Елена Сергеева
Чёрное. Белое

Подойдя к своему пилону, бросаю взгляд в зал. Я вижу изучающие, лапающие, раздевающие взгляды и замираю. Я не смогу сделать ни одного движения, не то, чтобы исполнить танец. Про то, чтобы раздеться перед всеми, я вообще молчу! Что мне делать?! Начинает звучать музыка, а я по-прежнему не двигаюсь и испуганно смотрю сверху вниз на размазавшиеся от страха лица.

«Все! Успокойся! Дыши! Вспомни, для чего ты здесь! Ты взяла деньги и должна их отработать!» – пытаюсь собрать воедино себя из расплывшейся лужицы, что сейчас представляю.

Закрываю глаза, пропитываю музыкой свое тело, глубоко дышу, и меня начинает отпускать.

Знаю, что уже пропустила несколько первых движений, и подстраиваюсь под мелодию, чтобы войти в свой танец. Не смотря ни на кого и воображая, что я по-прежнему просто репетирую, поднимаю максимально высоко ближнюю к пилону руку, ухватываюсь за него и делаю шаг вперед и в сторону, как учила Лена. Увожу ближнюю прямую ногу и свободную руку в диагональ и, машинально сделав ей круговой замах вперед и в сторону, перевожу корпус по той же траектории. Чувствую пилон, сгибаю ногу и вращаюсь в позе полушпагата. Для того чтобы было легче, придерживаюсь рукой за стального друга и заканчиваю прокрутку на полу, стоя на коленях с одной вытянутой ногой. Максимально прогибаю спину, так что при желании, открыв глаза, я могла бы увидеть гостей, накрывая своими тёмными кудрями свое тело, и замираю. После непродолжительной паузы снова ухватываюсь за пилон, подтягиваюсь, встаю и приступаю к дальнейшим па моего танца уже более уверенно.

Музыка, наполнив меня собой, творит чудеса, и я без запинки выполняю свою первую скромную часть, остается только переступить себя и исполнить вторую откровенную, впервые обнажив себя при таком количестве пожирающих глаз. Выкидываю мысли об этом, делаю любимую прокрутку «стульчик» и схожу на ноги. В пару движений поворачиваюсь к пилону, спиной трусь об него и снимаю с себя прозрачную ткань кофточки. Кто-то решает, видимо, поддержать меня или просто комментирует мои действия и что-то выкрикивает, но я, находясь в своем защитном коконе, даже не могу разобрать слов. Может, оно и к лучшему!

Новая прокрутка и новая потеря в моем гардеробе – юбка опускается на пол. Я повторяю себе, как мантру, «не думать! не смотреть!» и продолжаю совершать автоматизированные движения. Расстаться с бюстгальтером – самое сложное. Раньше мою грудь видел только Ваня, мой первый и единственный мужчина, с которым я рассталась полгода назад по обоюдному согласию, а за эту неделю прибавилось еще двое: Марк и Стас. Но сейчас я должна продемонстрировать ее всему залу, и для скромной и непривычной быть в центре внимания девушки – это подобно катастрофе.

Расстегиваю крючки на спине с замершей на губах улыбкой и мысленно прощаюсь с собой… С той светлой, целомудренной Асей, какой я была, и впускаю в себя тьму порока. Меня подначивают новыми выкриками, но они только раздражают.

Снимаю, бросаю себе под ноги легким движением руки, как будто мне это ничего не стоило, и продолжаю танец с осознанием того, что все: я переступила черту и растоптала свою нравственность. Мама говорила, что не у каждого человека есть моральные качества. Она была права – у меня теперь их нет.

Продолжаю танцевать и вращаться на пилоне топлес. Пистолет, снежинка, галочка, перемешанные с сексуальными движениями возле железного друга, с движениями скользящих по телу рук, прогибами, взмахами головы с вихрем волос… Хорошо, что в моей крови все-таки гуляет алкоголь, на трезвую голову я не знаю, как бы сделала все это.

Завершаю свой номер я уже в каком-то пугающем состоянии спокойствия или смирения. Сложно было переступить через себя, через свою систему ценностей, а сейчас, когда я это сделала, не чувствую уже такого жгучего стыда и огорчения, а только усталость и желание, чтобы это скорее закончилось.

