Елена Сазоновна Конева
Беседа среди звезд
В Европе
8 мая 1923 года старшие Рерихи с младшим сыном отбыли на лайнере «Мавритания» из Америки в Европу. 19 мая приехали в Париж, где предстояло забрать старшего сына, который проходил обучение в Сорбонне.
Луис и Нетти Хорш прибыли в Париж самостоятельно, побывав сначала в Англии. Елена Ивановна фактически спасла Поруму от смерти, отдав ей часть своей психической энергии, так как та получила засорение во время пребывания в Лондоне.
Вместе с Рерихами Хорши путешествовали по Франции, Италии и Швейцарии. Повсюду посещали антикварные магазины, закупая множество ценных вещей.
В Риме при входе к антиквару столкнулись с совершенно белой собакой, выбежавшей из дверей главной комнаты. Учитель пояснил, что, где белая собака пробежит, там всегда хорошо. В этом магазине удачно купили шестнадцать картин.
В Швейцарии встретились с будущим секретарем Николая Константиновича Владимиром Анатольевичем Шибаевым, знакомым уже по Лондону. В дальнейшем он получил имя Яруя. Во Франции подошел член предстоящей Центральноазиатской экспедиции полковник Николай Викторович Кардашевский – Чахембула.
Логван и Порума отбыли в Америку 8 сентября 1923 года. А 13 сентября в Париж на неделю приехала Ояна. Ей было поручено увезти с собой легенду о Камне.
Частые упоминания о Камне, тайна которого велика, начались с июня 1923 года. Даже ушедшая мать Елены Ивановны передала во время одного из сеансов:
– Ляля, удержи крепко Камень. Рука не наша дает вам его.
Легенду о Камне начали записывать 24 августа 1923 года. А на следующую ночь руки Владыки в видении Елены Ивановны поднесли к ее груди черный Камень удлиненной формы, на двух концах которого загорелось пламя, давшее ощущение жара. Посылка, в которой находился древний ларец с Камнем, была принята Юрием в номере парижского отеля 6 октября 1923 года.
Диалог восьмой
– Никто из Сестер не имел такой тяжкой борьбы с Люцифером, как ты.
– Наверное, поэтому я так любила поэму Лермонтова «Демон».
– Твой дух многое помнит. Лучи Люцифера были запечатлены на тебе. И это создавало мощное притяжение к нему. Твое очищение произошло во времена Атлантиды, когда в Азии, представлявшей собой острова, упал большой Камень с Ориона.
– Значит, были и маленькие?
– Ты носила на себе Камень весом почти полкилограмма. Мы с тобой нашли его в местности, занимаемой Братством.
– Во времена Атлантиды я была жрицей?
– Да, а я – жрецом Ясоном. Большой Камень принес тебе смерть, а меня на долгое время лишил зрения и слуха.
– Но как это произошло?
– Тогда наша страна оказалась под наплывом водной стихии из-за смещения земной оси. Я призвал небесный огонь и спас от наводнения и окончательной катастрофы свой остров, носивший название Митра – Солнце, но потерял тебя.
– Я погибла?
– Да. Метеорит упал с неба на то место, которое оставалось не покрытым водой. Он потряс весь остров. Подземный огонь вырвался из базальтовых недр – и вода исчезла в образовавшемся кратере. Он ослепил тебя, и ты, не удержавшись на ногах, упала в разверзшееся горнило.
– Это была тяжелая смерть?
– Нет. Ты упала в огненный кратер уже мертвой. Я пытался спасти тебя, но ты стояла, окруженная огнем, и вдохнула его, чтобы умереть легко. Опаление дыхательных органов приносит легкую смерть, так как оно нарушает нервную нить, связывающую сердце с мозгом, и сознание утрачивается.
– Видимо, сгорели и мои тонкие оболочки?
