь, госпиталь забит. Работы выше головы. А тут еще его приходится в отдельном боксе держать.

– Понимаю, но избавляться от него ты сам не желаешь, – поддел майор собеседника.

– Я хочу, чтобы твоя служба как следует разобралась с этим случаем. Сам понимаешь, случай уникальный. Одно совершенное владение языком, которого он никогда не учил, чего стоит.

– Тут согласен, – нехотя кивнул майор. – Ладно. Занимайся своими делами, а я пойду, попробую с ним побеседовать, – закруглил он разговор, поднимаясь.

Быстро пройдя длинными коридорами до нужного бокса, майор вежливо постучал в дверь и, приложив к считывателю личную карту, повернул ручку.

– Добрый день, Александр, – поздоровался он, остановившись на пороге.

– Добрый день, мсье, – улыбнулся парень одними губами.

– Как себя чувствуешь?

– Неплохо. Мсье, я просил отвести меня в церковь, но до сих пор не получил ответа на свою просьбу, – взволнованно высказался Александр.

– Не беспокойся. Этот вопрос решается. Просто все дело в том, что ты находишься в православной стране. Католические храмы у нас есть, но ты не простой человек, и мы должны быть уверены, что твое появление там не вызовет ненужных кривотолков.

– Не понимаю, о чем вы, мсье, – растерялся парень.

– Я попробую объяснить, – успокоил его майор. – Понимаешь, ты сам сказал, что оказался в этом мире случайно. Как это случилось, вопрос второй, и решать его будем не мы и не здесь. Но твоя реакция на то, что ты увидишь за стенами госпиталя, сразу выдаст тебя с головой и привлечет внимание. Ты же не хочешь, чтобы тебе начали задавать ненужные вопросы. К тому же у тебя нет на них прямых ответов. Или есть? – тут майор вонзил в парня настороженный, жесткий взгляд.

– Увы, мсье, – спокойно выдержав этот взгляд, качнул парень головой. – Я и сам ничего не понимаю. Если моя душа оказалась здесь, то куда делась душа моего предшественника? И почему я имею возможность пользоваться его знанием вашего языка? Ведь в той жизни я никогда не знал русского и даже русских не видел.

– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул майор. – Очень хороший. Ты оказался здесь. А он? Там? В твоем теле? Или просто погиб? Тогда как случилось, что твоя душа получила это тело через сто лет?

– Я не знаю, мсье, – растерянно вздохнул Александр. – Я потому и просил отвести меня в церковь. Может быть, молитва заблудшего будет услышана, и Господь решит вернуть все назад. Я не хочу жить в вашем мире.

– Почему? – тут же последовал вопрос. – Он тебе не нравится?

– Он пугает меня, – честно признался парень. – Но еще больше меня пугает то, что случилось. Я не понимаю, как реагировать. Не знаю, что мне делать.

– А чем ты бы вообще хотел заниматься? – неожиданно спросил майор.

– До службы я мечтал быть механиком, – грустно улыбнулся парень.

– Но ведь тебя пугает наша техника, – удивился майор.

– Она другая, – смущенно пояснил Александр. – Наша техника гораздо проще, а главное, привычнее. Скажите, мсье. Я вообще смогу выйти отсюда? – вдруг задал он прямой вопрос.

– Сложно сказать, приятель, – вздохнул майор, пряча глаза. – Ты задал нам такую задачку, что я уже ни в чем не уверен.

– Если бы это зависело от меня, – махнул парень рукой.

– Понимаю. Но и ты нас пойми. Представь. Служит в армии простой паренек, который ничем особо не выделяется. Кстати, тоже, как и ты, сирота. И вот однажды он, как и ты, вдруг попадает под взрыв. Ты попал под взрыв склада, а он под взрыв гранаты. И вдруг, очнувшись, он начинает говорить на языке, которого никогда не знал, и называет такие факты, о которых никогда не слышал. И как мы должны это воспринимать? Что мы должны думать?

– Действительно, странная ситуация, – растерянно усмехнулся Александр. – Кажется, в шахматах есть название, когда две фигуры меняются местами.

