Екатерина Шереметьева
Прививка от любви

Ночь. Вдох-выдох. Ночь шепчет бесконечным одиночеством разомкнутых ресниц. Вдох. Мало воздуха и много мыслей. Я вдыхаю и не чувствую кислорода. Ночь шепчет одичалой погоней за бесконечным списком дел. Он аккуратно записан в моём планшете. Ночь отпустит, и я вновь стану живой. Горло сжимается, подступают слёзы. Вдох-выдох. Я вдыхаю темноту и выдыхаю печаль. Я вдыхаю тишину и выдыхаю надежду. Я вдыхаю морок своих мыслей и выдыхаю всего одну: «Мама, ты где?»

01.09.2219 Фудзиград, Сектор № 1, Первая клиника

Скорее. Только бы не поскользнуться на сверкающем белоснежном кафеле. Хрустящий белый халат, тугой хвост на затылке, холодные глаза за серебряной оправой. В голове Лики проносятся лекции по акушерству: в реанимационной зоне беременная женщина в критическом состоянии.

Лика – лучший практикант на потоке, и сегодня ей предстоит первая самостоятельная операция. Кирилл Андреев, старший хирург, строго смотрит поверх маски. Лика моет руки, натягивает перчатки и влетает в операционную. У пациентки кровотечение и разрыв матки. Лика глубоко втягивает ноздрями воздух и берёт скальпель.

Полчаса спустя на мониторах прямая линия. Женщина умирает на операционном столе. На руках у Лики остаётся новорождённый ребёнок. Малышка борется за жизнь и жадно начинает вдыхать воздух. Плачет. Ищет маму.

Лика инстинктивно прижимает ребёнка к груди и чувствует, как замирает каждая клеточка её тела, кровь стекленеет, становится тяжело дышать. Внутри разверзается пропасть и с каждым криком малышки делается всё больше. Кто-то пытается забрать у неё ребёнка. Но Лика не разжимает хватку – она не может и не хочет его отдавать. Будто приросла к полу, будто скорее умрёт, чем отдаст это дитя.

В нос бьёт резкий запах нашатыря, глаза слезятся. Малышку уносят беззащитным свёртком. Впервые в жизни Лике хочется плакать. Она чувствует укол в плечо и проваливается в темноту.

– Претендент на лучшего молодого хирурга года, и вдруг такой промах, –  Кирилл удивлённо смотрит на Лику. – Что это с вами произошло такое в операционной, потрудитесь объяснить?

– Думаю, сбой из-за гормональных препаратов, – отвечает Лика. – Я обязательно найду причину.

Объяснить случившееся с ней действительно непросто, ведь медицина и наука достигли таких высот, что люди научились контролировать все процессы, протекающие в организме. Гормональный фон, содержание в крови питательных веществ и минералов, профилактика болезней: ежедневно все жители государства Фудзиград принимают рассчитанные для них инъекции. Для всего существует специальный препарат.

Насущные задачи человечества – научиться контролировать стихийные бедствия, несчастные случаи, рождение и смерть. Правда, в борьбе с последней уже проделан немалый путь.

Зачатие детей происходит искусственно: соединяют две лучших и наиболее подходящих друг другу по инженерным расчётам молекулы ДНК и оплодотворённую яйцеклетку подсаживают в будущую мать.

Сами слова «мать» и «отец» теперь имеют чисто номинальные значения. Больше никто не живёт семьями. Каждый индивидуум живёт во имя себя и своей реализации.

И каждый занят тем, что неистово создаёт себя как личность, как вазу тончайшего хрусталя, инкрустированную драгоценными камнями, развивается и исполняет свои цели и желания. Местоимения «я», «моё», «своё» стоят на первом месте любого фудзиградца. Общение людей сводится к торгово-потребительскому обмену, и это всех устраивает.