– Как и мои. Но твои в большей степени. Мои были только опалены. Ты тогда получила огненное крещение – и Враг уже не мог действовать на тебя так, как раньше. Космос знал, насколько тебе было нужно очищение от страсти к Люциферу, которая еще жила в сердце твоем. Но после ужаса сожжения ты была разлучена со мной на многие столетия. Мы сотрудничали в Высшем Мире. И ты являлась как Небесная Мать, поучая жрецов и ученых тайнам Небес. Так возник культ древний и все легенды о Матери Мира.
– Видимо, мое исчезновение в огне восприняли как знамение?
– Погибшая жрица стала, по народному поверью, Богиней храма, посвященного Солнцу, который воздвигли на месте падения метеорита. Камень положили в основание массива из базальта. Я сделался отшельником, но ты явилась мне – и ко мне вернулись мои силы. Я страстно служил тебе в храме.
– Происходит ли до сих пор падение даров Ориона?
– Да. Совсем недавно Орион прислал мне новый Камень. Металл Морий светит в нем чудесным синим огнем. Этот метеорит лежит теперь рядом с нашим основным Камнем.
Прибытие в Дарджилинг
В Индию семья Рерихов выехала из Марселя на пароходе «Македония» 17 ноября 1923 года. 30 ноября прибыли в Бомбей.
На пароходе у Елены Ивановны произошло интересное видение. Она посетила музей, в котором было собрано все касающееся жизни Христа. И в мелькавших перед ней гравюрах и изображениях той жизни она разглядела себя.
Конечной целью перемещения по Индии был Дарджилинг. По пути миновали Джайпур; Амбер, где родилась будущая жена Акбара Джодбай; Агру; Фатехпур-Сикри, столицу империи Акбара; Дели; Бенарес; Калькутту.
В Дарджилинг прибыли 25 декабря 1923 года. У источника на пути из Гума встретили необыкновенного ламу, который сидел на носилках и имел на голове корону. Он приветствовал Рерихов улыбкой.
Жили в отеле и искали подходящий дом. Таковым оказался Потанг – дом, где за десять лет до того в течение трех лет жил Далай-лама XIII, бежавший от цинских войск. Комната Далай-ламы, где, по словам Владыки, были явлены чистые мысли, стала комнатой Елены Ивановны.
Обойтись парой слуг, как планировали, не удалось. Пришлось нанять целый штат, так как в соответствии с кастовыми законами Индии человек, овладевший некоторой семейной профессией, должен выполнять только свою работу, а труд иной профессии обязан выполнять другой человек.
15 февраля 1924 года Рерихи направились в десятидневную поездку по буддийским монастырям Сиккима. Владыка указал поездить открыто, чтобы окружающие привыкли к ним и примирились с их передвижениями. Всюду следовало подчеркивать свой интерес к обычаям страны, изучению языка, магии и астрологии.
В первых же индийских видениях Елену Ивановну окружило множество цветов – белых, синих, фиолетовых, лиловых. Иногда они стояли в горшках вокруг ее постели. Удалось даже разглядеть кусочек сада Владыки.
А еще она увидела большой ковчег с резным орнаментом по бокам, в который чьи-то руки складывали листы бумаги. Он был виден из-под сдвинутого пестрого покрывала, и вокруг него разливалось радужное сияние. Оказалось, что покрывало, прикрывающее ковчег, напитано аурой, для того чтобы течение мыслей в хранимых в нем рукописях оставалось непотревоженным.
Видения могли накладываться друг на друга. Например, картина фризий шла параллельно с видением Святослава, который показывал матери свои картины и спрашивал совета.
Как всегда, звучали отдельные фразы на разных языках, которые иногда было трудно запомнить. В конце февраля при сосредоточении на Америке Елена Ивановна услышала: «Порума упала там, где не следовало падать». Незадолго до этого она видела, как из брошки, подаренной Нетти, выпали или стерлись почти все жемчужины. Владыка пояснил, что Порума забыла, откуда идет власть, и споткнулась не вовремя.