Спускаюсь со сцены под горячие аплодисменты с все той же замороженной на лице улыбкой и иду мимо столиков в жутком напряжении. Прикосновения к моему телу чужих рук – для меня еще больший стресс, чем танцевать топлес. От первого касания вздрагиваю и напрягаюсь. Легкое поглаживание, пошлая фраза, оттянутая ниточка стрингов и повисшая купюра. Автоматически произношу «спасибо» и уношу ноги. Новое прикосновение, новое нервное напряжение и новая банкнота. Обойдя зал, направляюсь к выходу, где меня встречает Маргарита. Дрожащими пальцами передаю ей купюры «благодарности» клиентов и направляюсь по коридору в спасительное убежище гримерки – заново одеться.

Надеваю новую «униформу», тоже одолженную Надей, и, плюхаясь на стул, смотрю в свои дикие глаза. Я стриптизерша… Мой мир рухнул! Отворачиваюсь, вздыхаю. Повторить все – еще сложнее, потому что теперь я знаю, что именно мне предстоит. Неожиданно для себя подхожу к шкафчику подруги и достаю ее снимающую напряжение бутылку. Смотрю на нее и начинаю думать: стоит ли?! Нет! Думать, находясь в этом месте, противопоказано. Сейчас мне надо принять дозу успокоительного и дальше автоматически совершать прописанные мне действия. Думать я буду потом. Может быть, завтра. Если наберусь смелости. Не теряя больше время, наливаю стопку, заливаю в себя, морщусь и иду в зал.

– Зай, мне надо идти, – слышу, едва войдя, знакомую капризную интонацию и оборачиваюсь. Злата сидит на коленях у импозантного мужчины и, смотря ему в глаза, причитает: – Так не хочется тебя оставлять. Может, ты позовешь Маргариту и договоришься, чтоб я не танцевала?

Вижу: мужчина делает знак, а девушка расплывается в обольстительной улыбке.

– Ты лучший. А можно еще коктейльчик?

Вспоминаю: Надя вроде говорила, что это одна из позиций в crazy-меню, и называла это «режим ленивая танцовщица». А что, идеальный вариант: сидишь весь вечер, не танцуешь, а развлекаешь одного клиента, что оплатил твое «освобождение». Мне бы тоже это подошло, если бы гость был словоохотлив и бездейственен.

Чувствую окрик с именем, как-то отзывающимся в моем подсознании.

– Асаль!

Оборачиваюсь. Невысокий седоволосый мужчина, на первый взгляд кажущийся безобидным, улыбается и зовет меня к себе.

– Посиди со мной, девочка!

«Клиент всегда прав!» – обреченно напоминаю самой себе и, одев на лицо новую улыбку, шагаю в его сторону. Кажется, после сегодняшней улыбчивой ночи завтра у меня будут болеть мышцы лица.

Смотрю на часы Андрея – мужчины, что оплатил ночь в моем обществе и не просил ничего, кроме как поддерживать беседу и улыбаться – пол пятого. Он прощается со мной и желает удачи, и я искренне улыбаюсь ему пьяной улыбкой. Благодаря ему мне даже не пришлось второй раз оголять себя на сцене, и он сам без просьб покупал мне вкусные фруктовые коктейли, которые оказались совсем не такими безобидными, поскольку я впервые в своей жизни чувствую, что пьяна.

Еще раз посылаю ему благодарную улыбку, встаю, пытаюсь отыскать равновесие, которое в стоячем положении и на высоких каблуках сложно найти, и, собирая мысли в охапку, пытаюсь соотнести: который сейчас час и время, когда заканчивается моя рабочая ночь. Потратив на эту мыслительную операцию вдвое больше времени, вычисляю, что еще полчаса отделяет меня от свободы.

Обвожу глазами зал – он полупустой. Некоторые девочки уже сидят в одиночестве, устало ожидая конца смены. Пытаюсь найти Надю – не нахожу. Решаю, что мне тоже можно доработать оставшиеся минуты на мягком диване, и делаю шаг обратно. Мягкое облако кожаного дивана поглощает мое уставшее и не привыкшее к ночной работе тело, и я не замечаю, как меня накрывает темнота.