Граждане страны – все сплошь одиночки. Все как один воспитаны в детских домах и пансионатах. Жизнь каждого предопределена. Каждый стремится, чтобы жильё побогаче, еда получше, медицинские услуги повыше классом. Выглядеть помоложе, побезупречнее. Работу поинтереснее, наград повыше и успеха пооглушительнее.

Обратная сторона идеальной жизни фудзиградца – порой тотальное неумение мыслить и принимать решения самостоятельно. Застрявшие в песочнице трёхлетние дети большинством громко требуют «хочу», не осознавая необходимости трудиться.

Расплатой за удовлетворение этого детского «хочу» стала любовь, давно покинувшая Фудзиград.

Глава 1 Лика

01.05.2219 Фудзиград, Сектор № 1, Первая клиника

Лика сжимает виски: что произошло там, в операционной?

Она всегда безупречна. Безупречность – это мечта её детства. Самые красивые белоснежные гольфики, начищенные туфельки, ни царапинки, ни пылинки, аккуратные французские косы с гладкими серебристыми заколками – не чета многим пансионатским девчонкам, которые были не в состоянии победить свою лень. Выбирали самые простые работы, мечтали о неземных высотах, но не в силах были оторвать себя от развлечений и игр. А Лика всегда принадлежала к тем, кто знал, что добьётся успеха.

Она решает исследовать свои воспоминания. Может, ключ к сегодняшнему приступу кроется глубоко внутри?

Недавно были разработаны новые гипнотические инъекции для реабилитации и лечения депрессий и иных психических расстройств. Граждане хотят чувствовать себя счастливыми и в удовольствии, и за спокойствием и радостью обращаются к медицине и уколам.

Лика внимательно изучает инструкцию и данные учёных-разработчиков. «Гипноз поможет мне поднять детские воспоминания», – решает она.

Оставшись на ночное дежурство, Лика подключает считывающие устройства, рассчитывает дозу, заводит таймер для выхода из гипноза и погружается в транс.

Горло перетянуто, зажато, она хочет кричать, но не может. Хочет вырваться, пытается бить руками и ногами, всё тело трясёт, но она крепко чем-то обмотана. Спелёнута. Яркий свет бьёт в глаза. Ей холодно и жуткими волнами подкатывает ощущение близкой смерти. Страшно. Очень страшно. Она осталась одна. Мамы нет. Рядом только серый холод и яркий свет. Из этого жёсткого кокона никак не вырваться и не закричать. Она захлёбывается собственными слезами, и пытка эта продолжается бесконечно. Маленькая девочка у последней черты, у чёрной бездны, она слышит рёв волосатых чудищ и зов мертвецов.

Холод пронизывает тельце, душу разрывает крик: «Мама, мама! Помоги! Мама, мама, где же ты?»

Таймер начинает отсчёт: раз-два-три-…-десять. Лика открывает глаза. В горле стоит ком. Она чувствует себя так же, как и в видении: маленькой, брошенной и обречённой на смерть. Вспоминает шок и панику, которые сопровождали первые месяцы жизни.

Она заглядывает чуть вперёд и видит: в какой-то момент отчаявшийся ребёнок перестаёт звать маму, перестаёт искать тепло человеческого тела, перестаёт ждать сладкое мамино молоко. Ребёнок лишился надежды и забылся. Один в холодном враждебном мире.

В первый раз за двадцать пять лет из её глаз текут слёзы. До мрака одиночества и безысходности она успела почувствовать сладкие моменты у мамы на руках, безграничное счастье и безопасность, внимание, нежность и любовь.

Любовь? О ней Лика знает лишь из книжек, которые читала в школе. Семья? Давно признана государством неэффективным пережитком прошлого.

«Но почему тогда так больно сейчас? Откуда эти воспоминания? Почему близость мамы отдаётся затянутой в пелёнку паникой?» Отключив приборы, Лика тщательно убирает следы эксперимента. Она решает, что с очередной порцией инъекций лучше повременить. Интуиция подсказывает, что сначала нужно как следует обдумать произошедшее. Лика ставит галочку в электронной карте о приёме уколов, впервые ощущая себя словно преступник. Словно она пересекает черту, за которой не будет обратной дороги.