Утром 6 марта 1924 года Николай Константинович и Юрий упросили Елену Ивановну позволить им сделать ее фотографию в кресле. Изображение получилось в большом круге света – солнечной ауре.
11 марта Владыка передал сообщение о том, что до отъезда из Дарджилинга Урусвати получит его письмо, подтверждающее дальнейший путь. Письмо на березовой коре, записанное по-санскритски, было получено 20 февраля 1925 года перед отбытием из Дарджилинга в Кашмир, то есть перед началом Центральноазиатской экспедиции.
В ночь на 28 марта Елена Ивановна увидела монаха, одетого в белое, который сказал ей единственное слово: «Трипитака!» Он был очень похож на встреченного при въезде в Дарджилинг ламу – Брата Джуал Кхула. Елена Ивановна поняла, что ей нужно больше внимания уделить Учению Благословенного.
Диалог девятый
– Сколько мне было лет, когда я вышла замуж за Акбара?
– Четырнадцать.
– Известные изображения Джодбай совершенно не соответствуют оригиналу.
– Эти портреты нарисованы воображением художников того времени. Ты изображена на них с темной кожей, хотя она была у тебя светлой.
– Но как могла произойти встреча падишаха с принцессой одного из княжеств Раджпутаны?
– Твой отец предложил мне тебя в жены. И я согласился, так как слышал о красоте твоей матери. Раджа сказал, что ты очень похожа на нее, но вместо прекрасных темных глаз унаследовала его синие. Я был страшно обрадован этому, так как любил синие глаза при темных волосах.
– Значит, это отец организовал нашу встречу?
– Он пригласил меня к себе, так как союзные раджи готовили для меня дурбар, торжественный прием. Мы сели на коней и помчались к его дворцу. Никто не видел нашего приезда, так как мы воспользовались тайным входом. Я стоял в амбразуре и любовался видом на холмы, когда в комнату вбежала девочка.
– Это была я?
– Конечно. Отец поднял тебя на руки и прижал к сердцу. Ты спросила его, видел ли он падишаха и понравился ли он ему. Раджа опустил тебя на пол и сказал: «Но ты сама можешь судить об этом». Тогда я вышел на видное место, поклонился тебе, как царице, и выразил надежду на снисходительное суждение о моей особе.
– Наверное, я сильно смутилась?
– Но быстро пришла в себя и сказала в ответ на мой поклон: «Я не махарани, но только дочь раджи».
– Я поклонился еще раз и произнес: «Но ты можешь стать царицей Индии». Ты побледнела, затем покраснела и вопросительно посмотрела на отца. Тот ответил: «Падишах делает нам честь и просит твоей руки». Ты сказала: «Но я не знаю его и не могу стать одной из трехсот его жен», – причем ты точно угадала число моих наложниц.
– Но неужели я все же согласилась стать триста первой женой?
– Ты согласилась стать первой. Я сказал тебе: «Никогда бы я не осмелился предложить тебе стать одной из незаконных жен, но только первой женой и царицей Индии».
– Но что же отец?
– Он сказал, что для него будет большой радостью видеть тебя женой его лучшего друга и покровителя, и оставил нас на некоторое время наедине. Тогда ты сказала мне: «Я раджпутанка и нуждаюсь в особом положении в семье мужа. Не смогу жить одной жизнью с наложницами и дворцовой челядью. Мне нужно иметь свое небольшое помещение». Я ответил, что у тебя будет особый дворец с собственным управлением.
– А наша разная религиозная принадлежность – она меня не смущала?
– Ты сказала, что не можешь отказаться от религии своих предков и принять мусульманство. И я ответил тебе: «Моя мать – индуска. Но моя религия не имеет никакого отношения к моей любви к тебе. Буду любить тебя за ум и красоту, но не за ту или иную религию».
– Но все же, должно быть, во дворце мне пришлось непросто?
