Елена Петрова
Забытая тайна

Глава 3

Возле дома Иваныч развернул коляску и попросил Арсения немного подождать. Он взял лежащую на углу дома лестницу и приставил к стене, несмотря на возраст, ловко вскарабкался на самый верх, снял разбитую створку окна, которая закрывала вход на чердак, и спустился вниз.

– Надо стекло целое вставить, в ураган веткой разбило, – озабоченно сказал дядька, вынимая осколки стекла из старой облупившейся деревянной рамы.

– Иваныч, а где ты нашел тот листок, что отдал мне утром? – начал разговор Арсений.

– На чердаке, я же говорил вам, вот ходил окно проверить и нашел, – опуская глаза, соврал дядька.

– А других записей там нет? – в надежде спросил юноша.

– Нет, под хламом, что у окна, его нашел. Подумал, может, что важное, – ответил Иваныч, прихватив раму под мышку и разворачивая коляску к дому. – Пора нам, вечереет, ужинать надо. Вы сегодня нагулялись, есть, наверное, хотите? – переводя разговор на другую тему, спросил дядька.

– Да, съел бы что-нибудь. Иваныч, ты, когда будешь окно вставлять, посмотри внимательно, может, тетрадь старая где лежит? Ты не представляешь, что ты нашел, для меня это дороже всех кладов мира, – задыхаясь от волнения, сказал Арсений.

– Хорошо, посмотрю, а что там?

– Представляешь, я месяц бился в поиске кода к знакам, что оставил для перевода отец, и никак не мог его расшифровать. А ты мне принес алфавит на том старом тетрадном листе. Откуда он появился в нашем доме? Иваныч, кто здесь жил до нас? – настойчиво расспрашивал Арсений. Для него это было очень важно, а вдруг найдутся еще записи или продолжение алфавита.

– Ну, вы меня вопросами засыпали, я дольше вас в этом доме живу, и кроме нас с вами здесь при мне никого не было. У отца спросите, может, он знает ответ, – продолжал дядька, подкатывая коляску ко входу.

– Его спрашивать нельзя, скажет, что я бездельник, интересуюсь тем, чем не следует. Да и зачем его лишний раз злить, – рассуждал вслух Арсений.

– Все, пора домой, уже совсем стемнело, – Иваныч толкал коляску на крыльцо и немного раздраженно бурчал. – Здесь точно кто-то жил, написал же это кто-то. И аудиозапись у отца на этом же неизвестном языке. Может быть, ее тоже в доме сделали? – не унимался юноша.

– Нашелся алфавит – и слава Богу, давайте умывайтесь и ужинать, перекусим, я тут колбаски вам из города привез, – суетясь на кухне, ответил Иваныч, по всему было видно, что он не желал продолжать этот непростой разговор.

– Но все-таки интересно, откуда здесь этот листок? – не мог успокоиться Арсений.

Иваныч не ответил, он ставил на стол тарелки, наливал чай и молчал, ему нечего было сказать, да и не нужно было. Ужин прошел спокойно, Арсений то и дело начинал разговор о старом листке, но Иваныч отнекивался, делая вид, что ничего не знает. Наконец юноша успокоился, поблагодарил дядьку за ужин и направился в свою комнату.

Он открыл старую книгу, приготовил чистый лист бумаги, ему не терпелось приступить к переводу, спать не хотелось, и он начал работать. Сверяя каждую букву, Арсений перевел половину страницы, но перечитав текст, он не смог понять, что происходит. Слова не складывались ни в предложения, ни даже в словосочетания, смысл уловить было невозможно, текст не формировался. Каждое слово существовало само по себе, не имело логической связи с последующим или предыдущим. Весь текст представлял собой случайный набор слов. Арсений отложил книгу, внимательно посмотрел на старый пожелтевший листок, тот, что принес Иваныч, еще раз сверил каждую букву, слова переводились с легкостью. Арсений даже сумел дописать недостающие знаки, имея немалый опыт в переводах старинных текстов, это не составило особого труда – найти отсутствующие значения неизвестных знаков. На отдельном листе, как обычно, он написал алфавит древнего языка, прикрепил к стене над столом, чтобы было удобней работать. Арсений еще и еще раз перечитывал переведенные слова, но, увы, смысла они не обретали. Он отложил работу, посмотрел в окно. Полная желтая луна, как головка сыра с чуть заметными темными дырами, улыбалась ему. Арсений улыбнулся в ответ.

