Екатерина Бердичева
Фиолетовый снег
– Вот и ладно… – Засуетилась вокруг меня мать. – Тебе, наверное, уже пора?
– Конечно пора. – Поднялась я с табуретки. – Береги себя.
В выходные я поговорила с Семеном, он взял Маринин телефон и в течение недели обещал с ней побеседовать. Сказал, что у них в юридическом отделе как раз освободилась вакансия. Я облегченно вздохнула и занялась своими текущими делами.
***
Второй понедельник сентября встретил меня мелким дождем и восторженной Олечкой Александровной. Увидев, как я припарковалась, она поспешила мне навстречу и тут же схватила меня под руку.
– У нас необыкновенные новости? – Спросила я хмуро, раздражаясь на дождь и промокающее пальто.
– Ты видела новенького мальчика в моем классе? – С сияющими глазами сразу спросила она.
– Видела. И что? – Заинтересовалась я.
– У нас был классный час! Мы с ним побеседовали. Ты даже не представляешь, насколько он милый и обходительный! Ребята избрали его старостой!
– Да-а?
– Девочки так за него голосовали! Даже Дроздова с Петровой не спорила!
– А мальчики? – Я посмотрела ей в глаза.
– Часть класса тоже была за. Остальные – за Кузнецова. Ты же знаешь, он старостой у них с пятого класса!
– И ты позволила выбрать Бортникова?
– А что? Он хороший, вежливый мальчик. Настоящий лидер! Умеет организовывать ребят.
– Ты не забывай, что класс у них выпускной. Им надо заниматься учебой, а не отвлекаться на всякие разборки и недоразумения. А при резкой смене лидера возможен конфликт.
– Не преувеличивай! – Обиделась Олечка. – Все будет хорошо.
– Кстати случайно не знаешь, откуда он у нас появился, весь такой из себя замечательный?
– Знаю! – Ответила тут же Олечка, обрадованная тем, что я чего-то не знаю. – Он приехал из Питера. Говорит, отца перевели к нам. Военный, кажется.
Дождь припустил сильнее, и последние метры до школы мы уже бежали. Вешая пальто на просушку в учительской раздевалке, вдруг показалось, что по мне мазнул пристальный взгляд серых прозрачных глаз. Я дернулась. Наверное, померещилось.
***
Уже с понедельника все учителя, пообщавшиеся с Бортниковым, ходили целиком и полностью очарованные его знаниями и безупречно-вежливой манерой поведения. Белая роза, не сбрасывая лепестков, символично стояла посреди учительской. Место его присутствия в школе можно было определить по толпе поклонниц, робко гуляющих в сторонке неподалеку от своего кумира. А в воздухе ощущался запах назревающего конфликта.
Четверг той же недели начался для меня весьма досадно. Уходивший на работу муж забыл меня поцеловать, как он делал все пять лет нашей с ним совместной жизни. Нос тут же почувствовал запах грядущих неприятностей. Однако настроение испортилось окончательно, когда я вспомнила про урок в 11-В.
Так случилось, что, входя в двери школы, первым на кого наткнулся мой взгляд, был именно Бортников. Он расслабленно стоял у колонны на первом этаже напротив входа и переговаривался с одноклассниками, которых, как магнитом, втягивало в его мощное энергетическое поле. Парень сразу меня заметил и слегка улыбнулся. «Урок легким не будет». – Как-то сразу подумалось мне. Подходя к двери своего класса, я увидела всю их группу, собравшуюся у дверей. Прозвенел звонок.
– Опаздываете, Светлана Васильевна! – Наклонившись к моему виску, мягко сказал Иван.
– Звонок существует для учеников. Прошу в класс. – Отперла я дверь. Дети быстро прошелестели мимо меня и заняли свои места. Я села за стол, отметила в журнале посещаемость и достала стопку прошлых работ.
