Дэниэл МакКой
Дух викингов. Введение в мифологию и религию Скандинавии

Глава 3
Другие сверхъестественные существа

Вселенная викингов наполнена огромным разнообразием различных сверхъестественных существ, которые обычно не воспринимались как «правильные» боги и богини, но все равно были почитаемы или вызывали страх. Рассмотрим самые важные их виды.

Великаны

Мы уже видели, что скандинавы считали своих богов существами, которые, помимо прочего, обладали силами, удерживающими правильный космический порядок и позволяли ему процветать. Великаны представляли собой полную противоположность богам: они постоянно пытались подорвать этот порядок, оттащить космос назад, к изначальному хаосу и восстановить вечное царство холодной тьмы. Мы легко можем представить, как этот своеобразный антагонизм приобрел чрезвычайную важность для людей доиндустриальной эпохи, живших в таком климате и ландшафте, какие были в Скандинавии. Места, где обитали гиганты, воображали как воплощающие в себе самые дикие, далекие и необитаемые характерные признаки: ледяные пики гор, глубины океана, огромные непроходимые леса и т. д. Слово «тролль» («изверг, монстр») первоначально использовали по отношению к великанам, но в фольклоре более поздних периодов оно стало обозначать особый вид существ, корни которых уходят в воспоминания о несчастных гигантах¹¹⁵.

Но великаны были далеки от безоговорочного «зла». Хотя противоположные цели по поводу эволюции космоса сделали гигантов непримиримыми врагами богов, отношения между теми и другими не всегда были полярными. Как мы уже видели, великаны и боги часто вступали в брак друг с другом и имели общих детей. У многих богов в числе предков был хотя бы один гигант, но часто – и больше. В мифах великаны и боги иногда собирались вместе. И гиганты «предоставляли» (прим. ред., слово это надо поставить в кавычки, т. к. это было актом не добровольным: разрубили и из частей тела создали мир.) полезные черновые материалы для космологических конструкций богов, особенно когда Один и его братья сразили великана Имира и создали из его тела материальный мир. Так же, как человеческая цивилизация зависит от ресурсов, получаемых из дикой природы, космос богов зависел от гигантов и их мира. Как ни парадоксально, но эти силы энтропии и разрушения сделали существование космоса возможным и обеспечили его выживание – до тех пор, пока боги могли держать гигантов под контролем. Сами викинги, похоже, делали нечто подобное, принося гигантам жертвы в надежде на то, что таким образом их можно удовлетворить, а значит – держать на расстоянии¹¹⁶. В иных случаях викинги призывали Тора и других богов, чтобы защитить род людской.

Т. Киттельсен. Великан-тролль

«Гигант» – это, возможно, вводящая нас в заблуждение англизация названия этих существ. В современном английском языке «гигант» означает, прежде всего, что-то или кого-то огромного размера. Называть богоподобное существо «гигантом» достаточно странно, но вспомните одну из знаменитых молитв Майкла Полина из «Смысла жизни по Монти Пайтону»*: «О Господи, ты так велик, и, позволь мне сказать, что здесь, внизу мы глубоко впечатлены этим». В таком свете это слово – достаточно легкомысленное обозначение существ, которые наводили страх в эпоху викингов.

На древнескандинавском языке гигантов в основном называли jötnar (ед. ч. jötunn) или þursar (ед. ч. þurs). Слово Jötunn происходит от протогерманского *etunaz и означает «пожиратель, поглотитель»¹¹⁷. Þurs – от протогерманского *purisaz, что переводится как «мощный и разрушительный»¹¹⁸.

Так как же случилось, что «поглотителей» стали называть «гигантами»? В 1066 году н. э., когда норманн (француз) Вильгельм Завоеватель захватил Англию, английский язык начал наполняться французскими словами. Среди этих заимствований было и старофранцузское слово geant – предок современного слова «giant», заместившее староанглийское eóten. Geant относили к гигантам из греческой мифологии, то есть к сверхъестественным существам, которые, как и jötnar из германской мифологии, были врагами богов. Греческий предок слова geant, в свою очередь, когда-то использовали для того, чтобы перевести с древнееврейского слово, обозначавшее в Библии существ огромного размера. Со временем такая коннотация в слове «гиганты» стала доминировать во всем мире¹¹⁹.

