Елена Сазоновна Конева
Беседа среди звезд
Диалог восемнадцатый
– Ты всегда можешь утверждать о таких моих воплощениях, как Будда, Христос и Майтрейя.
– Значит, я воплощалась Яшодхарой?
– Ты была также рано умершей матерью Будды. Будда был тебе сыном, мужем и наставником.
– Почему он ушел из дома тайком?
– Я опасался, что не выдержу при виде отчаяния и слез жены и откажусь от своего решения. Но деспотизм моего отца с годами стал нестерпимым. Я уже не мог сносить невежественное безумие его в правлении страной.
– Но разве Яшодхара не могла уйти с Буддой вместе?
– Я надеялся на это, но она испугалась за сына. Рахула родился не в начале нашей совместной жизни, а через семь лет, и был еще мал и слаб.
– Как воспринял уход Будды его отец?
– Он был возмущен и оскорблен. Я просил его о покровительстве и охране моей жены и сына до моего возвращения через семь лет. Но он отказался от меня, лишив наследства, и приказал моей жене покинуть дворец. Яшодхара молча поклонилась ему и немедленно собралась в путь.
– Куда же направилась она с маленьким сыном?
– В мое поместье в горах, оставленное мне матерью. К ней присоединилась Майтри, подруга моего детства.
– Сколько лет прожила Яшодхара после возвращения Будды?
– Не более семи. Ты умерла в три дня от крупозного воспаления легких. Я знал, что ты заболела, но не мог перебраться на другой берег из-за разлива реки. Рахула был в отчаянии, что не мог известить меня вовремя. И я не поспел к твоему сожжению.
– Что случилось потом?
– Дальше случилось мое страстное горе. Я не мог оторваться от твоей кельи и твоего изображения, которое тайком носил при себе, как ладанку. Но ты явилась мне во сне и сказала: «Я снова буду с тобой, но тоже недолго, так как ты должен будешь стать полным Архатом».
– Рахула остался с отцом?
– Да. Но он не мог сопутствовать мне в дальних странствиях из-за слабого сердца, унаследованного от тебя. Со мной всегда был Ананда, а сын оставался в Общине и работал над собиранием моих изречений. Мы втроем горевали над утратой нашего солнышка. Ты светила и согревала нас в нашем тогда безотрадном существовании.
Путь в Монголию
Из Хотана по Китаю шли маршрутом: Каргалык – Яркенд – Кашгар – Аксу – Куча – Чарчи – Карашар – Кумыш – Цайо-пу – Урумчи.
В Аксу Владыка сообщил:
– Много боя было около вас эти дни. Счастливо спасли Урусвати, прекратив воспаление уха. Опасность была в том, что железа должна была давить на нерв мозга. Но я вовремя послал луч, чтоб магнетизировать молоко. Также зубы Фуямы должны быть поправлены, иначе может быть опасность.
В Урумчи прибыли 11 апреля 1926 года. Планы на будущее обозначились так:
– Руки мои направлены к северу. Поверх всего стоит сужденная вершина. Москва – ступень. Монголия – ступень. Мой Ашрам – ступень. Вершина Белухи – центр мира. Только там зародится Союз Востока, который обратится в Союз Мира.
В Москву Николай Константинович должен был поехать один. Елена Ивановна это время должна была провести на Алтае. Но она выразила желание поехать вместе.
– Почему не попробовать? – сказал Владыка. – Тем более что на Алтай можно поехать позже.
Урумчи покинули 16 мая 1926 года. 1 июня на озере Зайсан сели на пароход «Лобков». В Семипалатинске пересели на пароход «8 февраля», идущий до Омска. От Омска добирались поездом. В Москву приехали 13 июня 1926 года. В этот же день туда прибыли Зинаида и Морис Лихтман (Радна и Авирах).
7 августа Рерихи вместе с Лихтманами добрались до Верхнего Уймона на Алтае. Было сказано:
– Сюда доходил Будда.