– Что хочу вам сказать. Кто-то меня порадовал, как всегда. Кто-то огорчил, также, как всегда. Дроздова! – Та вскинула накрашенные ресницы. Я продолжила. – Свежий маникюр на руках – вещь, конечно необходимая. Но ты, такая красивая девушка, разве не хотела бы поразить иноземный мир не только своей ослепительной внешностью, но и грамотной речью? Представь, – продолжила стимулировать я ее, – ты прилетаешь с мужем-бизнесменом в Лондон. – Та представила, и улыбка заплясала на ее губах. – Он уехал на переговоры, а ты отправляешься… куда, Наташа? Конечно, в модный салон! А там не сможешь даже спросить, где дамская комната…
Все захихикали, а Дроздова нахмурила в размышлениях лоб.
– Кузнецов! – Обратилась я к свергнутому с пьедестала фавориту. – Неправильные глаголы надо заучивать. Все три формы. А так, более-менее. – Ободряюще улыбнулась ему, и раздала всем листочки с моими пометками. Затем начала урок. Но Бортников, зевнув, демонстративно достал из сумки какую-то книгу. Положив ее на стол, он начал читать. Все стали переглядываться. Я хлопнула ладонью по столу:
– Либо внимательно меня слушаем, либо самостоятельное изучение материала. В конце урока – проверочная работа.
Все подравнялись и посмотрели на меня. Кроме Бортникова. Душа Петровой не выдержала первой:
– А Ваня книжку читает!
– Параграф первый, прочитать. Упражнение 2. Сделать. – Металлическим голосом отозвалась я и подошла к парню. Все уткнулись в учебники.
– Что изучаем? – Спокойно спросила его.
Он мило показал ровные зубы и протянул мне книгу:
– Вы, Светлана Васильевна, сами прошлый раз сказали, что меня Вам учить нечему. Вот… решил самообразовываться.
Я взяла том и открыла заголовок: Guy de Maupassant “Clair de Lune”. Книга была на французском.
– Не знала, Бортников, что вы любите Мопассана. Обычно его читают девушки. – Вернула я книгу ему.
– А Вы, Светлана Васильевна, не любите? – Его светлые глаза спокойно посмотрели на меня, и лишь где-то глубоко внутри их невообразимой прозрачности плясал маленький нахальный чертенок. – Или не понимаете по-французски?
– Бортников… – Я нежно посмотрела на него. – Sit u ne veux pas faire, tu peux partir de la class. Nous nous retrouverons sur les examens. (Если ты не хочешь заниматься, можешь уйти из класса. Встретимся на экзаменах. – фр.)
Поведала ему я и повернулась к нему спиной. «Два – один». – Подпрыгнула маленькая девочка внутри. Бортников закрыл книгу и начал делать задание.
Дальше все пошло, как по маслу. Я спрашивала, мне отвечали. Напоследок, перед окончанием урока, еще раз пробежала по сегодняшней теме и задала на дом. Прозвенел долгожданный звонок. Я выдохнула, а мальчики и девочки, переговариваясь, потянулись на математику. Следующим у меня был 7-б, в котором был лидером лентяй и оторва Степанов. Преподаваемые педагогами дисциплины у них не считались обязательными не только к запоминанию, но иногда даже и к прослушиванию. Поэтому учительский коллектив в этом классе боролся за каждого, кто хотел и не боялся учиться.
Я достала материал и, разложив на столе самостоятельные работы, крепко задумалась.
– Светлана Васильевна! – Неожиданно окликнул меня мягкий и вкрадчивый баритон, от которого по телу поползли мурашки. «Ну что еще?!» – Застонала внутри душа.
– Ты что-то здесь забыл, Бортников? – Произнесла я вслух.
– Просто хотел задать один маленький, но важный для меня вопрос. – Начал говорить он, подойдя ко мне сбоку и опершись на спинку моего стула рукой. Я встала. Ненавижу, когда надо мной нависают!
– Задавай. – Грустно кивнула я, глядя на него снизу вверх.
– А почему Вы не ведете французский?
– Его нет в школьных часах. – Объяснила ему, а про себя подумала: «Плохо знаю. Надо бы подтянуть».
– А частные уроки даете?
– Бортников, звонок на урок. У вас сейчас – математика. У меня – другой класс! – Семиклассники входили и садились, удивленно поглядывая на стоявшего рядом со мной кумира местной молодежи.
– Мы же еще об этом поговорим? – Спросил он, разворачиваясь к двери.