– Рокировка, – кивнул майор. – Меняют короля и ладью. Умеешь играть в шахматы?

– Слабо, – смутился парень. – В Африке начал играть. Там иногда бывают моменты, когда заняться нечем, а из развлечений только шахматы и местная игра, нарды.

– А ведь твой термин очень даже подходит к твоей ситуации, – подумав, улыбнулся майор. – Знать бы точно, что наш парень оказался в твоем теле, и тогда все было бы гораздо интереснее.

– Чем же, мсье? – не понял Александр.

– Тогда мы могли бы точно установить все критерии такой рокировки. Время, сила взрыва, расстояние. В общем, много чего. Но как рабочее название вполне сгодится.

– Для чего именно, мсье? – заинтересовался парень.

– Не важно, – отмахнулся майор. – Главное, ты держи себя в руках и помни, мы постараемся сделать все, чтобы разобраться с этой ситуацией.

– Думаете, у вас получится вернуть меня обратно? – удивился Александр, явно не веря в подобное.

– Об этом я даже не думал, – честно признался офицер. – Но подготовить тебя к жизни в наших реалиях должно получиться.

– А зачем? – неожиданно спросил парень, грустно улыбаясь.

– Ну, приятель, ты же верующий, – развел майор руками. – Господь дал тебе жизнь, и значит, ты должен ее прожить от начала и до конца. Ровно столько, сколько он тебе отпустил. Или я в чем-то ошибаюсь?

– На первый взгляд, вы правы, мсье. Но откуда вы можете знать, что вся эта ситуация создана именно Всевышним, а не его антиподом? – иронично хмыкнул Александр, повергая офицера в некоторое замешательство.

* * *

То, что в полку гордо именовали портом, оказалось кучкой деревянных пристаней, к которым с грехом пополам приставали самые разные суда. Сашка, выбравшись из повозки, сумел рассмотреть с десяток самых разнокалиберных судов, суденышек и просто скорлупок. С первого взгляда было ясно, что этим пользуются местные рыбаки. Чуть дальше по пирсу, где глубина была побольше, стоял пришвартованный пароход. На фоне всего остального он казался вершиной технологичности.

Хмыкнув про себя, Сашка закинул ранец на плечи и решительно зашагал к трапу. Возницы, дождавшись, когда местные кули освободят пирс, направили свои фургоны следом. Увидев у трапа дежурного капрала, Сашка поправил кепи и, подойдя, отдал ему честь.

– Приказано передать капитану корабля, – пояснил он, протягивая капралу документы.

– Ты командуешь сопровождением? – уточнил капрал, забирая бумаги.

– Нет, мсье. Мне было приказано только передать документы. Я больше не на службе. Списан после тяжелой контузии, – вздохнул парень.

– Погоди. Это ты тот выживший в форте после взрыва порохового склада? – оживился капрал.

– Так точно, мсье.

– Да уж. Повезло тебе, парень, – покачал капрал головой. – Ладно. Поднимайся на борт. С тобой есть еще кто-то?

– Да. В фургоне однорукий инвалид. Зовут Жак. Болтун каких мало, так что вы ему особо воли не давайте, – посоветовал Сашка, мстительно усмехаясь про себя.

– Не волнуйся, – понимающе усмехнулся капрал. – Нам тут не до разговоров. Нужно быстро перегрузить то, что вы привезли, и отправить это корыто в путь.

– Не очень-то вы ласково об этом красавце, – усмехнулся Сашка, вставая на трап.

– Это здесь он красавец, а в метрополии старое корыто, – отмахнулся капрал. – Всё, приятель. Ступай. Нужно делом заняться.

– Так точно, мсье, – кивнул Сашка и поспешил на борт.

Встретивший его боцман даже не стал смотреть его бумаги, отмахнувшись, он с ходу заявил, что раз уж капрал у трапа пропустил, то и говорить не о чем. И что все пассажиры могут устраиваться там, где сами найдут. И что у них не пассажирский корабль, а обычный трудяга сухогруз. Не ожидавший такого захода Сашка даже растерялся. Но все оказалось не так плохо. На палубе, у ходовой рубки, был натянут тент, под которым матросы бросили несколько пробковых матрацев.