Как бы то ни было, поскольку все современные публикации по скандинавской мифологии и религии переводят jötnar как «гиганты» и «великаны»**, возникла бы большая путаница, если бы в оставшейся части книги мы стали называть их другим словом, более подходящим с точки зрения истории. Например, «поглотителями». Таким образом, мы и дальше будем говорить о них как о «гигантах» или «великанах» – название, которое выглядит вполне подходящим, пока мы осознаем, что в данном контексте это слово может ввести нас в заблуждение.

Валькирии

Битва была жестокой. Обе стороны понесли огромные потери, и по всему полю боя лежали бесчисленные тела отцов, сыновей, братьев, мужей и друзей. Место сражения представляло собой беспорядочную мешанину коричневого и красного. Но те, кто обладал вторым зрением, могли видеть и другую сторону этой страшной сцены: прекрасные девы с выражением холодного благородства на лице опускаются с небес. Возможно, за их спинами бьются крылья, а может быть, они сидят верхом на лошадях. Девы приближаются к мертвым, с состраданием встают на колени перед павшими воинами, подхватывают их души и уносят к радостным пирам и боям в сверкающих чертогах Одина. Облака снова затягивают небо после их ухода.

Э. Байяр. Валькирия

Таким будет современное распространенное изображение валькирий. И, в сущности, его можно назвать исторически точным, хотя и достаточно ограниченным и однобоким. Название «валькирии» (древнескандинавское Valkyrjur) означает «выбирающая убитых», что, по крайней мере, отчасти соотносится с тем, что эти существа делают выбор, кому из мертвых предстоит отправиться в Вальгаллу. После того, как отмеченные честью погибшие прибывают туда, валькирии любезно и торжественно подают им пищу и питье во время трапез. Скальдическая поэзия иногда рисует их портреты как аристократичных и благородных женщин, например, в строках «Песни о короле Хаконе»:

 
noble women, sitting on their steeds;
they sat helmeted, in deep thought,
holding their shields before them^[2].¹²⁰
 

Представление о том, что валькирии чрезвычайно сексуальны, также имеет под собой некоторое историческое основание. Валькирии часто становились любовницами или женами героев из числа людей. Эти отношения были, очевидно, сексуальными, а также валькирии оказывали своим человеческим компаньонам помощь в битве, напрямую или невещественными путями, такими, как тайные знания.

Хотя валькирии, разумеется, представляют собой благосклонную силу, они в равной степени сильны и как зловещие существа. Название «выбирающие убитых» имеет отношение не только к выбору среди уже погибших того, кто отправится в Вальгаллу. Они также решают, кому предстоит умереть в первую очередь. Благородные «девы со щитами» были также кровожадными, пугающими духами кровопролития. В противовес их изображению в «Песне о короле Хаконе» мы можем процитировать следующие строки, обращенные к валькирии Руте из «Песни о Бьярки»:

 
Arise, too, Ruta, and show your snow-pale head,
come forth from hiding and issue into battle.
The outdoor carnage beckons you; fighting now
shakes the doors; harsh strife batters the gates^[3].¹²¹
 

В другом, особенно пугающем рассказе, на этот раз взятом из «Саги о Вёльсунгах», взглянуть на валькирий – то же самое, что «смотреть на пламя»¹²². Но, возможно, самое леденящее душу описание валькирий в скандинавской литературе можно найти в поэме «Песнь валькирий» (Darraðarljóð). Там мы видим двенадцать валькирий перед Битвой при Клонтарфе. Они сидят за ткацким станком и плетут трагические судьбы воинов. В качестве нитей они используют человеческие кишки, в качестве грузил – черепа, перекладины – копья, а стрелы – колки, причем свои намерения валькирии излагают со зловещим удовлетворением¹²³.