«Два – два» – Уныло констатировала я, заметив, как одна из девочек оценивающим взглядом прошлась по моей фигуре, а потом спросила:
– Вы что, всем желающим частные уроки даете?
– Мамедова, тебе бесполезно думать о частных уроках. – Ответила ей. Глядя на худую и кривоногую девчонку, класс заржал. Получилось… двусмысленно.
Когда в тот же вечер, вместо того, чтобы заняться с мужем репетиторством, я открыла учебник французского, то вдруг поняла, что жизнь перестала сверкать праздником. «Тяжела ты, доля солдатская…» – Буркнула я благоверному любимую присказку отца, повторяя глагольные формы. Муж пожал плечами, открыл ноутбук и углубился в заманчивые интернетские дебри.
***
Школа, с появлением в ее стенах господина Бортникова, стояла на ушах каждый день. Ваня с ребятами и классным руководителем ездили на родину великого поэта. Ваня достал билеты на концерт… Придешь утром в учительскую, тебе сразу вываливают последние новости: Бортников выиграл городскую олимпиаду по химии. Я упорно учила французский. Сумасшествие какое-то! Даже наш бесценный и неподражаемый Владимир Леонидович рассказывал на ушко Анне Петровне не очередной анекдот фривольного содержания, а о том, как замечательно Бортников разбирается в его предмете. У меня же с ним продолжались мелкие стычки и затяжная позиционная война с переменным успехом.
***
Я шла перекусить в буфет на большой перемене, когда ко мне подлетела красавица Дроздова. Вид у нее был возбужденный и одновременно испуганный.
– Светлана Васильевна! Там, – она махнула рукой в сторону гаражей, – Кузнецов с Тищенко и Терентьевым пошли Ваню бить!
– Глупости какие-то! – Не поверила я.
– Да! Ваня сказал про Вас, что Вы чересчур много на себя берете и считаете себя выше всех, а Костька сказал, что Вы умная, грамотная и красивая, и не ему судить! Вообще мы с Вами всю жизнь учимся, и Вы всегда были объективны! – Выпалила она на одном дыханье.
Я резко затормозила. Приехала, голубушка. Ученики дерутся из-за учительницы! Позор какой… Не отмоешься. Хотя причиной этому – всего лишь уязвленные амбиции самовлюбленного юнца. Но говорить-то будут не о причинах, а о следствии. А там и до выговора недалеко! Мой Бог!
– Куда, говоришь, пошли? – Переспросила ее.
– За гаражи!
– Дроздова! Найди нашего физрука, позови Ольгу Александровну, и бегом туда. Только чтобы тихо!
– Да, Светлана Васильевна! Уже бегу! – Она ланью, вернее, северным оленем, резво пронеслась через толпу учеников, сметая со своего пути всех, кто не успел отпрыгнуть в сторону. Я оделась и спокойно вышла на улицу, стараясь не привлекать внимания охранника. Хотелось обойтись без скандала.
За забором нашей школы есть злачное место – гаражный самострой восьмидесятых годов прошлого века. Именно там наши самостоятельные, взрослеющие с каждым годом, ученики обычно курят на большой перемене. Там же иногда происходит выяснение отношений между группировками и отдельными личностями. Но обычно их стычки приходятся на переходный возраст: двенадцать – тринадцать лет. А выпускники… Это нонсенс! Что если о причине ссоры узнает мой муж? Руки сразу стали ледяными.
Неторопливо выйдя из подъезда, за воротами я сразу перешла на бег рысцой. Зато к гаражам уже подкрадывалась чуть ли не на цыпочках. Вдруг Дроздова соврала, или ей померещилось? Они здесь курят, а я вылетаю! Комедия. Прижавшись к стеночке, словно шпион в примитивном отечественном фильме, аккуратно заглянула за угол. Стоят, голубчики. Разговаривают. Костик Кузнецов кричит, Бортников слушает.
– Какого черта ты тут появился, такой умный? Выгнали из старой школы за поведение? – Донеслось до меня. – За сто первый километр?
– Тебя не касается. – Спокойно ответил Бортников, глядя в глаза Кузнецову.