17 августа переправились на пароме через Катунь в Уймонскую долину. Издали наблюдали снежные вершины.
– Сегодня видели Белуху и долину города, – пояснил Владыка.
Еще в мае 1924 года он сказал:
– После станет ясно, как строить Звенигород. Внизу будет город новой эпохи; на высоте 7000 футов – храм человеческих достижений; на высоте 12000 футов – место встреч земли с духом.
Верхний Уймон покинули 18 августа. А 4 сентября расстались в Новосибирске с Лихтманами.
В Урге
13 сентября 1926 года Рерихи прибыли в Ургу (Улан-Батор). В столице Монголии они прожили семь месяцев. Здесь собиралась команда для предстоящей экспедиции в Тибет.
Еще в Урумчи Елене Ивановне было сказано, что для помощи в походе ей нужна будет женщина. Было названо имя – Людмила. Двадцатичетырехлетняя Людмила Богданова нашлась в Урге. Она и ее младшая сестра Рая, которой в то время было тринадцать лет, вошли в состав участников экспедиции.
В Монголии списались с будущим заведующим транспортом. Им стал Павел Константинович Портнягин.
Доктора Константина Николаевича Рябинина пригласили из Ленинграда. Он прибыл в Ургу вместе с Лихтманами в марте 1927 года.
Организацией охраны должен был заняться полковник Николай Викторович Кардашевский (Чахембула). Он присоединился к экспедиции уже на маршруте. Вместе с ним прибыл Александр Алексеевич Голубин, ставший заведующим хозяйством.
А пока, в сентябре 1926 года, были обозначены ближайшие цели: для Фуямы – писание картин, для Удраи – изучение языков, для Урусвати – собирание «Основ буддизма» и «Общины».
К середине октября Владыка сообщил о последствиях пребывания в Москве:
– Как легко было бы родине устроить дела в Азии! Но считают Фуяму виновным в нравственном учении, которое темнит существующий строй.
В конце октября впервые прозвучала мысль о станции на Гималаях, а в декабре было сказано:
– Устроим модель Белухи и экстериоризацию Алтая. Уезжаю смотреть новое место.
24 марта 1927 года по этому вопросу было добавлено:
– Когда будет строиться храм на Гималаях, в тот же час на Алтае будет строиться такой же астральный храм.
В Урге Елена Ивановна отметила, что стала больше спать и есть.
– Неслыханно много сделано за прошедший год, – пояснил Владыка. – После таких передвижений организм защищается.
Звериные лапы и зубы продолжали появляться в видениях и снах. Одно из таких видений было очень ярким и вызвало своей неожиданностью небольшое потрясение.
Около Елены Ивановны, на расстоянии менее трех метров, внезапно появилась неприятная сущность коричнево-черноватого цвета, обтянутая трико. Голова ее была узкой, с небольшими рогами и звериной пастью на расширяющемся книзу лице. Но, как это ни странно, она была окружена серебристым сиянием.
Сущность эта сидела, опираясь на щит. Она пристально и злобно посмотрела на Елену Ивановну и произнесла:
– Там будет хуже!
Елена Ивановна восприняла это как намек на предстоящие трудности в Тибете. Она стала думать об Учителе и Сестрах и тут же услышала женский голос низкого, редко красивого тембра, пропевший что-то по-немецки. Затем началось замораживание спины и яркие волны света.
– Виденное чудовище не последнего ранга, – сказал на следующий вечер Владыка. – Есть еще хуже.
– Чей голос слышала я?
– Сестры Радегунды. Замораживание и волны нужны были для ограждения от чудовища.
Нападения продолжались и на других членов семьи. Елена Ивановна видела, как вдоль стены дома пробирается темная фигура. А через несколько секунд Николай Константинович застонал во сне и, разбуженный, сказал, что кто-то темный пытался к нему прикоснуться.
Невидимую опасность Елена Ивановна ощущала и для Юрия. В одном из снов она бросилась защищать его и получила сильный удар в сердце.