Очень выразительные имена валькирий берут начало из разнообразия их характеров. Среди них были Сванвита («Белая, как лебедь»), Вальтон («Хозяйка павших»), Сигрюн («Победительница рун»), Хильд и Гунн («Битва»), Христ («Потрясающая копьем»), Гейравор («Богиня копья»), Гейрахёд («Боевое копье»), Хьерфьетур («Оковы войны»), Херья («Разрушительница») и Свава («Усыпляющая/Убийца»)¹²⁴. Ни одно из этих имен не было индивидуальным, но, скорее, предполагало черты, общие для всех валькирий в целом.

Из всех божественных фигур в скандинавской религии и мифологии валькирии обеспечили самый яркий и живой сплав концепций Отто mysterium fascinosum и mysterium tremendum, которые мы рассмотрели в главе 1.

Альвы

Альвы (древнескандинавское Álfar, ед. ч. Álfr) – полубожественные существа, которые были особенно тесно связаны с более «правильными» богами. На самом деле, между теми и другими существует определенная последовательность. Мы уже видели, как бог Фрейр был назван хозяином Альфхейма, родины альвов. О самих богах иногда говорили как об «альвах»¹²⁵, хотя это было всего лишь поэтическим способом показать близость двух видов существ, а не догматическим заявлением (в скандинавской религии подобные заявления делались очень редко). Хотя понятия о богах и альвах, разумеется, не были синонимичными, близость альвов к богам давала им особый статус среди различных видов существ, населяющих вселенную викингов. Именно поэтому они считались, по словам Снорри, «прекраснее солнца»¹²⁶.

А. Рэкхем. «Черные альбы в Кольце Нибелунга»

Несмотря на то что в записанных мифах альвы играли небольшую роль, кажется, их значение в религиозной практике было гораздо выше: они часто взаимодействовали с людьми. Альвы могли наградить человека или, наоборот, нанести ущерб, в зависимости от отношения к нему. Например, в одной из ранних саг мужчина, которого серьезно ранили во время поединка, убил быка на поле для дуэлей и оставил мясо, из которого сочилась кровь, на холме, где, как было известно, жили альвы. Благодарные за пир из мяса и крови альвы наградили мужчину, исцелив его от ран¹²⁷.

В редких случаях люди и альвы вступали в связи и производили детей – наполовину людей, наполовину альвов. Эти дети часто выглядели как люди, но обладали необыкновенной интуицией и магической силой¹²⁸.

Разделение между альвами и богами было нечетким. Также была размыта и граница между альвами и двергами, земными духами и мертвыми людьми (все эти группы связаны друг с другом). Например, в сцене из «Саги об Олафе Святом» – одном из предков короля Олафа – несколько раз говорится, что он был настолько же альвом, насколько и королем, а его собеседник занимает положение возле могильного холма предка¹²⁹.

Снорри делит альвов на две группы: «светлые альвы» (Ljósálfar) и «темные альвы» (Døkkálfar). В других источниках подобного разделения не обнаружено, и, кажется, «светлые» и «темные» стороны альвов воспринимались как естественным образом переплетенные. Следовательно, эта классификация, вероятно, была изобретением Снорри, и не отражает воззрения эпохи викингов¹³⁰.

Дверги

Дверги (древнескандинавское Dvergar, ед. ч. dvergr) или гномы были мастерами-шахтерами, кузнецами и ремесленниками мифического мира викингов. Среди бесчисленных сокровищ, созданных ими, числились корабль Фрейра Скидбладнир (который всегда находил нужный ветер и который можно было сложить так, что он помещался в небольшой мешок), прекрасный образчик ювелирного мастерства – ожерелье Фрейи Брисингамен, копье Одина Гунгнир, всегда попадавшее в цель, его же кольцо Драупнир, каждую девятую ночь приносившее своему владельцу еще восемь таких же. А также молот Тора Мьёльнир – знаменитый сокрушитель великанов, и золотые волосы для жены Тора Сиф.