– Ты была моим счастьем, но, конечно, страдала и от ревности, и от лукавства наложниц, и от лживых утверждений и самых разных историй. Но ты прочно утвердилась на положении первой жены. И я свято охранял этот твой статус.
Начало нового опыта
28 марта 1924 года Елена Ивановна начала новую тетрадь записей, которую озаглавила «Внутренняя жизнь Белого Братства». В начале первой страницы она отметила: «Слышать начала много раньше, нежели 28 марта 1924 года, но регулярную запись начала вести лишь с этого числа». Тем самым она отделила тетради бесед от тетрадей опыта.
В тетради бесед продолжали переписываться сообщения, полученные от Владыки во время сеансов. Большая часть этих записей позже вошла в книги Учения Живой Этики.
Тетради опыта стали подробным отчетом обо всем, происходящем с Еленой Ивановной в связи с целенаправленной работой Владыки над ее организмом.
Момент разделения тетрадей записей на два вида был выбран не случайно. Он соответствовал началу нового опыта – опыта подключения к центральному проводу Братства. В ходе этого опыта Елене Ивановне предстояло научиться при сосредоточенном вслушивании улавливать голоса не только Владыки и Брата Кут Хуми, но и других Братьев и Сестер. Владыка подчеркнул, что такой опыт производится впервые и главная его особенность заключается в том, что он происходит в обычной жизни.
Во всех своих тетрадях первых лет Елена Ивановна пользовалась чернилами двух цветов: черного и красного. Черными чернилами в тетрадях опыта она записывала фразы, услышанные тонким слухом, а красными – все остальное. К этому остальному относились многочисленные видения и самые разнообразные события: ощущение живых прикосновений к лицу; сотрясение нервов от резких выкриков; появление голосов нового тембра; звуки колокольчиков и струн; сильные разряды и трески; легкое насвистывание Брата Кут Хуми; боли в разных частях тела; повышенное сердцебиение и озноб; разнообразные вибрации и дрожания; горение в голове и спинном хребте; волны замораживания вдоль позвоночника; шевеления в крестце и солнечном сплетении; сокращения нервов, напоминающие движение мурашей; вспышки света и сияния; разноцветные звезды и радужные световые образования.
Запись за 2 апреля 1924 года может дать представление о совокупности тех ежедневных сведений, которые заносились в тетради опыта в первые дни. Последовательность событий, отмеченных в этой записи, такова. Сначала появилось видение сухих ветвей в середине большого куста. Сестра Ориола, рукой указывая на них, произнесла: «Смотри – эти уже засохшие». Затем чей-то голос сказал о новой бритве, которая хорошо бреет. Другие многочисленные голоса произнесли свои фразы. Возникло видение горящих кустов. Голос Святослава сказал о двух шикарных картинах, которые он задумал. Мелькнуло видение расшнурованного сапога, на котором вспыхнуло несколько синих звезд. К утру позвал Владыка: «Шакунтала! Шакунтала!»
В последующих записях Елена Ивановна отмечала, что ритмические звуки и удары переносятся ее организмом довольно спокойно, тогда как неожиданное легкое шуршание бумаги в соседней комнате может вызвать болезненное сотрясение в области солнечного сплетения. Если провод по каким-то причинам молчал, она записывала: «По проводу ничего не слышала».
Фиксировались также моменты ухудшения слышания, причиной чего могли быть, например, огорчения после трудных разговоров. Услышанные фразы тогда теряли звучность и либо плохо доходили, либо следовали слишком быстро одна за другой.
Могли мешать крики животных и детей. А бывало, что волны замораживания и мурашей распространялись по телу настолько интенсивно, что все внимание отвлекалось на них и сообщения ускользали.
Но со временем слышать стало легче. Уже не мешали ни крики хищных птиц за окном, ни лай собак, ни шумы в соседних комнатах, а голоса говоривших начали довольно определенно различаться по тембру и разнообразию интонаций.