Сон захватывает девушку, странным образом продолжая баюкать её в самых первых картинках прошлого: нежные мамины руки, мягкие объятия, стук сердца, поцелуй в лобик и лёгкие покачивания. Лика улыбается во сне и чувствует себя абсолютно счастливой.

Новый день начинается с проливного дождя. Ливень хлещет по стёклам, гулко стуча по жести водоотводных труб, в такт ему у Лики в голове бьются мысли: «Я должна найти маму. Я не хочу жить как все. Я хочу узнать, что такое семья, я хочу узнать, что такое любовь».

Она открывает электронную почту. Новое письмо. В графе «От» значится: «Управление деторождения, Департамент медицины, государство Фудзиград».

Каждая гражданка обязана дважды отдать долг деторождения: в двадцать пять и двадцать семь лет. Полгода гормональной терапии и стимуляции. Инженерный подбор ДНК отца ребёнка. Пристальное наблюдение врачей. В день зачатия – операция по извлечению яйцеклетки. Искусственное оплодотворение и вживление сформированного эмбриона в будущую мать. Вероятность успеха – 80%. Беременность протекает под присмотром врачей и на медикаментозном сопровождении. Ровно через 38 недель женщина подвергается повторной операции по рождению ребёнка. Трое суток гражданка обязана держать новорождённого на руках, предлагать материнское молоко и не отходить от малыша. Затем она наконец свободно возвращается к социальной жизни и работе, а Фудзиград выплачивает солидную премию за каждого здорового ребёнка.

Фудзиградки считают несправедливым, что для производства людей используются женские тела, ведь это лишает их возможности наравне с мужчинами достигать карьерных целей и материальных благ. Лишь возможность выразить почтение городу, как в промо-роликах, впитанных с детства, и премия позволяют им гордо нести эту ношу. Женщины стремятся как можно быстрее выйти на работу, а малыши трёх дней отроду отправляются в государственные пансионаты.

«Только этого не хватало», – раздосадованно думает Лика. Беременность в этом году совсем некстати, ей нужно закончить хирургическую практику и получить звание действующего врача. Но нарушить закон она не может, а потому отвечает на письмо, что пройдёт обследование в назначенное время.

Практикантка приходит в клинику на полчаса раньше и составляет отчёт о вчерашней операции. Причина смерти пациентки – потеря крови, констатация факта спасённой жизни ребёнка и в графе особые отметки – эмоциональный сбой как результат хронического перенапряжения последних трёх недель – Лика сдаёт экстерном экзамены ординатуры, ночами готовится, а днём в больнице. Назначив самой себе приём у нейропсихолога, Лика загружает отчёт.

Служба внутренней безопасности государства тщательно отслеживает случаи нервных срывов, депрессий и эмоциональных сбоев горожан. И, как правило, по результатам проверки гражданам назначают новые инъекции. Но Лика помнит несколько примеров из курса психологии, когда «сломавшихся» граждан просто выселили за черту города, в Приграничные зоны. Это значит лишение гражданства, изъятие электронных чипов, сканирующих состояние организма и хранящих идентификационные данные, и прекращение медицинской поддержки. Что же происходит с ними дальше?

Сталкиваясь с жителями Приграничных зон, горожане ощущают испуг, словно прикасаясь к не совсем людям. Или на самом деле всё наоборот?

Глава 2 Лика

02.05.2219 Фудзиград, Сектор № 1, Первая клиника

В два часа дня Лику снимают со смены. Она сдаёт анализы и заходит в кабинет нейропсихолога. Лика ступает внутрь и неожиданно ощущает, как ноги утопают в мягком ворсе большого ковра. Пространство убаюкивает светлыми бежевыми тонами, из окна свободно льётся дневной свет. Напротив – широкий стол молочного цвета с большим монитором, правая стена занята реалистичными обоями с изображением книжных полок в старинном стиле.