– Ничего не выходит, – сказал он ей.

В ответ – тишина, только где-то далеко раздалось уханье совы, да легкий ночной ветерок шумел в пышных кронах вязов.

– Надо спать, завтра еще раз все пересмотрю, – сказал Арсений сам себе. – Спокойной ночи, – помахал он в окно рукой, разговаривая с луной.

Утро выдалось пасмурное, ночное звездное небо с рассветом затянули огромные серые тучи, дальние раскаты грома говорили о приближающемся ненастье. Арсений сел на кровати, в доме было тихо, он потянулся и опустил ноги.

«Надо вечером съездить на спортплощадку, совсем ноги затекли», – подумал юноша.

– Иваныч! – крикнул Арсений.

Дверь медленно приоткрылась, издавая тихий ноющий скрип. Иваныч, чуть просунув голову в дверь, сквозь зубы процедил: «Отец без предупреждения явился, скоренько вставайте, злой как пес, быстрей, быстрей!»

Арсений проворно откинул одеяло, натянул лежащую здесь же рубаху, надел брюки и, перекинув тело в коляску, направился в ванную. Не успев умыться, он услышал в комнате шум. Кто-то копался в его бумагах.

– Откуда у тебя этот лист? – закричал отец.

Юноша, вытирая лицо, выехал в комнату, старый хозяин подскочил к сыну и стал трясти у его лица пожелтевшим тетрадным листом.

– Еще раз спрашиваю, откуда у тебя эта запись? – зло кричал отец, бегая по комнате.

– Иваныч на чердаке нашел, – тихо ответил Арсений, стараясь не разозлить отца еще больше.

– Это все, что ты сделал за это время? Я же говорил: мне нужны первые наработки через месяц, ты меня плохо понял? – не унимался старый хозяин.

– Отец, книга очень сложная, аналогов алфавита нет, это совсем неизвестная культура и язык, без этого листочка мои труды были напрасны, – объяснял Арсений, опустив голову.

– Чего ты мямлишь? Тебе дана работа, и будь добр выполнить ее в срок, я столько денег потратил на твое обучение и содержание. Что ты сумел перевести, покажи? – чуть успокоившись, приказал отец.

Арсений подъехал к столу, достал лист со вчерашней работой и протянул отцу. Тот быстро пробежал глазами написанное.

– Что это за бессмыслица? Мне необходим связный текст, а это какая-то абракадабра, набор слов, – недоуменно спросил он, внимательно глядя на сына.

– Я пока не могу понять, строки переводятся легко, а смысла нет вообще, слова читаются, будто каждое само по себе, – терпеливо объяснял Арсений.

– Как это может быть? Мне нужен понятный текст, мне нужно знать, что в этой книге, ее смысл, я всю свою жизнь положил на нее, а ты спишь до обеда! Посмотри, который час, – чеканя каждое слово и тыча тонким пальцем в настенные часы, говорил отец.

– Я все понял, отец, – тихо ответил Арсений.

– Даю тебе еще месяц, я обязательно приеду и сам проверю, по телефону ничего толком от вас не узнаешь, – пристально взглянув на Арсения, сказал он.

Старый хозяин с шумом бросил бумаги на стол и вышел из комнаты, с грохотом захлопнув дверь. Он быстро прошел на кухню, ногой подвинул тяжелый стул к окну и сел. Успокоиться он не мог, его огромные глаза с тяжелыми нижними веками налились кровью, казалось, нос стал длинней и тоньше, он внимательно смотрел на дядьку.

– Иваныч, мне с тобой поговорить надо, – серьезно сказал хозяин.

Дядька молча сел за стол, сложив сморщенные, обветренные от работы руки перед собой.

– Зачем ты лист с алфавитом принес? И где ты его взял? – спросил хозяин.

– На чердаке нашел, рама от ветра разбилась, полез ремонтировать и нашел, – без тени смущения ответил он.

– Идиота из меня не делай, ты в комнату ходил? – продолжал допрос хозяин.