Диалог десятый
– Моя жизнь с Шакунталой – одна из моих любимых страниц среди воплощений с тобой.
– Неужели она была отвергнута, как это описывает Калидаса?
– Легенда о Шакунтале совершенно искажена. Ты была вынуждена скрываться из-за нашего сына, которого могли украсть. Мой отец, махараджа, ни за что не хотел иметь наследником сына от неизвестной девушки, хотя ты была браминкой.
– Но каким образом случилась наша разлука?
– Я был сильно болен, когда мне сообщили, что ты вместе с сыном погибла в пожаре после нападения разбойников на дом твоего отца. Мой отец вскоре умер. И я сразу поехал искать тебя. Но увидел только место, на котором все было сожжено дотла. Никто не мог сообщить мне никаких сведений о тебе. Не осталось и намека на какие-нибудь следы.
– Что же произошло дальше?
– Я вернулся к обычной жизни. Стране нужен был наследник. Но точно какое-то проклятие висело надо мной: у моих новых жен не было потомства. Я решил тогда избрать наследника среди тех, кто станет победителем в состязании. Приглашение было разослано всем нашим царствующим домам.
– Я по-прежнему скрывалась?
– Да. Ты охраняла своего ребенка. Но ты дала ему прекрасное воспитание, достойное сына махараджи. А я всегда верил, что мой сын неожиданно найдется. Таково было сделанное мне пророчество.
– Наверное, до меня дошла весть о предстоящем состязании?
– И ты послала на него сына, который стал победителем во всех видах. Он настолько походил на меня, что не было никаких сомнений в его происхождении. Я спросил его об отце. И он показал мне мой перстень. Я в страшном волнении спросил его о матери. Он ответил, что ты здесь, с ним. Мы тут же последовали к тебе. И моя радость не имела границ. Ты стала моей махарани. И мы прожили вместе до глубокой старости.
Продолжение опыта
К общему проводу подключались все новые и новые голоса. Каждое такое подключение сопровождалось у Елены Ивановны ознобом. Это сокращение нервов расходилось веером от центра между лопатками или от темени. А от центра солнечного сплетения мураши разбегались солнцеобразно.
Иногда при ознобе возникало ощущение, близкое к восторгу. Ему сопутствовали яркие серебристые лучи и лиловый свет в глазах. Но это состояние тут же пресекалось, если движение энергии по направлению от низа позвоночника к его верху доходило до уровня лопаток.
Опыт успешно продвигался вперед, обостряя нервные центры Урусвати и показывая неприкрашенную жизнь Братства. Но все происходящее было нелегко. В одном из видений Владыке даже пришлось написать крупными буквами на стене: «Крепись».
Но все же прорывались усталость и тоска. И в один из таких моментов Елена Ивановна отметила:
– Скучно записывать обрывки фраз.
– Температуру записывать тоже скучно, – ответил ей во время беседы Владыка. – Но без записи нельзя знать ход болезни. И ты без записи не заметишь сроков пробуждения центров.
– Но почему мне надо мучиться опытом, а Фуяме нет?
– Потому что ты хочешь принести народу точные знания. А это значит, что тебе надо привыкнуть к лабораторным лучам и установить непосредственное сообщение со всеми специалистами. Фуяме предстоят земные работы, тогда как тебе – деятельность в уплотненном теле в далеких сферах.
К началу мая 1924 года удалось сочетать тонкое слышание с видением. Это трудное достижение проявилось в следующем эпизоде.
Елена Ивановна увидела неприятную сцену. Пьяный человек вошел в комнату убогого вида. В нем она узнала одного из знакомых, недавно подошедших к Учению. Донеслись его обращения к невидимой Маше, которые сопровождались ругательствами.
Это видение сменилось другим, шедшим из лаборатории Братства. Две Сестры сидели на диванчике в небольшом помещении. Одна из них, в розово-лиловой одежде, с белым платом на голове, повернула лицо в сторону Елены Ивановны и улыбнулась. В это время Брат, одетый в белый халат, в очках, с густыми темно-русыми волосами и бородой, стоял, наклонившись над аппаратом на столе, и что-то рассматривал. Доносились слова беседы.