Открываю глаза и встречаю глаза Марка. Это сон?! Не могу понять. Мне бы испугаться, что он так близко, но алкоголь притупил чувство страха и самосохранения, и я позволяю себе раствориться в его взгляде. Тем более его глаза мне так нравятся. В его радужке переплетаются подобно причудливому узору несколько теплых оттенков, и оттого они необычные, запоминающиеся, как и он сам.

– Не бойся.

Ах, этот его дьявольский голос. Он действует на меня похлеще алкоголя. Кажется, я шепчу «не боюсь», хочу услышать что-нибудь в ответ, но действительность снова исчезает…

8 глава. Биохимия.

Я держу ее на руках и, брезгуя благоразумием, вдыхаю запутавшийся в ее волосах персиковый запах, немного перемешанный с каким-то другим, посторонним. Я могу себе это позволить, поскольку Ася спит, прижавшись щекой к моей груди и согревая своим теплом мое сердце. Минуту назад она, правда, очнулась, посмотрела затуманенными алкоголем медовыми глазами на меня и опять уплыла в забытье.

Чего мне стоил сегодняшний вечер! Я его долго не забуду. Как верный пес я не сводил с нее глаз, сидя в своем неприметном месте, и готовый в любой момент показать зубы каждому, решившему обидеть ее. Смешно?! Да. Если бы еще не было так грустно оттого, что я не понимаю, что за чертовщина происходит со мной. Я как будто прилип к ней и не могу оторваться. Словно эта девчонка в отместку за мой отказ помочь приворожила меня к себе. Других объяснений у меня нет. Поскольку веду себя я так как никогда раньше!

Прохожу по коридору к выходу, слышу шаги, догоняющие меня, и окрик.

– Марк.

Узнаю голос – Маргарита. Понимаю, что уйти незамеченным не получилось и, остановившись, поворачиваюсь. В ее глазах легко читаемая палитра чувств: удивление, обида, возмущение. Впрочем, мне все равно. Никаких планов на нее у меня нет, а мои планы ее не касаются. Выжидающе смотрю на женщину.

Марго решает попридержать эмоции и начинает издалека:

– Она пьяная?

– Как видишь.

– Надо ее оштрафовать.

Твердо смотрю ей в глаза и произношу:

– Нет.

– У нас в правилах написано, что нельзя…

Раздраженно перебиваю:

– Ты меня слышала?!

Она растерянно хлопает ресницами и кивает, а я пытаюсь смягчить сказанное:

– Ее сегодня и Клео спаивала, и мужик, купивший «освобождение». Просто предупреди, чтобы впредь контролировала норму.

– Хорошо, – и миролюбиво следом: – Ты оказался прав, девчонка – золотая жила для нас. Сегодня четыре гостя хотели купить ее приватный танец, но она была, к сожалению, занята.

– Никаких приватных танцев! – слишком резко и слишком эмоционально произношу я и тут же понимаю это, но уже поздно. Марго смотрит на меня как на полоумного. Наверно, я такой и есть. Покупки crazy-меню – одна из прибыльных статей дохода, но мне по барабану. По крайней мере, это я могу контролировать.

– Почему?!

Я мгновенно придумываю правдоподобную отмазку и даже льщу ей:

– Ты сама говорила, что она не профессионал. У нас солидное заведение. Пусть месяц испытательного срока пройдет, а там посмотрим.

– Хорошо, – соглашается женщина, хоть в ее голосе читаются сомнения в правильности моего решения.

Я пытаюсь развернуться, чтобы продолжить свой путь, но она останавливает меня следующим вопросом:

– Куда ты ее несешь?!

Ее голос едва заметно дрожит, скорее всего, это был для Маргариты самый сложный и самый главный вопрос, но я не собираюсь обманывать, считаясь с ее неоправданными надеждами, и честно отвечаю:

– К себе.

Вижу, как ей непросто контролировать свои эмоции, и смягчаю:

– Я не знаю, где она живет.

Женщина хватается за соломинку.

– Я могу посмотреть адрес в анкете.

– Не надо. У нее мать больна. Думаю, такое зрелище ей не стоит видеть.

Марго удивлена моей осведомленности, но не комментирует это, не спрашивает ни о чем, а просто предлагает другой вариант.

– Оставь ее в клубе. В гримерке есть диван.