В атмосфере в большом количестве появлялись темные образования, причем черные пятна часто были обведены желтым ободком. Иногда во снах приходила мать, чтобы предупредить о слежке или чьих-то кознях.
В начале декабря Елена Ивановна заболела. Ей было трудно дышать. Начался сильный кашель, который успокаивался под лучами разного ритма. К концу декабря в результате воздействия на область легких что-то было вытолкнуто из ее организма – и проявления простуды стали много легче.
– Птичка опять заскакала, – услышала она в январе голос Владыки и поняла, что снова посещает разные слои Астрального плана.
К концу января Елена Ивановна отметила, что в последнее время часто видит намек на радугу в Третьем Глазе.
В марте 1927 года начал формироваться караван. Приходило наниматься множество бурят и монголов.
– Успейте уйти не позже пятнадцатого апреля, – сказал Владыка. – Вещи готовы, не прибавляйте ничего.
29 марта в Ургу прибыли Радна и Авирах. Они были поражены важной новостью: в Нью-Йорке будет строиться высотный дом, Мастер-Билдинг, о чем Владыка сообщил 25 марта.
13 апреля 1927 года все было готово к отправке. Возникли волнения по поводу неоформленного пропуска на выезд у одного из водителей грузовика, без чего вся колонна не могла покинуть город. К пяти часам дня проблемы были устранены. Друзья проводили отъезжающих до границы. Экспедиция направилась через Гоби в сторону Тибета.
Переход через Гоби
24 апреля 1927 года автомобильная колонна прибыла к монастырю Юм-бейсе. Одновременно сюда подошел заранее отправленный верблюжий караван. Дальнейший путь для машин был непроходим. Пересели на верблюдов. 30 апреля караван покинул монастырь для перехода через пустыню Гоби.
Жар пустыни был изнурительным. Владыка предупредил, что надо избегать попадания лучей на солнечное сплетение Урусвати.
– Нельзя идти в полуденное солнце. Лучше стоять между двенадцатью и шестью часами, кроме прохладных дней. Вред жара продолжается четыре часа, поэтому раннее утро и вечер пригодны, а холод ночи благодетелен.
В жару Елене Ивановне приходилось лежать с руками, опущенными выше кисти в холодные ведра. На голову клали мокрое полотенце.
В пути она много слышала, но не записывала. Писать было бы трудно, так как вставали в три часа, и даже раньше, чтобы выйти до рассвета.
21 мая, завершив переход через Гоби, караван прибыл в оазис Шибочен. К 24 июня переместились в долину реки Шарагол. Владыка предложил переждать здесь июль, но пояснил:
– Было бы неумно предположить, что Урусвати задерживает караван. Не жара и не отсутствие животных, но совершенно другие соображения представляют выгоду промедления. Спокойно проведите дни в санатории.
Во время длительной стоянки Елена Ивановна видела интересные сны. Однажды она ходила по чудесным лугам, покрытым цветами, но затем вдруг очутилась под водой, наблюдая потопленные дома современного типа. Она ощутила тянущее чувство и услышала:
– Тише, тише! Опять два слоя!
Это означало, что она – и уже не в первый раз – посетила сразу несколько слоев Тонкого Мира и возникшая тягость тонкого тела передалась физическому.
В другой раз, находясь в тяжелых слоях Астрала, Елена Ивановна ощутила настолько сильную дурноту, что потребовалась поддержка ее спутников.
– Была в области взрывов, где уничтожается тьма, – пояснил Владыка.
– С кем была я?
– С сотрудниками из Докиуда – нашего Ашрама в Астрале.
Были и символические сны. В одном из них Елена Ивановна стояла у моста через бурный поток, зная, что для нового достижения ей нужно перейти на другой берег. Мост казался хрупким, но она все же решилась ступить на него. Тут же рядом появился Учитель, который быстро увлек ее через мостик, слегка поддерживая.