– Что вы, откуда у меня ключи? Говорил я вам – все сжечь надо, найдет он, тогда все, – умоляюще сказал Иваныч.

– Чего он найдет? Калека он, да и глуп, как пробка, что он без нас делать будет? Он же котенок слепой в миру, людей не видел, только и знает, что переводы свои. Не могу я все это сжечь, душа у меня до сих пор горит при одной мысли о ней, – с волнением в голосе ответил хозяин.

– Двадцать пять лет прошло, а вы все успокоиться не можете, – покачал головой дядька, внимательно глядя на собеседника.

– Проклятие это мое, наказание на всю жизнь, клеймо огненное на душе моей, – тихо ответил Иннокентий Витальевич, быстро встал и подвинул стул к столу. – Не жалей его, он нас не пожалеет, если что, от волка овца не родится, – задумчиво буркнул старый хозяин и вышел.

Арсений, боясь разозлить отца, не вышел к завтраку, а сел за письменный стол и работал, не отрываясь, словно хотел наверстать то, что не выполнил за месяц. Уйдя в работу с головой, он не замечал времени, только дождь хлестал в окно, напоминая о том, что жизнь продолжается, да внезапные раскаты грома заставляли вздрагивать, всполохи молнии разрезали сумрак комнаты. Неожиданно все стихло, ветер разметал тучи, редкие лучи солнца зайчиками отражались в огромных лужах на дорожках аллеи. Арсений выглянул в окно. Черный тонированный джип сорвался с места и скрылся за старыми вязами, оставив в лужах жирные масляные пятна. Вскоре дверь распахнулась, на пороге появился дядька, лицо его было хмурым.

– Иваныч, что? – озабоченно спросил Арсений, волнуясь за единственного друга.

– Все нормально, отец уехал, вам поесть надо, я на кухне, заканчивайте, – непривычно сухо сказал он.

Юноша смотрел на закрытую дверь и не понимал, что происходит. Он дописал слово, отодвинул записи, поспешил на кухню. Дядька суетился у плиты. Арсений подъехал к нему и обнял за спину, как в детстве, уткнулся носом в пахнущую щами рубаху.

– Иваныч, он ругал тебя? – жалобно спросил юноша.

– Нет, что вы, все хорошо, – тихо ответил Иваныч, убирая руки юноши. – Присаживайтесь к столу, есть будем.

Арсений замолчал, он чувствовал настроение Иваныча, таким он бывал очень редко, его не нужно трогать сейчас, надо дать ему время успокоиться. Видно, что случилось нечто такое, о чем ему трудно говорить. Сердце Арсения сжалось, ему тяжело было смотреть на страдания дорогого человека. Слезы накатились на глаза, Арсений давился, пережевывая бутерброд. Наконец решился спросить.

– Иваныч, что стряслось, отец обидел тебя? – осторожно начал юноша.

– Нет, что вы, – тихо ответил он.

– Я же вижу, что тебе плохо, чем я могу помочь? – настаивал Арсений.

– Господи, да чем ты мне поможешь? – с трудом приподнимаясь со стула, ответил дядька. Он отнес посуду в раковину, шаркая ногами, словно состарился лет на тридцать.

– Иваныч, ты не переживай, отец – он грубый, ты же меня сам учил: «Завтра будет новый день». Не расстраивайся так, – старался успокоить его Арсений.

– Все нормально, прихворнул я что-то, – солгал дядька, стараясь быстрей уйти. – Пойду лягу, – прикрывая грязную посуду кухонным полотенцем, сказал Иваныч и поспешно вышел.

Арсений смотрел ему вслед и очень переживал. «Что такого сказал старику отец, на нем лица нет? Это точно изза меня, я целый месяц провалял дурака, ничего не сделал, подвел Иваныча. Надо работать, надо понять, в чем тут секрет, слова переводятся, а смысл где?» – рассуждал Арсений, перемывая посуду после ужина.

Закончив с мытьем посуды, он направился в свою комнату и опять усердно принялся за работу, было далеко за полночь, когда свет в его комнате погас, он так и уснул, сидя в коляске у стола. Иваныч тихонько приоткрыл дверь и повернул выключатель, в свете полной луны осторожно поднял Арсения на руки, положил на кровать и накрыл шерстяным пледом.