– Мы учимся тут последний год. Скажи, зачем тебе понадобилось всех баламутить? – Пробасил Тищенко. – Все было хорошо и спокойно. А теперь девки слезами весь пол в школе закапали, уборщица тряпки отжимать не успевает…
– Завидно? – Поинтересовался Бортников.
– Нет. – Опустил сжатые кулаки Кузнецов. – Тебе-то самому не мешает? В подъезде почетный караул еще не все стены сердечками расписал?
– Тебе что с того? Твоя бывшая тоже там дежурит, а?
– Нарываешься, учительский любимчик! Ах, он талантливый, ах он такой, ах сякой, а на деле?
– Какой есть, не тебе меня воспитывать. Они на мне план делают, им премия, а мне – медаль. Здорово!
– Противно слушать. – Плюнул на стену гаража Тищенко. – Англичанка наша – молодец. Сразу тебя раскусила. А ты ее доводишь, подонок.
– Смешная… – Усмехнулся Бортников. – Маленькая, а гонору… Ничего, пусть взбодрится. А то совсем завяла в местном болоте.
– Зачем тебе все это? – Удивленно отступил от него Кузнецов.
– Смешно на вас, человеков, смотреть. Пыжитесь, в дурацкие игры друг с другом играете…
– Ты, гад, не играешь? Это у тебя игра дурацкая, а у нас – жизнь. – Кузнецов взял оппонента за грудки и как следует тряхнул. – Германн недоделанный!
– Ага. – Со знанием дела согласился Терентьев. – Был такой персонаж. «Почему ж не попробовать своего счастия?» – Покачал он головой. – Все на карты надеялся.
– Точно. – Скривился Кузнецов. – Только плохо кончил.
– «Яду мне, яду…» – Схватился за грудь Тищенко. Опустив руку, он медленно сжал пальцы в кулак.
– До прокуратора ему далеко, да и мы не боги. – Кузнецов снял куртку и отдал ее другу. – Щеки подставлять не будем.
– Хорош болтать. Пока не кончилась перемена, начистим ему рыло! – Подвел итог Терентьев и стал закатывать рукава.
– Трое на одного?
– Можно и один на один. – Пожал плечами Кузнецов, делая шаг навстречу. – Давай, красавчик, шагай ко мне. Так и быть, займусь тобой персонально: абсолютно бесплатно доведу твое личико до совершенства.
Бортников тоже стянул свою куртку и повесил на ветку рябины. А потом парни сцепились. Вот этого я допустить не могла. Драка в выпускном классе может привести к печальным последствиям не только ребят, но и школу! Однако самые большие неприятности будут у нашего замечательного Сергея Вениаминовича. Поэтому, хоть и не хочется, но придется вылезать из кустов и брать ответственность на себя. Оттолкнувшись от стенки, я пошла к ребятам.
– Что здесь происходит? – Осведомилась я ледяным голосом.
– Ой, Светлана Васильевна, мы тут просто разговариваем… – Застенчиво улыбнулся мне Терентьев.
– В такой экспрессивной форме? И о чем же, позвольте узнать?
Драчуны опустили руки и развернулись ко мне лицом. Кузнецов молчал, только сжимал и разжимал кулаки. В глазах Бортникова на секунду промелькнула какая-то искра и исчезла. Он усмехнулся:
– «Пиковую даму» вспомнили… Там была девушка Лизавета, а у нас – Дроздова.
– Костик, мальчики… – Сказала я. – Идите в школу. Если встретите Ольгу Александровну, уведите с собой. Мне нужно поговорить с Ванечкой.
Кузнецов нерешительно посмотрел на меня.
– Быстро! – Завопила я.
Мальчишки, постоянно оборачиваясь, двинулись на выход. Я проследила за ними до поворота и повернулась к Ивану.
– Нестыковочка, дружок. Лизавета была бедной приживалкой. Дроздова – местная королева, чьего внимания добиваются все старшие парни. Но ведь суть не в этом… Не так ли? Бортников! Мы с тобой сейчас одни. – Скрестив на груди руки, внимательно посмотрела ему в глаза. – И что хочу тебе сказать. Я не дам тебе испортить нашу жизнь. Играем мы или нет, выйти отсюда, – повела подбородком, – можем лишь на тот свет. Нравится тебе, или не совсем, но я буду бороться за своих девочек и мальчиков. За наших учителей. Буду следить за каждым твоим шагом. И любая пакость, сделанная тобой кому-либо, обойдется тебе очень и очень дорого! Понял?