– Мосты между ступенями расширения сознания надо переходить, несмотря на все текущие события, – сказал Владыка.
Елена Ивановна стала часто ощущать острую боль в груди, звездой разбегающуюся к конечностям, за которой следовал охлаждающий луч Учителя. Владыка пояснил:
– Каждая мысль производит отложения на стенках каналов нервной системы. И единственным защищенным местом для этого горючего материала является солнечное сплетение, которое постепенно втягивает эти отложения. Но иногда втягивание бывает настолько энергичным, что вызывает звездообразное болевое ощущение. Тогда необходимо применить охлаждающий луч.
Приближался конец июля. Ждали обещанного Владыкой появления Чахембулы. На вопрос, когда он прибудет, Владыка ответил:
– Никогда не советовал усиленно призывать сотрудников. Чахембула может сам найти вас. Это нужно ему – не вам.
Чахембула появился 28 июля. Во время беседы с ним Елена Ивановна увидела черную звезду больших размеров недалеко от его головы. Она ничего не сказала, не желая напугать, но насторожилась.
Часа через два после этого видения поднялся ветер. Поток с гор устремился в долину и затопил часть лагеря. За несколько дней до этого Елена Ивановна, слыша глухой рокот в горах, просила Юрия передвинуть его палатку на пригорок, но он отказался. Именно его палатка и кухня пострадали больше всего. Стало понятно, почему Владыка так настойчиво предупреждал не стоять на реке Шарагол. Если бы лагерь не был передвинут на нагорье, он бы погиб.
К началу августа Елена Ивановна заметила, что стала хуже слышать передаваемое ей по проводу.
– Не хуже, но впереди Цайдам, и нужно хранить каждую силу, – пояснил Владыка.
По нагорью Тибета
Долину реки Шарагол покинули 19 августа 1927 года. 24 августа Владыка сказал:
– Если хотите дойти до Лхасы, выполните мои указы. Не должны произносить слова «большевики» и «Москва». Не должны касаться ничего западнее Урала. Не надо носить русские фуражки. Следует называть себя западными буддистами. Через семь дней надо везти распущенное знамя. И не отрицайте легенду о Белом Царе.
4 сентября вошли в пустыню Цайдам. Среди солончакового болота шли лунной ночью. Елена Ивановна ехала на коне вслед за проводником. Вдруг на горизонте встало видение огромного города. Она наблюдала его величественные строения, сложные переходы, шатровые крыши, висячие мосты и огромную площадь, на которой на высоком цоколе стояло изваяние колоссального быка.
Чахембула в это же время тоже имел видение быка. Сам город остался для него невидимым. Но зато он видел ряд странных сущностей, которые ехали верхом на еще более странных животных.
– Майя астральная – называется виденное вами, – пояснил Владыка. – Клише Акаши показало город, который стоял на острове Митре. Город тоже назывался Митра и погиб со всем его населением при последней катастрофе.
– Неужели у Чахембулы приоткрыты центры? – спросила Елена Ивановна.
– Нет, но область Астрала при общении с вами притягивается к нему. Нужно его предупредить, что к нему приближается сущность, которая тоже пытается направить его зрение.
Еще 31 июля Чахембуле была рассказана история о Тальботе, англичанине времен Жанны д’Арк:
– Чахембула действительно жил при Жанне д’Арк и принял участие в ее пленении. Очень опасный дух владел им тогда, когда он вел Жанну на сожжение. И снова этот дух пытается помешать ему вознести чашу искупления.
5 сентября увидели Тибетские горы. А 7 сентября было сказано:
– Через четыре перехода избегнете убийственного химозноя. Эти четыре перехода надо сделать осмотрительно. Идите при луне завтра и послезавтра.
14 сентября вошли на нагорье Тибета. Во время ночного передвижения Елена Ивановна услышала отдаленный лай собак. Через некоторое время из-за холма появился ряд всадников с копьями. Поняли, что это и есть разбойники, о которых дано было предупреждение. Остановились, чтобы дать подойти отставшим калмыкам с частью каравана.