По поводу двух этих сцен Владыка сказал:
– Поистине, делимся и добрым, и худым. Ты видела Томаса Вогана, смотревшего на действие лучей, и слышала беседу по поводу последнего опыта. Но разве не плачевно получить клише, подобное разговору с Машей?
Во второй половине мая Владыка сообщил о текущей стадии опыта:
– Работа года сделана в два месяца. Теперь надо дать центрам устояться. Самое главное не в содержании сообщений, а в том, что организм вынес перемену лучей, причем лучи радужных, лиловых и синих аур были приняты тобой много лучше всех желтых.
Высшим достижением Владыка назвал запечатление Еленой Ивановной фрагмента ночного служения Братьев. Она увидела, как в помещении, ярко освещенном серебристым светом, люди в белом одеянии ходили процессией вокруг каменного престола, на котором лежала глыба Камня.
Тетради опыта с каждым днем наполнялись новыми записями, так же как и тетради бесед. Вечером 20 мая была записана беседа о Князе Мира. Она вошла впоследствии в книгу «Криптограммы Востока».
Диалог одиннадцатый
– Князь Мира, Люцифер, стал Князем Тьмы, Иерофантом Зла?
– Он не имел права именоваться Люцифером. Это имя было моим во время борьбы с ним в Атлантиде.
– Но Враг умеет принимать красивые облики и появляться в приветливом блеске.
– Это его уловка – окутываться светом.
– Почему он всегда так упорно тянулся ко мне?
– Потому что мы оба с ним обладали Космическим Правом на тебя, а ты – на нас. Люцифер, как и я, мог быть твоим Космическим Мужем, так как в нас была явлена одна и та же сила. Космическое Право основано на сродстве элементов в составе монад и мощном взаимном притяжении. Он, ты и я – самые древние духи в нашей системе. Я никогда не мог полюбить никого другого, кроме тебя. Но ты могла выбирать. И в конце концов ты выбрала меня. Но это не устроило Люцифера. Он стал моим соперником. И обладание тобой и разрушение меня превратилось в главное его устремление.
– Наверное, соперничество космических духов многое предопределило в нашей системе?
– Самым страшным было разрушение в древности Лучшей Планеты, на которой мы жили в тонких телах. Ее осудили на гибель наши ревность, жажда мести и власти. Но мы многое искупили с тех пор своими страданиями.
– Но что послужило космической причиной катастрофы?
– Причина совершенно ясна. Избыток моей силы, не уравновешенной твоей, притягивал к планете разные пространственные тела. Люцифер решил воспользоваться таким положением. Он желал раздавить болидом меня и моих последователей. Но я призвал болид меньшего размера, но более мощный, чем его. И столкновение двух космических тел вызвало катастрофу. Гибель Лучшей Планеты привела к нашему падению и изгнанию из Рая.
– Но ведь когда-то Враг был светел?
– И даже прекрасен. Но он не любил ни трудиться, ни страдать. Трудам умственным и телесным он предпочел удовлетворение своих страстей. И способности его стали бледнеть. Он начал падать ниже и ниже, утратив духовную мощь. Высшие Сферы стали для него недоступными.
– И тогда он захотел отгородить от них Землю?
– Да. Он решил пресечь доступ из них к землянам и окружил планету плотной атмосферой. Земля – лучшее место для развития интеллекта. Но ее условия стали трудны для пробуждения духа, так как аура Люцифера отталкивала лучи высших планет.
– И нам пришлось спуститься на земной план?
– Мы могли бы наслаждаться пребыванием в Высших Сферах, предоставив землянам изживать их карму. Но ты жертвенно принесла много жизней на спасение человечества от козней Врага, искупив тем самым свой давний отход к нему.