Бортников опустил голову, помолчал и выдал:
– Я думал, Вы хотите казаться самой умной, самой правильной, самой интересной. А Вы действительно такая. – Он улыбнулся и посмотрел мне в глаза. – Самая интересная и самая прекрасная женщина, встреченная мной за мою короткую жизнь. Простите за весь этот фарс. – Он махнул рукой в сторону ушедших соучеников. – Я просто хотел, чтоб Вы пришли. Хотел посмотреть Вам в лицо. Один на один. Понимаете? – Он потихоньку погладил ладонями мои локти.
Я резко дернулась и прошипела:
– Еще одно движение, и я закончу начатое твоими одноклассниками!
Тот опустил руки и рассмеялся:
– Маленькая жестокая фея! – Потом помолчал и тряхнул волосами. – Клянусь, Светлана Васильевна, я больше не потревожу Ваш покой. И этих оболтусов тоже. Не трону.
Он быстро схватил мои ладони в свои и, склонившись, поцеловал. И сразу отпустил.
– Надо идти, а то соберется народ. Вы идите, я приду потом.
Он схватил куртку, накинул ее на плечи и исчез между гаражей.
Я медленно побрела к школе. Голова шла кругом. Что это было? В страсть или, как угодно, нежное чувство ученика к учительнице в два раза его старше, простите, не верю. Идиотизм какой-то. В один момент захотелось поменяться классами с другой нашей англичанкой. «Довыделялась!» – Печально думалось мне. Но если я откажусь от борьбы, то потеряю себя как личность, которую шлифовала и доводила до ума годами. Я сама себя сделала умной, независимой, красивой. Как же, оказывается, просто все это разрушить. Во мне начала снова поднимать голову та самая, маленькая и невзрачная девочка с крысиными хвостиками на голове. Соберись, Светка. Жизнь, она такая. Кажется, все у тебя хорошо, паришь в небесах и наслаждаешься свободой… Но пролетит высоко за облаками маленькая птичка под названием неожиданность, нагадит сверху, и сразу кажется, что небо затянули тучи и легли безнадежные осенние снега. Я – боец. Я разберусь и не дам никому себя сбить с толку.
Пришла в себя я вовремя. Из-за поворота навстречу бежала группа поддержки в лице Оленьки и физрука.
– Что случилось, кто дрался? – Окружили меня они.
– Все в порядке. Мальчики не поделили девочку. Бывает. – Я пожала плечами. – Парни раскаялись и обещали, что это больше не повторится. Так что, коллеги, прошу, давайте забудем эту досадную неприятность, тем более что все разошлись.
Улыбнувшись, и с гордо поднятой головой, я подцепила Оленьку под руку, и мы двинулись в школу. Длинная перемена закончилась, а я даже чаю не попила.
***
Бортников держал данное мне за гаражами слово. С группой Кузнецова его отношения наладились. Более того, Костик тоже перешел в ряды верных поклонников нашего гения, поскольку всякие мероприятия они теперь придумывали и воплощали в жизнь вместе. К Кузнецову вернулся привычный за эти годы статус лидера, которым щедро поделился с ним новый друг. К безграничному нашему учительскому удивлению, отстающие в этом классе резко подтянули хвосты, и теперь даже троечников у них не осталось. Соревновательный инстинкт проснулся в 11-А и в 11-Б. Выпускники дружно вгрызлись в гранит науки. Как же это радовало! Наш удивительный директор, Сергей Вениаминович, всегда объяснял нам и наставлял, что это мы работаем для учеников, а не они посещают школу ради нас. Мы, в большей мере, отвечаем за то, какой выйдет из стен нашей школы человек, какие жизненные ценности будут превалировать в его сознании, и какую дорогу в будущее нарисует себе его воображение. Мы, педагоги, были коллективом, и выпускали в свет тоже коллективы, состоящие из таких разных в социальном положении и осознании своего места в жизни ребят. Но все равно, раз в год, где-то в середине сентября, эти взрослые люди встречались, заходили в школу и дарили нам цветы. А мы тихо за них радовались. Кстати, Олечка Александровна – тоже выпускница нашей школы. А Бортников… Он мне больше не дерзил. Спокойно ходил на занятия и помогал с отстающими ребятами. В углах не отлавливал и не изъявлял желания поговорить наедине. Класс покидал вместе со всеми. Я успокоилась. Только, даже не видя его в толпе учащихся, я точно знала, когда меня настигал взгляд его серых глаз. Или мне это мерещилось?