Выбрав самый на вид чистый, Сашка уселся и первым делом стянул сапоги. Достав из ранца купленные на рынке чувяки, он стянул с себя куртку и, с облегчением переведя дух, проворчал, глядя на подходящего Жака:

– Устраивайся, старина. И снимай сапоги. Думал, пока доедем, сварюсь в этом мундире.

– Да уж, жарко сегодня, – кивнул Жак, отдуваясь. – Ты не узнавал, когда тут обед?

– Не до того было. Да и чего лишние вопросы задавать? Позовут, когда время придет, – отмахнулся Сашка, поудобнее устраиваясь на матраце.

– Ты никак опять спать собрался, – удивился Жак.

– А что еще делать? – не понял Сашка. – Впрочем, можешь вспомнить несколько строевых приемов, если хочешь.

– Пожалуй, ты прав, – фыркнув, словно простуженная лошадь, усмехнулся Жак и так же растянулся на своем матраце.

Спустя пару минут Сашка действительно уснул и неожиданно для себя увидел странный сон. Он шел по тому самому кладбищу, где хранил свои невеликие богатства, но в этот раз, вместо редких посетителей, там были только вороны. Неожиданно за спиной парня послышался тихий шорох, и он, оглянувшись, увидел фигуру старика, сидящего на камне. В руке старик сжимал короткий посох. Все остальное было невозможно рассмотреть. Черный шелковый плащ укутывал его фигуру, а голову и лицо закрывала шелковая же куфия.

– Здравствуй, Искандер, – прошелестел старик еле слышно.

– Здравствуйте, мастер, – запинаясь, ответил Сашка, одновременно теряясь в догадках и понимая, что откуда-то знает этого старика.

– Ты растерян. Что с тобой случилось? – последовал вопрос.

– Меня сильно контузило, и я почти ничего не помню, – выдал Сашка уже ставшую привычной версию.

– Это правда. Но не вся, – помолчав, ответил старик. – Есть еще что-то.

«Была не была», – подумал парень и, решив рискнуть, признался:

– Мое сознание, мой дух, не знаю, как назвать это правильно, не из этого времени. Это не мое тело.

– Да. Вижу. Но ты все еще помнишь то, чему я тебя учил. Я вижу, как ты движешься.

– Я учился у вас? Чему? – не удержавшись, спросил парень. – Поймите, мастер. Я ничего не помню. Скажите. Для меня это важно.

– Возьми, – скомандовал старик, протягивая ему посох вместо ответа. – Начни танец, которому учился.

Не понимая, что все это значит, Сашка покорно взял протянутый посох и, перехватив его, словно оружие, растерянно покосился на старика.

– Не думай. Делай, – прозвучал приказ, и тело парня начало двигаться.

Высушенный до звона деревянный посох со свистом рассекал воздух, а в голове Сашки вдруг зазвучал странный мотив. Что это за музыка, он даже не пытался угадать. Не до того было. Его сознание словно отключилось, наблюдая за телом со стороны. Сколько это продлилось, Сашка не знал, но вдруг музыка оборвалась, и он замер в странной позе, с вытянутым в сторону посохом в руке.

– Ты помнишь, – прозвучал удовлетворенный голос. – Повторяй этот танец каждый день, и придет время, когда ты сам все вспомнишь.

Сашка протянул посох старику и вдруг понял, что его фигура медленно растворяется в воздухе.

– Помни, – снова зазвучал голос старика. – Ученик ученика сможет победить ученика мастера только в том случае, если Всевышний одарит его огромным талантом, и он сможет заставить себя отдать искусству всю свою жизнь.

– Как вас зовут, мастер? – успел спросить Сашка до того, как фигура старика бесследно исчезла.

– У безликого нет имени, – прошелестело в ответ, и все пропало, словно никогда и не было.