Поднимаю брови и вопросительно смотрю на нее. Она правда считает, что видавшая виды кожаная рухлядь – нормальное место для сна или ей настолько не нравится девушка, что Маргарита хочет добавить к её утренним мучениям ещё и разбитое тело?!

– Не стоит.

– Ей в таком состоянии все равно где спать.

– Нет.

Женщина убеждается, что на этот вариант я точно не соглашусь, но продолжает фонтанировать идеями, как гейзер.

– Она подруга Клео. Может, та ее возьмет к себе!

Браво, Марго! Вот ты и добралась до сути. Это единственное мое слабое звено. Именно поэтому я уношу Асю, не дожидаясь пяти! Чтобы ее подруга, проникшись сочувствием, не лишила меня возможности украсть сводящую с ума девушку на целую ночь. Вдумываюсь в свои мысли – ни дать ни взять – маньяк. Молча усмехаюсь и говорю женщине:

– Я не видел Клео, а ждать, когда она освободится, времени нет.

Разворачиваюсь и собираюсь продолжить свой путь. Ася хоть и выглядит худенькой, но все же не пушинка, и я уже давно держу ее на руках. Только Маргарита, похоже, совсем не намерена отпускать меня домой с красивой девушкой, хоть и находящейся в бессознательном состоянии.

– А когда мне ей отдать деньги? – спрашивает она, скорее всего, лишь для того, чтобы как-то продолжить разговор.

Хочу сказать завтра, но останавливаюсь: в голову приходит хорошая идея и грех не воспользоваться ей.

– Отдай мне. Я передам ей утром.

Женщина вытаскивает конверт, подписанный Асаль, и протягивает мне.

– За «консумацию» завтра ей выплатят.

Киваю, в который раз разворачиваюсь и под тяжелый взгляд Маргариты покидаю здание.

Машина уже заведена, и Лёха – охранник, которого я послал, чтобы прогреть автомобиль, увидев меня, услужливо открывает пассажирскую дверь. Благодарно киваю ему, поскольку на Асе надето только то недоразумение, в котором она должна была исполнять второй танец, и это даже с натяжкой нельзя назвать одеждой, тем более для сентябрьской ночи.

Пристегиваю ее ремнем безопасности и, не теряя времени, сажусь на соседнее кресло. Трогаюсь и увожу с собой свою спящую красавицу.

Ночной Санкт-Петербург встречает меня свободными улицами. И хоть нельзя сказать, что в городе нет машин, но разница с вечерним передвижением очевидна – я добираюсь до Сампсониевского моста за каких-то десять минут. Перебравшись на другую сторону Невы, въезжаю на Финляндский проспект и подъезжаю к дому.

Паркуюсь, вытаскиваю из машины спящую девушку, преодолеваю первое препятствие в виде разблокировки двери паркинга и на лифте поднимаюсь на шестнадцатый этаж.

Открыть квартиру, держа на руках Асю, становится новым квестом, но, потратив на это мероприятие вдвое больше времени, чем обычно, я все же справляюсь. Вхожу внутрь, умудрившись ногой захлопнуть дверь, и несу свою ношу в спальню. Аккуратно кладу ее на покрывало и сажусь рядом с ней.

Девушка по-прежнему спит, и я поочередно освобождаю ее ноги от тяжелых оков стрипов. Раздевать я ее не собираюсь, а только прикрываю свободной частью покрывала и внимательно разглядываю ее красивое безмятежное лицо: темные брови, прямой нос, пухлые губы… Во сне Ася кажется еще младше и трогательнее так, что мое сердце плавится на адовой сковороде действительности – завтра она опять придет на работу в мой клуб, и эта ночь повторится. Второй раз переживать это кажется мазохизмом. Может, стоит предложить ей денег самому?! Может, она возьмет их у меня и откажется от идеи танцевать стриптиз снова?!