***
За всеми сомнениями, переживаниями, радостями и страхами незаметно подкрался на снежных лапах долгожданный, любимый взрослыми и детьми, Новый год. Домой я купила маленькую елочку в горшочке, поскольку не люблю срезанные деревья. Такое ощущение, что дома у тебя находится смертельно больной человек, а ты прыгаешь вокруг его одра и радуешься. Я свято верю в то, что вся наша Земля и все, находящееся на ней, живое. Все имеет свое сознание и душу. И каково этим молодым, только начинающим жить, деревьям знать, что их убивают для того, чтобы какой-то, ни о чем не задумывающийся, человек попрыгал вокруг них пару дней в алкогольном угаре? А умирают они медленно и все видят… Как же, наверное, они плачут! Я не принадлежу к партии зеленых и не призываю ходить босым и кушать только то, что выросло в огороде, но считаю, ко всему должен быть разумный подход и планирование будущего. Купи ты себе синтетическую елку, они сейчас такие красивые, наряжай каждый год и радуйся себе тихонько или шумно. Дай вырасти и увидеть небо еще одной живой душе, такой же, как ты… только не говорящей и не умеющей себя защитить! Поэтому делать на этом деньги, считаю, просто бесчеловечно. То же самое и с домами: построй себе дачу из шлакоблоков, кирпича, утепли – будет тебе счастье. Тем более современные технологии создают не только вредные, но и дышащие материалы. Нажиться можно на чем-то другом. Как-то так.
…Елочка моя была полита, наряжена шариками, дождиком и огонечками. Настроение было праздничное. Любимый муж обещал неделю во Франции или Андорре. Горы уже манили к себе заснеженными вершинами, голубым небом, ярким солнцем, чудесными лыжными спусками, удобными, никогда не ломающимися, как у нас, подъемниками и маленькими уютными гостиницами. Как же я люблю этот прозрачный, чистый воздух, ослепительный скрипящий снег и алое закатное солнце, заполняющее ущелья фиолетовым насыщенным цветом!
Но это – впереди, а текущий момент был занят итоговыми контрольными, чьей-то, уже новогодней, ленью и витанием в облаках отдельных несознательных граждан. Наши выпускники всеми тремя классами готовили Большой Новогодний Бал. Моя интуиция прямо-таки семафорила, что идея этого мероприятия принадлежала неподражаемому Бортникову. Вдруг появился не приглашенный, а наш собственный музыкальный коллектив, практически каждый вечер репетировавший в актовом зале. Это было до того удивительно, что экономный директор расщедрился и прикупил синтезатор с ударной установкой. Гитары у ребят были свои. Вечерами из приоткрытых окон летели ритмы, а у нас в предвкушении блестели глаза. Кроме этого, наш театральный кружок обещал разразиться новогодним спектаклем «про чудеса». Именно так выразился его бессменный режиссер и руководитель Борис Игнатьевич, наш учитель по рисованию. Собственно говоря, он и пришел к нам работать только из-за того, что директор пообещал ему «не мешать развивать творческие способности подрастающего поколения». Декорации к спектаклю мальчики и девочки весь предыдущий месяц делали на его уроках. Шептались, что получится что-то грандиозное. Поживем – увидим. Родители, которых задобрили билетиками, сначала восхитились, но потом призадумались. Обычно праздничный вечер мы делали небольшим: традиционный спектакль, поздравления директора… и ребята расходились по классам. Дальше – кто как. Старшие шли в кафешки, младшим собирали угощение в классе. Но теперь на балу хотели быть все. Волевым решением Сергея Вениаминовича было установлено: с девятого по одиннадцатый классы идут на бал обязательно. С пятого по восьмой – смотрят спектакль. Что будет дальше – решат родители и классный руководитель. Я лично считаю, что малышей там находиться не должно. Ну а самым младшеньким полагался утренник, и – до свидания в новом году. Так что родители старшеклассников оказались финансово нагруженными больше всего. Сейчас – бал, летом – бал. А для этого, как минимум, надо купить нарядные платья девочкам и костюмы мальчикам. И далеко не все взрослые были готовы к подобным тратам, несмотря на умоляющие вопли своих чад. Но объединенный родительский комитет подумал и решил найти спонсоров из состоятельных семей для малоимущих учеников, поскольку, как говорила одна волшебная героиня, будет плохо всем, если сказка не получится.