Клим Стоев спокойно поднимается из-за стола, заслоняя своей статной широкоплечей фигурой свет из окна. Молодой мужчина взмахом руки приглашает Лику устроиться в кресле. Она замечает слева у стены уютные кресла яйцеобразной формы, расположенные друг напротив друга. Он занимает одно из них, поглаживая плюшевую обивку подлокотников, свободно вытягивает длинные ноги. Лика садится напротив и чувствует, как расслабление разливается по телу. Тем не менее она рассматривает собеседника. Костюм кэжуал-покроя тёмно-горчичного цвета гармонирует с его медной кожей и глазами цвета кока-колы. Кисть правой руки покрыта татуировкой дракона. Чешуя играет и переливается при движении его пальцев.

Изучив отчёт Лики о произошедшем, Клим спрашивает:

– Как вы чувствуете себя сегодня? – он говорит текуче, растягивая гласные, и буквы, словно ровные округлые детские прописи, плавно складываются в слова.

– Как обычно, всё в норме, – Лика замечает, что барабанит пальцами по подлокотнику и что накатывает напряжение в этом идеальном кресле, хотя она готовилась к разговору.

– Вас не напугала эта ситуация? – удивляется врач.

– Если честно, вчера я была обескуражена, – Лика решает, что лучше сказать часть правды, чем врать обо всём. – Я никогда не сталкивалась с подобными чувствами. Они напугали меня. Я человек, который всё держит под контролем, эмоции никогда не мешали мне двигаться по намеченному плану, успешно проводить операции и делать свою работу. Я бы хотела быть защищённой от подобных случаев в дальнейшем. Возможно, вы сможете дать научное объяснение вчерашней реакции моего организма? Аналитика и понимание всегда помогали мне бороться с трудными ситуациями.

– Боюсь, единственное объяснение – перенапряжение и нервный срыв. Я выпишу вам препараты и один выходной, – холодно объявляет Клим. Но Лика чувствует – он врёт. На самом деле он прекрасно знает, что стало причиной её реакции там, в операционной.

– Спасибо, – отвечает Лика. Она готова играть по правилам.

Улыбнувшись на прощание, Лика выскальзывает из кабинета. Послушно покупает выписанный препарат и отмечает в системе учёта персонала завтрашний выходной.

Вечером Лике не терпится покинуть госпиталь, она спешит к выходу, пикая пропуском на многочисленных дверях, пока наконец не вырывается в тёплый осенний вечер. Пахнет мокрой листвой, осень навевает печаль по уходящим в стенах госпиталя жизням.

– Вы на метро? – слышит она у входа в туннель бархатное, легко растянутое «о». – Я могу вас подвезти.

Что ж, значит, Клим решил ей что-то рассказать.

– Хорошо, – соглашается Лика.

Они останавливаются на пустыре – на границе Первого и соседнего секторов граждан низшего класса. Здесь ещё нет камер, сюда не добралась строительная техника по сносу старых муниципальных домов.

– Я думаю, вы рассказали мне не всю правду, – прямо заявляет Клим.

– Почему вы так считаете?

Лика не готова раскрывать свои карты.

Клим барабанит пальцами по рулю. Глаза сверлят лобовое стекло. Он заметно нервничает, слова просятся наружу, но он тоже осторожен.