Юрий, Чахембула и Портнягин выехали вперед. Навстречу им направился такой же малый отряд из стана разбойников. Внушительный рост Чахембулы и Портнягина и хорошее вооружение заставили разбойников замешкаться. Они вступили в переговоры. Узнав, что караван идет к Далай-ламе, они явили мирное приветствие и пригласили остановиться у них. Проводники посоветовали принять приглашение, так как разбойники не трогают гостей, а атакуют или до своего лагеря, или после одного перехода от него.
Приглашение приняли, но на ближайшем рассвете выступили, чтобы не дать времени оповестить союзников для ограбления каравана на дальнейших переходах. Но разбойники не спали и следили за ходом каравана. Пришлось ехать, держа ружья наготове.
Проблема разрешилась неожиданно. Собиравшиеся с утра тучи сгустились, и пошел густой снег при явных раскатах грома. Но, по местному верованию, гром при снеге – это грозный знак, и нельзя в этом случае начинать бой, так как горные божества гневаются. Разбойники исчезли, видимо, решив вернуться восвояси.
20 сентября на утреннем переходе встретили белый знак.
– Рад, что вы потрудились осмотреть знак нашей второй зоны, – сказал Владыка. – Знак первой зоны – глубже, на юго-запад. Третья зона не ограничена плоскогорьем. Пусть спутники ваши сознают, что ради вас им показана реальная граница Шамбалы.
26 сентября днем ощутили необычайно сильный аромат курений.
– Сегодня сошел сам в святилище Камня и воскурил нашу смолу в охранение моих.
Елена Ивановна начала испытывать сильнейшие колющие мураши в области оплечий и Кундалини, и даже в ногах.
– Не от сердца ли? – спросила она.
– Нет. Воздействие нашей атмосферы доносится, как и дуновение курений. Идите, запомнив все наши советы. Рад слышать, что понимаете, от каких опасностей вы избавлены.
При трудном переходе по заваленной снегом долине Елене Ивановне стало дурно из-за воздействия солнечного химозноя на ее солнечное сплетение. Она еле держалась в седле. Николай Константинович сказал в связи с этим резкие слова в адрес Солнца – и тут же получил удар в глаз и снежную слепоту. Были приняты меры, и ослепление прошло довольно быстро.
– Солнечную стрелу можно объяснить восстанием Фуямы против Солнца, – пояснил Владыка. – Можно принять любые меры, можно раскинуть шатер для Урусвати, но поносить Солнце нельзя. Я прошу Фуяму напрячь силы для дипломатии.
30 сентября сбились с пути из-за снегопада. Но в одном ущелье увидели тибетскую палатку, и в ней – местного жителя. От него узнали, что потеряли главную дорогу, но что есть другой путь, по которому он может провести. Человек этот, конечно, не был случаен. И в результате удалось избегнуть нежелательной встречи с тибетским пограничным дозором.
Диалог девятнадцатый
– Жанна д’Арк была много красивее своих имеющихся изображений. Никто не позаботился в то время дать твой точный портрет.
– Видимо, и о гибели Жанны известны не все подробности?
– И о пленении тоже. Но ты сама не сразу поверила в произошедшее и постигла свою страшную ошибку только во время видений в тюрьме.
– В чем заключалась эта ошибка?
– Ты полюбила англичанина и дала ему возможность бежать из плена. Он клялся тебе в любви, и ты была настолько наивной, что поверила ему. Но он был исключительно красив и умен. Люцифер владел тогда им.
– Он предал меня?
– Ты обещала ему стать его женой после боя. Но он сбежал накануне боя и предал тебя, насмехаясь над верой в то, что он может полюбить такую ничтожную девушку.
– И в результате меня взяли в плен?
– Тебя заточили в подземелье одного из замков. И тюремное заключение было очень суровым: почти в полной темноте, на воде и хлебе. Ложем тебе служил каменный ящик для скота, который ты предпочла сырой земле.