– Умаялся, бедняга, сколько тебе еще придется терпеть, – тихо прошептал старик и погладил юношу по светлой русой голове.

Глава 4

Каждый последующий день был похож на предыдущий, Арсений работал с раннего утра до глубокой ночи. Переводил, сравнивал, старался уловить смысл текста, но все было тщетно, вопросов становилось больше, чем ответов. Изображения на странице никак не соответствовали написанному, даже слова, встречающиеся на данной странице, не отражали смысл изображенного на рисунках и картах. Арсений совсем забросил занятия спортом, голова болела от напряжения и духоты кабинета. Осень выдалась сухая и жаркая. Уже середина октября, а дела не двигались, отец не звонил и не приезжал. Арсений стал бояться каждого прихода Иваныча в свою комнату, ему постоянно слышалось шуршание гравия под колесами подъезжающего джипа. Нервы сдавали, он то и дело комкал переведенные страницы и с яростью швырял их в урну, начинал все заново, но ничего не менялось. Слова не складывались в слаженный текст, смысл отсутствовал.

Арсений в очередной раз смял несколько листов с уже переведенными знаками, с силой бросил их на пол, в отчаянии уронил голову на руки. Было трудно дышать, хотелось закричать от безысходности и охватившей его ярости. Он больно прикусил губу, сжал кулаки, чтобы не завыть как дикий зверь. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Иваныч.

– Только не говори, что звонил отец, – сверкая глазами, прошептал Арсений, его зрачки светились в полутемной комнате как у дикого зверя, лицо исказила гримаса ярости.

– Нет, никто не звонил. Вам бы на улицу надо, давайте позанимаемся сегодня, – тихо спросил Иваныч, боясь услышать то, что он слышал уже не первый день.

– Иди, занимайся своими делами, не трогай меня, какой мне сейчас спорт? – закричал Арсений.

– Молодой человек, не кричите, а отвлечься вам нужно, – ласково, но с твердостью в голосе ответил дядька.

– Не хочу я, ничего не хочу, уйди, – швыряя в Иваныча смятый лист бумаги, продолжал кричать он, его глаза светились, казалось, еще минута – и он бросится на дядьку как дикий зверь.

– Что опять случилось? – подходя к Арсению и прижимая его голову к груди, спокойно спросил дядька.

– Иваныч, я в тупике, не знаю, что мне делать, ничего не выходит, я впервые в такой ситуации! Это издевательство какое-то, кто только написал эту бессмыслицу, – обмякнув в руках Иваныча, в отчаянии ответил Арсений, и слезы хлынули из его глаз.

– Давайте на воздух, вы скоро с ума сойдете, ножки разомнем, – еще раз предложил дядька, доставая платок и вытирая юноше бледное изможденное лицо.

– Наверное, пойдем, – разворачивая коляску, очень тихо почти губами ответил Арсений, в его голосе было столько боли и отчаянья, что Иваныч не на шутку испугался.

– Ну вот и славно, завтра будет новый день, отчаиваться рано, – приговаривал старик, прикрывая за собой дверь.

«Бедный мальчик, надо что-то предпринять, иначе не миновать нам горя, кровь у него дикая, кто знает, что надумает», – выкатывая юношу на крыльцо, подумал Иваныч.

Вечер стоял тихий, облетающая листва бушевала разнообразием красок в заходящих лучах осеннего солнца. Пахло прелыми листьями и цветущими рядом с крыльцом хризантемами. Горький опьяняющий воздух чуть взбодрил Арсения, он внимательно посмотрел на дорожку аллеи.

– Иваныч, а где наша ворона, я ее давно не видел? – неожиданно спросил юноша.

– Да вон она, на столбе вас дожидается, – показывая на спортивную площадку, чуть успокоился Иваныч.

Ворона важно прохаживалась по перекладине турника, так, словно ждала кого-то.

– Иваныч, возьми с собой остатки хлеба для нашей красавицы, – попросил он и улыбнулся.

«Слава Богу, не совсем еще голова у него поехала», – подумал дядька. Добравшись до спортплощадки, он помог Арсению встать. Юноша повис на турнике, пытаясь подтянуться, но силы покинули его.