Дверги жили под землей, чаще всего в пещерах под горами, то есть в тех местах, где можно найти металлы и камни, с которыми они работали. Гномы предпочитали оставаться в своих подземных залах, а если уж приходилось выходить на поверхность, делали это ночью. Пребывание наверху днем имело для двергов печальные последствия: луч солнечного света превращал их в камень¹³¹.

Л. Фрелих. Дверги

Дверги прекрасно владели космологическими и магическими знаниями. Про кузнецов железного века часто думали, что они обладают огромной магической силой – считалось, что их способность так значительно изменять металл зависит именно от этой силы, – и, кажется, скандинавы воспринимали двергов именно в таком свете¹³². Также эти существа известны своей колоссальной физической силой. Снорри пишет о четырех двергах – Нордри («Север»), Судри («Юг»), Аустри («Восток») и Вестри («Запад»), которые поддерживали небосвод в четырех углах, расположенных, как следует из имен гномов, в четырех противостоящих точках¹³³.

Тогда как альвы играли большую роль в религиозной практике, но были малоизвестны в мифах (письменных), Дверги, напротив, играли огромную роль в мифах, но мало упоминались в записях о религиозных обрядах. На самом деле, несмотря на то, что мифы изображали их как существ, благосклонных и к людям, и к богам, нет никаких доказательств того, что им когда-нибудь поклонялись. Облик двергов нигде не описан в древнескандинавских источниках. Современная идея об их небольших размерах происходит из средневекового фольклора, и ничто не позволяет нам предположить, что такое представление существовало в эпоху викингов¹³⁴.

Земные духи

Хотя источники также не дают описания еще одной группы полубожественных существ, места, где можно найти земных духов, или ландветте (древнескандинавское Landvættir, ед. ч. landvættr), описаны очень живо.

Как и подразумевает их название, земные духи считались пребывающими в определенных местностях. Они яростно защищали свои территории. Чтобы избежать гнева особенно чувствительных, мелочно требовательных и легко пугающихся ландветте, в местах их обитания действовал ряд табу. Например, было важно вести себя уважительно и торжественно, проходя через такие места или мимо них. Нечто, кажущееся совершенно незначительным (например, громкий шум), могло навлечь огромные несчастья на нарушителя¹³⁵. Первый свод законов Исландии (930 год н. э.) повелевал тем, кто въезжал в страну морем, убирать резные головы драконов с носов своих кораблей, когда они причаливают к берегу, дабы не испугать земных духов¹³⁶.

Но больше всего ландветте ненавидели кровопролитие. Рассказывали, что во время заселения Исландии мужчина был убит своими рабами, и долгое время никто не решался приблизиться к месту убийства из страха перед разъяренными лесными духами, несмотря на то, что поселиться там было очень удобно¹³⁷.

Ландветте также страстно защищали свои места обитания от иностранных захватчиков. В сагах говорится о том, как король Дании однажды послал колдуна, чтобы шпионить за исландцами. Тот принял облик кита и отправился к Исландии, проплыв вдоль ее южного побережья к западному. В пути он заметил, что за ним тоже шпионят: холмы и горы кишели земными духами. Каждый раз, когда колдун пытался проложить путь внутрь страны через один из бесчисленных фьордов или какую-либо бухту, прорезающую береговую линию острова, ландветте спускались к воде, чтобы преградить ему путь, принимая формы змей, жаб, быков и огромных птиц. Увидев, что его путь блокировал дух в виде огромного утеса, облаченный в тело кита колдун, наконец, признал свое поражение и вернулся в Данию¹³⁸.

Земные духи не только наказывали тех, кто выступал против них, но и вознаграждали приносивших им дань. Наградой могли быть хорошие урожаи или довольство скота, удача на охоте или рыбалке, а также полезные откровения во сне¹³⁹. Ландветте много знали о будущем и иногда делились этими знаниями с теми, кому благоволили. Земных духов иногда называли ármaðr («дарители процветания») или spámaðr («провидцы») – обозначения, которые в данном случае фактически означали одно и то же¹⁴⁰.