– Однажды я уже видел такой же случай, – наконец начинает он. – Десять лет назад. Женщина, как и вы, молодой хирург, попала на операцию матери с близнецами. Не удалось спасти никого. Но один из малышей прожил на её руках пять минут, – Клим замолкает. Кажется, что рассказ даётся ему нелегко. – И она не смогла оправиться после этого потрясения. Начала бредить, говорила о семье, о материнской любви, о любви между мужчиной и женщиной, о дружбе, о взаимопомощи. Мы три года её лечили. В результате она превратилась в тень, полузомби, но инстинктивно продолжала искать отца, мать, братьев и сестёр. А потом забеременела. Никто не мог понять, как ей это удалось. Абсолютно естественно. В беременность она отыскала своих родителей и двух братьев. На аборт идти отказалась. Власти выслали её за черту города как неблагонадёжного жителя. Что с ней было дальше, никто не знает.

– Как она всех нашла? – спрашивает Лика, не удержавшись.

В ответ Клим лишь горько усмехается и сжимает руль. Лика видит, как он напряжён. Смотрит на неё, а в глазах – слёзы.

– Я прошу тебя, откажись от этой затеи, – внезапно он переходит на ты, как будто его откровение сделало их кем-то большим друг другу, чем врач и пациент. – Ты загубишь свою жизнь и карьеру. Сейчас перед тобой открыты все пути, ты блестящий хирург, у тебя золотое будущее, ты будешь развиваться, исполнишь все свои желания.

– Кроме одного.

– Да, кроме одного. Но у нас это и не принято желать.

– Прошу, расскажи мне всё.

– Дороги назад у тебя уже не будет.

– Я согласна.

– Эта женщина, её зовут Марго, моя сестра. Она нашла меня, когда мне было двадцать, – начинает Клим. Лике кажется, что он говорит почти с облегчением. Непросто носить в себе такую тайну, и теперь он передаёт её Лике. – Мы сдружились. Я просто не мог смотреть, как из-за лечения она буквально тает на глазах. И решил ей помочь. Подсказал, как можно обмануть врачей и перестать принимать препараты. Марго отыскала наших родителей, но это были уже не люди. Годы «оздоровительных» инъекций превратили их в холодные тени. Они были не способны не только любить, но даже узнать нас. Наша мать занимает высокий пост, вечно молодая, активная учёная-лидер, – Клим умолкает. После короткой паузы он продолжает, слова даются ему с трудом: – Это она сдала Марго властям. Я думал тогда, что больше никогда не увижу сестру.

– И ты нашёл её? – Лика не в силах сдержать любопытство, радость от того, что она не одна такая, и в то же время горечь о судьбе Марго.

Клим наконец отпускает руль и, выдохнув, откидывается на сиденье.

– У меня есть её электронный адрес. Я поддерживаю с ней связь, записывай.

У Лики стягивает под горлом – неужели удача? Неужели она поговорит с кем-то, кто сможет её понять?

Дрожащими руками она записывает заветный адрес в заметки.

Забыв обо всём и вся, на радостях целует Клима в щёку и, выпрыгнув из машины, со всех ног несётся домой.

В нескольких десятках километров так же радостно спешит домой Марго: у неё есть семья.

Глава 3 Клим

02.05.2219 Фудзиград, Сектор №2, пустырь на границе с Сектором № 1

Клим долго сидит в машине и невидящими глазами смотрит вслед убежавшей пациентке. Чёрно-белым кино проносятся воспоминания.

Он рано осознал себя: неуклюжими шагами топает по мостовой и проказливо смотрит на большую, вкусно пахнущую женщину. Она смеётся и хвалит его: «Молодец, малыш, как хорошо ты шагаешь! Давай ещё!» Климу повезло: несмотря на то, что с самого первого дня он попал в пансионат, у их нянечки было огромное сердце, и она воспитывала детишек как родных. Но длилось это недолго. Клим помнил резкую боль: однажды утром его разбудил не ласковый шёпот, а резкий крик дрессировщика. Нянечка исчезла, и на её место пришла холодная жёсткая дама – воспитательница благонадёжных граждан Фудзиграда.

Вот ему тринадцать, он втайне рисует смелых драконов, разрывающих путы и железные цепи. Они рушат миры и вырываются на свободу. Он находит товарища, тоже увлечённого рисованием, и на спине появляется первая татуировка.