Сбрасываю с себя обувь и одежду. Ложусь под одеяло с противоположной стороны и поворачиваюсь к ней. Я украл для себя ее на целую ночь, и, хоть мы просто будем спать рядом, на данный момент это самое волнующее, что происходило в моей жизни в последнее время. Не удержавшись, я протягиваю руку и касаюсь пальцами ее щеки. Ее кожа мягкая, теплая, приятная. Красивая, смелая, безрассудная малышка… Никогда не думал, что в моем очерствевшем сердце может откуда-то прорасти столько ростков нежности, но Ася, помимо моей воли, влезла мне под кожу и разбередила душу. Теперь я стал придурком, способным на несвойственные мне безумные поступки, как сегодня. Неужели я влюблен?! Нет! Не думаю! Я знаком с ней меньше недели! Да и существует ли вообще любовь?! По мне так это самообман для наивных девчонок. Что такое любовь?! Биохимия! Организм атакуют гормоны. А потом все приедается и улетучивается. Проходил. Не понравилось. Больше не хочу! Только почему-то, чем глубже анализирую свои последние поступки, чем дольше смотрю на нее, тем больше нахожу схожие симптомы. Только этого мне не хватает!

9 глава. Неожиданность.

Головная боль, давящая тяжесть в желудке, подступающая тошнота – первые ощущения моего утра. Необычный запах, проникающий в ноздри, не поддающийся идентификации – сразу после. С трудом разлепляю глаза и натыкаюсь на спящего рядом мужчину. Меня обдает жаром, сердечный ритм взлетает к максимально возможным двести двадцати ударам, и все только что испытываемые неприятные ощущения отходят на второй план.

Морщу лоб, но это не помогает восстановить картину прошедшей ночи. Последние мои воспоминания – разговор с «освободившим» меня на ночь гостем и вкусные фруктовые коктейли… От ужаса прошибает пот. Неужели я уехала с ним из клуба?! Отложив в сторону страх, я осторожно приподнимаюсь на локте, чтобы рассмотреть спящего рядом человека, и мне становится еще хуже – в кровати со мной Марк!

«Я переспала с боссом!» – истерично воплю сама себе. – «Катастрофа!»

В этот самый момент босс открывает сонные глаза, и мы встречаемся взглядами…

Сердце ставит новые неизвестные науке рекорды скорости и гулко отдает в ушах, во рту пересыхает. Более нелепой ситуации в моем случае я не могла себе даже представить.

– Доброе утро, – произносит он как ни в чем не бывало. – Как самочувствие?

Я отмираю, ложусь обратно на подушку, чтобы скрыть от него свой шок, и мямлю:

– Нормально.

Марк поворачивается ко мне:

– Что-нибудь помнишь?!

Меня накрывает волна удушья и красноты, но я все же пытаюсь вытолкнуть из себя вопрос, пульсирующий в сознании:

– Ты… Мы… У нас…

Видимо по пикантности ситуации, по моему бросающемуся в глаза смущению мужчина понимает мой вопрос без недосказанных слов и, усмехнувшись, бросает в лицо:

– Нет, конечно!

От жгучей обиды на сердце неприятно. Я недостаточно хороша для него?! И пусть я услышала бы от Марка совершенно противоположный ответ, и мне было бы еще хуже, но сейчас я не могу не признать, что его «нет, конечно» меня задело.

Неожиданно он притягивает меня к себе.

– А ты бы хотела?

Словно змей-искуситель, Марк смотрит мне даже не в глаза, а в самую душу, пытаясь разобрать мой ответ там. Я растерянно моргаю и даже не сопротивляюсь, позволяя его рукам касаться голой кожи поясницы, и пусть между нами его одеяло и остатки покрывала, что еще полностью не съехало с моего тела от резкого перемещения, но я чувствую закручивающий меня водоворот ярких ощущений от волнующей близости и пьянящего мужского запаха… А еще меня накрывает страх… непонятный, необъяснимый, но подавляющий.

Вырываюсь из его рук и с удовольствием возвращаю ему его же ответ:

– Нет, конечно.

Отбрасываю покрывало и замечаю на себе вчерашнюю одежду для второго выступления. Вот я дура! Конечно, ничего не было, иначе бы одежды на мне тоже не было.

Резко встаю и плюхаюсь обратно на кровать, чувствуя слабость и головокружение. Наверно, я еще не совсем протрезвела. Сколько вообще надо времени, чтобы из крови вышел весь алкоголь?! Не помню. Да даже если бы и помнила примерный расчет, все равно не смогла бы сделать, поскольку память не сохранила сведений о том, сколько вообще я выпила. Однозначно помню, что у женщин с массой тела как у меня он выходит дольше…

Ощущаю спиной его взгляд и заставляю себя встать. Второй раз я делаю это медленно, и голова кружится совсем не значительно. Соображаю, что дальше. Я в незнакомой квартире и естественно не знаю, где туалет, да и для того, чтобы помыться, мне как минимум нужно полотенце. Осознав, что все равно, как бы мне не хотелось, мне придется обратиться к Марку за помощью, поворачиваюсь и упираюсь в его глаза.