– Совсем вы ослабли, кушаете плохо, спите по четыре часа, откуда силы? И занимались последний раз два месяца назад. Так и умереть недолго, погубите вы себя такой работой, – причитал Иваныч, помогая юноше сесть в коляску.

– Минутку посижу и еще попробую, – задыхаясь, сказал Арсений.

– Вот банка с кормом, смотрите, сидит ведь, ждет, – Иваныч показывал на ворону, которая прогуливалась рядом.

Арсений набрал корма и бросил чуть поодаль, старая ворона, прихрамывая, смело направилась к угощению, юноша внимательно наблюдал за ней и печально улыбался.

Птица быстро собрала корм, вспорхнула на ближайший столб и стала наблюдать за происходящим.

– Посмотри на нее, она совсем как я, всегда одна и вечно ждет внимания и подачки, – грустно глядя на ворону, рассуждал юноша.

– Что вы такое говорите? И откуда только мысли такие? Я же с вами, да и хлеб вы свой не зря едите, вот, работаете сколько! И про какие это вы подачки? – возмутился дядька.

Но Арсений молчал, он внимательно смотрел на ворону, печаль не сходила с его лица, казалось, еще минута, и его глаза вновь наполнятся слезами. Дядька стоял рядом, он давно не видел юношу таким подавленным: «Не дай Бог, опять сляжет», – мелькнула мысль.

– Иваныч, помоги, надо заниматься, а то женщина смотрит, ее подвести нельзя, – глядя на ворону, попросил юноша. Улыбка чуть коснулась его губ.

Дядька приподнял Арсения и помог ему встать у турника, юноша, шаркая обессиленными ногами, еще раз попытался подтянуться, но руки не слушались.

– Чего висишь, как мешок с навозом? Тебе разозлиться надо, а то так и останешься калекой, умру я, чего делать будешь, давай, хлюпик, – неожиданно резко закричал Иваныч.

Арсений широко раскрыл глаза, удивленно глядя на дядьку, который всегда относился к нему с нежностью, стараясь уговорить, а сегодня?

– Чего смотришь, так и будешь висеть? Давай, тошнотик, тянись, – еще раз крикнул дядька.

Арсений от возмущения стиснул зубы, чтобы не нагрубить Иванычу, его будто обдало кипятком, все мышцы напряглись. Раз, другой – тело юноши резко взметнулось вверх, он старался достать подбородком до перекладины.

– Девять, десять, все, хватит на сегодня, – оттягивая Арсения от турника, сказал дядька.

– Поставь меня к брусьям, – твердо сказал юноша, глядя Иванычу прямо в глаза.

– Узнаю моего Сеньку, а то смотри, сломался! Нет, паря, рано, нам еще жить и жить, – радостно ответил дядька, помогая Арсению перейти на брусья.

Волоча непослушными ногами по земле, Арсений старался сделать хоть несколько шагов.

– Что это вы, Арсений Иннокентьевич, про женщин говорили? – смеясь, спросил Иваныч.

– Это я про ворону, – не понял Арсений.

– Я тут подумал, может, вам женщину для тонуса привести? – продолжал дядька шутливо.

– Какую женщину? – недоумевал юноша.

– Ну, бывают такие, пообщаетесь, для здоровья вам надо, ну и так.

– Зачем она мне, работы у меня много, ну ты, Иваныч, насмешил, – усаживаясь в коляску поудобнее, рассмеялся Арсений.

– А все же привезу, – тихо ответил Иваныч.

Арсений промолчал, он любовался поднимающейся над деревьями луной, полной, круглой, как золотое светящееся блюдо. Прогулявшись по ночной аллее и надышавшись прохладным осенним воздухом, напоенным горечью увядающих цветов, жители старого каменного дома с аппетитом поужинали. Иваныч помог Арсению помыться и лечь в постель.

Дом стих, только время от времени поскрипывали старые ставни, да лай собак вдали нарушал тишину. Арсений лежал и рассматривал лунные пятна на потолке. Часы пробили два. Спать не хотелось. Он сел на край кровати, с трудом свесил ноги, все тело болело. «Перезанимался, мышцы ноют, надо продолжить упражнения, совсем я обленился», – подумал юноша, придвигаясь к окну.