Золотая осень, солнце, среди жёлтой листвы он встречает медь длинных рыжих волос. Их обладательница звонко смеётся. Этот миг своей шестнадцатой осени он вспоминает каждый день и благодарит за него небеса.

В двадцатый день рождения его ждёт новое открытие – старшая сестра, красивая, сильная, умная женщина. Она стала вторым главным человеком в его жизни. Он был нужен ей здесь, в городе. Иначе давно бы порвал сети рабства камер наблюдения и электронных чипов, ремни одиночества и хождение по головам.

Клим выдыхает. Уже близко. Его освобождение совсем рядом. Последний пункт плана на сегодня: ручка, бумага, письмо.

Сейчас он не задумывается, какую роль оно может сыграть в жизни своего адресата.

Глава 4 Лика

03.05.2219 Фудзиград, Сектор № 1, Первая клиника

Лика опаздывает на повторный приём у Клима. Она спешит по больничным коридорам, но у самого кабинета видит чёрную форму гвардии Службы безопасности. «Неужели ловушка? Неужели он меня сдал властям?»

Лика метнулась было в сторону, но и там по коридору шагают гвардейцы.

– Добрый день. Лика Сергеева? – преграждает ей путь широкоплечий капитан, судя по нашивкам на рукавах.

– Да, это я.

– Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– А что случилось?

– Пройдёмте, пожалуйста, с нами.

Страх сковывает колени, ноги почти не гнутся. Лика ощущает, как тело становится ватным, в голове поднимается паника. Бежать!

– Вы были вчера на приёме у Клима Стоева?

– Да. В 14:00 часов.

– Виделись ли вы после этого?

– Столкнулась с ним у входа в метро. Где-то около 20:30.

– И больше вы его не видели?

– Нет, – Лика смело смотрит в глаза гвардейцам. Она решила играть ва-банк. – У нас и сейчас должна быть встреча. Что же всё-таки случилось?

– Клим Стоев погиб. Найден сегодня утром в реке. Мы расследуем обстоятельства его смерти.

Лика едва подавляет крик. Собрав волю в кулак, приказывает себе не плакать. Вдох-выдох.

– Это ужасно, – говорит она. – Но я тут ни при чём.

– Спасибо за ваше сотрудничество. На данный момент у нас всё. Можете идти.

В ординаторской Лика стискивает бумажный стаканчик для кофе. Разгар рабочих часов. В комнате никого. У окна – стол Кирилла Андреева, а вдоль стен, оклеенных бездушными бледно-жёлтыми обоями, восемь столов практикантов. Расположены они так, чтобы Андрееву были видны мониторы на столах молодых врачей. Рядом с каждым рабочим местом – доска с графиком дежурств и заметками, никаких фотографий и безделушек. Никаких мягких диванов и кресел. Стойка в углу с баллоном воды, порошковым кофе и пластиковыми стаканчиками. Сугубо рабочее пространство. Стол Лики слева от входа, прямо перед столом Кирилла.

Трудовые будни хирурга Фудзиграда обычно составляли десять часов шесть дней в неделю. Большинство проводимых операций были по омоложению, восстановлению стареющих систем организма или профилактике болезней. Жители государства привыкли к высокому уровню медицинского обслуживания и часто воспринимали его как должное обязательство перед ними. Зачастую работа врача не ценилась и люди не считали нужным быть вежливыми. Лику несколько удручало это отношение граждан к ведущей отрасли страны. Но она понимала силу привычки.

Лика наливает очередной стаканчик кофе, садится за свой стол. Ей нужно спокойно обдумать события последних дней, так ярко выделяющиеся на фоне стабильной высокоорганизованной жизни молодого врача.

В нескольких десятках километров грустит Марго, сжимая в руках письмо для неизвестной ей Лики Сергеевой.