– Я могу принять душ?

Мужчина кивает. И все! Не рассказывает, как радушный хозяин, где находится его ванная комната, не встает, чтобы дать мне полотенце, просто наблюдает за мной, как за забавной зверушкой.

– Где у вас ванна?!

Он молча вылезает из-под одеяла, и я, невольно скользнув по его вылепленной из стальных мышц фигуре, смущенно отвожу глаза. Вроде нет ничего особенного увидеть мужчину в боксерах, на пляже ведь люди, не стесняясь, ходят в плавках, и это совершенно никого не волнует, но почему-то смотреть на Марка в таком виде наедине мне кажется слишком интимным.

По-прежнему ничего не надев на себя, он открывает дверцу шкафа-купе и достав что-то оттуда, направляется в мою сторону. По мере его приближения я начинаю дергаться и краснеть. Он слишком красивый и слишком раздетый, а я… я правда его боюсь…

Не смотря ему в глаза, я нервно мечусь от его каменной большой грудной мышцы вниз по эффектно прорисовывающимся прямым. Оттуда испуганно перевожу взгляд на мощные плечелучевые и дельтовидные мышцы к шее и снова вниз… На его экземпляре можно без учебника изучать анатомию, настолько его тело развито и рельефно.

Чувствую кожей его ухмылку, автоматически начинаю злиться и поднимаю рассерженные глаза. Что с того, что мне некомфортно наедине с чужим полуголым мужчиной?! Это нормально для приличной девушки! Прикусываю язык. Слово «приличная» после сегодняшней ночи можно вычеркнуть из арсенала моих качеств. К сожалению…

Взгляд, с которым я встречаюсь, обжигает меня своим огнем, как палящее солнце, и снижает накал моих эмоций. Осторожно, стараясь не коснуться его пальцев, забираю полотенце и футболку, которые он протягивает мне, и автоматически отступаю на шаг, чтобы обезопасить себя.

– Давай на ты?!

Я тут же, не споря, киваю в знак согласия. Я хочу быстрее закончить это пугающее и одновременно волнующее меня общение и оказаться в спасительном одиночестве ванной.

– Пойдем, – бросает мужчина, отворачиваясь, и направляется из комнаты.

Я послушно иду за ним.

Ванна оказывается буквально сразу в коридоре. Войдя в распахнутую для меня дверь, я сразу трусливо защелкиваю замок и чувствую такое невероятное расслабляющее чувство безопасности.

Подойдя к зеркалу, я кидаю взгляд на свое отражение и ужасаюсь: лихорадочно блестящие глаза, черные подтеки от размазавшейся туши… Я похожа на сошедшую с ума панду! И он видел меня такой! Да, день начался скверно.

Сбрасываю с себя одежду, разбираюсь с рычагами душа и, настроив воду, вхожу под блаженные струи. Пару минут просто стою под ними и наслаждаюсь их теплыми объятьями, а потом начинаю исследовать содержимое зеленых баночек, стоящих на полочке. Все названия написаны на английском, и я не все понимаю, но, найдя знакомую надпись «shampooing», уверенно беру ее. Запах, источаемый флаконом, нежный и тонкий. Кажется, я даже улавливаю запах лаванды и прежде, чем начать использовать ее по назначению, я вдыхаю этот аромат и наслаждаюсь им.

Закончив с помывкой, выхожу, вытираюсь и одеваю футболку, пахнущую свежестью. Она явно Марка, поскольку я утопаю в ней. Подбираю вчерашние шорты, тоже натягиваю их на себя, остальные вещи складываю в найденный пакет для мусора. Снова подхожу к зеркалу, отмечаю, что выгляжу уже значительно лучше, и, уставившись на одиноко стоящую в стакане щетку, чищу зубы при помощи пальца. Покопавшись в ящиках и найдя расческу и фен, сушу волосы.