Двор был пуст, полная луна на безоблачном небе тускло освещала окрестности, ворона мирно дремала на столбике крыльца, что удерживал перила. Вдруг птица испуганно встрепенулась и взлетела на ближайшее дерево. Худая согнутая фигура в темной куртке с капюшоном на голове быстро пробежала через двор и скрылась на летней террасе. Арсений подвинул коляску и тихо, чтобы не потревожить Иваныча, пересел в нее, затем выехал в холл и направился к выходу на летнюю террасу, остановился у самой темной стены. Человек ловко просунул руку в приоткрытую форточку и умело открыл створку окна, шустро влез в комнату, бесшумно спрыгнул с подоконника. На цыпочках, так тихо, что не скрипнула ни единая половица, направился в дом. Арсений молча наблюдал за происходящим, вор проник на кухню и уже через несколько минут с полной тряпичной сумкой возвратился назад.

– А как же леший? – узнав в крадущейся мимо тонкой фигурке знакомую девушку, уверенно спросил юноша, нарочно делая голос чуть хрипловатым.

– Дяденька, не надо, я все верну, – шепотом запричитала девушка, от страха она низко присела и поставила сумку у ног.

– Чего набрала-то? – рассмеялся Арсений.

– А чего у вас брать, тоже голь, – девушка узнала Арсения и осмелела.

– Катя, ведь можно же попросить, – сказал тихо Арсений и подъехал к ночной гостье поближе.

Девушка выпрямилась, посмотрела на юношу уже без страха.

– А ты чего отдашь? У вас самих в холодильнике жрачки на два дня, а в городе говорят, что вы чуть ли не олигархи, – рассуждала Катя, успокоившись.

– Нашла ведь, что взять, и, главное, быстро так, – удивлялся юноша, покачивая головой.

– Да брось, порошка взяла пачку, стирка у меня, да так, по мелочи, хочешь, верну, – оправдывалась ночная гостья.

– Ладно, не надо, раз взяла – тебе нужней, – успокоил ее Арсений.

– И что, я могу идти? – не понимая происходящего, спросила девушка.

– Иди, – спокойно ответил хозяин.

– Спасибо! А дядька твой тебя не накажет? – не унималась Катя.

– А мы ему не скажем, – усмехнулся юноша.

– Я пойду? – еще раз спросила девушка. Она быстро схватила сумку в охапку, прижала ее к груди и ловко забралась на подоконник.

– До свидания, – сказал Арсений уже вдогонку поздней визитерше.

– Пока, – донеслось до него из темноты сада.

Он прикрыл створку и направился в свою комнату, посмотрел в окно, девушки уже не было видно. «Вот это да, уже сбежала», – подумал юноша, улыбаясь. Часы пробили половину третьего. Он лег в постель, в эту ночь сон его был крепок.

Арсений проснулся от крика, Иваныч ругался на чем свет стоит. Юноша быстро оделся и направился в кухню, дядька открыл все шкафы и, размахивая руками, метался по комнате.

– Что случилось? – спросил Арсений, улыбаясь происходящему.

Вид у Иваныча был обескураженный.

– Это же надо, все вынесли, двадцать пять лет здесь живу, люди стороной не только дом обходят, к забору боятся подойти! А тут в дом залезли, все уперли. Есть нечего, завтрака не будет! Это ж надо, ничего не боится, – громко возмущался Иваныч.

– Яичницу сделай и хватит, мне работать пора, – рассмеялся Арсений, вспоминая ночное происшествие.

– Вам смешно, а с меня спрос, все вынесли, сумки три, точно. В город за продуктами надо и вообще. А вы не слышали ночью шума? – спросил Иваныч, доставая из холодильника яйца.

– Нет, не слышал, – слукавил юноша, придвигаясь к столу.

Вскоре завтрак был готов. Иваныч не унимался, он пересчитывал несуществующие запасы, которых набралось уже не на три, а на пять сумок. Арсений улыбался, после легкого завтрака он направился в свою комнату, а через несколько минут дядька заглянул к нему.

– Поехал я в город, рано не ждите, вернусь только к вечеру, много не работайте, выходной сегодня, отдыхать надо. Обокрали шельмецы, это же надо, – не мог успокоиться он.