Прекрасный пример множества способностей духов, а также подарков, которыми они могли одарить, можно найти в истории о фермере по имени Бьёрн из исландской «Книги поселений» (Landnámabók). К Бьёрну во сне явился ландветте, который предложил помощь. Вскоре после этого на ферму Бьёрна забрел козел и прибился к его стаду коз. В тот год козы дали такой приплод, что Бьёрн едва успевал считать козлят и продавать их другим фермерам на острове. Он разбогател так быстро, что люди стали называть его «Бьёрн-козел». Те, кто обладал вторым зрением, рассказывали, что видели огромное сборище лесных духов, заманивших козла к фермеру¹⁴¹.

Поклонение ландветте продолжалось долгое время после перехода в христианство. В некоторых местах они почитаются и в наши дни

Глава 4
Космология

Викинги считали, что мир, в котором они живут, – всего лишь крошечная часть огромной, очень разной Вселенной, по большей части невидимой для людских глаз. В предыдущих двух главах мы уже немного познакомились с этой незримой Вселенной, где говорили о существах, ее населяющих. В данной главе мы исследуем миры, в которых обитают эти существа, а также скандинавское понимание того, как разворачивались события в обоих мирах – видимом и невидимом – с течением времени.

Потусторонний мир у викингов

Та часть скандинавской вселенной, где обитают божественные существа и где происходит действие мифов, – «потусторонний мир», как мы называем его, – в каком-то смысле была очень далека от того мира, где викинги существовали ежедневно, но в то же время эти два мира были очень близки.

С одной стороны, боги и другие божественные существа часто вмешивались в ежедневное существование людей из своего небесного дома: Один, решающий изменить исход битвы, удары молота Тора, проявляющиеся в виде грома, ландветте, вознаграждающие полюбившегося ему человека возросшим поголовьем коз, и т. д. Тем не менее сила, решительность и таинственность этих вмешательств указывают на их происхождение из другой реальности.

С другой стороны, люди сами совершали путешествия в потусторонний мир и принимали участие в том, что там происходило (даже если их влияние на события в той священной земле было незначительным). Некоторые из способов проникнуть в иной мир упомянуты в древнескандинавской литературе. Например, путешествия через радугу или океан, во тьму, в пещеры, в водные объекты, в могильные курганы, через горы, водопады, чащобы и трясины¹⁴². Эти способы следует интерпретировать как приобретение критического опыта, чтобы проложить путь в мысленный образ, или, возможно, – особенно в случае с физически невозможными подвигами, такими, как вскарабкаться на радугу, – как путешествия, предпринимаемые уже в измененном состоянии, какого достигают прорицатели, колдуны и шаманы. В любом случае данные способы достижения потустороннего мира показывают, что «тот свет» не считался расположенным в определенном физическом направлении относительно повседневного мира – вверху, внизу, на севере, на юге и т. д. Направление, в котором следует идти, – это просто «вовне»¹⁴³. Расстояние до него огромно, но не непреодолимо.

Еще один парадокс близости и отдаленности двух миров заключается в том, как о «потустороннем мире» рассказывали путешественники, побывавшие там. Человек способен описать неизвестное место, только сравнив его с чем-то знакомым. Соответственно мир духов возможно описать только относительно вещей реального мира. Вполне естественно, что викинги говорили о нем, имея в виду свой собственный социальный порядок и природный пейзаж. Их потусторонний мир очень похож на реальный, но он более изыскан и «по-королевски огромен» – все усиливается во много раз. Богачи среди богов необычайно богаты, добродетельные – необычайно добронравны, мудрые – необычайно умны, а злодеи – необычайно зловредны. Трава зеленее, пики гор безжизненнее, а эль крепче и вкуснее¹⁴⁴. Другой мир одновременно похож и не похож на наш— в нем тоже есть мед, но этот мед не напоминает тот, который вы когда-либо пробовали.