Когда я покидаю спасительные стены ванной, то теряюсь. Я не знаю куда идти: направо, обратно в комнату, или налево по коридору, туда, где я еще не была (по крайней мере, в адекватном состоянии). Прислушиваюсь и, услышав признаки жизни с неизведанной стороны квартиры, направляюсь туда.

Миновав коридор, я упираюсь в открытую настежь двухстворчатую дверь и заглядываю. Первое, что попадается мне на глаза, это большие электронные часы на полке. Прихожу в ужас – почти двенадцать. Я уже опоздала на вторую пару.

– Проходи завтракать! – слышу голос Марка, но никак не реагирую, а потом извергаю из себя водопад вопросов:

– Где территориально находится твоя квартира? Где мои вещи и телефон?! Можешь вызвать такси?!

Встречаю внимательный взгляд мужчины и слышу:

– Сядь и успокойся!

Понимая, что упрямством ничего не добьюсь, послушно сажусь за стол. Он придвигает мне воду.

– Таблетка нужна?

Мотаю головой и, улавливая запах кофе, витающий в огромной кухне-гостиной, прошу:

– Если можно кофе.

– Американо?! Капучино?!

– Капучино.

Марк отходит к кофемашине и говорит:

– Сейчас позавтракаем, и я отвезу тебя в клуб за вещами.

Допиваю воду, аккуратно ставлю стакан на стеклянный стол и признаюсь:

– Я в институт опаздываю.

– Ты хочешь поехать так?!

Он насмешливо бросает взгляд на свою футболку, одетую на мне, из-под которой даже не видно коротких шорт.

– Нет, но я не хочу терять время на завтрак.

– Хорошо. Выпьем кофе и поедем.

Мужчина подносит мне приготовленный собственными руками напиток, садится рядом к своей чашке и смотрит на меня. Обжигаясь, глотаю молочную пенку, чтобы скорее прервать этот вводящий меня в смущение тет-а-тет, поскольку Марк не считает нужным пощадить мою внезапно обострившуюся застенчивость и отвести свой пронзительный взгляд.

В коридоре, запихнув ноги в неудобные стрипы, сижу на пуфике, ожидая хозяина. Мужчина появляется через пару минут и протягивает мне черную флисовую ткань.

– Надень! – в своем духе распоряжается он, и я, не имея сил и желания спорить, беру толстовку и выполняю.

В фойе, ожидая лифт, мы сталкиваемся со стильно одетой женщиной, которая, скользнув взглядом по Марку, облаченному во влитой и явно дорогой костюм, недоуменно смотрит на меня, явно диссонирующую своим внешним видом с представительным мужчиной, и от этого я чувствую себя еще более скверно.

В грузовой и вполне просторной кабине мне кажется невероятно тесно. Энергетика этого человека давит на меня настолько, что легким не хватает воздуха, а мне – мужества не отводить взгляд. Я смотрю на пол, на его начищенные до блеска ботинки, на стены, но только не на Марка. Нервничая, тереблю пальцами край черной мягкой ткани и не понимаю, почему железная клетка еле перемещается в пространстве. Спуск с шестнадцатого этажа, кажется, длится целую вечность и лишает меня нервных клеток.

Когда наконец на минус первом этаже лифт останавливается и выпускает нас из своих недр, я едва не выскакиваю из него.

Подземный паркинг, черная машина с хищным профилем, салон, пахнущий новой кожей и каким-то незнакомым запахом и будоражащий сознание, мужчина рядом.

Следом город, оживленное движение, неловкость от его присутствия и от вскользь бросаемых им взглядов и появившееся здание клуба.

Припарковав машину и заглушив двигатель, Марк ловит меня за локоть, когда я уже поворачиваюсь к двери, чтобы поскорее сбежать, и бросает:

– Подожди.

Очень хочется не послушаться, но я мужественно убираю свободную не горящую от его прикосновения руку от двери и поворачиваюсь.

Мужчина протягивает белый конверт, на котором написано Асаль, и я, опуская глаза, беру его. Надеясь, что это все, я снова тяну за серебряную ручку, чтобы покинуть салон его машины, но он оглушает меня своими словами:

– Я дам тебе денег на операцию. Возвращать их не надо. Но я не хочу больше тут тебя видеть.

Сижу в оцепенении. Марк вроде предлагает мне денег безвозмездно, как Стас, а у меня такое ощущение, что меня сейчас оскорбили.