Вскрикнув, Сашка резко сел, оглядываясь вокруг и пытаясь понять, где он и что происходит. Льняная рубашка, в которой он уснул, была мокрой насквозь, словно его водой из ведра окатили. Утирая с лица крупные капли пота, парень краем сознания отметил, как дрожат пальцы.

– Что, приятель, кошмар приснился? – сочувственно уточнил Жак, не сводя с него внимательного, настороженного взгляда.

– Я что-то говорил? – повернулся парень к нему.

– Нет. Только стонал и задыхался, – мотнул Жак головой с таким видом, словно был обманут в лучших мечтах.

– Мог бы и разбудить, – вяло упрекнул его Сашка. – Видишь же, что плохо.

– Угу, и получить по морде? – иронично фыркнул Жак. – Я еще не забыл, как ты в бреду руками махал. Нет уж. Ты сам как-нибудь.

Их разговор прервал вахтенный матрос, появившийся из-за кучи каких-то ящиков, уложенных стопами на палубе.

– Поднимайте свои задницы и идите за мной. Кок сказал, что не станет ждать весь вечер.

Подхватившись, оба инвалида поспешили на камбуз. Получив по миске какой-то каши, куску хлеба и кружке с бурдой, случайно называемой кофе, они устроились у борта и принялись жевать.

– И эти помои они называют едой? – возмутился Жак, прожевав первую ложку каши.

– Не бухти, – отмахнулся Сашка. – Думай об этом, как о топливе для своего тела.

– Удивляюсь я тебе. Вот так легко относиться к таким вещам… – Жак возмущенно покрутил головой.

– А чего шуметь попусту? Ну сам подумай, это что-то изменит? Нет. Ну и чего тогда воздух сотрясать?

– Как ты сказал? Воздух сотрясать? – удивленно переспросил Жак. – Странное выражение. Никогда не слышал.

– Кажется, так наш капрал говорил, – состроив задумчивую физиономию, вздохнул Сашка, проклиная свой длинный язык. – Проклятье! Ничего не помню.

– Лучше вспомни, куда деньги сунул, – ворчливо посоветовал Жак.

– Какой теперь смысл? – пожал Сашка плечами. – Даже если вспомню, не плыть же за ними обратно.

– Почему бы и нет? Особенно если там есть, за чем плыть, – тут же отозвался однорукий. – Сколько там было, помнишь?

– Издеваешься? – возмутился Сашка. – Я имя свое с трудом вспомнил, а ты «сколько было».

– Ну хоть примерно, – не унимался Жак.

– Нет. Ты действительно издеваешься, – прошипел Сашка, начиная злиться. – Ну сам подумай, откуда у простого солдата могут быть серьезные деньги?

– Говорили, что ваш взвод резался с туарегами чаще других. Так что, думаю, тебе было что прятать, – не сдавался однорукий.

– И много ты видел у них серебра или золота? – рассмеялся Сашка. – Их богатство это верблюды. Чем больше стадо, тем туарег богаче. А из металлов они больше всего ценят не золото, а сталь. И больше всего дамасскую.

– А что тебе приснилось, что ты так стонал? – неожиданно сменил тему Жак.

– Взрыв склада, – скривился Сашка.

– М-да, понимаю, – кивнул Жак, покосившись на свой пустой рукав. – Мне иногда тоже моя рука снится.

Поев, они отдали свои миски помощнику кока и отправились обратно к своим матрацам. Жара начала спадать, дышать стало легче, но говорить не хотелось. Во всяком случае, Сашке. Так что, снова улегшись, он заложил руки за голову и принялся вспоминать свой сон. Странный, пугающий, но такой реалистичный. А самое главное, последние слова того старика. У безликого нет имени.