Соответственно организация потустороннего мира соответствует тому, как сами викинги строили и организовывали свои фермы. На типичной скандинавской ферме в центре должно стоять дерево или столб. Столб часто делали в виде высокого «подседельного штыря», который стоял в центре дома и поддерживал кровлю. Викинги считали, что он обладает таинственной силой. Некоторые из первых поселенцев везли в Исландию столбы из своих домов. Приближаясь к берегу, они перебрасывали их за борт и селились там, где столбы прибивало к берегу¹⁴⁵. Расположенные в центре деревья, на корнях которых часто разливали эль во время пиров, также обладали особым значением и силой¹⁴⁶.

Вокруг столба или недалеко от дерева находился дом – место, дающее убежище, отдых, безопасность и чувство расслабляющего тепла. Конечно, в нем были стены и крыша. Вокруг дома находились поля и выпасы для скота, также окруженные изгородями. Эти территории поддерживались в порядке жителями ферм (к их собственной выгоде), но сильнее подвергались воздействию стихий, чем внутреннее пространство дома. За изгородью была дикая природа, невозделанная земля, полная опасностей и неизведанного, где правят стихии. В то же время именно эта земля давала для фермы полезные материалы, такие, как дерево и дичь¹⁴⁷. Изгороди служили не только «прагматической» цели – сохранить скот, они также наделялись «магической» силой им надлежало защищать людей от опасных обитателей дикой природы (от волков до великанов), приходящих извне¹⁴⁸. Ограды обозначали границу между двумя состояниями бытия, которые скандинавы называли «иннангард» (древнескандинавское Innangarðr, «внутри изгороди», и «утангард» – útangarðr, «вне изгороди).

Иггдрасиль. Иллюстрация из английского перевода «Младшей Эдды», 1847 г.

Весьма любопытен тот факт, что викинги считали свое общество обладающим той же структурой, что и их фермы. Средневековые исландцы говорили об обществе как о «нашем законе» (vár lög) – эта фраза показывает, что они воспринимали «закон» и «общество» как два способа выразить одно и то же. Закон был психологическим заграждением, отделяющим социальное от асоциального, иннагард от утангарда. Именно поэтому наказанием за самые жестокие преступления было отлучение от закона, когда человек терял все свои социальные права и мог быть убит на месте без каких-либо законных последствий для убийцы. Через преступление объявленный вне закона продемонстрировал, что он предпочитает быть утангард, а не иннагард, и, поскольку преступник был вне контроля социума, он, соответственно, лишался и защиты общества. Сами слова, которые использовали в отношении изгнанника, показывали этот переход от цивилизованного человека к дикому. Изгнание называли «уходом в леса» (skóggangr), а подвергшегося ему – «ушедшим в леса» (skógarmaðr). Подобным же образом изгнанники часто предпочитали бежать от человеческого жилья как можно дальше – по вполне понятным причинам¹⁴⁹. Конунг или вождь, возможно, воспринимался викингами как некий эквивалент центрального столба или дерева, осью, которая удерживает порядок во всем обществе. Тем не менее они никогда не высказывали это открыто.

Иггдрасиль в исландском манускрипте XVII в.

Потусторонний мир у скандинавов был организован таким же образом. Его центром было огромное дерево, которое чаще всего называли Иггдрасиль (Yggdrasill), «скакун того, кто ужасает» – то есть Одина – отсылка к тому, что Один часто использовал его разросшиеся на большое расстояние ветви и корни для путешествий по иному миру¹⁵⁰. Название дерева, как и его вид, отличаются в зависимости от источника – еще одно напоминание о разнообразии и пластичности скандинавской религии. Говорили, что на нем жило несколько существ. В кроне гнездился орел, не имеющий имени, а в корнях таился устрашающий змей Нидхёгг (Níðhǫggr, «Клевещущий»), который глодал корни Иггдрасиля в явной попытке свалить дерево. Белка по имени Рататоск (Ratatoskr, «Зуб-бурав» или «Сверлящий зуб»¹⁵¹) сновала вверх и вниз по стволу, передавая бранные слова, которыми осыпали друг друга орел и змей. Олень обгрызал листву дерева¹⁵².