– Что было со мной, когда я осознала свою ошибку?
– В тебе возникло мощное смирение и желание искупить непослушание. Но ты уже не могла ничего предпринять, кроме мужества на суде. Ты молила меня помочь тебе достойно претерпеть все до конца. Ты поняла природу англичанина и явилась навсегда на большой осторожности.
– Что произошло в дальнейшем с Тальботом?
– Он возглавил новое нападение на Францию и был убит твоими сторонниками. Но это произошло уже после твоего сожжения.
– Как могла я не обессилеть при таком суровом содержании?
– Один стражник полюбил тебя за скромность и смирение перед страшным роком. Он приносил тебе парное молоко и свежий хлеб поверх тюремного рациона. Его сострадание к тебе определило и мою помощь ему. Его повысили, и он стал начальником.
– Источником моих ответов на допросах был Владыка?
– Ты не боялась своих судей. И твоя смелость поражала всех. Ты сотрудничала со мной, и я вкладывал тебе ответы. Но ты сознавала, что никто не заступится за тебя и ты будешь сожжена.
– Почему я была спокойна в день сожжения?
– Я готовил тебя к этому дню. И ты знала, что огонь не коснется тебя. Ты не сопротивлялась, когда тебя приковывали к столбу. Мой сотрудник поднял самодельный крест и хотел, чтобы ты прикоснулась к нему. Но ты просила его не подходить, так как огонь уже приближался к ногам. Тут же ты увидела меня около себя и с восклицанием: «Иисусе!» – ушла со мной. Присутствовавшие говорили потом, что ты была святая.
Стояние на плато Чантанг
10 октября 1927 года караван, не дойдя до Нагчу, был остановлен тибетскими властями без разрешения дальнейшего передвижения. Никто не мог предположить, что пребывание на высокогорном плато затянется на несколько месяцев.
– Фуяма, запасись терпением с людьми, – сказал в конце октября Владыка. – Помни, что ты стоишь перед гидрой Англии. Рука моя с радостью послала бы вам тепло, но холод полезен Урусвати.
Ждали разрешения на проход в Лхасу. 17 ноября было сказано:
– Если настаиваете на Лхасе, то поедем, но считаю полезными малые остановки. Считаю, что Люмоу и Радне не доехать до Лхасы. Дело в том, что Люмоу опять упустил возможность получить американское гражданство. В вашем положении не вижу ничего гибельного. Можно понимать происходящее как прославление вашего пути. Тем более что уже неделя, как заносы на дальнейшем маршруте велики.
21 ноября Владыка продолжил:
– Все происходит по плану. В Лхасе пересуды достигли абсурда. Гораздо больше меня тревожит ваш переход через перевалы. Все письма были уместны. Считаю, что их нужно снова послать. В декабре не вижу вас здесь, но Фуяму прошу действовать.
– Как действовать без языка, если наш переводчик пребывает в перманентном раздражении?
– Вижу, но тем не менее пусть Фуяма действует. Открытое письмо Далай-ламе укажу, когда написать.
А 25 ноября последовало одобрение:
– Одобряю ваш отказ от Лхасы. И дом там решен, и садовник найден, но ради очищения Учения нужно проявить незабываемый подвиг.
В это время холод на плато был настолько велик, что в палатках все обледенело и одеяла стояли колом. Над головами висели сосульки, образующиеся от пара дыхания.
Снова возникли проблемы взаимоотношений. На этот раз объектом нападения стала маленькая Рая, а нападающим – полковник. В видении Елены Ивановны возникла свора черных рычащих собак. И она получила предупреждение об опасности одержания Чахембулы. Указано было и имя одержателя – Кулодей. Впоследствии Елена Ивановна видела его как отвратительную образину с торчащими клыками и рыжими волосами.