Арсений остался один, он вспомнил ночную гостью, ее сумку, и реакция Иваныча вновь развеселила его. «Хорошо, что у нас не ломятся закрома, а то бы наговорил, что от нас машинами добро вывозят», – сказал сам себе Арсений и рассмеялся, глядя на закрытую дверь, словно дядька мог его услышать. Затем он привычно принялся за работу, слова поддавались легко, Арсений без особых усилий уже мог читать на неизвестном языке, вот только как звучат правильно эти слова, он не знал. Прослушивал еще и еще раз запись и интуитивно произносил их вслух как мог, старался напевать, повторяя интонации из услышанного. День пролетел незаметно, и вот опять тусклое осеннее солнце закатилось за верхушки деревьев, первая звезда яркой точкой засветилась на кромке горизонта. Иваныч все не возвращался.

Арсений отложил работу и отправился на кухню, проехав холл, он остановился у старой скрипучей лестницы, что вела наверх.

– Что там может быть, кроме отцовской спальни? Живу в доме двадцать семь лет и совсем ничего не видел, надо исправить это, – держась за перила и глядя вверх, рассуждал юноша.

– Я буду только рад, – хриплый голос Иваныча заставил вздрогнуть.

Арсений резко обернулся, в полумраке комнаты, снимая покрытую инеем куртку, стоял дядька, а рядом с ним переминаясь с ноги на ногу от холода, высокая темноволосая девушка.

– Познакомься, это – Арсений! А как тебя зовут? – бесцеремонно спросил Иваныч вечернюю гостью.

– Изольда, – жеманно ответила девушка.

– Очень приятно, – тихо сказал Арсений.

– Это, что ли, клиент? – нервно спросила девушка и показала длинным красным ногтем на молодого хозяина.

– Да, будь с ним повежливей, – строго ответил Иваныч.

– Мы так не договаривались, ты не сказал, что он инвалид, что я с ним делать буду? – не унималась девица и перешла на повышенный тон.

– Арсений, идите в свою комнату, барышня через минуту подойдет, – тихо, но очень настойчиво попросил дядька.

Арсений не стал спорить, он очень устал за день, быстро развернул коляску и удалился. Столь вульгарная девушка его удивила: яркая, небрежно наложенная на лицо косметика, очень короткая красная кожаная юбка и сетчатые черные чулки – все это шокировало юношу. Ее разговор с Иванычем поразил не меньше, оказывается, дядька привез эту женщину ему. «Для чего? Она груба и, скорее всего, невежественна, о чем можно с ней говорить? И хамит с порога», – рассуждал Арсений, усаживаясь ближе к окну. Через несколько минут дверь распахнулась, на пороге стояла необычная гостья, она внимательно обвела взглядом комнату. Потом медленно подошла к Арсению и потрепала его по светлым шелковистым волосам.

– Ты прямо инопланетянин, никогда не видела людей с такими глазами, – сказала она, внимательно глядя в лицо юноше и садясь рядом на край кровати.

– С какими? – спокойно спросил он.

– С такими большими и зелеными, тебе лет сколько, мальчик? – продолжала девица, закидывая ногу на ногу.

– Двадцать семь, – ответил Арсений так же спокойно.

– Да что ты, такой взрослый, а на вид лет семнадцать! Ну что, давай приступим, – присаживаясь юноше на колени и разворачивая его лицо к себе, томно прошептала Изольда.

– Вы что делаете, коляска не выдержит, – возмутился Арсений, убирая руки девушки от лица.

– Пересядь на кровать, – раздраженно сказала она.

– Зачем?

– В шахматы играть будем, – недовольно ответила визитерша.

– Иваныч, – громко позвал Арсений.

Через секунду в комнату заглянул дядька.

– Звали?

– Иваныч, а мы ужинать будем? – неожиданно спросил юноша, глядя на дядьку умоляющим взглядом.

– Конечно, вы тут поговорите, я мигом, через часик, – протараторил тот и закрыл за собой дверь.

Девушка внимательно наблюдала за происходящим и усмехалась, она откинула с лица темные свисающие пряди волос и еще ближе придвинулась к Арсению.

– Ты боишься меня? Пересядь на кровать, не бойся, я не обижу тебя, – томно ворковала девица.