Ф.В. Гейне. Иггдрасиль

В различных фрагментах древнескандинавской литературы упоминаются разнообразные колодцы или источники, расположенные между корней Иггдрасиля. Чаще всего встречается Колодец или Источник Судьбы (Urðarbrunnr), Источник Мимира (Mímisbrunnr) и Хвергельмир (значение и этимология названия неизвестны). Одни ученые пытались (без достаточных оснований) свести все эти источники к одному-единственному, изначальному¹⁵³, тогда как другие принимали каждое описание за чистую монету, не обращая внимания на явные разночтения по этому вопросу и в самих текстах. Кажется, действительно существовала традиция говорить о колодцах или источниках, расположенных в корнях Иггдрасиля, но невозможно точно сказать, сколько их там было и какие функции – если они вообще были – эти колодцы выполняли. В связи с этим разные люди и разные группы людей могут придерживаться различного мнения по этому вопросу, как и по многим другим аспектам скандинавской религии в эпоху викингов.

Асгард. Схема мироздания согласно норвежской мифологии

Родина богов Асгард (Ásgarðr, «огражденный участок богов или асов») находилась непосредственно под кроной Иггдрасиля, так же, как главный дом фермы викингов окружал центральный столб или размещался рядом с центральным деревом. Мы с полным основанием можем предположить такое значение в части «гард» («изгородь») названия Асгард, как и тот факт, что боги считались силами, которые вместе держали космос, как центральный столб в доме викингов. Их родина, таким образом, становилась центральным отгороженным участком потустороннего мира – квинтэссенцией иннагарда космоса. Радужный мост Биврёст (Bifröst, «быстро мелькающая радуга»¹⁵⁴) – входные ворота Асгарда. Таким образом, скорее всего, Асгард представляли как великолепную крепость, парящую высоко в небесах, возможно, на верхних центральных ветвях Иггдрасиля.

Ётунхейм (Jötunheimr), родина великанов, по контрасту являлся квинтэссенцией утангарда потустороннего мира. Его иногда называли «Утгард» (Útgarðr) – то же самое, что утангард. Скандинавы воображали себе Ётунхейм – убежище первородных духов хаоса – как те части ландшафта Северной Европы, которые наиболее их пугали. Сегодня особенно изолированная, заснеженная и отдаленная часть гор в центре Норвегии называется Ётунхеймен (в переводе с современного норвежского «Исполинов край») – это, возможно, наиболее подходящее из всех возможных названий для подобного места в Скандинавии. Поскольку Ётунхейм был потусторонней копией дикой природы, находившейся за оградой фермы викингов, возможно, он являлся той частью космоса, которая находится особенно далеко от кряжистого ствола Иггдрасиля. Дальний конец Ётунхейма омывал бесконечный океан, в котором кольцом опоясал землю огромный змей Ёрмунганд – тот самый, которого Тор особенно ненавидел.

Видимый, осязаемый мир, в котором люди проживали земные дни, назывался Мидгард (Miðgarðr, «среднее огороженное пространство»). Кстати, именно здесь Джон Рональд Руэл Толкиен позаимствовал название для своего Средиземья. Как подразумевает часть «gard», Мидгард считался в целом местом внутри иннагарда. Тем не менее по части «mid» можно судить, что этот мир не настолько «иннагард», как Асгард. Он занимал промежуточную позицию между Асгардом и Ётунхеймом, то есть между иннагардом и утангардом, и всегда являлся полем великой борьбы между богами и гигантами. Несколько противоречиво полагали, что Ёрмунганд пребывал в океанах вокруг Мидгарда, а также в океанах вокруг Ётунхейма – в потустороннем мире. Отсюда и произошел один из титулов Ёрмунганда – Мидгардсорм, (Miðgarðsörmr, «Змей Мидгарда»).