Мои семиклашки заныли, когда я объявила, что бал пройдет без них. Но в утешение я настоятельно рекомендовала родителям сводить ребят в кафе. С одной стороны – все по-взрослому. С другой – до бала еще не доросли. Тем более массовость и беготню под ногами юношей и девушек, настроенных романтически, создавать совсем ни к чему. Остальные коллеги со мной согласились, и все получалось, как мы и планировали: на вечерний бал идут одни старшеклассники. Поэтому даже у нас, немногим более пожившим на этом свете, было предвкушение чудесного праздника.
Наконец все проверочные работы и контрольные остались позади, и я с легким сердцем завершила последние занятия. Мои сорванцы с воем и гиканьем убежали в раздевалку. Я собрала свою сумку, прикрыла форточки и уже направилась к двери, как вдруг она неожиданно распахнулась перед моей протянутой рукой. А в проеме обнаружились улыбающиеся Кузнецов с Бортниковым.
– Добрый день, Светлана Васильевна! – Поздоровались они и дружно шагнули мне навстречу. Я подалась назад.
– Здравствуйте, молодые люди. Чему обязана? – Поинтересовалась я и поняла, что сбежать не получится: мальчики широкими плечами загородили мне путь к отступлению.
– Светлана Васильевна! – Начал издалека Костик. – Вы же знаете, что мы готовим новогодний вечер?
– Да, только не представляю…
– Там сначала будет интересный спектакль, а потом бал. Мы хотели Вас пригласить. Вот… – Костик протянул мне маленькую открытку. Я взяла.
– Вы откройте, откройте! – Попросил он. Я открыла и прочитала:
«Светлана Васильевна!
Приходите на Бал Новогодний!
Ждем с волнением именно Вас.
Легкий снег нам танцует сегодня,
Ну а с ним в такт закружится Вальс!»
– Красивое приглашение. Конечно, приду. Разве возможно пропустить такое событие в нашей школе? – Рассмеялась я и сделала шажок к выходу.
– Светлана Васильевна, мы еще хотели попросить…– Кузнецов взглянул на Бортникова, ища поддержки. – Вань, сам проси! – Неожиданно выдохнул он и отступил, прячась за приятеля.
– Итак? – Подняла я бровь.
Иван пристально смотрел мне в глаза, как будто надеясь в них отыскать для себя нечто важное, и, немного поколебавшись, попросил:
– Ольга Александровна сказала, что Вы классно поете. Спойте нам что-нибудь… Пожалуйста! Не поймите неправильно, это не только наша просьба, но и всех учителей!
– Бортников! Учителя – люди уже не молодые. Им из русского народного споешь – и они счастливы. А я в современных течениях не разбираюсь. Вы же не станете слушать старый отстой?
Ваня усмехнулся и приложил к груди руку:
– Пожалуйста, давайте попробуем хоть на репетиции! И – я уверен в вашем хорошем вкусе.
– Ладно. – Согласилась я, видя, что от меня просто так не отстанут. – Давайте сделаем так. Репетировать мне некогда. Домашние дела, знаете ли. Ваши ребятки, если что, за гитарой или клавишами мелодию подхватят?
– Вы еще играете? – Восхитился с дальних позиций Кузнецов.
– Во мне, Костик, прячется много талантов. Ну и…?
– Подхватят обязательно! – Заверил Ваня. И двое хитрых чертяк быстро выскочили за дверь.
«Надо пробежаться по магазинам и прикупить новое платье». – Подумала я, спускаясь в вестибюль школы.