«Кто такие эти безликие и почему он называл меня учеником? – думал парень, прокручивая в памяти свой сон буквально покадрово. – Вот блин! Мне только мистики не хватало для полного счастья. А что если попробовать повторить то упражнение с посохом? Или посох имитирует оружие? Тогда какое именно? Хотя чего я гадаю? На Востоке пользуются саблями так, что применять эти движения, держа в руках шпагу, было бы глупо. Так, минутку. Это что же, я теперь еще и всяким холодняком владею? А ведь владею. Если вспомнить, как моя тушка кинжалами орудовала. Ага. Так, Санек. Не торопись. Ты в армии только толково стрелять научился и малость пользоваться тем, что обычному солдату положено. А здесь ты орудовал кинжалами и даже не морщился. Выходит, этот парнишка умудрился напроситься в ученики к какому-то мастеру и сумел выжить, благодаря его урокам. Нет. Так дело не пойдет. Надо пробовать», – с этой мыслью Сашка поднялся и принялся шарить среди груза на палубе, подбирая подходящую палку.

Наткнувшись на боцмана, парень коротко объяснил ему свои затруднения, мотивируя все тем, что потерял память. Задумчиво хмыкнув, боцман, мужчина лет пятидесяти, крепкий, как гриб боровик, задумчиво побарабанил пальцами по ящику, на который опирался, и, кивнув, велел парню следовать за ним. Легко сбежав по трапу на нижнюю палубу, он привел Сашку в какой-то закуток и, отперев низкую дверцу, скрылся в подсобке. Погремев там чем-то, он спустя минуту вынырнул обратно и, протянув Сашке обрезок рукоятки от швабры, проворчал:

– Пользуйся. Только не вздумай выкинуть.

– Не беспокойтесь, мсье. Мне главное понять, что я забыл, а что еще помню, – заверил его парень.

Поднявшись на палубу, он прошел на нос, где приметил подходящую по размеру площадку, и, пару раз провернув в руке палку, замер. Спустя несколько секунд в голове его снова зазвучал все тот же мотив, и парень начал двигаться. Очень скоро он понял, что в точности повторяет те движения, что выполнял во сне. Доведя свой танец до конца, Сашка замер в той же позе и, сделав глубокий вздох, очнулся.

– Ну ты даешь! – послышался восхищенный возглас.

Жак наблюдал за ним из-за кучи ящиков.

– Что это было?

– Специальные движения для тех, кто владеет саблей. Во всяком случае, нам это так объясняли, – пожал Сашка плечами и не спеша отправился к своему матрацу.

* * *

Неприятный звук прервал бесконечное сидение в одной и той же позе, и два молодых помощника принялись отдирать от тела Александра липкие кругляшки, от которых отходили какие-то длинные шнурки, связывавшие его с непонятным ящиком, который и издавал тот самый звук. С облегчением вздохнув, парень поднялся и длинно, от души потянулся, вскидывая руки над головой. Молодое, сильное тело взяло свое, и теперь Александр чувствовал себя почти так же, как до контузии.

Только с головой все еще было сложно. Он никак не мог сопоставить свое нечаянное спасение и жизнь в новом теле. Но самое главное, у него никак не получалось научиться принимать новую действительность такой, какая она есть. Без вмешательства высших или низших сил. Впрочем, у его неожиданно проявившейся набожности были весьма веские причины. Однажды, увидев по телевизору одно шоу, он покраснел, словно девица, и поспешил ретироваться из комнаты.

Потом, в разговоре коснувшись этой темы, он долго плевался, удивляясь распущенности современных нравов. Да, в его время тоже было не все так благостно, но люди не стремились так явно выставлять свои пороки напоказ. Именно это обстоятельство больше всего выводило парня из себя. Но при этом именно телевизор помогал ему наиболее быстро начать воспринимать многие понятия современности. Правда, после каждого просмотра телевизора у него возникала такая куча вопросов, что врачи, проводившие с ним различные исследования, начинали прятаться по углам.

Но самое большое впечатление на него произвела поездка на автомобиле. Из госпиталя, куда его привезли после контузии, Александра забрали в закрытый исследовательский институт. И эта поездка привела парня в дикий восторг. Едва оказавшись на территории института и дождавшись, когда машина остановится, он выскочил наружу и с ходу кинулся осматривать этот удивительный транспорт.