Помимо Асгарда и Ётунхейма существовал еще ряд мест, которые источники определяли как совершенно отдельные королевства внутри потустороннего мира. Нигде не приводится какого-либо законченного списка этих мест и едва ли такой список вообще когда-нибудь существовал из-за, опять же, несистематического и недогматического характера скандинавской религии. Тем не менее эти миры могли быть своеобразной предпосылкой современной идеи скандинавской космологии о «девяти мирах», хотя сама концепция обычно приписывается сегодняшнему дню. Число «девять» в скандинавской религии считалось числом, обладающим неким глубоким, внутренним и почти магическим значением, хотя никто на самом деле не знает, по какой причине. Филолог Рудольф Зимек искусно обобщил некоторые из многочисленных явлений в скандинавской религии и мифологии:

«Для германских племен [д]евять – это мифическое число. Документальные подтверждения его значительности можно обнаружить и в мифах, и в культе. Когда Один принес себя в жертву, он провисел на дереве девять дней (Речи Высокого), в Нифльхеле девять миров (Речи Вафтруднира, 43), Хеймдалль родился у девяти матерей (Песнь о Хюндле, 35), Фрейру пришлось девять ночей ждать женитьбы с Герд (Поездка Скирнира, 41), а в «Песне о Трюме» обручение длилось восемь ночей (= девять дней?) Литературные приукрашивания в Эддах подобным же образом используют число девять: Скади и Ньёрд девять дней жили в Трюмхейме, а девять – в Ноатуне, каждую девятую ночь кольцо Драупнир приносило своему владельцу еще восемь таких же, у Менглёд было девять служанок (Речи Многомудрого), а у Эгира было столько же дочерей. В день Рагнарёка Тор сможет сделать девять шагов после поединка со змеем Мидгарда, и только потом падет мертвым. Жертвенные пиры, длившиеся девять дней, происходили и в Упсале, и в Лайре, и на них предположительно приносили по девять жертв каждый день¹⁵⁵».

Таким образом, можно с некоторой определенностью утверждать: положение о том, что число девять имело определенное значение и в космологии скандинавов, вполне оправданно. И в самом деле, древнескандинавская литература дает некоторые намеки на то, что дело обстояло именно так. В одной из песен «Старшей Эдды» – «Прорицание вёльвы» – содержится беглое упоминание о «девяти мирах» (níu heimar) внутри ветвей и корней Иггдрасиля¹⁵⁶, а в «Речи Вафтруднира» упомянуты девять подмиров загробного царства¹⁵⁷. Викинги не «верили» в «девять миров» так, как некоторые адепты христианства в наше время верят в то, что мир был сотворен за семь дней. Скорее, викинги верили в ряд различных аспектов потустороннего мира в целом, и, поскольку число девять было для них значительным, некоторые или все эти царства иногда объединялись в группу из девяти.

Благодаря ряду параллелей с космологией других северных евразийских культур¹⁵⁸, а также в связи со строкой из «Прорицания вёльвы», скорее всего, можно сказать, что эти царства располагались в ветвях и корнях Иггдрасиля и вокруг них. Вместе с тем за рамками этого и за пределами схемы иннагард – утангард, напоминающей ферму, которую мы только что рассмотрели, нельзя говорить с достаточной степенью уверенности о том, как были организованы различные царства. От эпохи викингов и Средневековья до нас не дошло никаких их изображений или планов, да и вообще сомнительно, чтобы сами викинги рисовали такие планы или ощущали какую-либо необходимость в подобном (по вполне очевидным причинам, распространенные в Интернете картинки, напоминающие каббалистические изображения или руны – не что иное, как фантазии современной нам эпохи). Более того, как мы уже видели, различные виды духов, населявших скандинавскую Вселенную – боги, альвы, дверги, ландветте, мертвые предки и т. д., – в значительной степени пересекаются друг с другом, а значит, границы между их мирами также могли быть размытыми. Согласно прекрасной формулировке историка Хильды Эллис-Дэвидсон, «по впечатлению, которое создают у нас поэмы, перед нами не хорошо спланированный, рациональный мир, а, скорее, ряд ярких изображений, которые выстраиваются в расплывчатую, но мощную картину мира»¹⁵⁹.