***
Наконец наступило всеми долгожданное и желанное тридцатое декабря. Я надела новое темно-синее платье и черные туфли. Все-таки последний школьный день в этом году!
Еще с утра отгремел праздник у малышей, которых развлекали старшеклассники. С огромным удовольствием взрослые девушки и юноши устраивали конкурсы и крутили хороводы вокруг новогодней елки, стоявшей в середине актового зала. Короткова была Снегурочкой. Высокий и разговаривающий басом Тищенко – Дедом Морозом.
Видимо, они заранее расписали и выучили текст, потому что представление шло как по нотам. Елка сияла ослепительной мишурой. Довольные мордашки ребятишек сияли улыбками. В веселые дикарские пляски и розыгрыши удалось втянуть даже учительниц младших классов. Периодически жалующаяся на суставы Наталья Витальевна, на время о них позабыв, лихо отплясывала летку-енку, прицепившись за чей-то лисий хвост. А когда Дед Мороз стал доставать подарки из огромного мешка и читать четверостишия, прикрепленные на коробочках, чтобы детки угадали, для кого сюрприз, на дружный гвалт ребячьих голосов сбежались уборщицы, бухгалтерши, директор и секретарша Валечка. Коля, посматривая на малышню из-под приклеенных бровей, с выражением читал:
«Он затмит всех чемпионов, футболист…» – «Игнат Семенов!» – Кричали хором второклашки.
«Знает лучше всех науки, всем помочь всегда готова. Ходит в школу не от скуки наша…» – «Таня Кулакова!» – Надрывались первачки.
Узнаю стиль Инги Михайловны. Мы с ней пришли работать в один год, она – к малышам, я – к большим. Тем временем Коля продолжил читать своим размеренным басом:
«Он в классе втором. И сидит тихо-тихо. Спокойный и добрый…» – «Антон Шелепихин!!!» – Опять кричали дружные второклассники.
Все слушали и умилялись, хлопали в ладоши, а я…увы, признавала свое поражение. Я тоже была без ума от нашего самого лучшего ученика Вани Бортникова. В этом году и малыши счастливее, и старшеклассники пытаются учиться от всей души. Своей сумасшедшей и, безусловно, положительной энергетикой он раскачал наше небольшое захолустное болото. Что же будет, когда он уйдет?
После окончания детского утренника елку оттащили в уголочек, а малышей отправили в буфет. Но актовым залом овладела бригада под руководством Бориса Игнатьевича. Крепкие деловитые парни начали крепить декорации к спектаклю «Двенадцать месяцев». По шепоткам, ходящим среди ребят и преподавателей, намечалось нечто любопытное. Посмотрим.
Через час в зале уже стояли сидения и всех пригласили занять свои места.
Конечно, в нашей стране каждый человек, большой или маленький, знает содержание этой новогодней сказки. Мне было интересно, сумеют ли удивить нашу искушенную публику артисты.
Когда занавес раздвинулся, на сцене мы увидели стенку крестьянской избы. Четко прорисованные бревна делили пространство посредине: с одной стороны – комната, с другой – настоящая зимняя деревня с накатанной санной дорогой и домиками. Пол был задрапирован белым полотном. «Снег!» – Догадалась я. Внутри избушки стоял принесенный из канцелярии стол. За ним, зевая, сидела полная Буркова в махровом цветастом халате. Напротив нее – Данилова из 8-б и мазала ногти красным лаком. По залу поплыл резкий запах ацетона. Из динамиков доносилась какая-то песенка Нюши.
– И вот скажи на милость, где ходит до сих пор твоя сестра? – Положила свой бюст на стол Буркова, по сценарию – мачеха. – Печка не топлена, гуси не кормлены… Хорошо, в том году в заграничном отеле халат прихватила, а то б озноб да трясучка прохватила!
– Маменька, – ответила Данилова – дочка, – вы из-за границы лучше бы мужа привезли, а не остатки казны… Было б кому дрова поколоть! А то сестра цельный день гуляет-гуляет, веток едва на одну растопку хватает!
– А… – Махнула рукой мачеха. – Там мужчины жарою измучены. И работать они не приучены. Деньги есть – разомнут тебе плечики, а без денег им делать тут нечего.