Не знаю, что меня возмущает больше: фраза, что он не хочет меня видеть, или интонация, с которой она была произнесена.

«Кто он мне такой, чтобы решать, где мне появляться, а где нет!» – подает голос ущемленное самолюбие, и я, поддаваясь его настроению, с вызовом кидаю:

– Что еще я буду тебе должна?!

– Ничего.

Усмехаюсь. Я не верю ему. Это как раз тот случай, когда предложение изначально содержит подвох и к чему-то меня обяжет. Я это подозреваю каким-то седьмым чувством.

– Мне не нужны твои деньги! – выбрасываю ему в лицо.

Мы сталкиваемся взглядами, как борцы на ринге – кто кого – и эмоционально смотрим друг на друга, пока я, снова не сдав позиций, в третий раз поворачиваюсь к двери и кидаю напоследок, опять вернув дистанцию между нами, павшую сегодняшним утром:

– Если я не устраиваю вас как сотрудник, сообщите мне это официально!

Вылетаю из машины и несусь к входу с пылающими от волнения щеками, все еще негодуя от его фразы «не хочу больше тут тебя видеть». Что я вчера такого сделала, что Марк, сам настоявший, чтобы меня взяли, сейчас не хочет, чтобы я работала в его клубе?! И еще говорят, что это женщины непостоянны!

Открываю гримерку, там, естественно, никого нет, и первым делом хватаю телефон. Пару пропущенных от Оксаны и Нади, много от мамы. Чувствую невероятное угрызение совести, что заставила ее волноваться, и звоню.

Не давая ей даже произнести «алло», а тем более ничего спросить, я сразу после соединения тараторю:

– Мама, привет, прости, что не отвечала! Телефон был на беззвучном, и еще на работе устала… Со мной все хорошо.

– Я волновалась… – слышу в ответ, и мое сердце сжимается от звука любимого голоса. Горько улыбаюсь и шепчу:

– Прости, я не хотела! Я люблю тебя!

– И я тебя! – и через секундное молчание: – Ты где сейчас?!

– В универе на парах. Я попозже приеду, – с трудом выталкиваю из себя.

– Хорошо.

Разъединяюсь, переодеваюсь, оставляю вещи Марка в своем шкафчике, но никак не могу избавиться от гадкого чувства, что вызвала во мне ложь. Вот она моя действительность. Я все больше и больше отхожу от своего принципа не врать. Промолчать, перевести разговор, но не врать! Я с каждым новым днем становлюсь другой. Такой, какой никогда не хотела быть. Понимаю, что дальше будет только хуже: ложь будет как клубок наматываться и становиться все больше, но мне уже не сойти с поезда, что несет меня во мрак другой не нравящейся мне жизни. Снова откладываю неприятные мысли в сторону. Это уже стало для меня обычным, боюсь: это скоро войдет в мою привычку, но сейчас я не в состоянии думать об этом. Я до сих пор чувствую себя плохо, утро мое было ужасным, а в данный момент мне надо быстрее попасть туда, где я должна была быть еще три часа назад.

В университет я впритык успеваю к третьей паре и, встретив удивленную Оксану, вру уже ей о причинах своего опоздания. С горем пополам отсиживаю полтора часа и лечу домой, чтобы хоть немного побыть с мамой и набраться стимула для того, чтобы ночью выходить на сцену танцевать стриптиз.

Опоздание – с детства для меня признак дурного тона, и сегодня, уже один раз нарушив свои внегласные правила, я вышла из дома заранее. Я хочу прийти на работу вовремя. В итоге, как всегда, бывает, когда не торопишься, приезжаю в клуб на полчаса раньше требуемого.

Сунувшись в свой шкафчик, уперевшись глазами в вещи Марка, я решаю воспользоваться появившимся временем и вернуть их ему, предотвратив все ненужные вопросы от Нади и других девочек. Понимаю, что вещи надо отдавать чистыми, но я не могу, не спалившись, сделать этого так, что мне придется спрятать свои принципы, а ему постирать самому.

Идя по коридору, шаг за шагом приближаясь к цели, я чувствую ускоряющийся пульс, будто с каждым шагом я добавляю скорость, и сердце наращивает мощь, помогая мне в этом.