29 ноября Чахембуле было передано от имени Сестры Ориолы:
– Тальбот, ты в третий раз произнес свою губительную формулу. Ею ты проводил меня после первого допроса. Ее ты шепнул жене хана. И теперь ты ее повторил девочке, которая лицом похожа на Жанну д’Арк. У твоего друга Кулодея радость.
Владыка указал:
– Надо при первой возможности отослать одержимого в Бомбей. Имя названное уже много веков следит за бывшим рыцарем.
13 декабря обсудили с Владыкой место новой стоянки. Надо было передвинуть лагерь в более защищенное от ветра место. 17 декабря караван перешел к монастырю Шаругон.
В опыте Елены Ивановны в эти дни стало проявляться то, о чем в дальнейшем она будет говорить: «Видела скульптуру духа». Примерами этого стали два видения. В первом из них появился один из экспедиционных лам, но со звериной мордой вместо лица. Эта морда напоминала мохнатого рыжего пса, но не была злобной, что вполне отвечало развитию ламы.
В другом видении возник доктор экспедиции. Он был в тулупе; руки, как всегда, заложены в карманы; лицо выбритое. Но его папаха, обычно нахлобученная на глаза, была надета набекрень, молодцевато. Он стоял, слегка откинувшись на одну ногу, и, прищурившись, смотрел на Елену Ивановну. Взгляд его было довольно наглым и злобным. В дальнейшем Елене Ивановне было интересно наблюдать, как скульптура его духа меняется в зависимости от обстоятельств.
В эти же дни проявилось очень важное достижение. Рано утром Елена Ивановна лежала на кровати и смотрела, как из щели в двери палатки пробивается тусклый, но уже розовеющий свет. И когда первый луч солнца проник сквозь щель, она увидела, как он разложился на множество цветных искр, похожих на драгоценные кристаллы.
– Видела грануляцию фохата, – пояснил Владыка. – Это означает, что Урусвати получила призматическое зрение. Запомните, что разложение луча она увидела при открытых глазах. Открытое зрение – это одна десятая от более острого темного.
8 января Владыка сообщил:
– Одобряю ваше передвижение в Нагчу. Постараемся слишком долго там не быть.
Караван снялся со стоянки 19 января и прибыл в Нагчу 23 января.
Атмосфера тибетского городка была ужасна. Но все же здесь проявилась замечательная стадия опыта Елены Ивановны – она услышала музыку сфер.
– Эти звуки слышимы на многих дальних мирах, – сказал Владыка. – Но на Земле их можно слышать лишь на высотах. И нужно иметь для этого музыкальное ухо.
К началу февраля Елена Ивановна начала ощущать повышенный жар. Ей было тепло, в то время как ее спутники испытывали холод. Она могла раздеваться на морозе, и даже мыться холодной водой или снегом.
Обычные вспышки света и яркие световые образования начали сопровождаться ощущением определенного движения в мозгу – справа налево.
– Подвижность извилин, – пояснил Владыка.
– Это худо?
– Наоборот, воздействие фохата.
2 февраля Рерихи посетили храм Нагчу, посвященный Владыке Майтрейе. За ними последовал Чахембула, который в последнее время избегал встреч и разговоров. После обряда подношения даров, когда все направились к выходу, он быстро подошел и сказал взволнованным голосом:
– Елена Ивановна, я очень прошу вас простить мое недостойное поведение.
Она искренне и сильно ответила:
– От всего сердца прощаю вас!
С этой минуты и до самого конца путешествия Чахембула проявлял преданность, привязанность и желание искупить свои тяжкие проступки в прошлых жизнях.
– Учитель радуется, что одним восклицанием Кулодей был отогнан, – сказал Владыка. – Теперь режим холода закончился. Идите на юг.
Но в ночь на 6 февраля Елена Ивановна почувствовала себя плохо. Повышенное сердцебиение сопровождалось ознобом. В мозгу ощущалась пульсация – от затылка к лобной части. Утром она увидела большую черную звезду с ободком света – предостережение об опасности.