Арсений подъехал ближе к кровати и перекинул свое тело, поправил руками неподвижные ноги. Девушка села рядом и обняла его за шею, она попыталась поцеловать юношу. Резкий запах ее духов заставил Арсения закашлять, вечерняя гостья резко отпрянула.

– Боже, что с тобой? – недовольно буркнула она.

– Ваши духи, они какие-то… – не успел договорить Арсений.

– Какие? Чего бы ты понимал! Слушай, мне надо отработать, у меня в двенадцать еще клиент, – раздраженно сказала она и повалила юношу навзничь, осыпая его щеки поцелуями.

– Не надо! – почти закричал он.

– Молчи, – продолжая свое дело и скользя рукой по телу юноши, шептала Изольда.

– Я сказал – не надо, – Арсений резко поднялся, его переполняли злоба и отвращение. – Иваныч!

– Да, хозяин? – через минуту появился дядька.

– Девушка уходит, рассчитайся с ней, – твердым голосом приказал Арсений и брезгливо вытер губы.

Изольда встала, одернула кожаную юбку, откинула растрепанные волосы назад и вышла из комнаты.

– Как скажете, – тихо ответил Иваныч и вышел следом за ней.

В холле девица натягивала сапоги, что-то бормотала себе под нос.

Иваныч протянул ей купюру.

– Вот, возьми это, и помни, что я тебе говорил, если кому скажешь – найду и убью, – грубо сказал Иваныч, выталкивая девицу за порог.

– А проводить? Место тут у вас проклятое, – возмутилась она и придержала дверь.

– Доберешься сама, пошла отсюда, мне хозяина кормить надо, – недовольно сказал Иваныч, убирая ее руку и закрывая дверь.

– Сволочи, завезли черт знает куда, ноги сломаешь по этим дорогам топать, – кричала девица и куталась в тоненький плащик.

Арсений смотрел в окно на силуэт удаляющейся девушки, он не мог прийти в себя от этого нежданного визита. Через несколько минут в комнату вошел дядька, он внимательно посмотрел на молодого хозяина.

– Ужинать идемте, – позвал он и подкатил коляску ближе.

Арсений молча пересел в коляску и направился следом за Иванычем. На столе в кухне в тарелки был налит свежесваренный куриный суп. Юноша взял ложку, подвинул к себе кусочек еще теплого черного хлеба и внимательно посмотрел на дядьку.

– Зачем она приходила? – строго спросил юноша.

– Вам расслабиться надо, работаете много, да и вообще, взрослый вы уже, – сбивчиво объяснял Иваныч, как будто смущаясь.

– То есть эта девушка пришла, чтобы любить меня? – продолжал допрос Арсений.

– Ну как это любить? Если хотите, то любить, – ответил Иваныч.

– Как это? И ты хотел, чтобы я на ней женился и у нас дети были?

– Нет, это же так, для здоровья, ну понимаете, мужчина должен расслабляться, получать удовольствие, чтобы потом работать было легче, – мямлил дядька, не зная, что сказать.

Арсений смотрел на смутившегося Иваныча широко раскрытыми глазами, в его взгляде было столько непонимания и удивления, что Иваныч опустил глаза. Дядька растерянно нарезал кусок за куском, и скоро уже весь батон лежал на разделочной доске, нарезанный мелкими ломтиками. Арсений, глядя на растерянность дядьки, закинул голову назад и расхохотался в голос.

– Успокойся, Иваныч, я все понимаю, читал я о жрицах любви. А красивей-то не нашлось? И духи у нее отвратительные, – продолжал Арсений, смеясь.

– Слава Богу, а-то я и впрямь подумал… – присев на стул, чуть успокоился Иваныч.

– Давай ужинать. Знаешь, Иваныч, я решил, что буду переводить пока так, пусть смысла нет, всю книгу осилю, а потом буду думать, что делать, – перевел разговор на другую тему Арсений.

– Правильно, утро вечера мудреней. Завтра воскресенье, погулять надо подольше. Холодно, снежок, наверное, ночью пойдет, – облегченно вздохнув, ответил Иваныч и подлил юноше суп.

– Неудобно с девушкой получилось, морозно, а она пошла пешком, – тихо сказал Арсений, глядя в темное окно.

– Я ей на такси денег дал, – ответил Иваныч, убирая тарелки со стола.